"Невеста-сорванец" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)Глава 12Дуглас не успел войти в дом, как Александра принялась кричать на мужа: — Иногда мне хочется пристрелить тебя своими руками! Посмотри на себя: шагаешь по улице, помахивая тростью и насвистывая! И не отпирайся! Я все видела из окна! И ни одного приятеля рядом! Нет, я сама всажу в тебя пулю! Не переставая сыпать упреками, она пролетела через холл и бросилась в его объятия. Дуглас едва успел подхватить ее, сжать, чмокнуть в макушку, прежде чем тихо признался: — Полагаю, это было не слишком благоразумно, милая, но я так устал осторожничать и волноваться. Опасаться теней и таящейся повсюду угрозы. Александра подняла на него глаза и прижалась еще крепче. — Хотел, чтобы убийца вышел и прикончил тебя? — Что-то в этом роде. Он сунул руку в карман и вытащил маленький серебряный пистолет. — Он двухзарядный. А в трости спрятана шпага. Я вполне подготовлен к встрече, Алекс. Он снова обнял ее и легонько провел пальцем по бровям. Она закрыла глаза и подвинулась ближе. Это был их давний обычай общаться без слов. — Проклятие, я хочу, чтобы это кончилось, — пробормотал он наконец. — А я хочу, чтобы ты нигде не появлялся без друзей. Слышишь, Дуглас? — Что? Все мы вот-вот ноги протянем от старости. И ты желаешь, чтобы они везде меня сопровождали? — Мне все равно, даже если они ноги еле волочат: их присутствие поможет уберечь тебя. Они вошли в библиотеку, и Дуглас плотно прикрыл за собой дверь. — Боюсь, что сейчас примчится Уилликом, а я жажду немного покоя. — Уилликом принимает угрозу твоей жизни куда ближе к сердцу, чем ты сам. Он спросил меня, нельзя ли на время нанять его племянника, способного вбить гвоздь в стену ударом кулака. Разумеется, я согласилась. У нас теперь еще один лакей и охранник. Этот Реми дежурит от полуночи до трех, а Роберт — от трех до шести. Дуглас взял бутылку бренди и налил себе и жене. — Я много думал об этом, Алекс, и, клянусь, не могу вспомнить никого, кто ненавидел бы меня с такой силой. Все это кажется мне таким театральным: месть, выстрелы… Если нити тянутся к Жоржу, могу сказать, что действительно встречался с, ним несколько раз после восемьсот третьего года, когда мы оставили его в Этапле. Поскольку ему не удалось убить Наполеона, он обратил свой взор на его генералов и сподвижников и расправился с шестерыми еще до сражения при Ватерлоо. Но все это было пятнадцать лет назад, Алекс. Пятнадцать лет! Он умер как раз после Ватерлоо, в начале восемьсот шестнадцатого года. — Когда мы узнаем, есть ли у него дети? — Надеюсь, скоро. — Я вот тут подумала, Дуглас. Помнишь ту миссию, с которой тебя отправили во Францию в начале восемьсот четырнадцатого года? Ты все твердил, что это не опасно и что тебе поручили переправить кого-то в Англию. Дуглас вдруг словно стал моложе и принял чрезвычайно самодовольный вид. — Ничего не скажешь, это мне удалось скрыть от тебя. — Кто это был, Дуглас? — Джентльмен, обеспеченный и предложивший военному министерству достаточно ценную информацию, чтобы заслужить безопасное убежище в Англии. Я поклялся никогда не выдавать его имени. — Значит, у него не было причин ненавидеть тебя? В конце концов ты его спас. — Совершенно верно. — Скажи, Жорж имел какое-то отношение к человеку, которого ты привез из Франции? — Милорд, сейчас очередь Реми дежурить. Дуглас едва не уронил свое бренди, но тут же круто развернулся, сунув руку в карман, где лежал пистолет. Однако никого не увидел, кроме стоявшего на пороге Уилликома. — Какого черта вы появляетесь как из-под земли? Господи, Уилликом. Я же мог пристрелить вас! — Но сначала нужно услышать мои шаги, а это, смею сказать, почти невозможно, потому что я скольжу, как тень, в истинной манере Холлиса. Осмелюсь также заверить, что, почувствуй вы мое присутствие, все ваше существо было бы наполнено теплом и сознанием собственного благополучия. Поэтому вы никогда не пристрелили бы меня, милорд. — Вы правы, Уилликом, — улыбнулась Александра. — Даже Холлис не смог бы передвигаться более бесшумно, чем вы. Где расположился Реми на ночь? — Он бродит, миледи, повсюду, от чердака до подвала, и добирается до конюшни. Маячит в тени, прочесывая дорожки, и даже заглядывает в парк. Видит и слышит все. Поверьте, милорд, он стоит каждого пенни, которое вы ему платите. — Что же, звучит ободряюще. Уже поздно, Уилликом. — Да, милорд. Простите, вы узнали что-нибудь о злодее, замышляющем укоротить вашу жизнь? — Пока еще нет. Ложитесь спать, Уилликом. Когда Уилликом осторожно выбрался из библиотеки, прикрыв за собой дверь, Дуглас повернулся к жене: — Я уже говорил тебе, что сегодня ты выглядела на редкость привлекательно, если не считать, что твои груди были выставлены на обозрение каждого лондонского распутника. Александра кокетливо посмотрела на него из-под ресниц: — До чего же хорошо иметь мужа, который все еще замечает твои… как бы это выразиться, самые выдающиеся достоинства. — Тут нет ничего смешного, Александра. Я был вынужден удалиться в игорную комнату, боясь, что выхвачу пистолет и пристрелю каждого развратника, который посмел раздевать тебя взглядом. Жена улыбнулась, обняла его, приподнялась на цыпочки и пробормотала, едва касаясь губами его щеки: — Ты видел, какой неотразимой была Корри сегодня вечером? То платье, которое ты ей выбрал, очень ей шло. — Ну разве не поразительно? А я считал, что она совсем плоскогруда. Боюсь только, что она тоже выставила себя напоказ. — Губы Дугласа недовольно сжались. — Я сказал ей и мадам Журден… Немедленно прекрати смеяться, Алекс, или я заставлю тебя об этом пожалеть! — Я понятия не имела, Дуглас, что она такая хорошенькая. И настолько приветливая, что даже злейший враг не устоит перед тем, чтобы не улыбнуться ей. — Да кому это интересно? Пойдем в спальню. Я старый человек, а часы только что пробили полночь. На мою долю осталось так мало чудес… — И не говори, — посочувствовала жена, беря его под руку. — Ты, Джеймс Шербрук, — болван стоеросовый. Проваливай, пока я не огрела тебя кочергой по голове! — И не подумаю. Он едва успел поймать ее руку, прежде чем она схватилась за кочергу, и даже тряхнул негодницу как следует. — Вы немедленно скажете мне правду, мадам. Я желаю точно знать, что произошло между вами и Девлином Монро прошлой ночью. Корри выпрямилась, откинула голову и с привычной издевкой объявила: — Не случилось ничего такого, что пришлось бы мне не по вкусу. — Ты выпила слишком много крюшона, верно? Попробовав его, я убедился, что десяткам девушек предстояло прошлой ночью потерять невинность. — Вздор. У большинства девушек гораздо более крепкие головы, чем тебе кажется. Да, я выпила два стакана этого восхитительного, отупляющего мозг крюшона. Но Девлин показал себя идеальным джентльменом. Слышишь? Идеальным. Кстати, может ли вампир быть джентльменом? Впрочем, не важно. Главное, что я согласилась сегодня днем покататься с ним в парке. Ровно в пять, если не будет дождя, хотя, судя по всему, дождь будет. Джеймс отступил, боясь, что сейчас схватит ее, перекинет через колено и снова отшлепает, хотя при таком количестве нижних юбок она вряд ли что-то почувствует. — Сколько на тебе нижних юбок? — Что? — Сколько нижних юбок под этим платьем? — Погоди… дай подумать… — Корри постучала кончиком пальца по подбородку. — Панталоны, сорочка, знаешь, она доходит почти до колен. Из мягкого белого муслина, с кружевом по вырезу… что с тобой? Почему у тебя глаза разгорелись? Ты спросил… — Только о юбках. Ни о чем больше. Ради Бога, Корри, прекрати рассуждать о панталонах, а также о белых муслиновых рубашках! Болтать о таких вещах, да еще в присутствии мужчины! — Согласна, поскольку не слишком хочу знать, что ты носишь под брюками. Так о чем это мы… ах да. Всего одна фланелевая юбка, чтоб сохранять меня в подогретом состоянии, хотя на улице и без того жарко. Поверх нее четыре полотняных плюс очень миленькая батистовая. И если ветер поднимет подол моего платья, даже самые строгие ревнительницы этикета увидят, что под ним я достаточно строго одета. А вот насчет того, что подумают джентльмены, скажешь мне ты. Ну вот, доволен? Какого черта тебе понадобилось знать о моих юбках? — Ты мне больше нравилась в бриджах. Тогда я точно знал, что с тобой делать. И какая ты на самом деле… — Это еще что значит? — Я мог ясно видеть твою попку. Ну… не совсем: чертовы бриджи вечно отвисали сзади. Они сидели в гостиной. Дядя Саймон корпел над бумагами в кабинете, не более чем в двадцати футах от них, а вот тетя Мейбелла… Господи, да она наверняка подслушивает под дверью! — Не смей рассуждать о моей попке, Джеймс! Это неприлично! — Ты права, и я извиняюсь. — И пожалуйста, забудь о моих бриджах. Ты и без того вечно над ними подтруниваешь. Лучше скажи, тебе нравится мое платье? Его выбрал твой отец. Белоснежное, можно сказать, девственное. — Еще немного побудешь в обществе Девлина Монро, и в твоей голове не останется ни одной невинной мысли. Не говоря уже обо всем остальном. — Теперь ты обвиняешь меня в том, что я раздевалась перед мужчиной, которого едва знаю, и стаскивала одну за другой чертовы нижние юбки?! — Я видел, как ты пила крюшон. Опасная штука и совсем не подходит для молодых леди. И ты дважды вальсировала с ним, Корри. Твоя тетушка не должна была позволять такое. — Она в это время флиртовала с сэром Артуром. Я увидела, что ты прекрасно проводишь время с мисс Лоример, которая, по словам тетушки, считается лучшей партией в Лондоне. Ну не жалость ли, что она появилась в тот самый момент, когда приехала я? Тебе она понравилась, Джеймс? — Джульетта… — Как? Ее зовут Джульетта? Как обреченную на смерть подружку Ромео? Меня так и подмывает… — Только не плюйся в гостиной своей тетки! Глаза Джеймса блеснули. Она не могла разглядеть, фиолетовые ли они сейчас или того оттенка синего, от которого у нее все внутренности переворачивались, но видела, что они блеснули. И поэтому пустилась во все тяжкие: — Да, она, несомненно, прелестна. Но знаешь, Джеймс, я слышала, она большая оригиналка, как и Девлин Монро, и не думаю, что с твоей стороны мудро проводить с ней слишком много времени. Окажешься без штанов, и это будет достаточно шокирующим зрелищем. Джеймс, открыв рот, воззрился на нее. Он не находил слов. В голове не было ни единой мысли. — Что ты имеешь в виду? Ты считаешь мисс Лоример легкомысленной? — Могу ли я назвать ее порочной? Как Девлина Монро? — Я никогда не называл его порочным, черт возьми. — А я никогда не упрекала мисс Лоример в испорченности. Просто сказала, что она предпочитает иного рода развлечения, вот и все. — Какие именно? Идиотские слова сорвались с языка еще до того, как он успел сообразить, что она водит его, как камбалу на леске, медленно подтягивая к себе, и он, как последний дурак, послушно идет за наживкой. Болван! — Нет, забудь об этом и успокойся. — Но тебе ведь интересно, верно, Джеймс? Хочешь знать, что нравится молодым леди, таким, как я. Склонным к распутству. Признай это. Он кретин, которого она подцепила на крючок. Она подошла ближе — крайне неосмотрительно с ее стороны, потому что у него руки чесались свернуть ей шею, — и прошептала: — Говорят, Джульетта любит играть неприличные роли в пьесах. Вроде «Лисистраты» Аристофана, той греческой комедии, где женщины говорят мужчинам, что они отныне не могут… Он смотрел в это лицо, черты которого знал так же хорошо, как своего. Та часть его, которая все еще оставалась беспомощной камбалой, пробормотала: — Откуда тебе знать об этом? Она подалась вперед, едва не касаясь его носа своим. — Подслушала, как девушки сплетничали в дамской комнате. И поскольку меня интересует Девлин Монро и его странные предпочтения, я поговорила с мисс Лоример и объяснила, что тоже люблю играть на сцене, особенно если речь идет о персонажах с не слишком высокими моральными принципами. Она согласилась со мной, заметив, что это и ее любимые герои. И добавила, что хорошие люди на редкость скучны, а вот чуть-чуть свернуть с дороги — штука волнующая. Интересно, что происходит, когда она чуть-чуть сворачивает с дороги? Корри подступила ближе. Ощутила его дыхание на своей щеке. — Я подумала, что можно запачкать подол платья, а после этого первого шага, возможно, и растерять шпильки из волос. Как по-твоему, Джеймс? Леска лопнула. Джеймс схватил ее за плечи и стал трясти. Его так и подмывало поколотить ее. Но этому не бывать, особенно здесь, в гостиной ее дяди. Может, в следующий раз, когда они оба будут дома, он снова потащит ее на ту скалу, сдернет бриджи с округлых бедер и… — Послушай, Корри, с меня довольно. Забудь Аристофана и все, что делали женщины в его пьесе, смысл которой, разумеется, ты понять не способна, несмотря на все разговоры насчет невысоких моральных принципов. И забудь мисс Лоример и ее роли. Тебе совершенно ни к чему играть в подобных пьесах да еще и сворачивать с дороги, чтобы пачкать подол платья. — Почему нет? — Потому что нет, и на этом точка. И я настаиваю, чтобы ты не имела ничего общего с Девлином Монро. Напишешь записку, в которой объяснишь, что не сможешь с ним встречаться. Ясно? — Почему ты так кричишь, Джеймс? Мне нравится Девлин, и, кроме того, он наследник герцогского титула. Подумай только, он уже граф! — Довольно! — А ты всего-навсего наследник графа. Она снова подалась вперед. — Подумай лучше, не может ли быть, что Джульетте нужны только твои деньги? Нет, это уж слишком. — Увижу еще раз с Девлином Монро, берегись! Не миновать тебе трепки! Она ухмыльнулась. Открыто, нагло, безмерно издевательски. И чтобы еще больше позлить его, скрестила руки на груди и принялась насвистывать. Джеймс с трудом овладел собой и, не удостоив ее ни единым словом, повернулся и выбежал из гостиной, едва не сбив с ног тетю Мейбеллу. — Джеймс? Джейсон? — только и успела пролепетать она. — Джейсон, мэм, и, простите, мне пора. — Ну… я… до свидания, дорогой мальчик, — пробормотала Мейбелла, войдя в комнату и с удивлением заметив, что племянница стоит у окна, прислонившись лбом к стеклу. — Интересно, что здесь делал Джейсон? — спросила она, но ответа так и не дождалась. |
||
|