"Запретная любовь" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 6

— Когда ты устроишь следующую вечеринку? Я спрашиваю, потому что мне требуется время, чтобы дошить новое платье.

У ног Виктории улеглась Пандора, всем своим видом показывая, что на женской половине устанавливаются добрые отношения.

— Ты в самом деле умеешь шить? Неужели твоим достоинствам нет предела, дорогая? — удивился Фэлкон.

Он сидел за письменным столом и ставил какие-то отметки перед именами в своем гроссбухе.

— Конечно, умею. Я уверена, твои гости с ума сойдут, когда увидят меня в зеленых шелках. Своим откровенным платьем «по-гречески» я собираюсь учредить новую моду.

— «А-ля Греция»? Но серьги и шелк для платья — из Китая.

— Не имеет значения, — заявила Тори. — Я понятия не имею, что носят в Китае, поэтому сошью себе греческую тунику и оголю одно плечо. Так когда же следующая вечеринка?

Фэлкон уткнулся в таблицу с фазами луны.

— Мне нужны несколько безлунных ночей! По крайней мере таких, когда луна взойдет поздно.

Недавно во время визита в таверну «Русалка» он получил список кораблей, которые в следующем месяце прибывали с грузами в Пять портов[7].

Через несколько минут, отодвинув таблицу к углу стола, Фэлкон снова повернулся к любовнице:

— Может, через неделю? Я тогда успею разослать всем приглашения.

Тори невольно нахмурилась. Она-то думала только о развлечении, а вот Фэлкон думал еще и о своих делах. И она снова вспомнила о смертельной опасности, которой он себя постоянно подвергал.

— Ну почему ты все время думаешь о своих… вылазках? Фэлкон, зачем тебе все это?

Несколько томительных долгих мгновений он пристально разглядывал ее. Потом проговорил:

— Миледи, я дал вам полную свободу поступать так, как вам заблагорассудится. Не могли бы вы оказать мне такую же услугу?

— Я пока еще в своем уме, — проговорила Тори. — Да, в отличие от всех твоих родственников.

— А заявлять, что ты путешествуешь во времени, — это вполне нормально, не так ли?

Тори вспыхнула и вскочила на ноги.

— Ты еще издеваешься?! Да как ты смеешь?! — завизжала она.

И в тот же миг шерсть у Пандоры на загривке встала дыбом, и огромная кошка утробно зарычала. Тори покосилась на нее и добавила:

— Вот видишь? Это все из-за тебя!

В следующее мгновение она выскочила из комнаты.

На следующий день любовники старательно избегали друг друга, хотя для обоих время, проведенное в одиночестве, тянулось бесконечно долго. Точно так же прошли еще два дня и две ночи. Одиночество ужасно угнетало Фэлкона, но все-таки он выдержал трое суток. Когда же наступила четвертая ночь без Тори, его терпение лопнуло. В самом отвратительном настроении он приблизился к комнате любовницы. Если бы дверь оказалась заперта, он, наверное, выбил бы ее. Но как ни странно, дверь распахнулась настежь, стоило ему лишь дотронуться до нее. Весьма довольный собой, он с усмешкой подумал: «Она ждала меня. Она надеялась, что я приду».

В комнате было темно, и Фэлкон зажег свечи. Потом шагнул к кровати — и в ужасе замер. Она бросила его… Она вернулась обратно в свое время! Ему вдруг показалось, что он сходит с ума. Близость с Тори приносила ему не только наслаждение, она привнесла новый смысл в его жизнь. Отказываясь смириться с потерей, Фэлкон в отчаянии прошептал:

— Вернись, Виктория, вернись…

Окинув комнату взглядом, Фэлкон заметил, что со столика у кровати пропали книги. И в душе его вспыхнул луч надежды, который он тщательно лелеял, пока спускался по лестнице, а потом шел к библиотеке.

От его толчка дверь библиотеки широко распахнулась и ударилась о стену. Тори, сидевшая у стола, в испуге вскрикнула. Повернувшись к Фэлкону, пробормотала:

— Я… я не могла заснуть. Поэтому пришла сюда, чтобы взять еще какую-нибудь книгу.

Фэлкон вздохнул с облегчением, и Тори тут же поняла, что он очень переживал, решив, что она его покинула. Едва заметно улыбнувшись, она продолжала:

— Я не могу долго злиться на тебя. А злилась я только потому, что очень беспокоюсь за тебя. К тому же я боюсь, что ты можешь сделать… что-нибудь постыдное.

Поднявшись из-за стола, Тори шагнула к полке и поставила на место книгу, которую читала. То была книга о кораблекрушениях.

— Тори, дорогая, мне не хочется, чтобы нас разделяла пропасть, — проговорил Фэлкон. — Знаешь, я всегда был одиночкой, поэтому даже не представлял, чего был лишен, пока ты не появилась в моей жизни.

Она подошла к нему и заглянула ему в глаза:

— Спасибо тебе, Фэлкон. Я могу сказать то же самое про себя. Жить с тобой — это такое чудо, такая радость!.. Я наслаждаюсь свободой, которую ты мне предоставил. До встречи с тобой я понятия не имела о том, что такое настоящая свобода. Поверь, я сделаю все, что в моих силах, только бы ты во мне не разочаровался.

Заключив ее в объятия, Фэлкон с усмешкой прошептал:

— Это была наша первая ссора.

— Я сомневаюсь, что она станет последней, — ответила Тори. — Ведь мы с тобой воспринимаем все… с такой страстью…

— Со страстью? — Фэлкон куснул ее за ухо. — Скоро я покажу тебе, что такое настоящая страсть.

Тори засмеялась и выскользнула из его объятий; ей снова захотелось побежать от него, чтобы он погнался за ней и поймал ее. И если она воспользуется женскими чарами и хитростью, то ей, возможно, удастся удержать его от пиратства.

В эту ночь они страстно предавались любви, а потом, сжимая Тори в объятиях, Фэлкон стал рассказывать ей о себе и о своей жизни. Он говорил о годах детства, о приключениях в дальних странах, о времени, которое провел в Лондоне, при дворе. Тори же развлекала его рассказами о том, как ей удавалось нарушать всевозможные запреты и вырываться из рамок глупых условностей с помощью разных хитростей и уловок, в чем ей часто помогал братец Эдмунд. Фэлкон оглушительно расхохотался, когда она поведала о том, как пряталась в саду, чтобы натянуть чулки, уложить волосы, а потом брала свою сумочку, вытаскивала молитвенник и делала постную мину.

А потом они заснули в обнимку. И, уже засыпая, Тори подумала: «Возможно, следующей ночью мне удастся удержать его возле себя, но что будет через день, через другой, через третий?..»

Утром она проснулась в одиночестве, но это ее ничуть не взволновало. Фэлкон всегда поднимался очень рано и завтракал вместе со слугами и судовой командой в Большом зале. Но все же ей хотелось удостовериться, что Фэлкон не уехал. Приблизившись к письменному столу, Тори выдвинула ящик и вздохнула с облегчением. Пистолеты были на месте. Она провела пальцем по длинному дулу и с удивлением подумала: «Как такую красивую вещь можно использовать для убийства?» Услышав скрип двери, Тори вздрогнула и, обернувшись, проговорила:

— Ах, Фэлкон, я в восторге от твоих пистолетов. Научи меня стрелять.

— Если честно, то мне гораздо больше нравится давать тебе уроки любви. А вот уроки стрельбы… Полагаю, что пистолет — вещь не очень-то приятная.

— Зато полезная.

Он подошел к столу и вытащил оружие.

— Это пистолеты для морских офицеров, и, их носят за поясом. Дуло и ложе — из бронзы, и, следовательно, им не страшна соленая вода. Эти пистолеты составляют пару, поэтому имеют левосторонний и правосторонний замки.

— А почему на рукоятке нет твоего имени или инициалов? — удивилась Тори. — Почему здесь выгравировано «Джеймс Фримен»?

— Это клеймо мастера, Тори. — Фэлкон подмигнул ей и добавил: — Целесообразность важнее тщеславия. Мне ни к чему метить своими инициалами орудия убийства.

При этих его словах Тори побледнела, но тут же взяла себя в руки.

— Ах, милорд, у меня еще никогда не было такого хорошего учителя, как вы. Поверьте, я постараюсь стать образцовой ученицей.

Приблизившись к стене, Фэлкон открыл нишу, скрытую фальшивой панелью, затем вытащил из ниши маленький бочонок с порохом и сунул Пандоре в зубы небольшой кожаный мешочек.

— Что ж, тогда пойдем, дорогая. Упражнения в стрельбе — не пустая трата времени.

На лужайке во дворе Фэлкон установил в двух подсвечниках по толстой свече и зажег их. Взглянув на Тори, сказал:

— Полагаю, для начинающего стрелка двадцати шагов будет вполне достаточно. Тебя это устраивает?

— Да, конечно. Говорят, именно такое расстояние принято между двумя дуэлянтами, — ответила Тори.

Фэлкон посмотрел на нее с недоумением:

— Между дуэлянтами? Но ведь на дуэли бьются на шпагах или рапирах, дорогая. Знаю по собственному опыту. Ох, дьявол, только не говори, что в твое время мужчины на дуэли целятся друг в друга из пистолетов. Ведь в этом нет никакого благородства…

Тори очень хотелось расспросить Фэлкона о его дуэлях, но она сдержалась — не хотелось думать о том, что он убил кого-нибудь.

Откупорив бочонок, Фэлкон вытащил пороховницу и набрал немного пороху. Затем взял у Пандоры мешочек и выудил из него свинцовую пулю. Один из пистолетов он отдал Тори, а другой стал заряжать.

— Вот, смотри внимательно. Держишь курок наполовину взведенным, пока не будешь готова стрелять.

Положив пистолет на землю, он взял у Тори другой, чтобы и его зарядить. Потом поднял свой пистолет и пояснил:

— Сначала взводишь курок до конца, затем прицеливаешься и спускаешь курок.

В следующее мгновение раздался грохот, и Тори в испуге вздрогнула. Когда же пороховой дым рассеялся, она увидела, что обе свечи погасли.

— Фэлкон, ты замечательный стрелок!

Он с сомнением покачал головой:

— Нет, не уверен. Свечи потухли не в один и тот же момент, потому что моя левая немного помедлила на курке.

— Но ты ведь одновременно целился в две разные цели. Ты прекрасный стрелок, Фэлкон Хокхерст.

— Ну а ты попробуешь? Я сейчас снова зажгу свечи.

— Нет-нет, не надо. Я не попаду в свечу, не говоря уж о пламени. А два пистолета одновременно я просто не подниму.

Фэлкон протянул ей пистолет с правосторонним замком:

— Заряди, как я показал, и не взводи курок до конца, пока не будешь полностью готова.

— А если он все равно выстрелит раньше времени?

Фэлкон ухмыльнулся и хохотнул:

— Ведь эти пистолеты носят за поясом. Так что если пистолет сам по себе выстрелит, то непременно кому-нибудь кое-что отстрелит.

Тори тоже рассмеялась.

— Ты специально меня смешишь, чтобы отвлечь! Лучше помолчи.

Она все сделала как надо — зарядила, взвела курок и прицелилась. А когда выстрелила, то, не удержавшись на ногах при отдаче, приземлилась прямо на ягодицы.

— Вот не ожидала… — пробормотала Тори в растерянности. Поднявшись на ноги, сказала: — Надо еще раз попробовать.

Проявляя ангельское терпение, Фэлкон все утро учил ее стрелять. Наконец, утомившись, Тори со вздохом пробормотала:

— Все, довольно…

Фэлкон тут же передал пистолеты наблюдавшему за ними мистеру Берку, чтобы тот вычистил и зарядил оружие. Нынешнее утро стало для Хокхерста весьма необычным развлечением. Ему еще не приходилось воспринимать женщину как друга, тем более что речь шла о женщине, делившей с ним постель.

— Хочешь отправиться на верховую прогулку? — спросил Фэлкон. — Мы можем заехать в «Дуб и плющ», а потом я покажу тебе деревушку. Ты еще ее не видела при свете дня.

Трактир «Дуб и плющ», находившийся в полумиле от замка, привел Тори в полнейший восторг. Ступени, ведущие вниз, были все истерты за долгие годы, а внизу располагались четыре уютных зальчика с грубо сколоченными столами, стоявшими на козлах, и с такими же скамьями. В каждом зальчике имелся очаг с вертелом для туши, а на потолке вместо люстры висело колесо от телеги, на котором были укреплены свечи. Вдоль стен стояли бочки с элем, и повсюду пахло табаком, хмелем и солодом.

— Какая честь, ваша милость! — воскликнул хозяин. — Что вам подать?

— Дюжину устриц и пинту эля. Даме то же самое. И пинту налей себе, Гарри. Выпей за свое здоровье.

Когда все заказанное принесли, Тори с недоумением уставилась на живых устриц в раковинах.

— В чем дело, любовь моя? Чем они тебе не понравились? — спросил Фэлкон.

Тори поморщилась и пробормотала:

— Только мужчины едят устрицы живьем. Дамы едят их запеченными в раковине. Но я все-таки попробую их такими, какие есть.

Фэлкон кивнул и поднес ко рту одну из раковин.

— Вот, смотри… Глотаешь устрицу, а потом запиваешь ее хорошим глотком эля.

Проделав все это, он взглянул на Викторию:

— Ну, не бойся…

Тори последовала его примеру и даже утерла рот тыльной стороной ладони. Точь-в-точь, как он. С такой же легкостью она проглотила еще несколько устриц, но затем ее охватила дрожь.

Фэлкон весело рассмеялся и, быстренько прикончив оставшихся устриц, заявил:

— Чего только не сделаешь ради друга!

Тут к ним подошел Гарри, чтобы долить гостю эля.

— Принеси-ка нам моллюсков, — сказал Фэлкон.

— Моллюсков?.. — Тори была в замешательстве. — Моя мать ни за что не согласилась бы есть такую… вульгарную пищу.

Фэлкон снова засмеялся:

— Твоя мать ни за что не позволила бы тебе разгуливать в одних панталонах, хотя это очень даже мило. А моллюски — прекрасная еда. И не спорь со мной.

Вскоре блюдо принесли, и Тори, достав шпилькой улитку из крохотной раковины, отправила ее в рот. Потом закатила глаза и воскликнула:

— О, великолепно!..

Фэлкон многозначительно подмигнул ей:

— Это ты, дорогая, великолепна.

— Прекрати! — Тори ухмыльнулась. — Я ведь, кажется, твоя сестра, не так ли?

Потом им подали баранину в ячменной подливке и свежий хлеб прямо из печки. Покончив с едой, они отправились в деревню, и Тори с любопытством все рассматривала.

— Ни аббатства, ни церкви еще нет, но уже есть кладбище, — заметила она.

— Это церковный погост, — пояснил Фэлкон. — А там, на холме, — замковая церковь.

— Деревушка намного меньше городка, который мне известен, — продолжала Тори. — Но он такой же очаровательный, а вокруг него — все те же пологие холмы, к которым я часто хожу на прогулку. Спасибо, что ты привез меня сюда.

Возвращаясь в Бодиам, Виктория обдумывала план действий — следовало во что бы то ни стало сделать так, чтобы Фэлкон в эту ночь остался в замке.

— Ты прекрасный учитель, — сказала она с улыбкой. — Может, научишь меня играть в хазард [8]?

— Я научу тебя всем азартным играм, — пообещал Фэлкон. Он помог Тори спешиться и сказал, что отведет Бесс к кузнецу, чтобы перековать. — Скоро увидимся. Встретимся ближе к ночи, дорогая. И посмотрим, действительно ли устрицы производят возбуждающий эффект.

Вечернюю трапезу лорд Хокхерст обычно делил со своими людьми и редко возвращался к себе раньше девяти часов. На что Виктория и сделала ставку. К этому времени она уже лежала в ванне, запрокинув голову, и ее распущенные волосы падали темными волнами к самому полу. Тори специально уселась спиной к двери, оставив ее немного приоткрытой. Услышав шаги на лестнице, она высунула из воды стройную ножку и отжала на ней губку, так что по ноге побежали струйки, сверкавшие в свете свечей. И она все рассчитала правильно — увидев ее, Фэлкон тотчас же подбежал к ванне.

— Дорогая, позволь тебе помочь.

От этого низкого и хрипловатого голоса у Тори мурашки пробежали по спине, но она не повернула головы.

— Я отдам тебе губку, если научишь меня играть в хазард.

Присев на корточки рядом с ванной, Фэлкон достал из кармана кости.

— Губку ставим на кон. Сейчас брошу кости, и то, что выпадет, называют «очком». — Он метнул кости. — Итак, «очко» — «семерка». Бросаем еще раз, а затем определяем «шанс». Я проиграю, если выпадет «двойка» или «тройка». — Итак — очередной бросок. — У меня выпал «ник» — «особое число». Так что я выиграл.

Фэлкон потянулся взять губку, но Тори сжала ее в руке.

— «Особое число» — это одиннадцать? — спросила она.

— Да, верно. Но только в том случае, если «очко» — «семерка».

Она протянула ему губку.

— Хорошо, сдаюсь. Не удивлюсь, если ты играешь по своим собственным правилам, Фэлкон Хокхерст.

— Такое тоже случается, госпожа Насмешница.

С поднятой вверх губки вода струйкой потекла ей на грудь. Капли падали на сосок, и Фэлкон, слизнув их, засмеялся.

— Очень приятно помогать тебе, дорогая.

Тори подняла руку и прошлась пальцами по его бриджам, уже набухшим спереди. Тоже рассмеявшись, сказала:

— Похоже, тебе даже слишком приятно.

Фэлкон подхватил ее на руки, вытащив из воды.

— Вот такой я тебя люблю — мокрой и свободной!

Она со смехом отбивалась от него, и он изрядно вымок.

— Но ты же обещал, что обучишь меня играть в хазард! Отпусти, сейчас моя очередь бросать кости!

Он опустил ее на ковер, и она тут же потянулась к халату.

— Азартные игры — очень веселое занятие, не так ли, дорогая?

— Да, конечно. Знаешь… Я скоро поднимусь к тебе наверх… — Лукаво улыбнувшись, Тори добавила: — Если проиграю, разумеется.

Фэлкон попытался ее обнять, но Тори увернулась, пританцовывая, и тут же бросилась к двери, а потом к лестнице. Ворвавшись в комнату Фэлкона, она уселась на кровать, скрестив ноги, и он протянул ей кости.

— Только объясни еще раз, что такое «особое число», — сказала Тори.

Она бросила кости, и у нее выпала «восьмерка».

— Но ты не сказала, что ставишь на кон.

— Скажу, когда выиграю.

Стаскивая с себя всю мокрую одежду, Фэлкон объяснил, что «особое число» будет только в том случае, если выпадет двенадцать или еще раз «восьмерка». Тори снова бросила кости и закричала:

— Две шестерки — двенадцать! Я выиграла!

Уже почти раздетый, Фэлкон взглянул на нее с удивлением и пробормотал:

— Что ж, тогда говори, какое ты желание загадала.

Тори расплылась в улыбке:

— Я хочу, чтобы в эту ночь ты остался со мной. Не хочу, чтобы ты уходил.

Фэлкон замер на мгновение, потом тихо сказал:

— Не могу, к сожалению.

Вытащив сухую одежду, он начал одеваться.

Схватив кости, Тори швырнула их в него.

— Проклятый пират! Только попробуй уйти!

Фэлкон молча снял с пальца перстень-печатку и положил его на стол. Тори поднялась на ноги и, стоя на кровати, прокричала:

— Если уйдешь, меня здесь не будет, когда вернешься! И тогда не ищи меня в библиотеке!

Фэлкон и на сей раз ничего не ответил. И ей вдруг вспомнились его слова о том, что шантаж на него не действует, хотя перед подкупом он беззащитен. Но оказалось, что этой ночью на него не подействовал даже подкуп. Было совершенно очевидно: чтобы она ни сделала, он все равно уйдет.