23

Рено неподвижно лежал в тени большой ели и смотрел прищуренными глазами на луг. Сегодня впервые за пять дней он не испытывал головокружения. Темная синева у него под глазами исчезла, больше не мучила тошнота. И хотя, если судить по напряженно стянутому рту, головная боль не вполне утихла, ее можно было рассматривать всего лишь как мелкое неудобство.

Не головная боль беспокоила сейчас Рено. Его мучила мысль о девушке, которой, оказывается, было все равно, жив он или умер.

Рено не видел Еву с тех пор, как его вынесли из шахты. Когда он спросил, где Калеб, Рейф ответил, что Калеб повез Еву в Каньон-Сити. Рено больше не упоминал ее имени. Как и никто другой.

В прозрачном спокойном воздухе до Рено донеслись раскаты смеха Вулфа, сопровождаемые серебряными переливами голоса Джесси, когда муж закружил ее в воздухе. В конце концов они оба упали на землю, и высокая густая трава скрыла их от глаз Рено.

Хотя Рено и не хотел себе в том признаться, но воспоминания истерзали его душу.

Однажды на этом лугу он погнался за Евой, поймал и повалил на траву… Всего однажды, не больше…

«Пыталась заключить сделку со Слейтером… Заключить сделку со Слейтером… Заключить сделку…»

Рено не сразу заметил, что рядом с ним стоит брат, устремив на него проницательные серые глаза и держа пару багажных сумок в руках.

— Отрадно слышать смех Вулфа, — сказал Рейф. — Становится хорошо на душе, когда видишь их вместе.

Рено неопределенно хмыкнул.

Улыбка Рейфа была предупреждением, которому внял бы любой другой человек, кроме Рено. Рейф с нетерпением ожидал, когда потрясение и физическая боль не будут больше туманить дымкой глаза брата. Рейф хотел быть вполне уверен в том, что Рено слышит и правильно воспринимает каждое его слово.

Сейчас такая минута наконец настала.

— Как твоя голова сегодня? — без обиняков спросил Рейф.

Рено пожал плечами.

— Рад, что ты чувствуешь себя лучше, братишка, — проговорил Рейф. — Мы все очень беспокоились за тебя.

Взгляд, который Рено метнул на старшего брата, трудно было рассматривать как приглашение к беседе. Однако Рейф этого как будто не заметил и продолжил разговор.

— Да, сэр, — растягивая слова, произнес он. — История разнеслась по округе, словно степной пожар… Искатель приключений с револьвером, испанская карта сокровищ и девушка из салуна «Золотая пыль».

При упоминании о Еве веки Рено дрогнули, однако он ничего не сказал.

Не наблюдай Рейф внимательно за реакцией брата, он бы не заметил этой легкой судороги. Но он ничего не упустил. Улыбка его стала еще шире, хотя вряд ли теплее.

— Я был на испанской седловине, когда услыхал, что тебя заманили в ловушку в каньоне и собрались растерзать в клочья Слейтер и его банда.

— Они пытались…

— К тому времени, когда я прибыл туда, там ничего не было, кроме приманки для койота. Кольт в руках ты держать умеешь.

Улыбка Рено была так же холодна, как улыбка его брата.

— Вроде того.

— Так сказал и Калеб. Он подъехал ко мне, когда я разбирал следы баталии, пытаясь определить, куда мне двигаться дальше. Это не человек, а привидение какое-то. Возник совершенно бесшумно и перепугал меня чуть не до смерти.

Послышались новые взрывы смеха на лугу, мужской и женский голоса слились воедино, и это было как гимн солнцу, молодости и жизни.

Рено отвернулся от солнца и травы, стараясь отогнать воспоминания о том, как он сам смеялся и вдыхал аромат сирени, окружавший Еву.

— Кэл, похоже, узнал обо всем от подружки-индианки одного из своих людей, — продолжал Рейф. — Ну, брат мой, я тебе скажу, что путь из каньона, который ты выбрал, один из самых кошмарных.

— Это было лучше, чем попадать в лапы Слейтера.

— Ну, Кэл и я сошлись на более благоразумном маршруте. Мы шли за Слейтером. Он оставлял более широкий след, чем ты.

— Я не ожидал, что по моему следу отправятся друзья, — сухо сказал Рено.

— Ты оставлял для меня знаки.

— Просто я держал пари с самим собой.

— Пари, говоришь? — с сардонической улыбкой произнес Рейф. — Похоже, ты совсем превратился в игрока после Каньон-Сити. Может быть, это пагубное влияние Евы?

Видно было, как под черной многодневной щетиной Рено напряженно растянулись его губы.

Рейф притворился, что не замечает мрачного выражения брата, и усмехнулся про себя.

— Мы встретились с Вулфом и Джесси на дальнем конце плоского холма, который ты пометил зарубками, — продолжал далее Рейф. — Один из его друзей-индейцев рассказал ему, что вам трудно пробиваться одним, и они пустились по следу.

Рено едва слышал, что говорил Рейф. Он изо всех сил пытался не обращать внимания на раскаты смеха, несущиеся с луга, где Вулф и Джесси наслаждались солнцем, днем и друг другом.

Опьяняющая музыка женского смеха бередила душу Рено, напоминая о том, что он хотел забыть.

— …Калеб вышел на часовых Слейтера, когда они только что сменились, — рассказывал Рейф. — Не успел он позаботиться об их судьбе, как услышал чьи-то шаги. Это оказалась Ева, которая шла в лагерь Слейтера.

Рено резко поднялся.

Рейф разогнулся. Быстрым движением ноги он вернул брата на прежнее место. Удар был неожиданным и точным.

Рено в смятении посмотрел на Рейфа.

— Сядь на место, брат, — сказал сурово Рейф. — Ты никуда не уйдешь, пока я не закончу рассказ. Если ты хочешь воспротивиться этому, начинай хоть сию минуту. Но я побью тебя, и ты это знаешь.

— Ну да, своими мерзкими китайскими приемами, — зло ответил Рено.

— Я научу тебя любому, когда ты поправишься. А сейчас ты будешь слушать меня.

Рено посмотрел в холодные серые глаза, которые были так похожи на его собственные. Напряжение не покинуло его, но он смирился и коротко кивнул.

Рейф лениво отошел назад и присел на корточки рядом с багажными сумками. Однако его внешняя расслабленность не могла одурачить Рено. Если бы он сделал новую попытку подняться, его бы отправили на место с той же быстротой, что и в первый раз.

— Кэл схватил Еву, пока ее не засек Слейтер, — продолжал Рейф. — У нее была какая-то сумасбродная идея захватить Слейтера и под дулом оружия предложить ему золото, если его люди откопают тебя.

— Это она так сказала Кэлу?

Рейф кивнул.

— И он, конечно, ей поверил? — саркастически спросил Рено.

Рейф снова кивнул.

Насмешливая улыбка искривила рот Рено.

— Женитьба размягчила мозги Кэла, — произнес он резко. — Эта девчонка из салуна собралась торговаться за свою жизнь, а не за мою.

— Чем меньше ты сейчас скажешь, тем меньше слов тебе захочется потом взять обратно, — возразил Рейф. — Впрочем, не буду тебе мешать — говори.

Зеленые глаза Рено превратились в блестящие узкие щелки, но он замолчал. Он был отнюдь не расположен принимать вызов брата. Все его мысли были о Еве. Он должен был дослушать. И они оба это понимали.

— После того как мы разогнали банду Слейтера, мы направились к шахте, — рассказывал Рейф. — Ева стояла там, покрытая пылью и грязью с головы до ног, и рвалась откапывать тебя. Она не разрешила Вулфу и Кэлу идти в шахту… Сказала, что это слишком опасно…

Рено слушал рассказ Рейфа со все большим напряжением.

— Она сказала, что готова была пожертвовать жизнью команчи, чтобы откопать тебя, но нельзя рисковать семейными людьми, — холодно продолжал Рейф. — Сказала, что готова сделать это сама, потому что ее никто дома не ожидает.

— И вы, конечно, не позволили ей спуститься в шахту? — хриплым голосом спросил Рено.

— Кроме нее, никто не знал, где ты находился, — сурово произнес Рейф. — Она привела меня к завалу, и я копал, как сумасшедший, не зная, живой ты или мертвый, а этот проклятущий потолок сыпался на меня, как дождь.

Рено схватил брата за руку.

— Господи! Ты не должен был это делать! Порода в этой норе — сплошное крошево.

— А ты оставил бы меня, если бы я оказался в какой-нибудь богом проклятой дыре? — возразил Рейф.

Рено покачал головой.

— Нет, конечно.

В какой-то момент лицо Рейфа утратило свою суровость. Из братьев он больше всех любил Рено.

— В конце концов я прорыл лаз, в который не всякая кошка пролезет, — продолжал Рейф. — Я увидел свет твоего фонаря, но ты не отвечал на мои призывы. Всякий раз, когда я пытался расширить отверстие, потолок снова и снова осыпался.

— И как же ты добрался до меня?

— Я — никак. Это сделала Ева.

— Что?!

— Каким-то чудом она пролезла через это отверстие. Она стала откапывать тебя, и тут все заскрежетало и пришло в движение. Я закричал, чтобы она оставила тебя и спасалась сама.

Рено сжал руку брата с такой силой, что на ней неизбежно должны были появиться синяки.

— Но она не послушала меня. Это невозможно представить, но ей удалось вытащить тебя из-под камней до того, как рухнула стена. Когда я добрался до нее, она все еще продолжала тащить тебя, выкрикивая твое имя, пытаясь спасти тебе жизнь, нисколечко не думая о своей.

Рено открыл рот, чтобы что-то сказать, но голос не слушался его.

— Может быть, ты действительно нашел ее в салуне, — прорычал Рейф, — но она стоит больше, чем все золото, которое вы подняли из шахты.

Закрыв глаза, Рено пытался взять себя в руки.

— Она была у входа в шахту и слышала все, что ты сказал о жуликоватой девице из салуна. После этого она в один момент умылась, надела вечернее красное платье и умчалась на своей мышастой… Только ее и видели…

Рено сжал голову руками. Он полагал, что его трудно будет ранить больнее, чем тогда, когда он услышал о предательстве Евы.

Он ошибался.

Рейф продолжал говорить, а Рено открывал для себя, какой невыразимой, какой безмерной может быть боль.

— Она оставила тебе послание, — сказал Рейф.

С кажущейся легкостью он поставил вертикально багажные сумки, которые принес с собой. Золотые слитки сползли и стукнулись о землю.

— Вот твое золото, брат. Ты можешь на него положиться.

Выражение муки, появившееся на лице Рено, заставило Рейфа пожалеть о своей резкости. Он потянулся к брату, но тот был уже на ногах и стремительно уходил от золотых слитков.

— Куда ты идешь? — спросил Рейф.

Рено не ответил.

— Как быть с золотом?

— Пусть оно катится ко всем чертям! Туда, откуда оно пришло! — заорал Рено.

Была единственная женщина, которая действительно любила его. И он потерял ее.

— Пожалуйста, оставайся на ночь в большом доме, — сказала Виллоу. — В маленькой хижине много сквозняков.

— Спасибо, но не стоит обо мне беспокоиться. Я и без того причинила вам достаточно хлопот. Завтра утром я отправлюсь в путь.

— Да никаких забот, — энергично возразила Виллоу. — Мне нравится, когда рядом со мной есть женщина.

Ева повернулась к Калебу.

— Я бы хотела, чтобы вы позволили мне заплатить вам за…

— Эвелина Старр Джонсон, — прервал ее Калеб, — если бы вы уже и без того не пережили так много, я бы просто отшлепал вас как следует за то, что вы снова возвращаетесь к этому предложению.

Слабая улыбка тронула лицо Евы. Она встала на цыпочки и коснулась губами щеки Калеба.

— Вы добрый человек, Калеб Блэк, — прошептала она.

— Для многих это откровение, — произнес он серьезно. — Поскольку вы так настроены уезжать, мы отправимся на заре. Иначе вам придется ехать одной, а эта страна не для одинокой женщины.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — ответил Калеб. — Но когда примчится Рено и рванется в Каньон-Сити за вами, непременно скажите ему, что это была не моя затея.

— Рено не поедет догонять меня, а тем более через Великий Водораздел.

Ева направилась к хижине, в которой жили Калеб и Виллоу во время строительства большого дома.

Виллоу провожала Еву полным сочувствия взглядом до тех пор, пока та не вошла в хижину и не закрыла за собой дверь.

— Почему она не хочет остаться в доме с нами? — спросила Виллоу.

— Думаю, что по той же причине, по какой не хочет остаться вообще у нас. Она знает, что Рено против общения сестры и девушки из салуна.

— Ева работала в салуне, но она не девица из салуна, — с горячностью проговорила Виллоу. — Боже мой! Как же он может быть таким слепым!

— А как это было со мной одно время? Или возьми Вулфа и Джесси.

— Это потому, что вы мужчины? — предположила Виллоу не без яда.

Калеб засмеялся. Он протянул к ней руку и прижал ее к себе.

— Я все равно надеру Рено уши, — сказала она, обнимая Калеба за талию.

— Не беспокойся, душка. Я предоставил это проделать Рейфу. Он так рвался в бой, что я даже испытываю жалость к Рено.

Прежде чем Виллоу успела что-то сказать, он поцеловал ее. Очень нескоро оторвался его рот от ее губ.

— Этан спит? — спросил он.

— Да, — шепотом ответила Виллоу.

— Ты не хочешь расширить свои знания о древнем искусстве ловли форели голыми руками?

— А кто будет форелью на этот раз? — поинтересовалась Виллоу, скрывая улыбку.

Калеб тихонько засмеялся:

— Каждый по очереди.

Ева сидела за единственным столом в хижине, наблюдая за тем, как луна и лампа отбрасывают не совпадающие друг с другом тени на поверхность деревянного стола. При этом она механически тасовала колоду карт. Каждый раз несколько карт выскальзывали из колоды и падали на край стола.

Рассеянно хмуря брови, Ева попробовала согнуть пальцы. Сейчас они двигались гораздо лучше, чем несколько дней назад, когда Ева только приехала на ранчо Калеба. И тем не менее они еще оставались неловкими и недостаточно гибкими после того кошмарного дня в шахте, когда ей пришлось сквозь камни и щебень пробиваться к тому, что представляло ценность неизмеримо большую, чем золото.

«А эта жуликоватая девчонка оставила хоть немного золота»?

Руки Евы невольно сжались в кулаки. Затем она медленно разжала их и приложила к поверхности стола с такой силой, что не видна была дрожь в пальцах.

Ева сделала глубокий вдох и собрала карты. Она аккуратно подровняла колоду и снова начала тасовать ее. Когда выскальзывали отдельные карты, Ева не поднимала их.

Она понимала, что нужно спать, поскольку дорога в Каньон-Сити будет долгой и утомительной. Но сон не шел к ней. Как только она закрывала глаза, ей слышался скрежет и грохот горной породы, безжалостно накрывающей потерявшего сознание Рено.

Со стороны конюшни донеслись приглушенные мужские голоса. Ева прислушалась, посмотрела на серп луны и решила, что Чугунный собрался совершить свой обычный ночной обход чуть пораньше.

Ева рассеянно согнула пальцы, подобрала выскользнувшие карты и взглянула на них. Чем больше она упражняла руки, тем послушнее они становились, хотя были еще далеко не в форме. Ева поставила себе задачу перетасовать карты, не потеряв ни одной.

Из передней потянул прохладный ветерок. Она удивленно подняла голову.

На пороге стоял Рено и смотрел на Еву так же, как тогда, когда впервые увидел ее в салуне «Золотая пыль», переводя взгляд с красного платья на пронзительные золотые глаза и дрожащий чувственный рот.

Усталый после долгого путешествия, с синяками и шрамами на лице, он был еще более красив, чем обычно. А его глаза горели зеленым пламенем, и в них читалось неукротимое желание.

Когда Ева увидела того, кого больше не надеялась увидеть, карты задрожали в ее руке и рассыпались. Она попыталась их собрать, но пальцы не повиновались ей. Она сжала кисти в кулаки и спрятала в подол платья.

Рено выдвинул второй стул из-под стола и сел. Одним взмахом руки он сбросил карты со стола. Словно осенние листья, карты покружились и улеглись на полу. Рено расстегнул куртку и вынул свежую колоду карт из кармана рубашки.

— Сдается по пять карт, — сказал он хрипло, — прикуп из двух карт, кон на столе, предварительные ставки по пять долларов… Я сдаю.

Слова были знакомы Еве. Именно их она сказала Рено вечность назад, когда он сел между двумя бандитами и взял карты в руки в салуне «Золотая пыль».

Ева хотела встать, но не смогла. Она смотрела не на Рено, а на узоры теней на столе. Она не смела взглянуть на него, зная, что он скажет.

«Девица из салуна. Шулерша. Несколько растренировалась за последнее время».

— У меня нет денег для ставки, — произнесла Ева. Ее голос был высокий, резкий, незнакомый.

— У меня тоже, — сказал Рено. — Предположим, каждый из нас ставит на кон себя.

Ева невидящими глазами смотрела, как Рено раздает. Когда перед ней легли пять карт, она машинально потянулась за ними. Так же машинально она сбросила карту, которая не сочеталась с остальными. Перед ней появилась еще одна карта. Она взяла ее.

Ей в глаза смотрела дама червей.

Ева с трудом поверила в реальность увиденного. Карты одна за другой выскользнули из ее пальцев на стол.

Рено потянулся и открыл упавшие перед Евой лицом вниз карты. При свете лампы засияли десятка, валет, дама, король и туз червей.

— Это бьет все, что я имею сейчас или имел когда-либо раньше, — объявил Рено и не глядя отбросил свои карты. — Я твой, моя девочка, на такой срок, на какой ты этого пожелаешь.

Он полез в карман и вынул кольцо с изумрудами.

— Но я бы предпочел быть твоим мужем, а не любовником, — прибавил он негромко.

Он приложил кольцо к руке Евы, молча предлагая принять его. Глаза Евы наполнились слезами. Она спрятала руки под стол, чтобы не поддаться искушению и не принять кольцо и вместе с ним любимого.

— Чего ради? — прошептала она с болью. — Ты… н-не д-доверяешь мне.

— Не доверял тебе, — уточнил Рено. — Я был одурачен Саванной Мари и поклялся, что впредь ни одна женщина не будет что-либо значить для меня.

— Я шулерша и девица из салуна.

Рено показал на выигрышные карты, которые он сдал Еве.

— Я шулер и громила с ружьем, — сказал он. — По-моему, мы вполне подходящая пара.

Увидев, что руки Евы по-прежнему лежат на коленях, Рено закрыл глаза — волной накатила боль. Он медленно поднялся, присел перед Евой на корточки и положил ладони на ее холодные пальцы.

Ева продолжала упорно смотреть на стол, не желая встречаться с Рено взглядом.

— Ты не можешь даже посмотреть на меня? — шепотом спросил Рено. — Или я убил в тебе все светлые чувства ко мне?

Ева глубоко и прерывисто вздохнула.

— Я показала тебе корабли из камня и сухой дождь… но мне не удалось найти света без теней… Некоторые вещи просто невозможны.

Рено как-то тяжело, по-стариковски поднялся. Его рука дернулась, чтобы коснуться волос Евы, но остановилась на полпути. Вместо этого он потянулся к картам червовой масти, которые он сдал ей.

Когда золотое кольцо беззвучно упало на карты, было видно, как дрожат его пальцы. Рено некоторое время смотрел на свою руку так, словно никогда не видел ее. Затем он взглянул на девушку, потеря которой будет болью всей его жизни.

— Лучше бы ты оставила меня в шахте, — прошептал он.

Ева попыталась что-то сказать, но у нее перехватило дыхание.

Рено резко повернулся и направился к выходу, не имея больше сил продолжать разговор.

— Нет! — закричала Ева.

Она вскочила и бросилась за ним.

Рено подхватил Еву и прижал лицом к своей груди, закрыв руками, словно боясь, что кто-то станет отнимать ее. Когда Ева почувствовала обжигающую слезу Рено на своем лице, она задохнулась, а затем прерывающимся шепотом сумела произнести его имя.

— Не уходи. — Голос Евы дрожал. — Останься со мной… Я знаю, что ты не веришь в любовь, но я люблю тебя… Я люблю тебя!..

Руки Рено еще плотнее обвились вокруг нее. Когда к нему вернулся дар речи, он отыскал взглядом глаза Евы.

— Ты показала мне корабли из камня и сухой дождь, — прошептал Рено, нежно целуя Еву и осушая ее слезы, — а затем ты мне показала свет, который не дает теней.

Ева преодолела дрожь и вопросительно посмотрела на него.

— Любовь — это свет, который не дает теней, — просто сказал Рено. — Я люблю тебя, Ева.