22

— В этом нет никакой логики, — решительно сказала Ева.

Она отчаянно смотрела на трех суровых мужчин и стройную рыжеволосую женщину, стоявших перед входом в шахту.

— У одной тебя логика, — проговорил Калеб. — То ты собираешься уничтожить банду Слейтера дробовиком, то одна лезть в эту чертову дыру.

— Я пошла к Слейтеру не для того, чтобы их перебить, а чтобы эти бандиты откопали Рено, — уточнила Ева. — Тебя дома ждут жена и ребенок. — Ева повернулась к Вулфу. — А у вас жена прямо перед вами. Я одна знаю, как добраться до Рено, и нет ни одной живой души, кому я нужна. И потом, копать там можно только поодиночке. Если я не смогу больше копать, вы смените меня.

Когда Ева повернулась, чтобы войти в шахту, бич плотно обвился вокруг ее колен и удержал ее на месте, не причинив при этом ни малейшей боли.

— Подождите, мисс. Я пойду с вами.

Ева повернулась и взглянула на высокого блондина, который манерой улыбаться, говорить и двигаться до боли напоминал Рено. Цвет глаз, правда, отличался, они были серые, не зеленые, но кошачий разрез и ясность были те же самые, отчего у нее кольнуло в сердце.

И, как у Рено, глаза Рейфа могли быть холодными, как лед, когда он был преисполнен решимости что-то сделать.

— Не тратьте время на споры, — твердо сказал Рейф. — Я иду либо вместе с вами, либо один. Я не новичок в этом деле, мне известны знаки Рено, я найду его.

Ева не сомневалась.

— Хорошо, — согласилась Ева. — Я вам признательна. Ваша сила пригодится.

Рейф пошевелил кистью. Длинный бич освободил колени Евы. Не обращая внимания на возражения Вулфа и Калеба, она схватила фонарь и направилась к входу в шахту. Рейф отбросил бич и последовал за ней, на мгновение задержавшись для того, чтобы взять лопату и фонарь.

Калеб и Вулф пошли за ними, неся третий фонарь. Джесси осталась у входа в шахту с дробовиком на тот шальной случай, если кто-то из ребят Слейтера в суматохе боя ошибочно выбрал направление для бегства.

Ева услышала, что за ней следует не один человек, оглянулась — и ощутила тепло в сердце. Хотя из-за тесноты копать мог только один человек, было много легче от сознания, что столько рук в любой момент могли прийти на помощь.

Рейф нагибался все ниже, по мере того как снижался потолок. У развилки штольни он заметил знаки, оставленные Рено.

Ева почти бежала по большой штольне, и фонарь отчаянно раскачивался в ее руках. Рейф неотступно следовал за ней, словно большая тень. Калеб и Вулф держались несколько поодаль, помечая развилки штольни своими знаками.

Мелкая пыль все еще висела в воздухе в том месте, где рухнувшая нора койота ответвлялась от основной штольни. Рейф оценил обстановку с одного взгляда. Когда он увидел кучу золотых слитков, его глаза удивленно расширились. Он бросил взгляд на Еву. Та обратила на слитки не больше внимания, чем на кучу камней.

— Проход свободен примерно на десять футов, а дальше заблокирован оползнем, — сообщила Ева, указывая на нору койота. — Я столько раз кричала, но Рено так и не ответил…

Рот Рейфа сурово вытянулся, но он лишь произнес:

— Надо мне попробовать. У меня голос намного громче.

Ева коротко кивнула. Рейф опустился на колени и осветил отверстие фонарем. По притягательности нору койота можно было сравнить разве что с могилой. Он взглянул на лопату. При такой тесноте ею можно было пользоваться в лучшем случае как дубинкой.

— Я удивлен, что Рено пролез сюда, — пробормотал Рейф. — Он никогда не жаловал темные, тесные закоулки.

— Может, его никогда не ожидало испанское золото на другом конце, — ответила Ева.

— Там есть еще? — спросил Рейф, протискиваясь мимо кучи слитков в тесную нору.

— Два слитка, о которых мы знаем. Есть предположение, что еще много запрятано где-то… По мне, так пусть они остаются здесь.

Из уст Рейфа вырвалось проклятье, когда он в конце концов пробрался мимо слитков и влез в узкую нору койота.

Ева опустилась на колени и прислонилась к стене штольни. Она чувствовала, что ее бьет дрожь. Когда Калеб коснулся ее плеча, она в испуге отпрянула.

Низким, сильным голосом Рейф позвал Рено. Ответом ему было молчание. Рейф повторил зов с тем же результатом. Ничего не дали третья и четвертая попытка.

— Кэл, Вулф, оттащите эти слитки наверх к Джесси, — сказал Рейф через минуту. — Они загораживают доступ.

Раздались удары лопатой о камень — это Рейф начал долбить завал.

— Кто-то должен отгребать камни, — произнес Калеб.

— Это придется делать Еве. Здесь двоим мужчинам не развернуться.

Вулф наклонился, осветил фонарем нору койота и разразился руганью сначала по-чейеннски, а затем по-английски.

— Он прав, Кэл. Эта распроклятая нора действительно впору лишь койоту.

Калеб нагнулся, посмотрел и начал подбирать тяжелые золотые слитки, ругаясь на чем свет стоит и поминая про связь дураков, золота и преисподней.

Рейф продолжал работать, не меняя ритма, пробиваясь сквозь рыхлые и крошащиеся породы, выталкивая отходы по бокам от себя и молясь о том, чтобы остальная часть норы выдержала.

Пока Рейф вгрызался в обрушившуюся породу, Калеб и Вулф сделали несколько рейсов на поверхность и отнесли слитки. Ева едва обратила внимание на отсутствие золота, разве что ей стало легче работать, когда она выгребала породу, освобождая место для новых отходов.

— Пришли Еву, если тебе потребуется замена, — сказал Вулф, забирая последний слиток.

Рейф что-то буркнул в ответ и продолжал долбить.

Через какое-то время сквозь щели в камнях Рейф увидел призрачный, колеблющийся свет фонаря.

— Я вижу свет! — крикнул Рейф, повернув голову назад.

— Рено там? — мгновенно откликнулась Ева.

— Не могу сказать. Потолок…

Конец фразы был заглушен обвалом камней. Вырвавшееся из уст Рейфа смачное ругательство было впору лишь матросу, а ведь недаром говорят: «Ругается, как матрос». Но и ругаясь, он продолжал долбить породу, понимая, что, возможно, роет себе могилу.

Несмотря на все старания, Рейфу не удавалось расширить нору до такой степени, чтобы протиснуться через нее. Мрачное выражение его лица, когда он с трудом выбрался назад в штольню, сказали Еве больше, чем она хотела знать.

— Чем больше я долблю, тем дальше от цели, — признался Рейф без обиняков, стирая пот с лица. — Я убираю крупные куски с прохода, а вместо них сыплются мелкие. Я проделал проход разве что для кошки, а не для мужчины моих габаритов.

— Есть следы Рено?

Рейф посмотрел на темные тени вокруг золотых глаз Евы, на ее встревоженное лицо. Он ласково погладил ее спутанные волосы.

— Дважды я думал, что пробьюсь через завал, — проговорил Рейф. — Все время продолжали сыпаться новые порции породы. Я кричал в дыру, но…

Он отвернулся, будучи не в силах смотреть в лицо Евы, на котором были написаны страдание… и надежда.

Она не стала больше задавать вопросов. Если бы Рено отозвался, Рейф услыхал бы.

— Все-таки мы сейчас, по крайней мере, знаем, — сказал Рейф, — что через нору проходит воздух, что с другой стороны достаточно места, если судить по эху, и что воздуха хватает даже для фонаря.

Ева кивнула, однако ее внимание было всецело приковано к норе койота.

— Если он не погиб сразу, — продолжал Рейф, — он или потерял сознание, или направился в другую часть шахты в поисках выхода.

— Позвать Калеба или Вулфа?

— Нет, — коротко ответил Рейф. — Ты была абсолютно права: нора — это не место для семейного человека.

— Отдохни несколько минут, — предложила Ева напряженным голосом. — Во фляге есть вода. Правда, она вчерашняя, но, думаю, ты не откажешься.

Зубы Рейфа показались ослепительно белыми на фоне покрытого черной пылью потного лица.

— Не откажусь, это точно, — согласился он.

Как только Рейф взял в руки флягу, Ева схватила лопату и заползла в нору. Когда он повернулся и увидел ее маневр, девушка была уже вне досягаемости.

— Вернись сейчас же! — закричал Рейф. — Там чертовски опасно! Потолок может в любой момент рухнуть!

Из норы донесся голос Евы:

— Я могу пролезть в любую дыру, как кошка. Спроси Рено. Он называет меня gata.

Рейф с проклятьем стукнул ладонью по стене.

И все же, несмотря на свой гнев, он не полез в нору вытаскивать Еву. Если она Пролезет через ход, который он все-таки прорыл, это наиболее верный шанс спасти Рено.

А если Рено погиб, Ева обнаружит это и не даст погибнуть Калебу или Вулфу, которые стали бы откапывать уже мертвого…

Ева ползла вперед по камням, вдохновляемая призрачным светом фонаря впереди. Последний фут был самым трудным, обвал почти полностью перекрыл проход. Она смогла просунуть в отверстие руки и голову. Оттолкнувшись ногами, она протиснулась вперед. В тот же момент потолок осел.

На мгновение она почувствовала, как ее придавливает какая-то тяжесть. Затем камни покатились вперед, увлекая ее за собой. Она проползла по усыпанному камнями полу и перевела дыхание.

Первое, что бросилось в глаза, был фонарь. Затем она увидела голову и плечи Рено; нижняя часть его тела находилась под кучей обвалившихся камней. И, наконец, она поняла, что Рейф случайно сделал то, что испанцы делали много раз: он прорыл новую нору, ведущую к большой штольне.

Ева не осознавала, что выкрикивает имя Рено, пока к ней не вернулось эхо ее голоса. Кашляя, она прикрыла лицо платком и поползла к Рено через клубы пыли, которые поднялись после обвала.

— Ева! — до нее дошел крик Рейфа. — Ты жива?

— Я нашла Рено!

— Он жив?

Ева дотронулась до Рено, но ее рука так тряслась, что она не могла отыскать пульс на шее. Затем она увидела струйку крови, стекающую по его лбу.

Ева услыхала, что Рейф снова окликает ее.

— Он живой! — крикнула она изо всех сил.

— Слава богу! Поосторожней там! Я иду.

Буквально через несколько мгновений еще один ливень камней посыпался из стены в том месте, где нора койота выходила в старую штольню. Камни величиной с кулак забарабанили по полу. Один из них попал в фонарь и погасил его. Другой ударил Рено, и тот застонал. Поверх старого слоя обломков на Рено ложились новые.

— Стой! — отчаянно закричала Ева. — Рейф, стой! Как только ты начинаешь двигаться, Рено все больше засыпает камнями!

— Хорошо. Я жду. Что случилось с фонарем?

— В него попал камень и разлил горючее.

Рейф выругался.

Ева пошарила в темноте по карманам и отыскала огарок свечи, который дал ей Рено на тот случай, если что-то случится с фонарем.

Внезапно свет от фонаря Рейфа проник через небольшое отверстие, оставшееся после обвала норы.

— Теперь видно? — спросил Рейф.

— Да. Подожди.

Загорелась спичка. Вскоре пламя свечи прорезало темноту. Ева проползла в старую штольню и воткнула свечу в трещину на стене.

— Теперь у меня есть свет, — сообщила она.

— А что с Рено?

— Я не знаю. Он лежит лицом вниз, завален камнями до ребер. На лбу у него порез.

Камни продолжали падать и катиться, пока шахта приспосабливалась к своему новому состоянию.

— Ты способна оттащить Рено за пределы обвала, который может в любой момент повториться? — с нескрываемой тревогой в голосе спросил Рейф.

Ева обхватила Рено и потянула. Он застонал. Ева закрыла глаза и потянула сильней.

Покрывавшие Рено обломки зашевелились.

— Мне надо сперва убрать с него обломки, — сказала Ева.

— Давай побыстрей. Эта дыра чертовски ненадежна.

Ева с ожесточением стала разбрасывать породу и освободила тело Рено до бедер.

— Ева! — позвал Рейф.

— Мне осталось откопать только ноги.

— Ты хочешь, чтобы я пришел и помог тебе? В этот момент на Рено снова посыпались камни и щебень.

— Перестань копать! — отчаянно закричала Ева.

— Я не двигался!

Камни продолжали прыгать, грохотать и раскатываться.

— Отойди в штольню подальше от норы! — приказал Рейф.

— Но Рено…

Новая лавина камней посыпалась из стены, и низкий вибрирующий звук наполнил шахту.

— Ты уже не поможешь ему! — заорал Рейф. — Спасайся сама!

Словно в кошмарном сне Ева увидела, как стена дрожит и покачивается, собираясь рассыпаться.

В кровь Евы поступила какая-то неимоверная доза адреналина. Она перестала думать, беспокоиться или удивляться. Она просто продела свои руки под мышки Рено и дернула, вложив в этот рывок все свои силы, все отчаяние, и в одно мгновение освободив его от обломков, оттащила от опасной стены.

Порода продолжала скрежетать, сыпаться и катиться, доходя до ботинок Рено и грозя вновь его засыпать. Ева сделала еще несколько рывков, оттащила Рено подальше и упала. Она тут же вскочила, обхватила его тело, но внезапно силы покинули ее, и она не смогла даже сдвинуть его с места. Однако она не оставляла попыток, причитая и горячечно выкрикивая его имя.

— Все в порядке, Ева… Ты можешь отпустить его. Ты оттащила его достаточно далеко.

Вначале она подумала, что с ней разговаривает Рено. Затем поняла, что рядом на коленях стоит Рейф.

— Как ты… — Ева закашлялась, не закончив вопроса.

— Когда упала стена, открылся совершенно новый проход… Хотя я не знаю, сколько он простоит… Ты можешь идти?

Ева поднялась на трясущихся ногах.

— Бери фонарь, — сказал Рейф. — Мы пойдем вслед за тобой.

Он нагнулся, взвалил брата на широкие плечи и последовал за Евой. Вскоре они встретили Калеба и Вулфа, которые, услышав грохот в шахте, бросились на помощь.

Свежий воздух сделал свое дело, и, пока Рено несли к выходу, он очнулся. Он чувствовал боль во всем теле и головокружение. Солнечный свет хлестнул его по глазам. Он застонал, закрыл глаза и подумал, почему этот мир так сурово его встречает.

— Лежи спокойно, — услышал он голос Рейфа. — Ты ранен.

До него донеслись другие, тоже мужские голоса. Он узнал Калеба и Вулфа, которые, неся его в сторону лагеря, разговаривали между собой.

Но не было слышно голоса Евы, он не ощущал ее прикосновений, ее аромата. Когда он снова открыл глаза, солнечный свет ослепил его.

— Что с Евой? — спросил он хрипло.

— Если не считать ее сумасбродной попытки заключить сделку со Слейтером, в остальном с ней все в порядке, — сурово произнес Калеб. — Опускай его здесь. Сперва ноги, Вулф.

Рено не слышал ничего, кроме слов о Еве. Они повторялись в его мозгу, возвращая к старой истине о мужчинах, женщинах и предательстве.

«Пыталась заключить сделку со Слейтером… Заключить сделку со Слейтером… Заключить сделку…»

Слова отдавались в голове, причиняя такую боль, какой он никогда раньше не знал. Когда он понял, что потолок обрушился на него, его последняя мысль была о том, что Ева останется живой и невредимой. А ее первой мыслью было схватить золото и заключить сделку с Джерико Слейтером, оставив глупого искателя золота умирать в шахте.

— Меня должна была научить… Саванна Мари, — повторил он с горечью.

— Что? — спросил Калеб.

— А эта жуликоватая девчонка из салуна… оставила хоть немного золота?

Еве захотелось также оказаться в забытьи. Земля ушла у нее из-под ног, и она стала падать.

Рейф успел подхватить ее.

— Спокойно, — сказал он доброжелательно. — Ты сейчас на пределе сил.

Ева покачала головой и ничего не ответила.

— Кто такая Саванна Мари? — спросил Калеб у Рейфа.

— Девушка, которая привыкла дразнить и сводить ребят с ума. Рено был тогда совсем молод и думал, что любит ее, — объяснил Рейф, помогая Еве выпрямиться. — А что за жуликоватая девчонка из салуна?

— Это я, — произнесла Ева бесцветным голосом. Внезапно Калеб понял, как прозвучали для Рено слова о сделке Евы со Слейтером.

— У Рено сейчас голова не варит, — грубо заявил он. — Когда он придет в себя, я вправлю ему мозги.

— Это не имеет значения, — вздохнула Ева, отворачиваясь.

— Ева, — окликнул Калеб, — погоди.

Все, что имело значение, было уже сказано. Рено мог получить удовольствие от ее компании, мог быть нежным с ней, мог делить с ней страсть; но он не любил ее.

Он никогда не полюбит ее. Любовь требует доверия, а Рено никогда не забудет, что Ева была шулершей и девушкой из салуна.

«Я понимаю, что женщинам приходится хитростью компенсировать недостаток силы. Но понимать не значит прощать.

Нельзя положиться на женщин, но можно положиться на золото.

Сладкий мой ребенок, тебе будет легче, если я стану рассказывать слащавые сказочки о любви»?

Пока все хлопотали вокруг Рено, Ева направилась в рощу и смыла с себя всю въевшуюся в кожу пыль, сожалея, что не может одновременно смыть с себя прошлое.

Да, этого она сделать не могла. Она могла лишь выплеснуть его, как грязную воду, которую она вылила из таза на камни.

Со спокойствием человека, который уже все потерял и которому поэтому нечего бояться, Ева натянула на себя единственную целую вещь — темно-красное шелковое платье с гагатовыми пуговицами и с дыркой от пули в потайном кармане, где она хранила маленький пистолет.

Приготовлениями к отъезду она занималась механически. Нужно было решить, как везти золото. В конце концов она подвела свою лошадь ко входу в шахту, приторочила к седлу пустые багажные сумки и загрузила их. Багажные сумки Рено она прикрепила к выступу седла и тоже наполнила их. Золотые слитки звякали к кожаных мешках.

Один лишь Калеб обратил внимание на превращение Евы из чумазого шахтера в золотоволосую красавицу. Он грустными глазами поглядывал на Рено, лежавшего в беспамятстве, и следил за тем, как Ева деловито и энергично готовится в отъезду.

Внезапно Калеб встал и подошел к Еве.

— Ты собираешься в дорогу, — сказал он.

Ева молча кивнула.

— В какие края едешь?

Она пожала плечами.

— Наверное, в Каньон-Сити. Там ближайший салун.

— Тебе потребуется сопровождающий. Я буду готов через несколько минут.

— Я заплачу тебе.

— Какого черта… Я собирался как можно скорее вернуться к Виллоу. Чугунный — отличный охранник, но ему не хватает хороших манер.

Калеб пронзительно свистнул. Пасшийся на лугу черный мерин оторвался от травы и подбежал к нему. Калеб оседлал лошадь и отправился за багажными сумками. Их неожиданная тяжесть заставила его покачнуться.

Он подошел к Еве в тот момент, когда она в своем эффектном темно-красном платье взобралась на мышастую и направилась к людям, хлопотавшим вокруг Рено.

Взглянув на Еву, Рейф и Вулф увидели красавицу с роскошными золотыми глазами в плотно облегающем платье и онемели.

Джесси тоже увидела Еву. Она раскрыла от изумления глаза, но сказала только:

— Рено чувствует себя лучше. Пульс устойчивый, дыхание глубокое. Он скоро поправится. Я не думаю, что у него серьезные повреждения. Он ведь сильный, как вол.

По лицу Евы скользнула самая печальная улыбка, которую Джесси когда-либо видела.

— Да, — произнесла Ева тихо. — Он очень сильный.

Подъехал Калеб, остановился возле Евы, поджидая ее.

Джесси подошла к девушке, которая казалась измотанной до последнего предела. Джесси знала, что испытывает человек, когда жизнь наносит ему столь немилосердные удары.

— Калеб рассказал мне, — Джесси понизила голос. — Рено не понимает, что говорит. Когда он придет в себя, он сам назовет себя последним дураком.

При виде сочувствия, отразившегося в ясных глазах Джесси, Ева чуть не расплакалась.

— Вы очень добры, — проговорила она хрипло. — Но вы глубоко заблуждаетесь. Рено вполне понимал, что говорил. Он эти слова часто повторял и раньше.

Джесси закусила губу и горестно покачала головой.

Ева же продолжала говорить неестественно спокойным голосом:

— Моя половина золота составляет восемь слитков. Я оставила два вам и Вулфу и два Рейфу. У Калеба уже есть его доля.

Вулф и Рейф одновременно попытались возразить. Ева не стала их слушать. С невероятной быстротой она нагнулась и выхватила нож из ножен у пояса Калеба. Острое лезвие сверкнуло в воздухе и полоснуло по веревке, которой багажные сумки Рено крепились к выступу седла. Сумки тяжело упали на землю недалеко от лежавшего на одеяле Рено.

— Это золото принадлежит ему, — сказала Ева. — Он может положиться на него.

Мышастая взвилась на задних ногах, рванулась и понеслась прочь. В долине еще долго звучал цокот копыт, подобно тому как отдавался он в стенах салуна, когда Ева в том же темно-красном платье уносилась из Каньон-Сити.