ЛУНА УБЫВАЕТ

День

Когда снова выбрались на поверхность, — холодный рассвет вставал над ЗвеРрой. Марк был рад, что ласки, пусть и подчиняющиеся Дисе, им не попались.

Он жутко хотел спать. Несколько часов в кресле около очага, даже в уютном доме полярной лисички, — этого было мало. Но тащить к звеРрикам голодного росомаху?

Марк, отчаянно зевая, смотрел на мохнатое осложнение, исправно держащееся у ноги, и не мог решить, что же делать и куда идти. Он было собрался проводить девушек до дома Илсы и вернуться обратно в логово, раз уж оно в стороне от лежбища ласок, посадить там звеРрюгу на входе, а самому выковырять из помойной кучи наиболее крупные кости и скорлупки, залечь в груду тряпья и забыться часов на пять.

То, что его звеРрюга был круче, чем звеРрюги чернобурки, Марк не сомневался. А раз так — обязан проводить слабых девиц до дома!

— Отпусти его до вечера, — посоветовала зарёванная Диса и в голосе её послышалось даже что-то вроде благодарности. — Он вернётся, он теперь твой. И иди отдыхать, куда хочешь. А то челюсть скоро вывихнешь.

— Иди спать. Придешь вечером. Да? — обратился Марк к звеРрюге.

Тот повернул на ходу голову — морда сменилась человеческим лицом, обрамленным шерстью a la франт пушкинской эпохи.

— Да. Куда придти?

Марк задумался.

— Сюда. К дыре, в которую лазили. Понял?

— Понял. Вечером. Сюда.

И звеРрюга растаял в предрассветном сумраке. Марк вздохнул с облегчением и спросил Дису:

— А ласки говорят?

— Друг друга они понимают и без слов. Но любят пугать горожан перед тем, как убить — и здесь слова им требуются.

Они выбрались на дорогу, которая вела из Оленьего Двора в город. Марк машинально прикидывал, где что находится. Получалось, что за спиной по левую руку были Волчьи Могильники, укрытые в скалистом берегу, по правую — мост через ЗвеРру-реку, выстроенный в низкой излучине.

— Росомаха, который напал на нас в Зубровом Замке, похоже, стремился меня грохнуть без лишних речей, — вспомнил Марк.

— В ту ночь всем звеРрюгам было не до красивых выступлений… — вступила в разговор Илса.

— Почему?

— Момент появление человека в ЗвеРре для них — как приступ голода, который невозможно утолить. А с горожанами они играют, сытые. Забавляются. Ты сейчас куда пойдешь?

— К Птеке.

— Тогда тебе вон по той улице, а нам сюда, — Илса остановилась на развилке. — Диса у меня сегодня побудет. Так ведь?

Чернобурка устало кивнула.

— Давай остатки бумаг, я их в архив занесу, — предложила Илса. — Чтобы ты от спасения ЗвеРры не отвлекался.

— Давай. То есть, на, — Марк не без облегчения избавился от узла, который они сделали, сложив остатки городского архива в старую рубашку Гиса. — И ещё, пока не забыл, милые барышни, у меня к вам просьба. Подыщите мне жильё, а? Какое-нибудь такое, отдельное. Чтобы не пугать честных горожан ручной звеРрюгой. Это возможно? — и он отчаянно зевнул.

— Мы постараемся, — зевнула в ответ полярная лисичка. — Вот же, всех зевотой заразил! Ну ладно, пока-пока!

Они разошлись по разным улицам.

Марк брёл и думал, что сегодняшняя ночь требует размышлений на свежую голову и подвалы под Двором Чудес куда интереснее, чем кажутся с первого взгляда. А то, что проделала чернобурка в подвале, вполне можно назвать магией — не об этом ли говорил глава зубров?

Когда он дошёл до дома Птеки, солнце встало за ЗвеРрой-рекой.

Заспанные звеРрики пустили Марка вовнутрь, привычно разбежались по укромным углам и хором сообщили ему из укрытий, что Птека как ушёл тогда с Марком, так и не возвращался, но если он, Марк, захочет жареных грибов, — грибы будут несмотря ни на что! И они, звеРрики, уже связали ему рюзг…, брюгз…, в общем, заплечный мешок с лямками. Полосатый, как он и просил!

Марк объяснил, что рад безумно, но сейчас хочет только спать.

И рухнул на клетчатые простыни прямо в грязных, испачканных подземной пылью джинсах.

Птека не появился и после пробуждения Марка. Явно стряслась какая-то гадость в лучших звеРровских традициях. Съев сковороду грибов, Марк взялся за опрос свидетелей.

ЗвеРрики рассказали, что вчера Птека всё же забегал домой. Ненадолго, даже не поел. И снова убежал.

Куда?

Может к крыскам, а может к кабарожкам. Тоже звеРрикам, в общем.

Марк достал карту города и попросил отметить, где дома вышеозначенных звеРриков и рассказать, чем они славны. Из путаных объяснений он понял, что крыски хитрые и себе на уме, а кабарожки — высокомерные, страсть. Сами — обычные звеРрики, а считают себя почти звеРрями. Потому что когда оборачиваются — оленьки, но с клыками. Как будто хищные. Потому и задаются. Марк подивился сложным взаимоотношениям звеРриков и градациям крутизны, но расспросы отложил на потом.

Уже было собрался идти один, но неожиданно Фтека и Гтека, коренастые молодцы, специалисты по вязанию, вызвались пойти вместе с ним. Марк обрадовался.

Он не очень верил в то, что Птека надолго задержался у звеРриков. У него роились нехорошие предчувствия, что к пропаже Птеки могли приложить руку куда более серьёзные лица, те же лисицы, например, не желающие ворошить историю сумасшедшего Гиса.

Марк надеялся: с помощью приятелей Птеки быстрей выяснится, куда мог отправиться пропавший маленький следопыт.

Сначала дошли до крысок.

У крысок был скромный бастион в четыре этажа, мощностью укреплений не уступающий Зубровому Замку. Марк уже отметил, что по части обустройства жилищ звеРрики могли дать нехилую фору звеРрям.

Крыски вообще восприняли визит Полярной Звезды недружелюбно. Пустить отказались. На крылечко вышла небольшая делегация, которая, перегородив вход, вразнобой объяснила, что Птека зашёл, спросил про кабарожек и пошёл себе далее. (Куда они советуют проследовать и дражайшей Полярной Звезде, — отчетливо прозвучало невысказанным пожеланием).

Фтека и Гтека аккуратно выдвинулись из-за спины Марка и полезли в драку на радость прохожим. Хозяева бастиона в долгу не остались. Попутно, в придачу к тумакам, обе стороны громко обменивались какими-то давними претензиями.

Марк, оттесненный на мостовую, с тоской подумал, что пять его предшественников были людьми серьезными, в чём-то изначально трагичными, с печатью обречённости на челе. И такого цирка не устраивали.

И что теперь делать? Ввязаться в драку? Там и без него весело, звеРрики мутузят друг друга с обоюдным удовольствием.

Подождав немного и убедившись, что окончания разборки не предвидится, Марк пошёл себе дальше, сверяя по карте путь.

Кабарожек он нашёл не сразу. И они решительно заявили, что Птека к ним не приходил. В отличие от крысок совершенно не препятствовали пройти в дом. Недоумение их было спокойным.

Марк вернулся к бастиону крысок. Драка на крыльце была в самом разгаре. Марк обошёл строение, и пока хозяева с упорством, достойным лучшего применения, обороняли парадный вход, проник в их крепость с чёрного.

Птеку он нашёл быстро: тот сидел, запертый в каморке под лестницей, и дубасил в стену мохнатой ногой. Грохот стоял на весь дом. Марк снял запор и распахнул темницу, выпуская на волю попавшего в западню следопыта.

— Дурачьё! — сообщил своё мнение о крысках голодный, взъерошенный и страшно обозлённый Птека. — Очень нужны мне их тухлые секреты! Пошли отсюда, по дороге объясню.

Марк и Птека с помпой появились на крыльце главного входа.

Сражающиеся, к их удовольствию, лишились дара речи и практически окаменели.

Герои, прихватив Фтеку с Гтекой, направились домой.

— Крысы держат тот трактир, где мы с тобой завтракали, — объяснил Птека. — "Весёлую крыску". И мухлюют в нём по-страшному. Рыльце, видно, в пуху: когда я вернулся и стал расспрашивать народ, они забеспокоились. Когда к ним домой заявился — совсем голову потеряли. Кинули меня в конуру, а сами помчались в "Весёлую крыску" еду прятать. Рехнулись они, одним словом.

— Так они бы тебя не тронули? — разочаровался Марк. — А мы волновались…

— Да конечно нет. Спрятали бы всё, что считали нужным, да и отпустили бы. Наверное. Хотя кто их знает: запаниковали ни с того, ни с сего страшно, совсем ума лишились.

— Хорошо бы, если так, — задумчиво сказал Марк. — А я, получается, зря тебя подставил под крысиный гнев: мне про сумасшедшего лиса частью зубры рассказали, частью мои прекрасные охранницы. Мы даже в его укрытии побывали. Да, рад вам сообщить друзья мои, что теперь у меня есть свой личный звеРрюга. Росомаха.

— А-а-а… Э-э-э… — растерялся Птека. — Как это?

Его приятели не стали изливать изумление в громких звуках, а просто молча раскрыли рты.

— Помнишь, Диса нам рассказывала о том, как подчинить себе звеРрюгу в честной схватке? Так вот, в честной схватке я победил. Теперь мучаюсь.

— Ты же медведя хотел! — вспомнил некстати Птека.

— Ну-у… Так получилось… — дипломатично выразился Марк, запоздало понимая, что слух о его подвиге понесётся по ЗвеРре со скоростью лесного пожара, стоит только дойти до жилища сурков, где Фтека и Гтека, не медля, поделятся новостью с остальными. — Первым попался именно росомаха, и выбора у меня не было.

— Даже если у тебя ничего не выйдет с поисками, — выразил общее мнение потрясённый Птека, — мы до последней минуточки будем гордиться, что именно в нашем доме появился шестой человек, который смог подчинить звеРрюгу! О, Марк, какой ты, какой ты…

— Непобедимый и победительный? — фыркнул ядовито Марк, припомнив все детали схватки.

Птека кивнул.

— Ага.

— Да, я такой, — подтвердил Марк, отчаянно жалея, что не смог удержать язык за зубами. — Иногда я сам себя боюсь. Особенно на голодный желудок.

Фтека и Гтека поняли это, как намёк на ужин — и, предложив Марку с Птекой идти не торопясь, сами вприпрыжку помчались домой жарить и шкварить, спеша без помех поведать домочадцам о последних геройствах Последней Надежды ЗвеРры.

Марк, признаться, обрадовался их уходу и возможности поговорить с Птекой без свидетелей.

— Вечером звеРрюга будет ждать меня у Оленьего Двора, — объяснил он. — Я обрастаю имуществом и домочадцами, представляешь? И это в условиях, когда поиски Артефакта стоят на месте…. Хотя мы нашли записи Гиса.

— Мы? — удивился Птека. — Ты и звеРрюга?

— Я и лисички. Хотел просмотреть их, но помешало твоё пленение. Оставил тетрадь под подушкой.

— Теперь ты их точно посмотреть не успеешь, раз пойдешь за росомахой.

— Ага, быт начал заедать, отнимать время у важных дел. Похоже, я приживаюсь в ЗвеРре, — подтвердил Марк. — И даже поднимаюсь по социальной лестнице.

— Чего? — заморгал Птека.

— Да так, ничего. Я рад, что вижу тебя целым и здоровым, — признался Марк. — Мы сильно за тебя перепугались.

— Сначала я сам за себя сильно перепугался, — вздохнул Птека. — И подумал, что не гожусь быть смелым. А потом разозлился. И сразу стало легче.

— Хороший рецепт, — одобрил Марк.

Но они недооценили испуг крысок.

Навстречу Марку с Птекой из бокового проулка вывернула группа серьёзно настроенных лиц откровенно крысиной наружности. Птека сообразил, что делать, быстрее: дёрнул Последнюю Надежду в сторону и, не выпуская рукава Марка, задал стрекача. Марк вынужденно побежал вместе с ним, хотя слава победителя звеРрюги требовала ввязаться в драку и сделать всех одной левой.

Но Птека не давал даже притормозить, — и они банальным образом скрылись, затерявшись в лабиринте проулков. Видимо эту часть города Птека знал лучше преследователей. Крыски не сумели их догнать.

— Тебе не кажется, друг мой, — вопросил Марк, когда они остановились отдышаться, — что по канону Полярной Звезде города не полагается улепётывать во все лопатки от тех, кого он спасает, себя не щадя?

— Чтобы спасти этих ненормальных, — просипел Птека, — лучше сначала от них убежать. А потом уже спасать без помех. А не то они раньше времени забьют. Потом, может быть, опомнятся и плакать будут, да поздно. А ты нам нужен. Еще не хватало, чтобы тебя крыски повредили.

— Я тебе комод, что ли! — фыркнул Марк. — Чтобы меня повреждать?

— Ты лучше комода, — утешил его Птека. — И тебя ждёт твой собственный звеРрюга.

— Кстати о звеРрюгах… — вспомнил Марк. — Я тут решил жильё себе подобрать, раз уж у меня росомаха теперь на руках. А то боюсь, что съест он вас, звеРриков, стоит мне отвернуться. Лисы обещали помочь.

— Жильё… А кто тебя кормить будет? — обиженно поинтересовался Птека, которому откровенно не понравилось желание Марка отселиться.

— Буду питаться всухомятку, — улыбнулся Марк. — Куплю сыру какого-нибудь, чайником разживусь…

— Ты знаешь, у кого закупать дрова и уголь по правильной цене? И сколько платить водоносу, если в доме колодец с плохой водой? — требовательно спросил Птека. — Как чистить печные трубы?

— Не знаю, — признался Марк.

— То-то и оно. Зато я знаю. Буду с тобой, — решил Птека, даже не спрашивая согласия Марка.

— Росомахи не боишься? — хмыкнул Марк.

— Боюсь. Но привыкну.

— Сомневаюсь, да ладно. Что ты узнал про Гиса?

— В городе шепчутся, мол это ты его убил.

Марк подумал, что ослышался:

— Чего?!

— Убил, да. Исключительно из зависти, потому что Гис тоже Артефакт искал и почти нашёл. Вот ты его и…

— Я отказываюсь вас спасать! — возмутился Марк. — Это уже ни в какие ворота не лезет! Дождался благодарности, ага.

— Ну это же дураки говорят, вроде крысок… На них внимание обращать — себя не уважать. Нас видели, когда мы из засады выбирались. Зато теперь тебя боятся.

— А тебя? Мы же соучастники.

— Как видишь, нет. Иначе не заперли бы в каморке под лестницей.

— Представляю, какие слухи поползут по ЗвеРре, когда про росомаху узнают, — помрачнел Марк.

— Ещё больше зауважают, — предрёк Птека. — ЗвеРра любит силу.

— Тогда какого чёрта вашей ЗвеРре я? Я — не то, что она любит.

— ЗвеРра любит разную силу.

Показался дом звеРриков и диспут о разновидностях силы затих сам собой.

Марк быстро съел Праздничный Обед По Случаю Освобождения Птеки Из Оков Этих Гадких Крысок, взял полосатый рюкзак-обновку, сложил туда карту, тетрадь безумного лиса, шапку, перчатки и тёплые носки, и поспешил к реке на встречу со звеРрюгой.

Хотя день был совершенно безумным, к реке Марк пришёл раньше росомахи, для которого вечер ещё, видимо, не наступил. Был чудный час перемирия, когда ни дневное тепло, ни ночной холод ЗвеРры не могли взять верх. День неспешно отступал, ночь запаздывала.

Марк решил не тратить время зря и, пока ласки отсыпаются в лабиринтах подземелий Оленьего Двора, ещё раз осмотреть ход, насколько это возможно без лампы.

Он спрятал рюкзак в кустах, а на нагретом солнцем плоском камне оставил полосатые перчатки, чтобы дать знак росомахе, если тот появится раньше: он — Марк — поблизости. И с некоторым сожалением шагнул в холодный лаз, оставив за спиною солнечный берег.

Как ни странно, отсутствие света не мешало. Марк чувствовал темноту вокруг себя и был уверен, что не подпустит к себе незамеченным ни ласку, ни более крупного звеРрюгу. В логово Гиса он не пошёл, остановился у решётки, ощупывая сколы.

Пальцы подтвердили догадку: решётку сломали относительно недавно. Во всяком случае, отнюдь не в те легендарные времена, когда люди покинули город, и дворец над рекой стал Оленьим Двором. О нет, с решёткой разобрались недавно. И именно этим ходом проникли во дворец убийцы хранителей. А потом и чернобурка с безумным лисом по натоптанной дорожке. Одна загадка разрешилась. Самая простая, но всё же…

Марк повернул к выходу, дошёл почти до конца и остановился, не выбираясь наружу. Долго и задумчиво смотрел на берег, на реку, на мост над рекой. Тени удлинились. Над водой весело сновали стрекозы, избежавшие благодеяний святого человека и потому напрочь лишённые терзаний выбора между звериным и человеческим. Вечерний свет мягко подсвечивал их прозрачные крылья. По мосту ползло тёмное косматое пятно: росомаха возвращался в город. Марк не без сожаления покинул уютную канализацию.

Он хотел в ожидании звеРрюги заглянуть в тетрадь Гиса, но не успел: раньше росомахи у реки появилась легконогая полярная лисичка.

— Как хорошо, что ты здесь! — обрадовалась она. — А мы тебе квартирку нашли. Чуть дальше, тоже над рекой.

— Это в Волчьих Могильниках, что ли? Спасибо, не надо.

— Да нет, в другую сторону! — фыркнула Илса. — Отличное жильё, прямо как по заказу. Это пустующая мельница. Там жил звездочёт из соболей.

— Звездочёт-мельник? Очаровательно, — не удержался Марк. — Он сдаёт комнаты в наём?

— Луну назад его съел звеРрюга! — обиделась полярная лисичка.

— Да? — поднял бровь Марк. — Крупный?

— Медведь, — гордо сказала Илса, словно это повышало ценность мельницы в несколько раз.

— Не то, чтобы я тебе не верю, но в моём представлении звездочёты и мельники сочетаются как-то плохо… — заметил Марк.

— Ничего тебе не буду объяснять! — окончательно разозлилась Илса. — Сам на месте всё поймёшь.

— Ладно, — примирительно сказал Марк. — Стол там есть?

— Есть. Три. И на кухне один.

— Ну и чудесно. Кутузов в Филях и меньшим обходился.

— Это кто? — заинтересовалась Илса.

— Человек, загнанный в подобную ситуацию, — не стал вдаваться в подробности Марк. — Одноглазый, к тому же.

— О, как наш пророк! — поразилась Илса. — Это здорово.

— Почему? — удивился Марк.

Полярная лисичка беззаботно пожала плечами:

— Просто так. Получается, что у нас много общего.

— Ага, Кутузов нас сплотил, — подтвердил ехидно Марк.

Он был уверен, что не пропустит появления росомахи. Но пропустил, видимо по вине Кутузова.

ЗвеРрюга вынырнул из-за камня, хотя Марк мог поклясться, что мгновение назад там никого не было.

Увидев Илсу, росомаха плотоядно заурчал.

— Не трогать! — рявкнул Марк. — Забыл?

Росомаха покаянно мотнул плоской башкой.

— Я предлагаю податься на мельницу, — мурлыкнула Илса, отскочив на безопасное расстояние. — Со звеРрюгой ты благополучно воссоединился, а ночь не за горами. Не на берегу же реки ты собрался жить? Или решил берлогу Гиса занять?

— Соседи больно склочные, а так — я бы занял, — пробурчал Марк. — Ну пошли, посмотрим, что там такое. Ты — сытый? — обратился он к звеРрюге.

Тот кивнул, облизываясь.

Потом морда сменилась лицом в обрамлении шерстистых бакенбард и неожиданно прозвучало:

— А ты?

— Спасибо, я тоже! — откровенно растерялся Марк.

Илса хихикнула

— И ничего смешного! — обиделся Марк.

— А я и не смеюсь, — стала уверять его лисичка, прикрывая рот ладошкой. — Я вовсе даже наоборот.

— Лисьи отмазки! И вообще. Общественное мнение, например, считает, что это я убил Гиса.

— Какая прелесть! — хмыкнула Илса. — Но, зная наш город, я не удивлена. Это, знаешь ли, даже почётно. Пошли, холодает.

Лисичка повела в обход Оленьего Двора, к месту, расположенному выше по течению реки.

Шагалось легко. Тем более, что к густозаселённым эту часть города отнести было нельзя. А вот руин было много, и руин старых.

— Это осталось от города людей. В ЗвеРре здесь селились плохо. Считалось опасным местом, — объяснила Илса. — Мост недалеко. Только Хранители Артефакта могли безбоязненно жить на берегу реки. И то, до определённого времени, как выяснилось… А вот и мельница. Убедился?

— Мало ли что мельница… — проворчал Марк. — Против мельницы я не возражаю. Сейчас поглядим, что за мельница, за такая…

— Сколько угодно, — оставила последнее слово за собой Илса. — Смотри на здоровье.

Они вышли на берег ЗвеРры-реки. В этом месте из воды поднимался скалистый остров, он резал водный поток на два рукава, зажатые в узкие тиски берегов.

Ближний к городу рукав водопадом обрушивался с каменной перемычки, соединяющего скалы берега и острова.

Водопад был небольшим, однако напора вполне хватало, чтобы крутить искусно установленное водяное колесо. Тугие струи, падая, с силой били в лопасти. Единая масса воды гулко дробилась на мириады частиц и закатное солнце зажигало многочисленные радуги над водопадом.

Сама мельница была встроена в склон каскадом этажей. Два этажа были рабочими, третий — кухонным, а четвёртый, верхний — жилым.

— Похожий водопад есть ниже города. Только он больше и на нём выдры живут, — пояснила Илса, перекрикивая шум воды.

— Выдровый Водопад, знаю, — кивнул в ответ Марк.

Росомаха неодобрительно помотал головой, постоянный гул водопада ему не нравился.

Марка интересовало, для каких целей использовали мельницу, поэтому он не стал подниматься по деревянной лестнице наверх, к жилой надстройке, а начал осмотр с рабочих помещений.

Конструкция мельницы оказалась сложнее, чем он предполагал: сила падающей воды хитрым образом распределялась на валы, которые вращали два небольших жернова, и поднимали-опускали молоточки в деревяной лохани. Рядом с лоханью стоял глубокий чан, за ним — прямоугольные сита и пресс.

Один жернов был обычным. Второй не совсем: верхний камень катился по нижнему, как если бы на стрелку циферблата опрокинутых навзничь гигантских часов надели колесо.

Марк принюхался: жернова источал тонкий приятный запах, впрочем, перемежаемый более едкими ароматами. В чём он мог бы поклясться совершенно точно, — муку на этой мельнице вряд ли мололи.

— Ну что, догадался, что тут делали?! — ехидно спросила его Илса. Вопрос ей пришлось прокричать прямо Марку в ухо.

Марк почесал затылок.

— Пряности измельчали?! — проорал он в ответ.

Полярная лисичка радостно мотнула головой.

— Не угадал!!!

Марк пожал плечами, осмотрел всё ещё раз и вышел.

Ступеньки лестницы прогибались под ногами. Наверху, в жилом ярусе, возвышающемся над берегом, было значительно тише. Гул водопада, грохот жернова и молоточков никуда не делись, но звучали глухо, словно в отдалении.

Весь этаж был одной большой комнатой с окнами на четыре стороны света. Под восточным, южным и западным окном стояло по столу. В центре комнаты, изголовьем к широкой печной трубе, располагалась большая кровать под пологом. Полог отсутствовал, но деревянные перекладины каркаса остались. Крутая лестница, притаившаяся в северо-восточном углу, вела в кухню ярусом ниже и на чердак.

Марк решил оставить лавры кухонного первооткрывателя Птеке, а самому заняться чердаком. Положив рюкзак на кровать, он поднялся по лестнице, и выбрался наверх через квадратное отверстие в потолке.

Чердак оказался просторным и высоким. Хорошо проветриваемым. На стропилах были закреплены ряды жердей.

"Звездочёт-мельник рыбу сушил?" — спросил сам себя Марк и сам же себе ответил: "Не похоже…"

Он обошёл чердак и очередной лестницей, теперь винтовой, поднялся ещё выше, на крышу. И оказался над городом, над рекой, над миром…

Верхушку четырехскатной крыши словно срезали гигантским ножом, сделав пятачок вместо маковки. Кованые перила ограждали смотровую площадку, флюгер в виде сидящего на сосновой ветке соболя, укреплённый на штыре-копье, указывал направление ветра.

К вечеру ветер не на шутку усилился и Марку, восторженно осматривающему окрестности, пришлось крепко держаться за копьё флюгера. Росомаха поднялся на площадку вслед за Марком и кляксой распластался у ноги. Ветер ерошил ему загривок.

"Вылитый мальчик с собакой, рожка не хватает…" — вздохнул Марк, представив, как выглядят они со стороны. "Бьют часы на старой башне, провожают день вчерашний…" Металл копья холодил ладонь.

С мельницы был прекрасно виден Олений Двор, мост, центральная часть ЗвеРры, утыканная Волчьими Башнями. Решив, что непременно осмотрит всё получше, только оденется теплее, Марк спустился на чердак, а оттуда в комнату.

Полярная лисичка скучала, сидя на широком подоконнике западного окна.

— Ну что, сообразил, чем занимался мельник? — поинтересовалась она.

Марк потёр застывшие уши и нос.

— Сдаюсь. С одной стороны слишком много вещей, с другой — слишком мало.

— Это потому что скорбящие родственники в качестве утешения забрали всё мало-мальски ценное, — объяснила Илса. — А на самом деле, очень просто. Звездочёт смотрел на небо и рисовал звёздные атласы. И карты ЗвеРры, если просили. Звёздные таблицы постоянно требовались хранителям Артефакта, так что без работы он никогда не сидел. Но он не только звёзды рисовал, он сам и бумагу делал, и краски.

— А зачем Оленьему Двору звёздные карты постоянно требовались? — удивился Марк.

— Как зачем? Чтобы правильно хранить Артефакт, — удивилась в ответ Илса.

— И то верно, — буркнул Марк. — Зачем же ещё. Если его хранить неправильно, он протухнет или скиснет. Или усохнет. Или утрусится.

Лиса откровенно растерялась, не зная, что сказать в ответ, — но появление росомахи закрыло тему.

Росомаха вразвалочку сошёл с чердака, осмотрел комнату, принюхался — и решительно залез под кровать. Полярная лисичка хихикнула.

— Ты там жить собрался? — с тревогой спросил Марк.

— Ага, — раздалось из-под кровати.

Марк в задумчивости погулял вокруг и решил звеРрюгу не трогать: где-то же ему надо вить гнездо. Сгонишь с одного насиженного места, — и что он выберет в следующий раз?

— Окна здесь на удивление большие, — заметил он, забирая рюкзак с кровати. — Большие и без ставней. А ведь соболя — звеРри, помнится, говорил мне глава зубров. Отчего ж он не берёгся?

— ЗвеРри, — подтвердила Илса. — Как волки, как мы, лисицы. Звездочёт не обязан был окна открытыми держать, — но он по ночам звёзды рисовал, ему обзор был нужен. А пока ЗвеРра была под охраной Артефакта, звеРрюги и его обходили стороной, он же для хранителей трудился.

— Система индульгенций у вас тут, я вижу, процветает, — сел на стол за неимением стула Марк и достал из рюкзака карту. — Ну и куда эту роскошь приделать? На какую стену?

— На западную повесь, — посоветовала Илса. — Проснёшься, например, утром, ещё живой, — а солнце её освещает…

— Просыпаюсь я в вашей ЗвеРре ближе к обеду, — объяснил Марк. — Так уж получается. Повешу на южную.

— Красивый у тебя мешок… — заметила Илса. — Полосатый такой… Забавный.

— Это называется рюкзак. Связан птековыми звеРриками по особому заказу. Исключительно для Последней Надежды и Полярной Звезды. Но если понравился, — могу попросить, чтобы и тебе такой же сделали. Только дамский, поизящнее, — галантно предложил Марк.

— Попроси, — лукаво улыбнулась Илса.

— Замётано.

Марк закрепил карту на стене. Теперь ЗвеРра была и внутри, и снаружи. Только на карте ЗвеРра была более изящной, завитушечной. Развалин на ней не нарисовали.

Полюбовавшись картой, Марк достал тетрадь безумного лиса.

— Бумагу этой тетради, кстати, звездочёт изготовил, — вспомнила Илса. — И вообще считалось весьма изысканным делать записи на его листах. Любовные послания сочинять. И стихи.

— Это я понимаю, — отозвался Марк, раздраженно оглядывая комнату. — И могу понять, почему мы ни одного клочка бумаги не обнаружили. А вот какого черта любящие родственники ни табуретки здесь не оставили — этого я понять не могу. Настолько бедные? Или он на троне сидел, а сидение на тронах тоже входит в число изысканных занятий? В комнате осталось только то, что к полу намертво прикреплено.

— Сидения будут, — утешила его Илса. — Ночь придётся так скоротать, а там разживёшься.

— Угу, — кивнул Марк, усаживаясь на столе поудобнее и раскрывая тетрадь. — Ну, спасибо за помощь, пока-пока!

— Не за что! — ехидно фыркнула Илса. — Только насчёт "пока-пока" ты поторопился. Сейчас Диса подойдёт, она же твой телохранитель, забыл?

— Я вообще-то собрался поработать в приятном одиночестве, под надёжной защитой.

— Работай, — разрешила Илса. — Мы-то тебе чем помешаем? Наоборот, поможем, подскажем…

— Подскажем? — кисло переспросил Марк. — И что же?

— То, что ты запамятовал. Например, расспросить звеРрюгу про Артефакт.

— Я же спрашивал! — фыркнул Марк. — Забыла? Перед тем, как его колбасить стало. Но если ты так хочешь, давай спросим ещё раз.

Он слез со стола и заглянул под кровать.

— Кто убил оленей — знаешь?

— Не знаю, — прорычали из-под кровати. — Не росомахи.

— А ты по-другому спроси. Про другое, — туманно подсказала Илса. — Может быть, он что-нибудь другое знает. Не это.

Марк снова сел на стол, в задумчивости почесал, где чесалось, (то есть макушку, нос, ухо и пятку) и переспросил:

— ЗвеРрюги знают, что Артефакт похищен?

— Знают.

— И что думают?

Под кроватью забурчали, завозились.

— Большая добыча, — прозвучал, наконец, ответ. — Большая драка. А потом? Где добыча? Все звеРрюги. Плохо.

— Во всяком случае, росомахи не одобряют похищения Артефакта, я так поняла это урчание, — сказала Илса.

— Угу. Или именно мой росомаха не одобряет, — подтвердил Марк. — Я смогу когда-нибудь заглянуть в эту чёртову тетрадь?! Скоро солнце сядет, темно будет.

— Диса свечи принесёт, — пообещала полярная лисичка.

— Ага, и вместо мельницы у нас маяк будет, сверкающий на все четыре стороны света. Ладно, высматривай Дису, а я занят.

Марк сел по-турецки, скрестив ноги, прислонился спиной к стене и решительно раскрыл тетрадь. Для начала просто пролистал её. Первые страницы были исписаны чётким летящим почерком, каракули последних разбирались с трудом. Марк перевернул тетрадь, потряс над столом. Никаких вложенных записок не обнаружилось. Углубился в чтение.

Увы, первые страницы как раз особого интереса и не представляли. Образцовый дневник образцового молодого человека. Чужие мысли, свои честолюбивые планы. Размышления над мирозданьем.

А вот дальше пошло интереснее. Олений Двор разгромлен — и Гис торопливо записал:

"Если бы Артефакт хранили лисы — такого бы не произошло. Я всегда это знал. Олени — олухи. Их важный вид скрывал скудоумие, а гордость была ничем иным, как тупостью.

Они напускали на себя таинственность, вечно смотрели сквозь собеседника, разговаривали как с пустым местом — и проворонили то единственное, ради чего терпел их город. Смерть оленей не оправдывает.

Я не успел: ведь уязвимость Оленьего Двора была давным-давно мне ясна. И не только мне.

Нужно было самим напасть на резиденцию хранителей и захватить Артефакт. Хранить его в Лисьих Норах, не полагаясь на счастливую звезду этих рогатых.

Неужели волки опередили? Они так же надменны и так же презирают весь город… Они могут".