"Борт 618" - читать интересную книгу автора (Ливадный Андрей Львович)

Глава 8

Капитан Форриган пребывал в прекрасном расположении духа.

Проходя по коридору пассажирской палубы, он по привычке придирчиво осматривал обе стороны широкого прохода в поисках каких бы то ни было нарушений или упущений со стороны команды, но этот ярус корабля, которым заведовал главный стюард «Галатеи», как обычно, выглядел безупречно.

Внезапно тишину коридора нарушил тоновый сигнал включения общекорабельной связи, и капитан услышал свой собственный голос, записанный в память бортовой кибернетической системы:

— Дамы и господа! Говорит капитан Гвен Форриган. Наш корабль завершает подготовку к переходу на следующий энергетический уровень аномалии космоса, и я хочу напомнить тем, кто недавно присоединился к нам, правила поведения пассажиров в момент внутрипрыжкового погружения.

Как известно, пространство гиперсферы условно делится на десять доступных для полетов энергетических уровней. Все вы должны знать, что перемещение в каждом последующем уровне происходит намного быстрее, чем в предыдущем, но при этом, соответственно, возрастает напряженность сопутствующего энергетического поля.

В момент перехода с одного энергоуровня на другой мы вынуждены переключать всю энергию корабля на защитные экраны, поэтому приблизительно на одну минуту в ваших каютах погаснет свет и будет функционировать только аварийное освещение.

Соответственно за двадцать, а затем за пять минут до начала перехода будет подан общекорабельный сигнал, после которого вы не должны покидать свои каюты. Детей рекомендуется держать на руках или пристегнуть в специальных креслах.

Как только переход будет осуществлен, бортовые генераторы вновь переключатся в обычный режим, силовое поле снизит свою напряженность, и мы продолжим полет уже на новом уровне аномалии.

Спасибо за внимание. Желаю приятно провести время на борту «Галатеи».

Голос Форригана смолк. Сам капитан в этот момент как раз проходил мимо каюты 1407, которую до недавнего времени занимала весьма симпатичная, но несколько странная особа.

Гвен, который в силу сложившейся традиции всегда обедал с пассажирами, даже запомнил ее имя, потому что Сара Смит занимала место за столом как раз напротив капитана и показалась ему весьма любознательной. Вообще Форриган редко встречал женщин, которые бы так живо интересовались техникой. Кроме того, как он уже отметил в мыслях, Сара была очень и очень симпатичной, хотя неестественная бледность, которую не мог скрыть даже искусно наложенный макияж, несколько портила ее лицо, создавая некоторое ощущение отчужденности и холодности.

К слову сказать, капитан Форриган ничего не имел против незначительных нарушений неписаных правил взаимоотношений между офицерами корабля и пассажирами. Поэтому он и вздохнул, скользнув взглядом по номеру каюты. Жаль, что Сара Смит покинула корабль в предыдущем порту. У них, наверное, мог бы завязаться весьма интригующий роман, задержись она чуть дольше на борту «Галатеи».

В этот момент по интеркому прозвучал сигнал раннего, двадцатиминутного предупреждения, и Форриган, отбросив мысли о Саре, поспешил в сторону ближайшей лифтовой шахты.

Он должен был как можно скорее попасть в рубку управления.

Мысленно оценивая Сару Смит, капитан Форриган допустил одну ошибку: утверждение, что она покинула борт «Галатеи» во время закончившейся три часа назад стоянки, не совсем соответствовало действительности.

Она и вправду, попрощавшись с капитаном, сошла по трапу на причал орбитальной станции планеты Грюнверк, но до таможенного контроля Capa Смит так и не добралась.

Грюнверк был огромным миром, полностью оправдывающим свое «зеленое» название, данное ему. немцами-колонистами, и поток туристов тут был чрезвычайно обилен. Благодаря постоянному наплыву людей на причалах царила непрекращающаяся суета. Толпы приезжих, их багаж, влекомый роботами-носильщиками, технический персонал причальных портов — все это образовывало пеструю суетливую человеческую массу, в которой то и дело возникали заминки, мелкие водовороты, заторы и недоразумения.

В конце концов толпа приезжих разбивалась на отдельные ручейки, которые неизбежно втягивались в жерла тоннелей, ведущих внутрь станции, где их, ждал паспортный контроль и таможенная служба.

Оказавшись в людском водовороте, Лиза, которая путешествовала налегке, без багажа, постаралась, чтобы поток прибывающих пассажиров оттеснил ее к закругляющейся стене зала, и, улучив момент, юркнула в один из боковых проходов.

Она не зря задавала капитану Форригану столько невинных на первый взгляд вопросов относительно планировки орбитальных станций. Теперь, оказавшись на одной из них, она достаточно быстро и уверенно нашла грузовые терминалы.

Грюнверк считался процветающим миром, и глобальная роботизация его орбитальной станции лишь подтверждала данное мнение.

В отсеках грузовых терминалов было пустынно. Здесь в основном царили роботы, которые лучше и быстрее, чем люди, выполняли работы по сортировке грузов и багажа. Длинные ленты конвейеров тянулись по обширным залам. По этим транспортным дорожкам перемещались сотни тонн грузов одновременно.

Лиза, которая благоразумно не пересекала зоны таможенного карантина, оказалась в том же шлюзовом доке, куда час назад пришвартовалась «Галатея». Она не удалилась от корабля и на сотню метров, поэтому чувствовала себя относительно свободно и безопасно. Проверять эти залы вряд ли пришло бы в голову самому дотошному охраннику: те грузы, что транспортировались на корабль, уже прошли многократный контроль, а багажу сошедших в порту пассажиров еще предстояло пройти данную утомительную процедуру.

Совершить какие-либо действия с багажом на данном этапе транспортировки представлялось делом совершенно невозможным: каждая транспортная дорожка была закрыта прочнейшей мелкоячеистой сеткой, которая заканчивалась лишь у самого свода зала, на головокружительной высоте, где наклонный транспортер сталкивал контейнеры в гофрированный приемник шлюза.

Лиза действовала быстро.

Отыскав нужную транспортную дорожку, на информационном табло которой светилась надпись «Галатея», она, не обращая внимания на роботов, начала взбираться по сетке к своду зала.

Это было нелегкой задачей. Мелкоячеистая структура сетки позволяла цепляться за нее лишь, пальцами рук, ноги же скользили по поверхности, заставляя всю конструкцию ощутимо колебаться.

Недолго думая, Лиза скинула обувь. Чтобы не оставлять опасных улик, пришлось сунуть туфли за пазуху. Теперь она уподобилась примату, цепляясь за ячеистую структуру пальцами рук и ног. Дело пошло на лад, но все равно восхождение по наклонной сетчатой плоскости едва не поставило под удар весь ее рискованный план нелегального возвращения на борт «Галатеи».

Когда совершенно обессиленная, со сбитыми, кровоточащими пальцами рук и ног она все же перевалилась за край сетки и лента беговой дорожки увлекла ее сначала в шлюз, а затем в грузовой трюм космического корабля, Лиза смогла лишь судорожно и облегченно вздохнуть.

Если бы ее план провалился и «Галатея» стартовала раньше, чем она проникла на борт, то ее участи не позавидовал бы никто. На ее банковском счету к этому моменту оставалось едва ли десять-пятнадцать кредитов.

Но радоваться благополучно закончившемуся восхождению было некогда. Это было лишь начало.

Проскользнув между контейнерами, Лиза затаилась за высоким штабелем, ожидая появления помощника капитана, который должен был явиться с декларацией бортового груза.

Теперь ей предстояло проникнуть к отсеку управления шатлами. На всю процедуру ее план отводил два часа, не более.

Сигнал предварительной, двадцатиминутной готовности застал Лизу в грузовом модуле номер семь, расположенном неподалеку от отсека аварийно-спасательных капсул.

В ее плане не было ничего непродуманного. Прежде чем вложить свои последние деньги в билет на «Галатею», Лиза провела несколько суток за терминалом компьютера, тщательно прорабатывая предстоящую операцию. По крохам она собирала общедоступную информацию о кораблях данного типа, пока в ее распоряжении не оказалась более или менее правдоподобная схема помещений, собранная из различных фрагментов, основанных на документальных свидетельствах.

Все это время она прожила будто в полусне. Напряжение мысли, изматывающая подготовка, нехватка времени и денег, постоянное балансирование на грани фола позволяли ей не думать о главном — о себе. О том, кем она стала.

Ее жизнь, разбитую вдребезги, уже не смог бы собрать воедино ни один дипломированный психолог.

Лиза Стриммер была мертва. Кто пришел на ее место, что за ангел или чудовище медленно прорастало на ниве обрывочных воспоминаний, было известно одному богу… да еще, наверное, той твари, что пыталась вылепить ее разум…

Лиза просто запретила себе думать об этом.

До поры.

…Отсек аварийно-спасательных капсул являлся наименее защищенной частью внутренних коммуникаций «Галатеи»: все люки, ведущие в эвакуационные накопители, запирались исключительно механическим способом. Электроника и сложные системы доступа здесь отсутствовали, и это было вполне обосновано. Электроника могла отказать при аварии, лица, снабженные полномочиями доступа, — погибнуть, и тогда никто из пассажиров не сумел бы покинуть борт терпящего бедствие, корабля,

Лиза знала, что основной эвакуационный портал запирался стандартным ключом поворотного действия с неправильной шестигранной головкой. Несколько таких ключей хранилось на каждой палубе «Галатеи». Их местонахождение не являлось тайной, иначе терялся бы смысл всей схемы эвакуации.

Она подозревала, что каждый ключ связан с системой сигнализации, замкнутой на центральный пульт, и не хотела рисковать, поднимая тревогу. Вместо отмычки она решила использовать обыкновенный универсальный разводной гаечный ключ…

…Коротко взвыла вторая предупреждающая сирена.

Свет в грузовом отсеке потускнел, а затем и вовсе погас, сменившись на аварийный.

Лиза приоткрыла люк, выглянула в коридор.

Он был пуст из конца в конец. Цепочка редких аварийных ламп тускло светилась, обозначая сумеречные габариты прохода.

Генераторы «Галатеи» уже начали накачку внешних силовых полей, которые должны были предохранить корабль от чудовищного энергетического всплеска, неизбежно возникающего в момент перехода с одного уровня аномалии космоса на другой.

Не медля ни секунды, она метнулась вдоль стены коридора.

Главные ворота эвакуационного портала были плотно сомкнуты. Лиза отыскала взглядом неприметную на их фоне дверь, которой пользовались техники «Галатеи», и, присев на корточки, занялась замком.

Она не зря задавала капитану Форригану столько невинных на первый взгляд вопросов. Благодаря его снисходительным пояснениям и собственным экскурсиям, предпринятым во время четырехсуточного перелета, она прекрасно освоилась на корабле и знала регламент его экипажа, что позволяло ей действовать более или менее спокойно.

Замок технической двери поддался ее усилиям менее чем за минуту.

Проскользнув внутрь эвакуационного портала, Лиза оказалась в просторном тоннеле, по обе стороны которого тянулось три десятка шлюзов, ведущих непосредственно в спасательные капсулы. Закрыв за собой дверь и вновь заперев замок, она бегом кинулась вперед, к головной спасательной капсуле.

С замком шлюза ей пришлось повозиться несколько дольше. Не желая, чтобы ее начали искать или преследовать, Лиза старалась не нарушать внешнего вида запорных устройств. Действовать при этом приходилось очень осторожно, а время подгоняло. Мысленно отсчитывая секунды, она уже чувствовала — вот-вот прозвучит ревун пятиминутной готовности к переходу.

Замок наконец поддался, запирающий механизм провернулся, и внешний люк капсулы под своим весом открылся внутрь эвакуационного портала.

Лиза проскользнула в тесный шлюз и с усилием потянула назад массивную овальную плиту, приводы которой были сейчас обесточены так же, как все остальные второстепенные системы внутрикорабельных коммуникаций. Накачка силовых полей продолжалась, и генераторы по-прежнему работали исключительно на защиту.

Если бы не сервоприводы, которые усиливали ее мускулатуру, Лиза вряд ли закрыла бы массивный внешний люк вовремя. Но, так или иначе, овальная плита встала на место, отчетливо чавкнув сработавшим под ее весом пневмоуплотнителем.

Оказавшись внутри капсулы, Лиза метнулась к пульту, ударила ладонью по нескольким выступающим из него кнопкам, которые специально были сделаны преувеличенно большими, и, не заботясь более об автоматике, принялась надевать скафандр.

На центральном пульте управления «Галатеи» внезапно вспыхнуло несколько предупреждающих сигналов.

Капитан Форриган вздрогнул.

Что за черт?!

Момент для любой, самой незначительной аварии был настолько неподходящим, что эти сигналы подействовали на Гвена словно ушат холодной воды, внезапно обрушившийся на его голову.

— Сэр, похоже на самопроизвольное срабатывание первого стартового шлюза!

— Черт!.. — Форриган вместе с креслом переехал к правому крылу пульта управления. — Винсент, чем это нам грозит?

— Защитные поля уже накачаны, сэр. Мы не можем остановить процесс перехода.

— Я и не собираюсь останавливать процесс перехода! — рявкнул на него Форриган. — Я спрашиваю, чем грозит «Галатее» отделение капсулы?

— Ничем. Она будет выброшена в коконе защитных полей, а потом мы исчезнем. Капсула останется на втором энергоуровне, когда мы уже будем на третьем.

— Срочно произвести перекличку экипажа и проверку пассажиров! Сколько у нас времени?

— Две с половиной минуты, — ответил ему офицер технической службы. — Автоматика капсулы послала запрос на открытие стартовой диафрагмы. Что мне предпринять? Тридцать секунд, сэр, в ее двигателях уже инициировано зажигание! Двадцать пять секунд!

В этом и заключается настоящее бремя командира огромного корабля. Он обязан принять решение и впоследствии будет отвечать за него.

— Девятнадцать секунд…

— Отменить зажигание! Терминировать самопроизвольно сработавшие программы!

— Бортовой компьютер капсулы не реагирует. Десять секунд до начала разгона по стволу.

…

Лиза, пристегнутая к противоперегрузочному креслу пилота, чувствовала, как кровь глухими толчками ломится в виски.

Ее жизнь сейчас зависела от самообладания и здравомыслия капитана «Галатеи».

…

— Открывай! — отрывисто приказал Гвен, внутренне похолодев от мысли, что проверка экипажа и пассажиров еще не окончена и внутри капсулы вполне мог оказаться человек.

Его лоб покрылся мелкими бисеринками пота. Кроваво-красной каплей вспух индикатор разгерметизации первого стартового ствола.

— Капсула пошла! — доложил дежурный офицер, и одновременно с этим раздался голос первого помощника:

— Экипаж и пассажиры на своих местах, сэр. Все на борту, согласно штатному расписанию и ведомости.

— Первый ствол, капсула отделилась от «Галатеи». У нас сорок секунд до гиперперехода.

Форриган ощутил, как нервное напряжение медленно отпускает его.

«Фу ты, черт…» — подумал он, глядя на точку, медленно удаляющуюся по выпуклому мерцающему полю сферорадара. — «Пронесло…»

Самопроизвольное срабатывание аварийной автоматики случалось и раньше. Слабое место систем эвакуации заключалось в том, что их компьютеры находились в состоянии постоянной готовности и обладали значительной долей так называемой «программной паранойи» — этот термин был введен в обиход специалистами по кибернетическим системам и означал, что компьютер капсулы в определенных ситуациях мог не воспринимать приказы извне. Говоря простым языком, если его «заклинило» на определенных действиях, то остановить такую машину, радеющую о спасении якобы находящихся в ней людей, уже было невозможно, и полетные инструкции предполагали некоторый процент потерь подобной техники.

«Бог с ней, с капсулой…» — подумал Форриган, следя за тем, как на бортовом хроно бегут последние секунды обратного отсчета. — «Главное, что корабль цел и пассажиры на месте…»

Справедливая мысль.

Через секунду в искаженном пространстве гиперсферы полыхнула ослепительная вспышка, и «Галатея» ушла из этой прослойки аномалии, оставив после себя лишь бледный, исчезающий фантом да сиротливую песчинку спасательной капсулы, которой теперь суждено было навек кануть, затерявшись в необозримых глубинах космоса.

Маленький каплеобразный аппарат с серебристой обшивкой корпуса и тонким, ажурным кружевом антенн в заостренной носовой части скользил едва приметной точкой на фоне вселенского мрака.

Его передатчики молчали, храня навязанную человеком радиотишину.

В тесной кабине, где едва хватало места, чтобы развернуться, царила невесомость.

Лиза отстегнулась от кресла, всплыла над ним и, отталкиваясь руками от приборных панелей, направила свой полет в узкую горловину люка.

Пассажирское отделение спасательной капсулы, рассчитанное на шесть человек, было таким же тесным и неудобным, как кабина пилота. Шесть кресел образовывали два ряда с узким проходом между ними. Далее отсек расширялся, его пересекала массивная переборка, за которой находился реактор капсулы.

Отталкиваясь руками от кресел, Лиза подплыла к встроенным шкафам с неприкосновенным запасом. Открыв один из них, она некоторое время сортировала содержимое герметичных контейнеров, складывая выбранные вещи и припасы в специальный, пристегивающийся на грудь гражданского скафандра рюкзак, потом, совершив обратный путь, вернулась в кабину управления.

За время ее отсутствия шар планеты, к которой приближалась капсула, заметно вырос.

Этот мир покрывали густые облака, лишь кое-где разорванные небольшими просветами, через которые можно было визуально наблюдать поверхность.

При виде угрюмой, клубящейся серой облачности сердце Лизы дрогнуло.

Память подсказывала, что она уже видела однажды подобную картину непрекращающихся атмосферных циклонов с борта снижающегося десантно-штурмового модуля.

У нее уже не осталось никаких сомнений относительно интуитивно сделанного выбора…

Опустившись в кресло пилота и пристегнув себя страховочными ремнями, она долго, скрупулезно исследовала доступный восприятию приборов участок околопланетного пространства.

В районе орбит было пусто.

Никаких следов огромного крейсера гуманитарной миссии Совета Безопасности Миров.

Лиза нахмурилась, откинувшись на мягкую спинку кресла.

Означало ли это, что «Орфей» был сбит?

Перебирая в памяти куцые, фрагментарные обрывки прошлого, которые ей удалось восстановить, она не смогла прийти к однозначному ответу.

Да и много ли их было, этих самых свидетельств?

Да, она вспомнила несколько эпизодов, связанных с трагической высадкой их взвода предположительно на поверхность этого самого мира. Помнила она и свое беспокойство по поводу потери связи с базовым кораблем. Но ее очнувшаяся посттравматическая память не отражала объективной картины событии. Она помнила лишь то, что касалось непосредственно ее самой…

Совершить посадку на планету огромный крейсер, естественно, не мог. Но к обитаемым мирам он не вернулся.

Сопоставление этих фактов говорило в пользу того, что «Орфей», вероятнее всего, был сбит. Или это не та планета.

Спустя некоторое время сомнения Лизы рассеял пойманный приборами спасательной капсулы сигнал древнего маяка, который был выброшен около тысячи лет назад совершавшим посадку колониальным транспортом.

Дешифровав сигнал и определив положение спутника, Лиза вздрогнула.

Колониальный транспорт «Воргейз».

Она вспомнила это название. Сомнений быть не могло: планета та самая!

Лизу внезапно охватила дрожь. Под ней расстилался мир, в котором оборвалась ее прошлая жизнь.

Мир, где ее убили…

Через несколько часов стало абсолютно ясно, что орбиты планеты пусты. За исключением древнего навигационного спутника, выброшенного тут перед посадкой колониальным транспортом, в околопланетном пространстве не присутствовало ни единого рукотворного объекта.

Лиза, снедаемая нехорошими предчувствиями, полностью забрала управление у пытавшихся поднять бунт автопилотов. Спасательная капсула оказалась чрезмерно автоматизированной. Ее системы автоматического пилотирования имели свой взгляд на безопасность и целесообразность некоторых маневров, так что Лизе пришлось вразумлять автоматику достаточно болезненным и радикальным способом — путем варварского механического отключения некоторых блоков.

После лоботомии, учиненной над бортовой кибернетической системой, капсула сама перешла в режим ручного ввода команд. Благодаря ее проектировщикам ручное управление было достаточно гибким и человечным.

Лиза вывела капсулу на устойчивую орбиту и занялась сканированием лежащей внизу поверхности.

Это оказалось нелегким и малорезультативным процессом. Спасательная капсула и десантно-штурмовой модуль слишком разительно отличались друг от друга в плане проникающей способности бортовой аппаратуры. Через час с небольшим, совершив два полных витка, Лиза со всей очевидностью поняла, что будет вынуждена садиться вслепую. Приборы капсулы не смогли проникнуть под плотный покров облачности. Вообще спасательная скорлупка предназначалась для прямо противоположных целей. Отделившись от терпящего бедствие корабля, она должна была всплыть из пучин аномалии космоса в нормальный, трехмерный континуум, и там, используя встроенный генератор Гиперсферных Частот, верещать на весь космос о своем местоположении.

Взглянув на картину бушующих внизу атмосферных вихрей, Лиза подумала, что ее план, при всех его плюсах, попахивал еще и обыкновенным безумством, замешенным на импульсивном, спонтанном желании во что бы то ни стало найти этот мир, где двадцать лет назад трагически оборвалась ее жизнь.

И вот она здесь, в утлой скорлупке спасательной капсулы, а что дальше?

Она не нашла никаких следов «Орфея» — ни обломков на орбите, ни радиобакена с сообщениями для спасателей, — ничего. Теперь ей оставался единственный вариант — нырнуть вниз под густую вихрящуюся облачность.

На пятом витке в развитии ситуации появились неожиданные коррективы.

Лиза без особых результатов и надежд продолжала сканирование раскинувшейся под ней планеты. В ее обрывочных воспоминаниях не было никакой зацепки за реальные координаты точки высадки ее взвода, а бушующие внизу атмосферные вихри сводили процент случайного везения практически к нулю.

К исходу третьего часа наблюдения она по показаниям приборов смогла определить наличие внизу трех материков. Тот, что был расположен у северного полюса планеты, Лиза проигнорировала. Ледовая шапка совершенно не сочеталась ни с одним из ее воспоминаний, и поэтому Лиза перевела капсулу на иную орбиту: совершив несколько маневров, она уравняла скорость аппарата со скоростью вращения планеты, заняв таким образом точку геостационарной орбиты над вычисленным участком суши в экваториальном поясе.

Третий материк, находившийся в другом полушарии, был смещен в зону умеренных широт. Он показался Лизе слишком небольшим. Она пыталась представить логику колонистов, которые прилетели сюда более тысячи лет назад. По ее мнению, переселенцы должны были избрать для посадки наиболее перспективный участок суши, обладающий разнообразными ландшафтами, простором для освоения и благоприятным климатом. Всем этим критериям Удовлетворял именно второй из обнаруженных приборами материков, а ее воспоминания, в которых присутствовал заброшенный человеческий город или поселок, ясно указывали на то, что высадка взвода с Борта 618 происходила на освоенной территории.

Руководствуясь именно такой логикой, Лиза переместила капсулу в новую точку орбиты.

Наблюдения за расположенным внизу огромным участком суши дало ей совершенно неожиданный результат, который стал следствием ее упрямства и скрупулезности. Густая облачность, укрывавшая этот угрюмый мир, не позволяла получить оптических изображений рельефа, но локаторы капсулы сумели построить приблизительную модель поверхности, основанную на слабых отраженных сигналах, которым удавалось пробиться назад, в стратосферу, сквозь мощные слои облаков.

Разглядывая полученную электронную карту, которая пополнялась все новыми и новыми деталями, поступающими в режиме реального времени, Лиза не могла не обратить внимания на тот факт, что ближе к центру материка компьютер расположил тесное скопление точек, определенных им как «неопознанные сигналы малой мощности».

В ее ситуации не стоило пренебрегать ничем, и Лиза решилась на еще один маневр. Она переместила точку геостационарной орбиты с таким расчетом, чтобы капсула оказалась прямо над источником непонятных импульсов, и понизила параметры орбиты до критического значения в семьдесят километров,

Подчиняясь ее воле, капсула нырнула вниз.

На такой высоте уже присутствовало значительное количество молекул воздуха, но геостационарная орбита тем и хороша, что теперь двигателям капсулы приходилось бороться не с сопротивлением уплотнившейся воздушной среды, а лишь с гравитацией расположенного внизу мира.

Короткие импульсы вертикальной тяги удерживали аппарат на заданной высоте, пока Лиза оперировала приборами, пытаясь выяснить, что за странный источник, рассеянный по площади в добрый десяток квадратных километров, излучает эти слабые сигналы?

Через некоторое время, когда система анализа данных наконец выдала наиболее вероятный вариант, ее вдруг окатило жаром.

Каплеобразные аварийные передатчики, рассеянные в атмосфере и осевшие на почву!.. Их было невозможно уничтожить или заставить замолчать. Маленькие каплеобразные частички, самодостаточные по причине смехотворного энергопотребления, они автоматически рассеивались любым спускаемым модулем при катастрофе!..

Это была военная разработка, применявшаяся только на боевых спускаемых аппаратах.

Память Лизы хоть и страдала избирательностью, но практически всегда четко и недвусмысленно срабатывала от любого информационного толчка.

Сейчас, когда система анализа данных предсказала наличие внизу большой площади, «засеянной» микропередатчиками, Лиза мгновенно вспомнила о подобной технике, которой был оснащен их борт…

Лихорадочному развитию ее мыслей помешал иной сигнал.

Она все еще размышляла над своей находкой, пытаясь набросать план дальнейших действий, когда система дальнего оповещения капсулы отвлекла ее внимание внезапным назойливым попискиванием.

Посмотрев на сферорадар, Лиза увидела на его мутной, зеленоватой поверхности четкую, совершенно недвусмысленную алую точку, которая приближалась к планете извне, со стороны открытого космического пространства.

Черт… Это был корабль. Космический корабль небольших размеров.

Неужели путь ее капсулы кем-то отслежен?

Лиза до последнего момента не верила, что капитан Форриган окажется настолько щепетильным, что бросит на поиски самопроизвольно стартовавшей капсулы малый корабль, но, похоже, дело обстояло именно таким образом. Посмотрев на панель дальней связи, Лиза увидела, что постоянный вызов идет на стандартных частотах с использованием бортового кода «Галатеи».

На мгновение ее охватила паника.

Все ее усилия могли полететь коту под хвост из-за педантичности этого служаки. Ну какого черта он кинулся на поиски сбрендившей капсулы? Как сумел отследить ее путь, ведь Лиза специально блокировала связь, первым делом отключив бортовые радиомаяки?

Алая точка медленно приближалась к планете. Она находилась еще слишком далеко для визуального контакта, и ее приборы навряд ли могли сейчас обнаружить крохотную капсулу, затерявшуюся на геомагнитном фоне огромного шара планеты, но ситуация могла измениться буквально в течение часа…

Лиза не хотела ни встречи с Форриганом, ни каких-либо иных осложнений.

Мысль работала лихорадочно.

Что делать?

Ответ был один: кто бы ни приближался сейчас к планете, он должен найти на ее орбите поврежденную спасательную капсулу без экипажа, с отказавшей связью и перегоревшим бортовым компьютером.

«А лучше бы им вообще не приближаться к этой чертовой планете», — подумалось Лизе.

Она в отчаянии закусила губу.

Почему судьба так немилостива к ней? Почему гонит от беды к беде, от одной неприятности к другой? Что ей теперь оставалось делать?

Только одно — дать спасательной капсуле команду на старт, а самой уходить вниз под прикрытием этого маневра.

Времени на раздумья и сомнения попросту не оставалось.

Судьба опять приперла ее к стенке и насмехалась, глядя, как же выпутается этот странный суррогат машины и человека из очередной пакостной ситуации.

«К черту…» — с неожиданной ожесточенностью подумала Лиза, вставляя на свои места вынутые недавно блоки автоматического пилотирования. — «Я справлюсь. Я все равно буду там и сделаю все, что задумала…»

Она, падала…

В первый момент душу охватил страх: Лиза отделилась от шлюза спасательной капсулы лицом к Бездне, и внутри у нее что-то неприятно сжалось, похолодело. Чернильное полотнище пространства искрилось мириадами далеких звезд; в нем была глубина, которую отказывался постичь разум. Датчики систем жизнеобеспечения тут же тревожно пискнули, отмечая избыточный выброс адреналина в кровь.

Она ощущала себя песчинкой.

Резко сработали установленные на автоматический таймер ранцевые двигатели, и космос крутанулся перед ее глазами. Ощущение тошноты исчезло, теперь ее глаза смотрели на невероятно огромный шар планеты.

Она падала.

Приборы скафандра, очевидно, свидетельствовали об этом, но Лизе казалось, что она висит, раскинув руки и ноги, на семидесятикилометровой высоте, где небо было черным, звездным, а свободного падения не ощущалось вообще.

Вязкая тишина нарушалась лишь ее собственным прерывистым дыханием да равномерным попискиванием датчиков, расположенных внутри гермошлема.

Разумом она понимала, что уже давно находится в границах стратосферы и молекулы разреженного воздуха неощутимо тормозят ее стремительное падение вниз, но чувства оказались прямо противоположны рассудку. Она ощущала в эти минуты какое-то великое, скорбное одиночество. Страх ушел, потонул в этом чувстве вселенского покоя, отрешенности.

Кто бы там ни появился в зоне высоких орбит, — ему уже не достать, не найти ее. Крохотная искра спасательной капсулы почти мгновенно истаяла во мраке, отсекая саму вероятность отступления, пути назад…

Нет. Лиза не собиралась отступать. Ей было все равно, что станется с капсулой и с теми, кого Форриган выслал на поиски самовольно стартовавшего аппарата.

Она падала навстречу своей судьбе.

На высоте десяти километров в последний раз отработали, сжигая остатки топлива, ранцевые реактивные двигатели, и их подвеска отстрелилась, освобождая парашютную систему окончательного торможения.

Лиза, уже порядком измотанная продолжительным падением, старалась смотреть исключительно вниз.

Затяжные прыжки с орбиты не являлись в ее время чем-то сногсшибательным. Она не сомневалась, что совершала их раньше, причем неоднократно, но память об этом стерлась, и ее сегодняшние ощущения были острыми, резкими, как будто все происходило впервые…

Граница десяти тысяч метров была отмечена появлением легких перистых облаков. Они возникли внезапно, будто неведомая сила оторвала невесомые белые полоски от серой, угрюмой массы облачности и, забавляясь, подбросила их вверх, навстречу падающему человеку.

Полосы зыбкого тумана промелькнули мимо и исчезли, уносясь ввысь, им на смену пришли слоистые облака, более плотные, почти материальные… Лиза пронзила в своем падении один такой слой. На несколько секунд ее окружила молочно-белая пелена, потом мир опять открылся взору, но из него внезапно исчезла бесконечность. Лиза оказалась в прослойке между двумя типами облачности. Над головой растеклось слоистое, молочно-белое покрывало, а внизу зловещими уступами громоздились гонимые ветром кучевые облака, чей цвет варьировался от пепельно-серого до иссиня-черного.

Боковой ветер дул здесь с постоянной скоростью, его напор казался ощутимым даже через оболочки скафандра.

Лиза продолжала падать свободно и равноускоренно, хотя ее вестибулярный аппарат протестовал против затянувшегося сверх всякой меры прыжка. Инстинктивный ужас, рожденный бесконечностью падения, накатывался тошнотворными волнами, хотелось прекратить это, рванув предохранитель парашютной системы, но было еще рано…

Она не должна использовать средство окончательного торможения, пока не пройдет сквозь фронт кучевых облаков, чьи клубящиеся пласты громоздились на высоте от двух до трех тысяч метров.

На тот случай, если она внезапно потеряет сознание, Лиза установила аварийный таймер срабатывания парашютной системы на высоту в пятьсот метров от поверхности.

Фронт напоенных влагой облаков оказался самым трудным испытанием.

Мир внезапно перестал существовать, все поглотила непроницаемая, сначала серая, а затем и грязно-черная мгла.

Ветер стал порывистым, где-то сбоку, в открывшейся внутренней прослойке ударила молния, и ее ветвистое, ослепительное сияние на миг озарило мрачный сюрреалистический пейзаж: два слоя дождевых облаков двигались, скользя параллельно друг другу, между ними вспышка высветила исполинские призрачные колонны, которые, вращаясь, как смерчи, подпирали клубящийся свод…

Это видение длилось не более секунды, молния вспыхнула и погасла, но Лиза успела заметить, как содрогнулись вихревые колонны от удара воздушной волны.

Мрак и грохот окружили ее, потом эта феерия зловещих чувств внезапно порвалась нудной хмарью дождя и…

Она одновременно увидела землю и услышала отчетливый писк передатчика.

Взглянув вниз, Лиза омертвела от мгновенного воспоминания.

Под ней в дождливой мути плавали полуразрушенные здания того самого поселка, где попал в засаду ее взвод.

Передатчики, разбросанные по склону развороченного взрывом холма, продолжали излучать навигационный сигнал, даже спустя два десятилетия после гибели выбросившего их десантно-штурмового модуля с бортовым номером 618…

Через несколько секунд, вырвав ее из оцепенения, над головой что-то громко хлопнуло, Лиза ощутила болезненный рывок и, задрав голову, увидела, как над ней распустилось белое полотнище «летающего крыла»…

Машинально схватившись за тяги управления стропами, Лиза потянула их, направляя свое снижение на окраину поселка, где, как подсказывала ее очнувшаяся память, она приняла свой последний бой…