"Ричард Длинные Руки – эрцгерцог" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 9

Ход медленно, но неуклонно понижается, свет начал тускнеть, четко вижу только на два-три шага, дальше все тонет в зловещей мгле.

Я наконец сотворил шарик света, но почему-то он быстро потерял силу, и в тоннеле снова стало тревожно, темно и страшно. Наконец я вспомнил, что так и должно быть, пошел уже увереннее, держа меч и щит наготове.

Боудеррия уловила, что я напряжен и поглядываю по сторонам тревожно, сама начала зыркать со всей женской злобностью и подозрительностью.

— Чего-то ждете, сэр Ричард?

— Да.

— Чего?

— Атаки.

Она быстро осмотрелась.

— Здесь вообще все мертвое.

— Да, — ответил я кратко. — Но в этом мертвом и давно древнем мире должны появиться мутанты. Или зомби.

— Что такое мутанты?

— Это те же зомби. По признакам.

— А зомби?

— Их не отличить от мутантов, — сообщил я. — Выйдут навстречу сперва по одному-два, потом начнут окружать толпой. Двигаются очень медленно, морды ужасные, изуродованные. Будут страшно гримасничать, скалить зубы и рычать. А так же вот так руками…

Она посмотрела, отшатнулась.

— Да, это в самом деле отвратительно.

— Я ж говорю!

Она зябко передернула плечами.

— Как отобьемся?

— Двигаются очень медленно, — напомнил я. — Бить их легко. Только нужно рубить на куски, все равно мертвые, а так просто не убьешь.

Я задумался, она спросила тревожно:

— А нападут обязательно?

— Непременно, — пообещал я. — Хотя, может быть, сперва со всех сторон выбегут гигантские пауки.

Она подпрыгнула в испуге.

— Пауки?

— Вот-вот, — сказал я угрюмо, — потому и пускают пауков. Эти бегают быстрее, но перед смертельным укусом всегда начинают долго облизываться и подтащат тебя к пасти совсем медленно. Успеешь туда плюнуть раза три.

— Тогда не так страшно?

— Да, — подтвердил я, — мы их перебьем. Правда, потом из-под земли вылезет их матка… Эта будет размером с двухэтажный дом. И вся в броне.

Она вскрикнула:

— И что? Она нас убьет?

Я покачал головой.

— Каким-то чудом мы ее убьем. В последний момент. Даже в последний миг.

— Каким?

— Не знаю, — ответил я. — Идея придет спонтанно.

Она подумала, спросила в недоумении:

— У пауков бывают гигантские матки?

Я поморщился.

— Не умничай. Знаешь, и заткнись, больно грамотная. Не порти другим.

— Что не портить?

— Да все, — отрубил я твердо. — Не забегай вперед, Фатима!

Она, обидевшись, даже не спросила, почему именно Фатима, послушно пошла сзади, но я чувствовал, что готова в любой миг выскочить вперед и закрыть меня грудью. А то и двумя.

Ход вывел в большой зал, рассеянный и совсем не слабый свет мирно льется с потолка, тот весь как светящаяся пластина из новенького серебра.

Боудеррия сделала шаг, намереваясь идти через центр, я сказал строго:

— Нет!.. Почучундрим.

Она пошла за мной след в след вдоль стены, мечи вытащила и крепко сжала рукояти в ладонях.

— Расслабься, — посоветовал я. Посмотрел на нее и добавил поспешно: — Я, в смысле, чтоб не перегорела заранее. А то когда понадобится, уже не сможешь…

Она фыркнула, но хватку чуть ослабила. Из стены, вдоль которой идем, скалятся в жутком беззвучном смехе черепа. Я сперва шел мимо, не обращая внимания, мало ли какие барельефы, но когда сообразил, что это не дизайн, а настоящие человеческие черепа, холод пронзил до глубины костей. Стена уходит ввысь на сотни ярдов и там теряется во тьме, точно такая тянется в бесконечность с другой стороны, однако черепа, черепа, черепа так плотно к другому, что не рассмотреть, из чего же сама стена.

Затем стены начали сужаться. Сперва настолько медленно, что не замечалось, но когда из тьмы появился потолок, тоже весь из оскаленных черепов, по спине как будто провели осколком айсберга.

— Что за чудовища все это сотворили? — прошептала она.

Я сказал довольно:

— Это сделали люди. Чудовищам до такого не додуматься.

— Вы умеете подбадривать, — сказала она дрожащим голосом.

— Мой долг, — согласился я. — Сюзерен должен внушать.

— Скажите еще что-нибудь, — попросила она. — Чтобы я прям здесь и отдала богу душу.

— Вообще-то с твоим великолепным телом… — начал я, — душа как бы и вовсе…

Я запнулся, она спросила с подозрением:

— Что?

— Тихо, — прошептал я. — Такое ощущение, что мы не одни.

Она пригнулась и начала быстро осматриваться, сжатая и напружиненная, готовая к яростной схватке.

— Ничего не слышу, — произнесла шепотом спустя минуту.

— Я тоже, — ответил я.

— Так чего же… — начала она раздраженно.

Я оборвал:

— Разве я сказал «слышу»? Что ты за женщина такая нечувствительная? Или прикидывалась?

Она фыркнула и медленно распрямилась, но глазами по-прежнему зыркала во все стороны, а мышцы подрагивают в готовности наносить смертельные удары.

Противоположной стены у следующего зала просто не оказалось, там дальше такой простор, что этот зал показался тесной каморкой. Под ногами оранжевые, местами вообще красные, почти пурпурные плиты, общее впечатление такое, что идем то ли по толстой стеклянной плите над открытой золотой жилой, что тянется на мили в ширину, то ли по осенним листьям, что усеяли весь мир и окаменели.

— Красота, — пробормотал я, — страшная сила, с годами становится еще страшнее.

Она посмотрела с подозрением.

— Вы это к чему, сэр Ричард?

— Красота, — сказал я, — недолговечное царствование. А ты о чем подумала?

— Что вы зачем-то умничаете, — ответила она сердито.

— Как зачем? — ответил я рассеянно. — Стараюсь тебе понравиться… Мы ведь для вас, дур, затеваем троянские войны, завоевываем королевства, низвергаем тиранов, восстанавливаем вселенскую справедливость. Ну, а кто не дурак, тот завоевывает и низвергает для себя, но таких мало, а вот дураков… Красота — это королева, которая правит очень недолго. Это я, как ты понимаешь, говорю о дворцах, городах, королевствах…

Фрагмент стены высится посреди просторного зала, пролом широк, пятеро всадников проедут в ряд, не касаясь стременами. В неглубоких нишах тщательно изготовленные фигуры существ, то ли вылеплены из мягкого, как пластилин, мрамора, то ли вырезаны из белого, как алебастр, дерева.

Даже я не назвал бы эти странные фигуры людьми. Неведомый эстет ваял некое подобие зверски утонченных эльфов: худых, костлявых, но полных звериной жажды выжить и победить.

Стена из подчеркнуто разделенных глубокими бороздками блоков, в двух местах выпуклые фигуры коней с непропорционально толстыми ногами и широкими копытами, словно всю жизнь бегают по болотам.

— О том, — сказал я, — что грабить могилы нехорошо, понимали даже в древности. Семирамида, королева Ассирии, выстроивши себе гробницу, написала на ней так: «Кому из царей будет нужда в деньгах, тот пусть разорит эту гробницу и возьмет, сколько надобно». И вот Дарий, был такой король, разорил гробницу, но денег не нашел, а нашел другую надпись, так гласившую: «Дурной ты человек и до денег жадный — иначе не стал бы ты тревожить гробницы мертвых».

— Все-таки грабили? — спросила Боудеррия.

— Да, — согласился я, — но то был век варварства и дикости. Все люди на свете были жадными, глупыми и подлыми, так как Иисус Христос еще не родился. Но теперь наступил век просвещения, гуманности, политкорректности! Можем ли мы допустить такую дикость, как раскопки? Безусловно, нет. Как только выберемся отсюда, я подумаю насчет того, чтобы новые нормы гуманности и бережного отношения к захоронениям внести в законы…

— Не как только, — буркнула она, — а если.

— Надо верить, — укорил я.

— Мужчины вообще доверчивы, — сказала она презрительно.

— А я думал, женщины…

— Это женщины пустили такой слух, — мстительно сообщила она, — объяснить зачем?

— Не надо, — ответил я.

В зале нарастает странный холод, я начал ежиться, вздрагивать, поводить плечами, а потом и вовсе едва удерживал недостойную мужчины дрожь, а то вдруг женщина да подумает, что мне страшно. Возможно, надо все-таки брать с собой самца, перед подобными себе если и выпендриваемся, то не так уж и весьма…

Даже статуи в нишах, похоже, жутко мерзнут и пытаются удержать остатки тепла, обхватили себя руками, съежились.

— Как же холодно, — пролязгала она зубами, посмотрела на меня и сразу ощетинилась: — Сэр Ричард, давайте без всяких «согрею»!

— И в мыслях не было, — ответил я честно, но подумал, что могу обидеть, и добавил: — Это было не в мыслях. Ну, ты понимаешь… И, оказывается, ты все-таки что-то да чувствуешь.

— Спасибо, — буркнула она.

— За что?

— За «что-то».

— Я ни на что не намекаю, — возразил я. — И под «что-то» имел в виду вообще, а не что-то конкретное… Господи, что это?

В глыбе льда отчетливо видно огромное человеческое тело. Лохматый, как горилла, гигант не меньше, чем в два моих роста, широкий и с толстыми, как стволы деревьев, руками и ногами, с массивной головой, приплюснутым носом с вывернутыми ноздрями, застыл в позе Лаокоона, что борется с незримыми змеями.

— Это не огр, — сказала Боудеррия.

— Тебе виднее, — согласился я. — Только не смей разбивать лед. А то у тебя такое заинтересованное лицо…

Она всмотрелась, вздрогнула.

— Лед и так почему-то тает… быстро.

— Тогда побыстрее отсюда!

— Может быть, ему нужна помощь?

— Может, — сказал я уже на ходу, — но рисковать не будем.

Она догнала, сказала с презрением:

— Что за мужчина…

— Вот такой, — согласился я. — Уже не нравлюсь?

— Да вы, сэр Ричард, вообще-то никогда не нравились.

— Почему? — спросил я с обидой.

— Не в моем вкусе, — отрезала она.

— Ну да, я не огр во льду.

— Там не огр!

— Ничего, — крикнул я на бегу, — не отчаивайся, еще встретишь себе пару!

Ход вел вниз, потом пошел подниматься, затем без всякой причины резко свернул в сторону. Я начал подозревать, что рыли крупные муравьи, это у них муравейник под землей весь в таких извилистых тоннелях, а пещер великое множество, любой муравейник сразу строится на вырост, он никогда не бывает заполнен даже на десятую часть…

Боудеррия шепнула:

— Тихо! Там кто-то есть!

Впереди в небольшом, строго оформленном зале на пьедестале из темного мрамора высится массивный каменный гроб. Крышка тяжелая, вся в барельефах, похоронен кто-то из очень знатных, края почти срослись, в глаза бросается толстый слой пыли и кисея мертвой паутины.

— Ага, — сказал я, — но пусть лежит спокойно. Маг, как я вижу, крышку поднять не сумел.

— А вы?

— Я все сумею, — ответил я со значением в голосе, — но я, как истый гуманист, полон почтения к усопшим.

— Тогда, — сказала она задиристо, — и маг, может быть, даже не пытался?

— Ну да, — буркнул я. — Тогда он сюда вообще не совался…

Каменный гроб страшно блеснул синим огнем, под пьедесталом раздалось грозное рычание. Я отпрыгнул, а над гробом материализовался сверкающий меч с узким сверкающим клинком, старинной формой эфеса и позолоченной рукоятью.

Он моментально опустился с одной стороны, молниеносно облетел вокруг пьедестала с гробом, словно сторожевой пес, и замер в воздухе напротив меня.

Я сосредоточился и посмотрел сперва тепловым, затем запаховым. Меч все так же висит в воздухе, чуть-чуть подрагивает в нетерпении. Словно ждет команды, что вот-вот последует…

Я на всякий случай отступил, Боудеррия тоже отодвинулась, смотрит с непониманием, как я одеревенел, глаза в кучку, рот приоткрылся, как у дурака на базаре, а я безуспешно шарил тепловым взглядом за мечом и даже вокруг, потом запаховым.

Она даже спросила что-то, но я не услышал, тужился изо всех сил, вызывая в себе еще силы, что могли бы увидеть скрытое… однако меч по-прежнему висит в воздухе сам по себе, за рукоять никто не держит.

— Ну, не знаю, — сказал я с неуверенностью, — если это не галлюцинация…

Она сделала шажок вперед.

— Надо проверить!

— Не сметь, — велел я.

Она неохотно отступила, я вытянул руку с мечом, хотел коснуться кончиком оружия охранника, однако чужой меч дернулся резко и быстро. Звякнул металл, я едва удержал рукоять, пальцы заныли.

Боудеррия сказала ликующе:

— Он дерется!

— Нашла, — проворчал я, — чему радоваться…

Я отступил, меч остался висеть на месте, я приблизился, он тут же ударил по моему клинку. Некоторое время мы фехтовали, незримый противник бьет сильно, но техника бедновата, было бы куда наносить удар, я уже постарался бы ранить в плечо или в бок, а так лишь звон металла, иногда сорвется искра…

Для проверки я попятился, меч остановился в нерешительности, задрожал и повис в воздухе, словно подвешенный на стене в особых крюках.

— Он не хочет драться! — сказала Боудеррия радостно. — Он отступает!

— Просто охраняет, — определил я.

— Не хочет убивать?

— Убьет, — сказал я, — если попрем. А так просто отгоняет.

Я отступил еще, меч вспыхнул и пропал из виду. Выждав, я сделал шаг вперед, клинок материализовался мгновенно, но не ринулся в атаку, для этого, как я понимаю, мне нужно сделать еще шаг.

— Появление, — сказал я, — просто предупреждение. Дескать, ближе подходить не рекомендуется. Думаю, маг мудро послушал. Оружие обладает даром убеждать быстро.

— Может быть, где-то обойти и нам? — предположила она.

— А не будет ли это ущемлением моего достоинства? — спросил я.

Она подумала, покачала головой.

— Меч никто не держит, сэр Ричард.

— Тогда обойдем, — согласился я. — И вообще… может быть, он вообще простолюдин!