Глава 4

Леди Верран была крайне взволнована, получив как глава рода Грижни ожерелье из камешков в ознаменование того, что клан Змадрков готов принять ее сына в качестве будущего брата-супруга юной Змадрк Четырнадцатой. Не то чтобы это явилось полной для нее неожиданностью, ведь Террз не скрывал своих намерений, но она никак не ожидала такого быстрого развития событий.

— Слишком все это поспешно! Он ведь еще мальчик и сам не знает, чего хочет! — воскликнула она.

Ее верный спутник Нид заворчал. Мутант чаще реагировал на интонации хозяйки, нежели на ее слова, но в этом звуке Верран почудилось больше, чем простая озабоченность. Она задумалась над своими словами, и ей пришлось признать, что Террз прекрасно осознает свои поступки.

И все-таки он не понимает, что делает! Брат-супруг вардрулки — это неслыханно, ненормально! Он избирает чужой образ жизни и этим погубит себя. И я не в силах его удержать.

Эта мысль не давала ей покоя. Было больно сознавать, что сын вырос и вышел из-под ее влияния. Не помогает никакой призыв к его разуму и чувству привязанности. Ей не удается пробудить в нем угрызений совести. Самые горячие мольбы не заставят Террза отказаться от того, чего он по-настоящему хочет. Он все равно пойдет своим путем, как и его отец.

— С Террзом бесполезно спорить, — обратилась Верран к ничего не понимающему Ниду. — Он и слушать не станет. Но может быть, патриарх Змадрк выслушает меня. Вдруг мне удастся заставить его отменить или хотя бы отсрочить это решение. Тогда Террзу, хочет он того или нет, придется подождать. А чем дольше продлится ожидание, тем больше надежды, что он одумается. Да, мне нужно поговорить со Змадрком. По крайней мере попытаться.

Дело ей предстояло непростое. Разговор придется вести по-вардрульски, потому что патриарх Змадрк не знает ни слова по-лантийски. Верран довольно хорошо владела языком обитателей пещер — более чем достаточно для повседневного общения. Но существовало множество оттенков в высоте тона и свечении хиира, ей неподвластных. Где уж тут мечтать о красноречии. Она не в состоянии выразить свои мысли предельно четко, и что еще хуже — не в состоянии оценить реакцию своих собеседников. Без сомнения, Змадрк Ридсвилщ выслушает ее очень вежливо. Он всегда любезен и добр. Но вардрул уставится на нее своими громадными нечеловеческими глазами, и ей не удастся понять, что он думает или чувствует на самом деле. Тем не менее она попытается.

— Пойдешь со мной, Нид? — пригласила она, и мутант с радостью согласился. Когда они вышли из ее покоев и зашагали по длинному коридору, Верран с грустью отметила, что Ниду стоит усилий поспевать за ней. Он хромал и, очевидно, испытывал боль. — Что с тобой? Что случилось, дорогой?

Нид что-то нетерпеливо буркнул и ускорил шаг. Он явно не считал свое недомогание достойным внимания хозяйки.

Похоже, у него болят суставы, подумала Верран. Он стареет. И не только он. Она замедлила шаг и была вознаграждена вздохом облегчения, раздавшимся позади.

Они шли медленно, однако вскоре оказались у больших кристаллических садов кланов Змадрков и Лбавбщей, где в это время скорее всего можно было застать патриарха Змадрка. Не было никакой нужды специально испрашивать разрешения или заранее договариваться о встрече с патриархом. Достаточно было просто подойти и, если он не занят, поговорить. Вардрулы не обременяли свою жизнь излишними церемониями, и это нравилось Верран, Ей претили формальные условности, которых придерживались в Ланти-Юме.

Верран оглядела просторы садов, нерегулярных, замысловатой планировки, как это принято у вардрулов. Здесь собирались члены обоих кланов, но предметы их бесед оставались секретом для Верран. Не то чтобы они прекращали при ее появлении разговор — для этого у них были слишком хорошие манеры, — но, когда она несколько раз пробовала к ним присоединиться, улавливала напряжение в воздухе и диссонанс в звуках их голосов. После нескольких неудач она отказалась от этих попыток.

В центре сада булькал горячий источник, обрамленный нагромождением гигантских саблевидных кристаллов. Там, где свет каменных стен был приглушен, где было невыносимо, по человеческим меркам, влажно и жарко, стояли в ряд наклонные лежаки, на одном из которых и возлежал патриарх Змадрк. Верран направилась к нему.

Змадрк поднялся при ее приближении, вежливо перевил свои щупальца и пробормотал приветствие, предназначенное для уважаемых гостей, которые не являются родственниками. Наверное, грядущий прием Террза в состав клана мог бы позволить приветствовать Верран более фамильярно, но Змадрк этого не сделал, видимо сознавая, что тем самым поставит не только ее, но и себя в неловкое положение. Верран оценила его такт.

Она ответила на приветствие и, как это было принято у вардрулов, тут же сказала о цели своего вита. Последовал неловкий, тягостный разговор, с трудом поддающийся переложению на лантийский язык.

— Змадрк Ридсвилщ, я получила ожерелье из камешков и нахожусь в затруднении, — заявила Верран, с трудом выговаривая напевные слоги. — Я ощущаю ужасную дисгармонию. Несмотря на высокую честь, которую нам оказывают, меня тревожит перспектива приема моего сына в клан Змадрков, потому что в этом я вижу противоречие природе и разуму.

Патриарх Змадрк задумался. Обеспокоенность этой женщины — главы семьи Грижни — была очевидна, но в чем ее причина, он не понимал.

— Юного Террза Грижни мы уважаем и принимаем во имя архипатриарха Фал-Грижни. — Волнообразные сокращения окологлазных мышц, сопровождаемые ритмичными изменениями хиира, успокоили бы любого вардрула, но матриарх Грижни не выказала признака понимания. — Он установил прочные связи с членами клана, его решимость стать одним из нас восхищает. — Вообще-то по-вардрульски фраза звучала так: «Принятие решения, сопряженного со значительными трудностями в течение длительного времени, причем касательно достижения почти недостижимой цели». — И нам лестно принять его, — констатировал Змадрк.

— Патриарх, на протяжении всей жизни моего сына вы были ему другом. Я знаю, Террз просил у вас этой милости, и я благодарна вам за то, что вы были так добры и удовлетворили его просьбу. Но Террз по земным меркам еще очень молод и совершенно не готов к принятию серьезных решений. Он не знает, что для него годится, не понимает толком того, о чем вас попросил.

До чего же труден вардрульский язык! Ей никак не удавалось передать смысл понятия незрелости, получались лишь утверждения о его глупости и ранимости. Ничего точнее подобрать она не сумела.

И Змадрк конечно же понял ее неверно.

— Ум юного Грижни могуч, причем настолько, что я сам…

Слово, которое он затем употребил, могло означать трепет, изумление или даже некоторую робость. Приличествующая дрожь в голосе не облегчила понимания.

— Да. — Верран старалась как можно тщательнее подбирать слова. — Он мудр, возможно, не менее мудр, чем его отец Фал-Грижни, хотя и не так образован. Но это не значит, что он свободен от ошибок. Сейчас он как раз совершает ошибку. Змадрк Ридсвилщ, как может мой сын войти в ваш клан? Он же человек! Он пытается это отрицать, но ведь природу не обманешь. — Будь проклят этот словесный барьер, который так затрудняет общение! — Он никогда не сможет стать одним из вас. Он будет ужасно страдать, будет глубоко несчастен. Он внесет в клан Змадрков дисгармонию.

Понимает ли ее Змадрк? Согласен ли он? Как всегда, огромные глаза на светящемся лице посылают непонятные сигналы.

Матриарх Грижни беспокоится за руу ее сына причем ее опасения простираются, очевидно, на весь клан, догадался патриарх. Она боится за благополучие Змадрков. Объяснение сути теории равновесия сумей несчастная представительница рода человеческого в нее вникнуть, успокоило бы ее. Нет, ей этой теории ни за что не понять. Несмотря на горячее желание успокоить диссонирующую матриарх Грижни, у патриарха Змадрка было очень мало возможности для этого, и он смог только заметить:

— Мы видим надежду для юного Террза Фал-Грижни.

И это все, что он может сказать? Верран посмотрела на вардрула. Кожа его потемнела. Это могло означать сочувствие, или жалость, или некоторую долю печали, или сочетание всех этих чувств. Касались ли они Верран, Террза или обоих — было неясно.

— Как может мой сын стать братом-супругом вашей дочери Змадрк Четырнадцатой? — упорствовала Верран. — Неужели вы желаете ей подобной дисгармонии?

Казалось, матриарх Грижни не понимает подлинной природы дисгармонии, иначе не задала бы этого бессмысленного вопроса. Объяснить же это, раз она не испытала единения с Предками, было невозможно.

Почему он не отвечает? — не могла понять Верран. Что же, ему не жаль собственной дочери?

Наконец Змадрк ответил:

— Юная Змадрк Четырнадцатая, достигнув полного роста, сделала собственный выбор, поверив, что ее будущий брат-супруг сможет добиться конечной гармонии.

— Но как же дети, патриарх? — заставила себя спросить Верран. Ей не хотелось даже думать о такой возможности. — Как же дети?

— Мы можем надеяться, что они появятся, матриарх Грижни.

Он что, притворяется? Нет, он всерьез. Но это же безумие! Вслух она заметила как можно спокойнее:

— Будет лучше, если они не появятся.

На этот раз Верран смогла без труда разобрать реакцию Змадрка — откровенное изумление. Вардрулы, при своей ограниченной рождаемости и всепоглощающем чувстве единения, смотрят на детей как на непостижимый дар. И Змадрк вряд ли мог разделить противоположную точку зрения.

— Если появятся дети, они будут полулюдьми, полувардрулами, — принялась объяснять Верран. — Очень давно мой супруг архипатриарх Грижни сказал мне, что Познание не в силах изменить основу человеческой природы. Так, Террз сможет изменить свою внешность, вероятно, даже испытать единение с Предками, но по природе своей ему придется навсегда остаться человеком. Если Террз возьмет в сестры-жены вардрулку, потомство от этого брака будет… — она попыталась найти нужные слова, нужную тональность, — будет нести в себе человеческие признаки. Они станут передаваться из клана в клан, пока человеческая природа не проникнет во все поры расы вардрулов. Вардрулы изменятся, Змадрк Ридсвилщ, возможно, неузнаваемо изменятся.

— Не понимаю. Юный Террз Фал-Грижни стремится к единению, к гармонии. Если он их достигнет — а это само по себе прекрасно, — что же плохого он принесет в нашу расу?

Ну как ему объяснить? Она облизнула губы и попыталась снова.

— Патриарх, известен ли вам человеческий характер? В нем и жестокость, и ярость, и злобность, которые иногда очевидны, а порой глубоко сокрыты, но они всегда присутствуют, хотя бы в некоторой степени. У вардрулов этого нет. Ваши родичи-подданные добры, нежны, миролюбивы. И лучше бы они такими и оставались. Последствия перемен могут быть вредны, даже губительны.

Словарь вардрулов не имел аналогов человеческого понятия трагичности, с присущим ему оттенком саморазрушения. То, что сказала Верран, по смыслу было ближе к наивысшей печали, окончательному уничтожению надежды и счастья.

Змадрк молча переваривал ее слова. Степень угасания его хиира была очень заметна, окологлазные мышцы застыли в неподвижности. Смысл того, о чем он в конце концов заговорил, был совершенно непонятен.

— И тем не менее руу Предков вашего клана выполняет условия Лвирьи, как никогда. Вы этого не знали?

Верран растерялась. Неужели он совсем ее не понял? И все-таки самое существенное он должен понять.

— Змадрк Ридсвилщ, — взмолилась она, — если вы так хотите, примите Террза в свой клан в качестве родича-подданного, но прошу вас, не делайте его братом-супругом Змадрк Четырнадцатой.

На этот раз патриарх Змадрк ее понял, потому что ответил уверенно.

— Это решение юной Змадрк Четырнадцатой, которая уже передала кристалл согласия. Не можем же мы лишать молодых права на заслуженную свободу выбора. Итак, мы примем Террза Фал-Грижни в клан Змадрков около нашей фамильной погребальной заводи через два малых вена. И все же матриарх Грижни не следует тревожиться, потому что Террз Фал-Грижни будет не братом-супругом моей дочери, а только ее Будущностью, до тех пор, пока не познает единения с Предками и не испытает тепла клана. Только тогда сможет осуществиться истинное супружество.

Верран надеялась на большее, но все же этот ответ оставлял какую-то надежду. Террз не безвозвратно потерян, пока не испытает единения с Предками, а для этого ему потребуется еще много учиться и упражняться, на это уйдет не один вен. Если повезет, у него и вообще ничего не получится. Впрочем, кто знает, он может добиться своего и раньше. Во всяком случае, уверяла она себя, еще есть время — время, за которое он сумеет убедиться в собственной глупости.

Верран почувствовала, как нервное напряжение понемногу спадает. Положение если и угрожающее, то не отчаянное. Патриарх Змадрк снова заговорил. Нужно сосредоточиться, чтобы его понять.

— Матриарх Грижни, нам действительно трудно общаться. И похоже, это никогда не изменится.

— Боюсь, вы правы, Змадрк Ридсвилщ. — И она натянуто улыбнулась.

Змадрк, имея общее представление о назначении человеческих улыбок, засветился ярче, и окологлазные мышцы его сократились.

— Но есть нечто такое, что нам не мешают понять наши различия. Все мы знаем, жизнь среди нас для матриарх Грижни не была ни легкой, ни счастливой. Когда изолирован от себе подобных, не можешь достичь ни единения, ни гармонии. А без гармонии нет и удовлетворения. Мы не в силах это исправить. Но все же следует признать, что матриарх Грижни окружена друзьями.

Верран была потрясена и растрогана. За семнадцать лет ни один вардрул так откровенно не касался ее личной жизни. Патриарх Змадрк, как и все вардрулы, был невыразимо далек и таинствен. Она всегда немного сердилась на него, ревнуя к нему своего сына. И вот сейчас ей открылись его порядочность, благородство, способные перебросить мост через пропасть различий между видами, и Верран пожалела о своем былом недоверии. На этот раз ее улыбка была искренней, и она ответила:

— Благодарю вас, Змадрк Ридсвилщ. Я запомню ваши слова. Моему сыну повезло с его новым родичем и патриархом.

Через два малых вена Верран стояла возле погребальной заводи, наблюдая, как ее сына принимают в клан Змадрков в качестве Будущности Змадрк Четырнадцатой. Некоторые предлагали отложить церемонию, так как наверху над ними появился отряд герцогских гвардейцев. Это странное событие насторожило вардрулов. Что делают вооруженные гвардейцы так далеко от Ланти-Юма? Обитатели подземелий восприняли это вторжение со свойственной им робостью. Они замаскировали входы в пещеры валежником, спрятались под землей и не показывались на Поверхности даже ночью. До чего же разные, думала Верран, реакции вардрулов и людей! Оказавшись в подобном положении, люди не преминули бы выставить часовых, выслали бы на разведку лазутчиков и следопытов, все время держали бы непрошенных гостей под наблюдением. И готовились бы отразить нападение. А вардрулам их природные инстинкты подсказывали лишь два пути — убежать и затаиться. Люди несведущие могли бы назвать это трусостью. Верран же объясняла подобное поведение существ мягкостью их характера.

Добродушные и невинные существа? Да, вардрулы действительно пока таковы. А если Террз добьется своего? Что тогда?

Ей не хотелось думать об этом. Лучше, гораздо лучше сосредоточить внимание на происходящем вокруг. По настоянию Террза, клан избрал самую простую церемонию приема. Церемония вот-вот должна была начаться, и Верран предстояло в ней участвовать.

Впервые за все время своего здесь пребывания она увидела погребальную заводь, ибо места эти считались заповедными пристанищами соответствующих кланов. Насколько Верран понимала, водоемы не принадлежали в человеческом смысле этого слова кланам. Скорее кланы уважали святость дорогих сородичам из других семей мест, где удавалось достичь особо сильного ощущения единения, которое превосходит единение вардрульской расы в целом.

Погребальные заводи были обычно труднодоступны, и к ним приходилось пробираться по лабиринту коридоров, причем настолько низких, что продвигаться по ним можно было почти ползком, чуть не касаясь лицом земли. Такие проходы вардрулы в шутку называли пузотерами. Подступы к некоторым заводям преграждали глубокие расселины с узенькими каменными перешейками-мостами. Если бы и к погребальной заводи Змадрков нужно было добираться с подобными сложностями, Верран ни за что не согласилась бы прийти. В пещерах вообще хватало мест, куда, в отличие от вардрулов, рожденных для подземной жизни, она не решалась ступать. Террз, чья решимость преодолевала все препятствия, мог бродить по подземным коридорам не хуже любого из здешних обитателей.

К счастью, погребальная заводь клана Змадрков была легкодоступна, на редкость легко. Змадрки, которые уже к моменту бегства вардрулов с Поверхности были могущественным кланом, закрепили за собой один из первых водоемов подходящей глубины, обнаруженный в новых владениях. Он располагался неподалеку от Блистания Мвжири — одного из самых широких и заметных проходов на Поверхность. Такие проходы, особенно те, что побольше, часто назывались Блистаниями из-за неприятно яркого для вардрулов света, проникавшего через них в дневное время. Погребальная заводь Змадрков лежала посреди пещеры в конце широкого прямого коридора. Дорога туда была довольно гладкой, и члены клана отправлялись в свой последний путь без проблем. У этого водоема испустили последний вздох многие вардрулы, и здешняя атмосфера дышала историей. В таком месте единение с Предками достигалось без особых усилий и составляло непременную часть церемонии приема в члены клана.

Водоем имел форму воронки с покатыми краями. В мягком свете камня казалось, что теплые, как кровь, мелкие волны, лижущие каменные берега, излучают свечение. На глубине свечение прекращалось — почему, никто так и не смог узнать. Предполагали, что там, возможно, начинается другая скальная порода, но точно никто ничего не знал. Какой бы ни была причина, дно водоема скрывалось во тьме, как бы сохраняя тайну многих сыновей и дочерей клана Змадрков, которые нашли там успокоение.

Десятки вардрулов полуокружностью расположились у заводи. Весь клан собрался, чтобы приветствовать будущего супруга Змадрк Четырнадцатой. Светящиеся тела ритмично мерцали. Усиливалось и ослабевало излучение в определенной последовательности, причем настолько простой и повторяющейся, что Верран впервые удалось уловить смысл послания на языке Фтвия: вардрулы рады приветствовать в своих рядах нового родича и тех из его клана, кто теперь косвенно породнится со Змадрками. Обычно подобные церемонии устраивали по случаю породнения нескольких кланов ради единения расы. В данном случае клан Террза состоял из матриарх Грижни и, вероятно, включал в себя Нида, хотя статус последнего не был ясен. Таким образом, на половине берега, отведенной Грижни, оказались лишь две чуждые для этих мест фигуры. Верран наклонила голову и переплела пальцы, пытаясь сымитировать приветственный жест вардрулов. Юный Террз сделал то же, причем ему не пришлось испытать анатомических трудностей, которые мешали его матери. Для этой церемонии он превратил свои руки в щупальца.

Верран не очень хотелось смотреть на сына. Она с трудом переносила его сияющие конечности, с удлиненными и почти бескостными, гибкими пальцами, от вида которых ей становилось дурно. Как долго его чародейство продержится на этот раз? С того момента, когда он продемонстрировал ей свое искусство впервые, Террз неустанно практиковался. Из этого следовал только один вывод: Познанием он овладевает успешно.

В недалеком будущем он научится оставлять руки в таком виде, сколь ему будет угодно долго, и тогда они никогда уже не станут больше человеческими. А потом он изменит ноги, или лицо, или глаза. Все это будет для нее так же, как наблюдать за ходом неизлечимой болезни. Но станет ли он от этого счастливее?

Террз стоял на половине Змадрков, отделенный от матери заводью. Как и полагается, подумала Верран с горечью. Одетый в свое привычное серое одеяние, высокий и стройный, он возвышался над остальными. Какое у него умное мужественное лицо. Как она могла бы им гордиться, если бы только… Если бы только… Щупальца Террза были сплетены, выражение лица — серьезно, как и подобает случаю, но Верран чувствовала, как он доволен.

«Ну почему ты не можешь сделать то, о чем он просит — порадоваться за него? »

Попытаться? Можно. Но удастся ли ей это? Весьма сомнительно.

Возле Террза стояла Змадрк Четырнадцатая, тоже одетая в платье.

Почему на ней это? Так положено при церемонии, это традиция? Или она поступила так, чтобы мы с Террзом не чувствовали себя здесь единственными одетыми? Верран пристально вгляделась в Четырнадцатую, как будто раньше никогда ее не видела. Вероятно, она станет моей… невесткой, если можно так сказать. Неужели до этого дойдет? Нет еще есть время: возможно, они передумают, пока еще не поздно.

Четырнадцатая была среднего роста, гораздо ниже Террза, очень худенькой, но подвижной, как все вардрулы. В ее внешности не было ничего особенного, что выделяло бы ее из числа ее ровесников-вардрулов. Вот только, может быть, огромные глаза, которые светились ярче каменных стен и были исполнены живости и чувства. Такие глаза необычны даже для ее большеглазых соплеменников. Взгляд ее был устремлен на Террза. Верран стояла слишком далеко, чтобы уловить выражение глаз Четырнадцатой, да, вероятно, и не смогла бы истолковать его значения.

«Почему эта девушка — впрочем, она не девушка, а „бварфа ардтрулин“, но мне все равно этого не выговорить, и я стану называть ее девушкой — так вот, почему эта девушка решила принять человека в качестве брата-супруга? — подумала Верран. — Непонятно, зачем ей это нужно. Ну ладно, допустим, дружили они с Террзом с детства, но зачем же брат-супруг? Неужели нужно заходить так далеко, чтобы доказать свое уважение? Я знаю почему Террз этого хочет — ясно без слов. Но почему Змадрки согласны? Непонятен мне ход их мыслей. И никогда я этого не пойму».

Четырнадцатая говорила что-то Террзу. Тело ее переливалось разными оттенками, что водилось за ней с малолетства. Верран не могла расслышать, о чем шла речь, да и в любом случае не разобрала бы половину из сказанного. У Четырнадцатой к тому же была манера, свойственная существам, одержимым идеями и полным юношеского энтузиазма, — говорить со скоростью, вдвое превышающей обычную вардрульскую речь. Террз конечно же превосходно ее понимал. Он смотрел вниз, в ее глаза, и в выражении его лица отнюдь не было сдержанности, так хорошо знакомой его матери. Окологлазные мышцы Четырнадцатой трепетали, и ее хиир усиливался.

Что же это все-таки значит? — думала Верран.

Прямо позади Террза и Четырнадцатой патриарх Змадрк поднялся на вершину низкого плоского камня. То, что он возвысился над соплеменниками, привлекло к нему их внимание, но не отделило его от остального клана.

Собравшиеся Змадрки смолкли. Какой-то таинственный внутренний голос подсказал им, что их патриарх сейчас заговорит. После его краткой вступительной речи начнется обмен информацией с Предками, которая и является истинной целью церемонии приема, ибо церемония эта не была простым ритуалом. На берегу погребальной заводи члены клана достигнут единения с Предками. Почерпнутые при этом знания будут переданы клану рижни, таким образом удастся достичь близости и понимания, которых никаким иным способом Добиться невозможно. Конечно, вардрулы сознавали, что возможности клана Грижни ограничены и не позволят осуществить равноценный обмен, но люди, хотя и не могут переживать единение с Предками, предложат, со своей стороны, то, что смогут. Например, матриарх Грижни может сообщить о своих непосредственных предках Веррасах, а также описать жизнь и характер своего покойного супруга, графа Грижни. Разумеется, это не может быть приравнено к познанию Предков, но вся информация относительно Грижни, который сумел победить холод и открыть для них пещеры, заслуживает особого одобрения.

— Возлюбленные друзья и родичи-подданные, мы собрались здесь в присутствии наших Предков, чтобы приветствовать нового члена семейства, — объявил Змадрк с присущей ему простотой.

Как обычно, леди Верран мысленно отсеяла все непереводимые фразы и понятия, как будто вовсе их не расслышала. Так ей было легче следить за мыслью говорившего.

— Террз Фал-Грижни вступает в наш клан как будущий брат-супруг юной Змадрк Четырнадцатой. Нашей семье повезло, что она может принять сына архипатриарха Фал-Грижни.

Над заводью пронесся общий одобрительный гул. Искренний? Вардрулам не было свойственно лицемерие, но они могли руководствоваться соображениями вежливости. Более четким показателем истинных чувств была степень свечения их тел, которой они не всегда могли произвольно управлять. Верран отметила, что хиир Змадрков был одинаково силен и понятен. Нет, они не притворялись, они искренне радовались приему Террза в их клан.

— Прием Террза Фал-Грижни на все времена устанавливает связь между кланами Змадрков и Грижни. И в этом тоже мы видим для себя честь, — продолжил Змадрк.

В этот момент, возможно в соответствии с ритуалом, требовался ответ со стороны клана приглашенного, но крайне необычные обстоятельства этой церемонии допускали нарушения привычной процедуры. Змадрк Четырнадцатая ступила на камень и оказалась рядом с отцом. Обращаясь к леди Верран, она с заметным усилием заговорила по-лантийски:

— Мы приветствуем семью Террза Фал-Грижни. Мы надеемся, что леди Грижни и Нид Грижни разделят наше счастье по поводу подобного соединения.

Верран была поражена: несколько больших венов назад она действительно учила лантийскому детишек вардрулов, и Четырнадцатая казалась способной ученицей, но уроки продолжались очень недолго, и она никак не ожидала, что юная вардрулка что-то помнит. Она забыла, насколько по-человечески могут иногда звучать речи вардрулов. Голосок Четырнадцатой был нежен и чист и вообще звучал немного по-детски. Чуждой в ее речи была только непривычная человеческому уху музыкальность.

Красивый жест. Интересно, она сама до этого додумалась? Если да, то она обладает тактом своего отца. И он ей очень пригодится, если она намерена стать сестрой-женой Террза. Нет, об этом я сейчас неспособна думать. Совершенно очевидно требовалась ответная речь, и Верран заговорила на своем неуклюжем, тщательно выговариваемом вардрульском:

— Для клана Грижни это большая честь. Мы приносим свою благодарность и выражаем глубокое уважение клану Змадрков.

Возможно, не самая пространная речь, но достаточно вежливая. Она все равно не смогла бы сказать больше того, что сказала. Всеобщее внимание вардрулов нервировало ее, она слишком остро ощущала все свои речевые ошибки. Возле нее Нид что-то смущенно бормотал. Он всегда беспокоился, когда слышал из уст хозяйки непривычные уху звуки.

Ответ Верран, хотя и краткий, казалось, понравился вардрулам. Многие из присутствующих засияли сильнее, а Террз наградил мать одной из своих редких улыбок. Теперь пришла его очередь говорить, но это, вполне очевидно, нисколько его не обескуражило. Уверенно взобравшись на камень, он выступил с кратким обращением, в котором провозгласил преданность клану Змадрков, подтвердил вечную приверженность клану Грижни и выразил счастье по поводу предстоящего братско-супружеского союза со Змадрк Четырнадцатой. Террз говорил ясно и хорошо. Он свободно владел вардрульским, ни юношеской неуклюжести, ни смущения не было в его манере. Более того, он говорил так же емко и четко, как некогда его отец.

Он мог бы стать лидером, подумала Верран, или крупным ученым, если б захотел. Ему все по силам. Как же вытащить его из этих пещер?!

Завершив краткое выступление, Террз сошел с камня.

Теперь предстояло единение с Предками и устный пересказ результатов этой процедуры новому члену клана. Так как единение зависело от кровного родства, познать своих предков было дано лишь членам клана Змадрков. Те, кто мог бы познать Предков чужого клана, были редкостью, ведь для вардрулов были свойственны внутрисемейные браки. Устному обмену познанным содействовали единство и гармония расы.

Верран еще раз смогла присутствовать при групповом единении с Предками, и ей на память пришла сцена, которую она наблюдала несколько больших венов назад на Гравуловой пустоши у подножия Гранитных Старцев. Как и в тот раз, вардрулы сосредоточились, напрягая каждый нерв, чтобы, одолевая звено за звеном, пройти назад вдоль цепочки родственной связи, пройти так далеко, как только позволяли им их целеустремленность и врожденные способности. Лица их были лишены эмоций, окологлазные мышцы расслаблены. Теперь так же, как тогда, колебания яркости их хиира отражали интенсивность умственного усилия. Верран вспомнила отчаяние на лице сына, жаждавшего испытать единение с Предками в тот далекий день. С тех пор Террз повзрослел и сейчас гораздо лучше управлял своими чувствами.

Лицо его было неподвижно, совсем как маска, губы плотно сжаты. Но даже через разделявший их водоем Верран не могла не заметить напряженного выражения его глаз. Террз совсем не изменился, подумала она, и никогда не изменится, по крайней мере, пока продолжает настаивать, что будет жить здесь. Она попыталась поймать его взгляд, но не сумела.

Коллективный хиир Змадрков становился ярче. Тела и лица вардрулов, одного за другим, вспыхивали, когда удавалось достичь единения. В такие моменты хиир становился очень ярким, причем именно здесь, возле места упокоения Предков, достигался самый сильный эффект. Прошлый раз, когда Верран наблюдала это зрелище на Поверхности, вардрулы были укутаны в темные накидки. Сейчас тела их не были прикрыты, и плоть излучала свет, почти болезненный для глаз. Щупальца, обычно такие гибкие, сейчас застыли в неподвижности. Огромные глаза были распахнуты, но слепы, ибо зрение обратилось внутрь. Вардрулы не ощущали окружающей действительности.

Лишь три фигуры у водоема оставались темными и бесцветными — две человеческие и одна — мутанта. Только эти трое оставались непричастными к древним порывам чувств и мыслей. Выражение лица Террза стало теперь уже менее напряженным, заметила Верран. Однако его жажда участия в единении и решимость достичь его были вполне очевидны.

Змадрк Ридсвилщ заговорил. Не потому, что ранг патриарха давал ему преимущество, но просто его способность к единению с Предками была выше, чем у родичей-подданных. Он говорил неторопливо, и голос его как будто доносился откуда-то издалека. Этот голос был жестче и грубее, совсем не таким мелодичным, как обычно, словно исходил от существа, которое лишь отдаленно напоминало современных вардрулов.

— Змадрк… Змадрк… Змадрк… Нивгрил из Змадрков скорбит об утрате неба. Небо… звезды… луна… — все для нас потеряно, украдено людьми. Страх. Страх перед людьми, разрушителями. Страх. Горе. Утрата. Я последний из живущих, кто это помнит, а я совсем древний. Скоро все воспоминания станут уделом лишь Предков, а живущие, которые не знают ничего, кроме пещер, забудут небеса. Утрата. Горе. Злость. Горе!

Последовала пауза, а затем Змадрк снова заговорил, и голос, который ему не принадлежал, стал слабее.

— Устал. Горе. Усталость. Лежу на берегу новой погребальной заводи, а горе все еще со мной. Небеса потеряны, звезды скрылись, но когда-нибудь мы их возвратим. Вернемся на землю, ведомые Великим, как и обещано. Вернем небо, луну, звезды. Вернемся, вернемся, вернемся.

Более долгая пауза, и тон Змадрка вновь изменился. Он уже говорил не голосом Нивгрила и более путано. Он рассказывал о роли Змадрков в разработке теории равновесия Хадшри. Речь его пестрела фразами, которые Верран даже не пыталась понять. Сцена, представлявшаяся ей, была удивительной, но все же ее внимание рассеялось, и в голову пришел святотатственный вопрос: откуда им известно, что это правда? Откуда в них такая уверенность, что Предки являются достоверным источником информации? А что, если они и впрямь верят во все, что им рассказывают Предки, а те ошибаются? Но вардрулы принимали все безоговорочно и всему верили. И Террз тоже верил каждому слову — это было видно по восторженному выражению его лица.

Мутант Нид оставался единственным существом в пещере, чье внимание не было полностью поглощено единением с Предками, поэтому он первым заметил появление группы вардрулов. Его тревожное шипение насторожило хозяйку. Она повернулась, увидела вновь прибывших и тут же сообразила: что-то произошло.

Пришедшие вардрулы были бесцветными, как люди. Их плоть не светилась, хиир находился на самой низкой отметке. Только один или двое еще излучали слабое свечение; сигналы, исходившие от них, были в высшей степени отчаянны. Стоило бросить один взгляд на их вытаращенные глаза, и сразу становилось понятно, что за чувства ими владели — страх на грани паники. Верран и раньше видела испуганных вардрулов, и она узнала эти признаки: расширенные окологлазные круги и затуманенный взор. Однажды, несколько больших венов назад, когда матриарх рода Ржнрллщей появилась на Поверхности одетая слишком легко, чтобы выдержать зимний холод, и погрузилась в Хладное Оцепенение, Верран видела, как облако страха заволокло глаза ее сородичей. И все-таки ничего подобного тому ужасу, который она наблюдала сейчас, видеть ей не доводилось.

Вардрулов было около дюжины, они примчались бегом. В основном это были представители двух кланов. Некоторые из них кричали на бегу. Звук этот, хотя и приглушенный, был на редкость неблагозвучным — вардрульский вариант человеческих воплей. Их появление резко прервало связь многих Змадрков с Предками. Потрясенные утратой единения, они забормотали что-то удивленно и недовольно. Это удивление усилилось, когда вновь прибывшие засуетились, тряся и подталкивая их родичей, все еще погруженных в транс. Необъяснимое вторжение возымело свое действие, и вскоре хиир снизился, интенсивное телесное свечение угасло, стало слабым и прерывистым. Единение уступило место тревоге и дисгармонии. Восклицания Змадрков добавились к воплям соплеменников, и на несколько мгновений воцарилась неразбериха. Однако вскоре пришедшие рассказали, в чем дело. Объяснение было кратким.

— В пещерах люди. Они нас убивают… убивают нас!

Люди в пещерах? Этого невозможно себе представить. Змадрки потемнели, не столько от страха, сколько от потрясения.

— Прячьтесь… бегите… прячьтесь!

Все еще оглушенные неожиданно прерванной связью с Предками, Змадрки не сразу пришли в себя. Как-то по-птичьи выражая свое недоумение, они ожидали команды своего патриарха. Но Змадрк Ридсвилщ, отдалившийся на много поколений, все еще не вышел из транса.

Верран вцепилась в лапу Нида. — Быстрей, мы должны увести Террза. Они вместе побежали вокруг водоема, но, прежде чем достигли противоположного берега, у входа появились человеческие фигуры и тут же хлынули толпой в пещеру погребальной заводи.

Это был отряд лантийцев, одетых в зелено-золотую форму герцогской гвардии. Их одежда насквозь промокла от пота и бесцветной вардрульской крови. С их мечей стекала вязкая прозрачная жидкость. При виде людей представители двух других кланов завопили и бросились наутек. Большинство из них разумно отступило к заднему выходу из пещеры — узкой трещине, которая вела в пузотеры и имела заостренные каменные выступы по бокам. Но некоторые, потеряв от ужаса рассудок, рванулись через ряды людей к главному входу, и солдаты тут же их порубили. Четыре представителя Фтриллжнров пали почти одновременно, а их уцелевшие собратья заверещали, не веря своим глазам, когда перед ними угасли последние отблески жизни в умирающих телах родичей.

Гвардейцы не выказали особого интереса к своим вардрульским жертвам. Они прибыли в Назара-Син совсем не за белыми демонами. Командир отряда быстро оглядел помещение. Глаза его остановились на Террзе, который стоял среди онемевших от изумления вардрулов, и у него вырвалось: — Вот он!

Солдаты выступили вперед, и вардрулы подались с их дороги. Многие Змадрки, все еще пребывая в полной растерянности, отступили недостаточно резво. Гвардейцы, не задумываясь, убивали их безо всякого сожаления, и вскоре путь их был усеян белыми телами, которые дергались и излучали неровный угасающий свет. Крики боли и горя эхом отдавались среди сталактитовых зарослей. Многие Змадрки, очевидно полуобезумев от ужаса, не захотели бросить тела своих родичей. С этими несчастными расправились очень быстро.

Гвардейцы приближались к Террзу, но он, казалось, не сознавал этого или не придавал значения. Он вместе с Четырнадцатой сопровождал патриарха Змадрка к расселине в конце пещеры. Змадрк Ридсвилщ, все еще плохо соображая, тяжело опирался на плечо человека. То, что он был так близко к объекту охоты гвардейцев, могло стоить ему жизни, но лишь Верран понимала, как смертельно опасен альтруизм ее сына. Инстинкт подсказал ей, зачем пришли сюда гвардейцы. Рот ее пересох, но она сумела крикнуть:

— Террз, беги! Они пришли за тобой!

Он услышал, но не поверил и не захотел оставить Змадрка. Гвардейцы тоже услышали. Определив, откуда крикнули по-лантийски, командир приказал:

— Хватайте женщину!

Трое солдат отделились от основной группы и направились к Верран, которая ускорила шаг, но напрасно. Они ловко преградили ей дорогу к сыну и двинулись вперед, обнажив мечи. Верран смотрела на все это с каким-то отстраненным неверием. «Не могут же они меня убить просто так. Так запросто? » Но стремительный взгляд на три беспощадных лица и три лезвия, с которых капала густая жидкость, уверили ее в обратном, и ей подумалось: «Да, они на это способны. И я умру». И все-таки она не отказалась от попытки спастись. Верран повернулась, чтобы убежать, и гвардейцы бросились ей наперерез. В тот же миг Нид рыкнул и налетел на противника. В это мгновение боли, недуги и старческая слабость были забыты. Он стал прежним Нидом, самым лучшим и смелым из слуг Террза Фал-Грижни, которого лорд когда-то назначил охранять леди Грижни. Новая задача придала ему силу и живость. Ближайший гвардеец закачался от его наскока. Голова и грудь человека были защищены шлемом и нагрудником, но Нид одним ударом кинжалоподобных когтей разорвал ему правое предплечье и повредил артерию. Кровь ударила великолепным фонтаном, и клинок гвардейца со звоном упал на каменный пол. Верран наступила на оружие, а Нид бросился на оставшихся двоих гвардейцев. Раненый солдат зажал руку и отступил, шатаясь и нелепо визжа. На краю погребальной заводи он споткнулся, потерял равновесие и с громким всплеском упал в воду. Тут же вода порозовела от человеческой крови и отблеск света стен принял тот же оттенок. Некоторое время раненый гвардеец судорожно размахивал руками, барахтался, задыхаясь, и булькал в воде, погружаясь в пучину под теплыми волнами, и, наконец, занял неподобающее ему место среди Предков Змадрков. Почти тотчас же Нид ринулся на следующего гвардейца, который отступил, не решаясь схватиться с лохматым демоном с горящими глазами, злобно скалящимся на него. Нид преследовал его, не думая о возможном нападении с тыла. Если бы не Верран, заметившая опасность и пустившая в ход трофейный меч, эта оплошность могла бы стоить ему жизни. Верран, стиснув зубы, нанесла два быстрых низких удара. Солдат взвыл и упал, так как она рассекла связки на его лодыжках. Нид даже не заметил происшедшего. Его враг сделал выпад, слишком далеко выбросив руку с мечом, и мутант, обретя былую ловкость, рванулся вперед и впился страшными когтями в незащищенное лицо противника. Бросок был искусным и удачным: солдат с воплем упал, прижимая руки к разодранному лицу. Нид издал шипение и снова бросился на врага, на этот раз вспоров ему глотку, откуда густой струей хлынула кровь.

Путь к Террзу был открыт. С помощью Четырнадцатой юноше, поддерживающему Змадрка Ридсвилща, удалось одолеть полпути к заднему выходу из пещеры. Задача становилась легче по мере того, как к Змадрку возвращалось сознание и способность ориентироваться. Вокруг патриарха теснились испуганные родичи-подданные. Верран с ужасом заметила, что гвардейцы настигли вардрулов, замыкавших шествие. Стальные клинки поднимались и опускались с будничной регулярностью — и вардрулы гибли один за другим. При таком темпе движения Террзу не достичь выхода вовремя — Террзу вообще его не достичь.

— Вытащи его оттуда, — велела она Ниду прерывающимся голосом. — Если станет упираться — примени силу.

Нид буркнул и устремился вперед. Верран последовала за ним. Они приблизились к Террзу как раз в тот момент, когда гвардеец пронзил мечом грудь Змадрка Ридсвилща.

Змадрк беззвучно рухнул наземь. Несколько мгновений его свечение пульсировало, а когда Четырнадцатая коснулась его, свет вспыхнул в последний раз и тепло клана в последний раз омыло его жилы. Глаза патриарха поискали Четырнадцатую и ее будущего брата-супруга, и он пролепетал еле слышно:

— Спасайтесь. Бегите. Прячьтесь. Окологлазные мышцы расслабились, и сознание оставило его. Плоть потемнела, как небо после вспышки молнии. Вокруг раздались полные отчаяния голоса его родичей. Но тех, кто задержался возле него, ждала та же участь. Убийца Змадрка снова занес над их головами смертоносный клинок. На этот раз удар предназначался Террзу.

Верран вскрикнула. Реакция была чисто инстинктивная, но пришлась очень кстати. Террз поднял голову, увидел опасность и увернулся. Клинок просвистел совсем рядом. Исполненный ужаса трепетный крик вырвался из груди Четырнадцатой. На лице Террза отразилось смятение: присущий вардрулам ужас боролся с человеческой яростью и жаждой мести. Человеческое начало взяло верх. Руки Террза обрели привычные формы. Он бросил беглый взгляд по сторонам и увидел мать, все еще державшую обагренный кровью меч. Не успела она опомниться, как он вырвал оружие из ее рук. Террз не умел обращаться с мечом, но сила, ярость и юношеская отвага сыграли свою роль — с первого же удара он перерезал глотку гвардейцу. Солдат упал. Еще удар — и очередной гвардеец свалился замертво. Но долго так продолжаться не могло: врагов было слишком много, и все они слишком хорошо владели оружием и искусством ведения боя. Они обменялись знаками, растянулись цепью и стали окружать Террза.

— Террз, беги! — молила Верран. Он не обращал на нее внимания, и она в отчаянии приказала Ниду: — Заставь его!

Повторять ей не потребовалось. Схватив Террза сзади, Нид потащил его к выходу. Первые мгновения отчаянно сопротивлялся, и мутанту с трудом удавалось удерживать его. Потом вид наступающих гвардейцев, вместе с мольбами Верран и Четырнадцатой несколько отрезвили юношу, и он перестал сопротивляться. Нид осторожно ослабил хватку.

Они вчетвером бросились к выходу, в который, как кролики в нору, ныряли охваченные ужасом вардрулы. Один за другим Четырнадцатая, Верран, Террз и Нид протиснулись в узкий лаз. Гвардейцы, на секунду опоздав, разумно помедлили, не решаясь преследовать добычу в тесном незнакомом проходе.

Верран очень давно не бывала ни в одном пузотере. Она терпеть не могла эти неудобные, тесные туннели и обычно ограничивала свои прогулки широкими и густонаселенными проходами. Поступала она так не из каприза, просто невероятная теснота, близость каменных стен, подступавших со всех сторон, рождали в ней глубокое инстинктивное неприятие и чувство опасности, свойственное любому обитателю Поверхности, попавшему в замкнутое пространство. Пузотеры, особенно этой части подземного мира, которую называли Хллсрегские Тенета, пронизывали скальную породу замысловатыми извилинами. Здесь было легко заблудиться, и даже вардрульские подростки с их врожденными способностями ориентироваться в лабиринтах иногда терялись. Но сейчас опасность заблудиться им не грозила, потому что их вела Змадрк Четырнадцатая, а она знала эти места отлично. Нет, настоящая опасность была там, позади. Верран ползла на четвереньках, стирая колени о каменный пол, и все время прислушивалась, нет ли погони. Пока ничего слышно не было. Возможно, гвардейцы побоялись лезть в узкий туннель, а может быть, они так хитры и осторожны, что следуют за ними беззвучно Как ни старалась, Верран не могла прогнать видение стальных клинков, пускающих бесцветную кровь, падающих и умирающих вардрулов. Сколько их погибло? Гвардейцы действовали профессионально и безжалостно, им удалось уничтожить так много вардрулов за такое короткое время! Слишком много, чтобы сразу осознать урон. И они охотятся за Террзом. Я это знаю. Но почему именно сейчас, после стольких спокойных лет? Что произошло в Ланти-Юме? Почему же все-таки именно сейчас?

Потолок стал ниже, и Верран пришлось опуститься на локти. Она продвигалась вперед медленно и мучительно. Змадрк Четырнадцатая, привыкшая к такого рода передвижению, пробиралась достаточно ловко. Она ползла уже далеко впереди. «Мне нужно было пропустить Террза вперед, — подумала Верран. — Я, наверное, его задерживаю». Позади она услыхала легкое повторяющееся постукивание, и ее прошиб холодный пот, но через мгновение она догадалась, что это царапает стены и потолок колючая щетина Нида. Мутант с его мощным корпусом и колючками не был создан для продвижения по узким подземным туннелям. Бедняга Нид, каково-то ему приходится с его закостенелыми суставами. Уж точно куда хуже, чем ей. «Нид спас нам жизни. Сколько раз уже он это сделал? »

Пузотер расширился, и двигаться стало легче. Наконец туннель вывел их в маленькое помещение с достаточно высоким потолком, с которого светящимися гроздьями свисали сталактиты. Здесь явно побывал какой-то неизвестный художник. Некоторые из каменных сосулек были снизу доверху покрыты искусной резьбой. Инструменты художника — грубо выточенные резцы, деревянные молотки, горшки с кислотой и водой, кисти и полировальные шкурки лежали на полу. В помещении уже было несколько вардрулов. Два Лбавбща и один Фтриллжнр жались к дальней стене. Они бросили беглый взгляд на вновь прибывших, тут же отвели затуманенный взор. Перепуганные и переживающие огромное горе, они явно не желали разговаривать. Террз, однако, жаждал информации. Он обратился к ним по-вардрульски, но речь шла о таких простых вещах, что Верран ничего не стоило понять разговор. Она отметила, что к сыну вернулось его железное самообладание, держался и говорил он спокойно и удивительно властно.

— Куда подевались остальные? — спросил Террз. Его приглушенный голос не мог быть услышан в соседних туннелях.

— Многие попрятались в проходах Хллсрегских Тенет, — ответил Лбавбщ Одиннадцатый. — Некоторые укрылись в дальнем отсеке Дрииз. Несколько вардрулов отправились предупредить остальные кланы, чтобы собратья успели вовремя убежать и спастись.

— Убежать? Бросить дома? Ну нет, — сказал Террз.

Четыре пары глаз вардрулов уставились на него в изумлении. Четырнадцатая вопросительно хмыкнула.

Нид, который ничего не понял из разговора, не прореагировал. Верран же поняла все очень хорошо. Настоящий Фал-Грижни, подумала она.

— Если мы останемся, то присоединимся к Предкам! — заметил Фтриллжнр Рдсдр, старший сын патриарха Фтриллжнра.

— Нет, мы будем защищаться. Нас много. А солдат-людей мало, — членораздельно произнес Террз.

— Люди вооружены.

— И мы должны вооружиться.

— Но они яростны и невыносимо ужасны…

— Мы ведь убедились, что они уязвимы.

— Но мы, вардрулы, не убийцы, — певуче произнесла Четырнадцатая.

— И тем не менее вардрулы должны защищать свои дома, иначе они их потеряют, — настаивал Террз. — Более того, как же Змадрк Ридсвилщ и другие убитые сородичи? Что же, мы им ничего не должны?

Для вардрулов это приблизительно обозначало понятие мести.

При упоминании убитого отца свечение Четырнадцатой сразу стало неровным и мышцы вокруг глаз дрогнули. То же произошло с хииром других вардрулов. Похоже, предложения Террза пали на благодатную почву.

Террз побудит этих неженок к насилию, а им с этим не справиться, подумала Верран. Он их погубит. Погубит и себя. Как отец. Вслух же она сказала:

— Террз, довольно пролито крови. Остановись и подумай…

— Я как раз думаю, мама, — отрезал он. — Я вижу, что нас изгонят из дома, если мы сейчас не остановим этих людей — не остановим их раз и навсегда, вселив такой ужас в их сердца, что они никогда более не решатся ступить ногой в пещеры.

— Но вардрулы не годятся в солдаты, а неумелое сопротивление только разожжет ярость гвардейцев.

— А до сих пор они что, сдерживались? — вопросил Террз. — И вообще, почему сопротивление должно быть неумелым? Взгляни на Фтриллжнра Рдсдра.

Вардрул, о котором шла речь, восстановил свое свечение, и неподвижность его лица отражала глубокий мыслительный процесс.

Брови Верран сдвинулись, но от ответа ее удержало предостерегающее шипение Нида. Глаза мутанта были устремлены на выход из туннеля. Разговор смолк, и присутствующие напряженно прислушались. Вардрулы потемнели от нового приступа страха. Поблизости послышались человеческие голоса. Несколько герцогских гвардейцев, осмелившихся проникнуть в узкий туннель, преследуя добычу, неумолимо приближались. У Верран перехватило дыхание, и она огляделась в поисках другого выхода. В стене была трещина, и трое или четверо вардрулов уже ринулись туда. Четырнадцатая медлила, устремив взор на свою Будущность. Но Террз и не думал присоединяться к ней. В два прыжка он достиг выхода из туннеля и затаился с мечом в руке. Нид присел с другой стороны. Щетина на его морде встала дыбом, обнажились клыки. Он уже не казался старым и немощным.

Выражение лица Террза было беспощадно ледяным. Верран снова подумала: «Фал-Грижни, весь в отца».

Послышалось царапанье, шебуршанье, и из туннеля на четвереньках выполз гвардеец. Не успел он покинуть туннель, как оружие Террза обрушилось на него. Гвардеец рухнул на пол и умер, истекая кровью, не проронив ни звука.

«Не помедлил ни минуты! » Верран содрогнулась от нахлынувшего отвращения. «Совершенно хладнокровно убил человека, безо всяких эмоций. Знаю ли я своего сына? Откуда у него эта жестокость? » И пришла непрошенная мысль: «Ему не нужно было учиться — это у него в крови. Он защищает свой дом, — напомнила она себе. — Он защищает все, что ему дорого». Она взглянула на Четырнадцатую. Щупальца-пальцы у нее были напряжены, а неравномерно вспыхивающая плоть посылала какие-то непонятные сигналы. Фтриллжнр Рдсдр, неярко светясь, смотрел как зачарованный. Хиир двух других вардрулов остался на низком уровне — эти испугались.

По знаку Террза Нид оттащил труп. Через мгновение второй гвардеец выполз из прохода и также был уничтожен одним ударом меча. Когда Нид убрал тело, Рдсдр издал вибрирующий звук, третий герцогский гвардеец оказался хитрее. Возможно инстинкт предостерег его, или он просто был лучше обучен. Он сгруппировался еще в туннеле и горизонтально вбросил свое тело в помещение, так что удар Террза прошел от него на волосок. Гвардеец перекатился и вскочил, держа меч наготове. Два быстрых, почти машинальных выпада лишили жизни двух Лбавбщей. Вардрулы свалились замертво, угасая на глазах. А гвардеец набросился на Террза.

Из туннеля выбрался еще один гвардеец с обнаженным мечом и оказался перед клыками и когтями Нида.

Террз не слишком умело отразил удар и отступил. Заметив неопытность противника, солдат сделал ложный выпад, получил еще один неуклюжий ответный удар и быстрым движением выбил меч из рук Террза. Он оказался безоружным. Верран шагнула к упавшему клинку, то же сделала Четырнадцатая, но ни та ни другая не успели бы вовремя. А Нид был занят собственной битвой.

Террз отступил под натиском опытного противника. Еще несколько шагов, и спина его упрется в стену.

— Беги, Террз, — взмолилась Верран, но сын и не думал ее слушаться.

— Фтриллжнр Рдсдр! — воскликнул он голосом, в котором были и призыв, и команда. — Помоги мне!

Фтриллжнр Рдсдр стоял позади гвардейца. Его хиир был силен, выражение лица неразличимо. В руке он сжимал деревянный молоток, брошенный резчиком. Казалось, вардрул не знал, что с ним делать.

— Рдсдр! — воскликнул Террз, и вардрул решился.

Подняв молоток, он осторожно опустил его на голову гвардейца, но удар пришелся вскользь по шлему Солдат обернулся, чтобы посмотреть, кто его атаковал, и Террз отпрыгнул от стены. Фтриллжнр Рдсдр снова ударил, на этот раз гораздо сильнее, и попал противнику по правой руке, повыше локтя. Лицо солдата перекосилось. Он перебросил меч в левую руку и замахнулся на вардрула. Но ему помешал Террз, который подскочил сбоку и схватил его за руку. Гвардеец попытался отбросить юношу, но град все более сильных ударов, наносимых Фтриллжнром Рдсдром, обрушился на его голову и плечи. Один из них поранил ему щеку, и гвардеец невольно дернулся в сторону. В это мгновение Террз вырвал меч у него из руки и всадил ему в горло.

Сражение закончилось. Нид расправился со своим противником, и теперь тела четырех гвардейцев лежали на каменном полу. Рядом с ними были два тела вардрулов. Пятеро оставшихся в живых взирали на результаты этой бойни с различным выражением на лице — от застывшей враждебности до бесшабашного триумфа в глазах. Леди Верран оторопела, а в затуманенных глазах Четырнадцатой читался ужас. Фтриллжнр Рдсдр стоял в стороне. Его плоть то вспыхивала ярим светом, то угасала, когда он переводил взгляд с человеческих трупов на молоток в своей руке и обратно и не мог оторвать взгляда от этого деревянного молотка. Время от времени вырывавшийся из его горла звук указывал, что постепенно он осознает происшедшее. И он смотрел на это простое орудие, как будто впервые видел нечто подобное.

Вскоре герцогские гвардейцы покинули подземные пещеры. Их добыча, сын Террза Фал-Грижни, пока ускользнула от них, и преследовать его они сочли неразумным. Белые демоны словно растаяли: как и подобает таким неестественным созданиям, они исчезли в непознанных глубинах своих жутких подземных лабиринтов. Душные коридоры были бесконечны и казались пустынными. Поиски не дали никаких результатов, и солдаты с радостью покинули эти места, их воинская отвага сменилась вполне объяснимой озабоченностью. Они совершенно не боялись робких вардрулов, но их обиталище — это совсем иное дело. Люди могли легко потеряться в пещерах и уже никогда не выбраться обратно. Одно такое несчастье уже произошло: отряд из четырех человек под командованием ужасного капрала Хенила исчез в путанице низких туннелей, и больше его не видели. Хенил и его люди заблудились или хуже того… Невозможно было предугадать, какие опасности таят в себе эти проходы. Пещеры, чуждые и враждебные, наводили тоску. После отнюдь не тщательных поисков пропавших сотоварищей гвардейцы поспешили убраться оттуда.

Прошел полный цикл смены красок, прежде чем вардрулы решились покинуть свои убежища. По одному и группками они выбрались из укрытий, чтобы посмотреть на дело рук гвардейцев. Весь широкий коридор, соединявший Блистание Мвжири, откуда вторгся неприятель, и пещеру с погребальной заводью Змадрков, был усеян трупами, причем среди них не было человеческих тел. Многочисленные мелкие ниши и выемки были тоже заполнены мертвецами — представителями различных кланов. Но самую жуткую картину являла собой обширная пещера вокруг погребальной заводи. Там пол был просто белым от тел. Десятки их лежали по краям водоема. Тела же тех, кто пытался бежать, были разбросаны повсюду. Все сородичи Змадрков собрались в тот роковой час в этом помещении, и три четверти из них погибли.

Выжившие Змадрки собрались здесь вместе с Верран, Нидом, Террзом и Четырнадцатой. Вардрулы, потрясенные размером катастрофы, говорили мало. Плоть живых была почти такой же бесцветной, как плоть мертвых. Четырнадцатая молчала, глядя по сторонам затуманенным взором. Она крепко сжимала Руку Террза.

Террз подвел их к телу патриарха Змадрка. Глаза его все еще оставались открытыми. Террз опустился на колени и закрыл их. Верран потрясли слезы, задрожавшие на ресницах ее всегда сдержанного сына.

Юноша поднял на нее глаза.

Ты все еще готова превозносить достоинства людей, мама? — спросил он негромко. — Ты все еще хочешь, чтобы я изучил их повадки?

Верран не нашла, что сказать. Она шагнула было к нему, протягивая руку, но взгляд сына остановил ее.

— Это чудовищная раса, — продолжил Террз не повышая голоса. — Я презираю их. Я не хочу принадлежать к ним, мама. И не буду.