Глава 9. Кусочек нас

POV Rosalie

"Черт! Нет, ну, пожалуйста, только не две!" — умоляла я про себя. Кого? Да всех подряд. Сейчас я мечтала о том, что все мои наблюдения окажутся выдумками: что месячные задержались из-за какого-нибудь стресса, что тошнит меня из-за несвежего йогурта.

Я молилась, чтобы все это оказалось глупыми выдумками. Осталось лишь надеяться, что мои молитвы будут услышаны в оставшиеся полторы минуты…

Время. Надо это сделать…

Я с опаской взглянула на тест. Две полоски. Только не это. Мозг отключился. Я медленно осела на пол. Доигрались.

В голове была лишь одна мысль — "Я беременна". У меня будет ребенок. Ребенок от Эмметта. Прекрасно.

Какие же мы идиоты! Ни один из нас не подумал о том, что надо предохраняться! Никто!

Я обхватила голову руками. Что мне теперь делать? Рожать? Да… Картина маслом: "Эмметт у нас будет ребенок", а потом двадцатилетняя мамаша без образования, работы и дома…

Из глаз потекли слезы. Впервые в жизни я в такой растерянности. Рука непроизвольно потянулась к пока еще плоскому животу.

— Я не могу родить тебя, малыш. Ты не нужен своему отцу, а мать… У матери нет ни семьи, ни денег… — тихо прошептала я. — Так надо…

Я встала и, взяв телефон, набрала номер:

— Миссис Горнер? Я бы хотела записаться на прием к доктору Бартону…

— Мисс Хейл! Добрый день! — доктор был в своем обычном великолепном настроении, щедро делясь им с окружающими. — Как у вас дела? Как учеба? Скоро новая выставка?

— Дела, не очень: я беременна, — выпалила я, глядя на врача.

— Тест? — его голос в мгновение ока стал профессиональным.

— Да, — кивком ответила я.

— Какой?

Господи, да какая разница? Главное, что результат положительный! До отвращения положительный!

— FRAUTEST. Ну знаете, в такой… Такая полоска… — начала объяснять я.

— Знаю… Тогда забирайся на кресло, и будем проверять точность современных тестов… — я вздохнула и послушалась.

— Нам сейчас осталось дождаться результатов анализа крови… — Бартон посмотрел на меня и через пару секунд поинтересовался. — Я не ошибусь, если предположу, что ты попросишь сделать аборт?

Я кивнула:

— Мне не воспитать его, Стивен. Вам это прекрасно известно, — вздохнула я. — Если был бы хоть один шанс, что я смогу обеспечить этому ребенку счастливое будущее…

— Ну, шанс всегда есть, — ободряюще улыбнулся доктор. — Надо просто найти его.

Между нами повисла тишина, первой ее прервал доктор:

— А что об этом думает отец ребенка?

— Не знаю. Не думаю, что его обрадует новость о том, что в двадцать лет он станет папой, — я мрачно посмотрела на него.

— Думаешь или уверена? Он вообще знает о твоей беременности? — внимательный взгляд серых глаз.

Я помотала головой:

— Он не обрадуется. Лишь проорет, что я дура…

— Уверена?

— Абсолютно, — выдохнула я. — Шансов нет… Потом… Когда я выйду замуж… или хотя бы закончу учебу, тогда — да, но не сейчас…

— Решать вам, Розали, но я не гарантирую, что вам можно прерывать беременность, — Стивен посмотрел на меня.

— То есть? — не поняла я. Неужели я еще должна буду вынашивать этого ребенка?

— Есть несколько заболеваний, при которых невозможен аборт, — он сделал паузу. — Розали, давайте не будем гадать, а узнаем все точно. Тем более, что анализы уже должны быть готовы… — он поднял трубку интеркома. — Элисон? Принесите мне анализы мисс Хейл, пожалуйста. Да, общий и биохимию… Да, спасибо, я жду.

Вошла миссис Горнер с кипой листочков…

— Спасибо, Элисон! — секретарь ободряюще мне улыбнулась и вышла. — Ну что ж, посмотрим… Это не то… А вот… полихроматофилы… гиперхромные эритроциты больше нормы… концентрация сывороточного железа маленькая… Это плохо… Очень плохо…

Доктор поднял на меня глаза и спросил:

— Розали, у вас была нехватка витаминов, шелушение кожи?

Я отрицательно покачала головой.

— А какие-то травмы, вызвавшие обильное кровоизлияние?

Я начала вспоминать: за эти полгода в Нью-Йорке со мной не случалось ничего такого, а вот…

— Как давно они могли быть? — спросила я, втайне надеясь, что срок не превысит 6 месяцев.

— Два года, — профессиональные интонации в голосе Бартона становились все более и более явными.

— Были… — выдохнула я. Как же мне не хотелось вспоминать об этом….

— Какие? Как давно?

— Это было полгода назад. Я… Меня тогда чуть не изнасиловали. Не успели… и они били меня… Осталось очень много кровоподтеков, — я не почувствовала, что слезы бегут по моим щекам, пока Стивен не подал мне платок.

— Розали, простите. Я не хотел. Просто… Вам нельзя делать аборт… — тихо произнес он.

— Почему? — я не хотела верить в его слова. Только не это!

— У вас анемия. Не хватает железа в крови. Сейчас ваш ребенок оттягивает его на себя. Если мы попробуем прервать беременность, то велика вероятность летального исхода. Речь идет о вашей жизни, Розали. Вы можете умереть.

Меня словно оглушило… Умереть… Но почему?.. Я не могу умереть…

— Стивен, может быть, вы что-то путаете?

— Нет, мисс Хейл. В таких вещах я не имею права ошибаться. Никто не станет делать вам аборт. Анемия — болезнь, крайне опасная в период беременности.

— Но… — он вздохнул и, посмотрев на меня, прервал начатую мной фразу.

— Розали, я понимаю, но все же советую родить. Даже сама судьба этого хочет. Я помогу вам справиться с анемией. Беременность буду вести я сам, но аборт… Даже думать забудьте! Это слишком опасно для вас.

Я опустила глаза, разглядывая паркет. Здравствуй, двадцатилетняя мамаша без образования и без работы… Здравствуй, малыш…

Малыш, ты заставил судьбу и меня сохранить тебе жизнь. Выбора нет… Ты лишил меня его. Ты так захотел родиться, и это произойдет. Ты будешь жить… Я постараюсь сделать тебя счастливым, даже если твоего отца не будет рядом… Я сумею. Я должна суметь.

— Хорошо, что я должна делать?

POV Emmett

Южная аллея была красива, но не пользовалась особой популярностью ни у туристов, ни у самих жителей Нью-Йорка, поэтому в этой части парка всегда было спокойно и немноголюдно. Вот уже больше четырех месяцев почти ежедневно мы встречались здесь с Розали. Сегодня я как обычно ждал ее, прогуливаясь между темными стволами деревьев, освещенных лишь уличными фонарями. Мокрый снег ложился на мои плечи, оставляя на черном пальто затейливый узор из мелких капель, сияющих переливами, когда на них попадал свет. В такую погоду Роуз обычно брала с собой зонт, чтобы защитить меховую опушку своего пальто. Прошло около получаса, а я все продолжал всматриваться в полуосвещенные дорожки вокруг меня, пытаясь увидеть вдалеке фигуру Розали, но она так и не появлялась. Прошло еще десять минут, а я продолжал стоять под дождем из снега. Еще никогда Розали не опаздывала так сильно. В обыкновение, если она не могла придти, она просто отменяла нашу встречу, либо переносила на более позднее время. Сегодня же в утреннем телефонном разговоре она даже не обмолвилась, что имеет какие-то другие планы на вечер, которые были бы способны задержать ее.

Во мне не было беспокойства за нее, потому что я знал, что ничего страшного случиться с ней не может. Но с каждой минутой ее задержки во мне все больше закипала злость из-за ее отсутствие. Я закурил сигарету, успокаивая себя ее ядом, а затем вытащил из внутреннего кармана телефон и, нервно стуча по кнопкам, набрал знакомый до боли номер телефона.

Гудок, еще один, третий…

— Алло? — выдохнула Розали в трубку.

Время нашей встречи. Ее нет. Звонок закономерен.

— Ты не пришла, — словно приговор проговаривал я, выталкивая облако сигаретного дыма из своих легких.

— Да, — что она могла еще сказать? Простая констатация факта.

— Причины ты назовешь сама, — я сделал паузу и привел альтернативу, — или мне начинать строить догадки?

— Второй вариант, — усмехнулась Роуз.

Ее слова были похожи на проверку моей изобретательности. Она ошибалась, я не собирался пускать в ход свою фантазию. Ответ был очевиден для нас обоих, только вот я не хотел в него верить.

— Я могу полагать лишь одно. Ты решила оставить привычку, которую мы привили друг другу за эти месяцы? — размеренно произнеся каждое слово, спросил я, всей душой надеясь, что крайне заблуждаюсь сейчас.

Я просто был не готов к боли, которое причинит мне ее "да", раньше приносившее лишь наслаждение.

— Значит, для тебя это лишь привычка, Эмметт? — тихо ответила Розали.

Привычка… Эта "привычка" породила новую жизнь. Несвоевременную, но имеющую право на существование…

— Привычка, без которой я больше не могу представить свою жизнь, — говорить правду сейчас было легко, к постоянной боли рядом с ней я уже почти привык.

— Все меняется, Эмметт… Я вынуждена изменить свои привычки. Мне жаль, но… Нам не стоит больше встречаться, — боль в ее голосе было невозможно не услышать. Она всегда была плохой актрисой.

— Какого черта ты врешь мне? — сдавленно прорычал я, улавливая в ее голосе нотки лжи и нестерпимой боли, которая окутывала и меня.

— Это правда, — тихо прошептала Роуз в ответ. — Я не имею права быть эгоистичной. Не сейчас. Наши встречи — лишь для нас двоих. Так больше не может продолжаться.

Я чувствовал, что она еле сдерживает слезы. Почему? Почему она просто не скажет мне правду? Зачем эта ложь?

Я не понимал фальшивых слов Розали, путался в них словно в паутине, из которой не было выхода, кроме того, что хранил в тайне ее создатель.

— Что могло измениться за один день? — я, забыв обо всем вокруг, кричал в полный голос, а мои слова разносились далеко вокруг меня, не сталкиваясь с препятствиями. — Что произошло, Роуз? Скажи!

— Все изменилось, Эмметт. Изменилась я, изменишься ты. Это закономерно. Все меняется… — голос ее был чуть слышен, он был пропитан болью, которая сейчас отравляла Розали, а все также не понимал, почему это происходит именно сейчас. — Я люблю тебя… — сквозь рыдания прошептала она.

Меня трясло от чувств, пропитавших мое сознание насквозь: ненависть, ярость, отчаяние, непонимание, любовь…

Ее слова сейчас были будто бы отголоском прошлого из ненавистного мне Рочестера, только тогда говорил их я. Я не переставал верить в них, но сейчас просто был не готов принять их за правду. Слишком тяжело, слишком больно…

— Ничего не изменилось, — срывая голос, кричал я. — Ты… Я… Мы все те же, Роуз! Слышишь?

— Нет, Эмметт. Мы стали другими. Я стала другой. Ты сам изменил меня. Теперь я нуждаюсь в тех самых настоящих свиданиях, в которых ты не видишь смысла. Мне нужна забота и любовь, мне нужно внимание. Не смешные цветы, конфеты, карусели… Настоящее внимание. Ты вряд ли захочешь измениться ради меня. А я… Я не могу вернуться к прежнему состоянию… Я бы хотела, но не могу… Пути назад нет… Прости… — я мог слышать, как она содрогалась от рыданий. Боль, страх, отчаяние, ненависть — все это было в ее голосе с утроенной силой.

Каждое ее слово рассыпала меня в пыль. Я не хотел слышать правдивые слова Розали, не мог признаться в ее правоте самому себе, не говоря уже о ней. Я не мог, скорее не хотел ей давать того, что она просила. Страх, полностью захвативший меня, делал меня холоднее, ограничений и злее. Ее принц, не известный никому, кроме самой Роуз, вновь прятался за маской МакКарти.: расчетливого, эгоистичного, не знающего, что такое любовь или боль, что уже давно стало для нас синонимами. Эти два чувства были не разделимы, и сейчас я больше не мог терпеть. Я прятал эту всеразрушающую боль глубоко внутри, заодно пряча и любовь к Роуз.

— Это твой выбор? — бездушно спросил я, теперь мне, Эмметту МакКарти, был безразличен ее ответ.

Все решено. Решено не мной…

Розали бессильно рыдала:

— Я люблю тебя…

В трубке раздавались сдавленный всхлипывания, а затем послышался глухой удар и короткие гудки.

— Я тоже люблю тебя… — в последний раз я позволил принцу Роуз, прошептать эти слова, так никем и не услышанные.

POV Rosalie

— Роуз, ты меня слушаешь? — подруга помахала у меня перед лицом бокалом с "Маргаритой".

Я подняла на нее глаза.

— Да, да, конечно… — рассеянно ответила я.

— Что с тобой? — Алексис внимательно следила за каждым моим жестом. Ненавижу ее внимательность.

— Все в порядке. Я, пожалуй, пойду. Прости, из меня плохая тусовщица, — я поставила бокал с соком и слезла с высокого стула.

— Роуз? — голос Алекси не предвещал ничего хорошего.

— Да.

— Куда ты?

— Домой. Хочу поспать…

— Я тебя провожу, — подруга слезла вслед за мной и взяла меня под руку. Все. Теперь я не отвяжусь…

— Может… — робко заикнулась я, но Алекси перебила меня:

— Не спорь! — я обреченно вздохнула.

— Хорошо…

Мы шли по дорожке, ведущей к моему дому. Чувствовалось, что моя любимая блондинка хочет что-то спросить.

— Рози… Не говори ничего, просто выслушай. Ты стала странной. Да, ты перестала каждый вечер наливаться алкоголем, танцевать на столах и развлекаться, но теперь тебя невозможно застать дома: днем ты учишься, а вечером тебя просто не бывает дома. Я боюсь за тебя. Ты стала замкнутой. Никого не впускаешь в свою личную жизнь. Мы с Дэном очень волнуемся. Что случилось? Ты ведь начала рисовать снова. Где ты ходишь? Почему не хочешь впускать нас к себе? Рози, я не хочу тебя потерять. Я очень люблю тебя… — тихий голос подруги разрезал тишину.

— Алекси… Все стало слишком сложно. Ты и Дэн по-прежнему дороги мне, но есть еще один человек… Я люблю его, а он меня… Но…

— Он признался тебе в любви? Рози, это замечательно! Как его зовут?

— Неважно… — отмахнулась я. — У нас слишком странные отношения. Сначала я сама пойму, что я хочу от этих отношений…

Я нашла ключи и открыла дверь:

— Проходи, чувствуй себя как дома…

Я зашла на кухню. Налила сока и выпила таблетки. Теперь я обязана была пить их ежедневно. Это было нужно мне и малышу, чтобы мы оба были здоровыми.

— Роуз… — голос подруги не предвещал ничего хорошего. — Что это?

В ее руках было заключение доктора Бартона.

— Сама видишь, заключение о беременности, — пожала плечами я.

— Беременности? Роуз, ты что, беременна?

— Алекси, пораскинь мозгами и перечитай бумажку у тебя в руках. Я беременна.

— Давно? — подруга ошарашено смотрела на меня.

— Два месяца.

— А отец этот самый таинственный парень, которого ты любишь? — продолжала допрос подруга.

— Да.

— Кто он? — началось…

— Неважно. Он никогда не узнает о моем залете.

— Роз, ты что, собралась рожать? Ты с ума сошла?

Я поморщилась:

— Алексис, не ори. У меня нет выхода. У меня нашли анемию. Мне противопоказан аборт. Я пью витамины, бросила все свои разгульные привычки. Я много рисую и гуляю. Все будет нормально.

— Нормально? Ребенок в двадцать лет от неизвестного мужика — это нормально? Я-то как дура, полагала, что ты у нас до сих пор носишь гордое звание девственницы, а ты у нас впереди планеты всей! Роуз, что могло тебя так изменить? — она развернула меня к себе, заставив заглянуть в глаза.

Она могла не спрашивать. Был лишь один человек, ради которого я могла развернуть жизнь в одно мгновение. Алексис было прекрасно это известно.

— Только не это! Роуз, ты не могла! Ты не могла переспать с МакКарти! Я же говорила тебе, Роуз! — она перестала контролировать себя и орала в полный голос.

— Прекрати сотрясать воздух. Поздно. Да, я занималась любовью с Эмметтом. Да, это его ребенок. Что теперь? Мне надо падать на колени? Или биться головой о стену? Алекси, все, что могло случиться — случилось. Поздно ругаться. Ребенок будет. Его отец Эмметт. И он никогда об этом не узнает.

Подруга стояла, открывая и закрывая рот. Я устало села, а она внезапно развернулась и вылетела из кухни. Громко хлопнула дверь, и я осталась одна.

POV Emmett

Пара коротких и быстрых ударов в дверь оторвали меня от бокала виски и пластинок Луи Армстронга. Я подошел к двери и небрежным движением открыл ее, в полной готовности прогнать любого за нарушение моего тихого вечера, кем бы этот человек не был. Я ожидал увидеть многих, но только не ее…

Не успел я до конца открыть дверь, как Алекси влетела в мой дом на максимально возможной скорости.

— Ты! — ткнула она мне в грудь своим наманикюренным пальчиком. — Какого хрена! Какое право ты имел трахать Роуз? Не нашел других шлюшек в округе? — она явно была в бешенстве.

Я стоял напротив нее и старался не слышать сути ее слов, которые просто не могли не касаться ее подруги, ведь кроме Хейл повода придти ко мне у Алекси не было. Вместо того чтобы вникать в ее тираду, я лишь прислушивался к нежным звукам музыки и хрипловатому голосу Армстронга, которые доносились из гостиной.

— Для начала, здравствуй, Алекси, — ровно произнес я со свойственной мне холодностью. — Во-вторых, какого черта ты врываешься ко мне вот так? Могла бы позвонить, я бы положил шампанское в холодильник, — усмехнулся я фальшиво-обиженным голосом.

— МакКарти! Ты тупой? Хотя это глупый вопрос, — усмехнулась она мне в лицо. — Ты трахал мою подругу?

— Заткнись, — резко прервал я Алекси. — Это не твое дело, хотя если ты знаешь, то Роуз уже тебе все рассказала, — нарочито небрежно сказал я ей.

Чего я мог еще ожидать? Конечно же, Розали рассказала своей лучшей подруге о наших отношениях. Только вот какого черта Алекси пришла ко мне? Должна быть серьезная причина, чтобы она решилась столкнуться со мной наедине, без Дэна.

— Конечно! Ты у нас не при чем! Ты вечно святой, поэтому имеешь право затыкать всех вокруг! — насмешливо ответила она на мою последнюю реплику. — Знаешь, если ты лишаешь кого-то девственности, то стоило, как минимум, пользоваться презервативами! Ладно Роуз, но ты-то большой мальчик.

В голове словно разряд молнии сверкнула мысль. Мысль, которая периодически возникала за этот месяц, но которую я все время гнал прочь, но теперь у меня были серьезные причины задержать ее подольше. Отсутствие контрацепции… неожиданный разрыв… приход Алекси… Розали беременна!

Я прижал Алекси к стенке, и она оказалась в пространстве между моими руками, соприкасавшимися с гладкой стеной.

— Говори, — тихо прорычал я. Алекси должна была понять сейчас, что я требую от нее того, чего так и не добился от Роуз месяц назад — правды.

— Она на втором месяце, и аборт делать не может. У нее какая-то анемия. Когда я зашла к ней, у нее невообразимо воняло лекарствами. Она пьет целую кучу таблеток, если судить по количеству коробок. Я не знаю, что с ней, и она никому не говорит. Она почти постоянно молчит. Я не могу поговорить с ней нормально. Она просто уходит от разговора. Если ты смог вытащить ее полгода назад, то должен и сейчас, — она смотрела в мои глаза, и в ее взгляде была видна мольба.

Я молчал. Правда ударила меня по голове, словно тяжелый мешок. Слова, которые я не хотел слышать, слова, которых не понимал. Взгляд мой стал пустым, все мысли сейчас были далеко от окружающей действительности, рядом с Розали.

— Что же мы наделали… — тихо прошептал я, не обращая внимания на прижатую к стене Алекси.

Руки мои безвольно опустились. Нужно было что-то делать, срочно…

— Роуз дома? — быстро спросил я, хватая при этом куртку с вешалки и забирая ключи от своей машины с тумбочки.

— Когда я уходила, была там, — Алекси подняла глаза на меня и добавила: — Эмметт, помоги ей. У нее нет шансов. Одна она не сможет справиться. Я всегда злилась на тебя, ненавидела, но сейчас прошу — помоги Рози. Только ты можешь вытащить ее. Только тебе она доверяет настолько безоглядно.

Она просила, понимая, что ее слова не решающие. Она делала это, так как хотела увидеть свою подругу здоровой, невредимой… и счастливой. Пусть даже со мной, человеком, которого сама Алексис ненавидела всем сердцем. Сейчас ей было это неважно. Главное для нее, чтобы Роуз была счастлива.

Я обернулся и кивнул ей:

— Я постараюсь, — хрипловато сдавленным голосом проговорил я, а затем захлопнул за собой входную дверь.

Двадцать минут заняла дорога плюс еще пять минут, чтобы выйти из машины и подняться на второй этаж, но даже этого времени мне не хватило, чтобы сказанное Алексис уложилось в моей голове. Словно американский торнадо мысли носились внутри меня, сметая все привычные устои и порядки. Я даже не знал сейчас, что мне говорить, как вести себя с Роуз. Я лишь хотел, чтобы все это оказалось чудовищной ошибкой, но мечтам не суждено сбываться. По крайней мере, не моим…

От моего стука дверь тихонько скрипнула и приоткрылась. Я не стал ждать, пока Роуз выйдет ко мне, и зашел сам. В нос сразу ударил стойкий запах лекарств. В мыслях тут же всплыли слова Алексис о какой-то болезни. Ни в гостиной, ни на кухне Роуз не было. Я прошел дальше по коридору к спальне и слегка приоткрыл дверь. Розали стояла на балконе, отвернувшись от входа.

— Розали… — тихо окликнул я ее.

Она услышала мой голос и резко повернулась:

— Эмметт? — удивление было написано на ее лице большими буквами…

— Да, а ты ожидала увидеть кого-то другого? — спокойно ответил я, не делая даже шага в сторону Роуз.

— Я думала, что Алекси вернулась… Я даже не стала запирать дверь… — она пожала плечами, старательно пряча страх…

Глупо было сейчас уходить далеко в сторону от цели моего визита, поэтому я просто задал вопрос, который мучил меня все это время:

— Почему ты мне ничего не сказала? Зачем нужен был весь этот фарс? — голос мой становился все более грубым и хриплым, от кипящих внутри чувств.

— Эмметт… — она спокойно посмотрела на меня: она будто бы научилась контролировать свои эмоции, заставлять себя улыбаться. — Это не фарс. Тебе не нужен этот ребенок. Никто не знает, что он твой. И не узнает. Ты можешь нормально жить дальше. Без той обузы, что будем представлять собой мы с малышом… — она говорила о нем с такой любовью, будто всю жизнь взращивала ее в себе. Раньше так она говорила лишь обо мне…

Спокойствие в голосе Роуз все больше разжигало во мне недовольство:

— Ты права, он мне не нужен, но не обманывай себя. Тебе он тоже не нужен. Не сейчас! — я сделал паузу, пытаясь понять, почему же Роуз так ведет себя, хотя, в общем, все было очевидно, только я не хотел это понимать. — Ты подумала о том, как сможешь содержать себя, да еще и этого ребенка? — с презрением я указал на ее еще даже не округлившийся живот. — Ты не справишься. Просто не сможешь, учитывая сколько денег уйдет на лекарства, которыми пропахла вся твоя квартира. Я не хочу, чтобы ты потеряла все, из-за какого-то еще даже не родившегося ребенка!

— Не смей так говорить! — зашипела она в ответ на мои слова. — Это не какой-то ребенок! Это мой малыш! Я никому не позволю говорить так о нем! — она сделала паузу и посмотрела мне в глаза, пытаясь найти понимание, которого там не было. — Я могу и заработать деньги. Я буду больше рисовать. Миссис Монтгомери сказала, что мои картины пользуются хорошим спросом. Я ничего не потеряю, я лишь обрету.

Я холодно рассмеялся:

— Заработать? Если все, что говорила о твоем здоровье Алекси правда, то боюсь, у тебя это не получится!

Меня просто убивала та слепая вера в светлое будущая, которая горела сейчас в глазах Роуз и пропитывала каждое ее слово. Я не понимал, почему она не сказала мне сразу. Да, этот ребенок был лишь помехой, но все же я был для нее всем, а теперь я чувствовал, что она просто вычеркивает меня из своей жизни, от этого боль, окутавшая меня густым туманом, становилась сильнее, а взгляд все более ненавидящим. Беременность Роуз испортила все то, что давала нам хоть какое-то наслаждение в этой проклятой жизни, а теперь она вот так просто говорит, что справится со своими проблемами сама. Бред!..

Розали сжалась, видимо, мой холодный смех пугал ее. Похоже, она слишком привыкла к Принцу, но сейчас перед ней стоял Эмметт МакКарти. С его холодностью, насмешкой, жестокостью…

Она шагнула ко мне:

— Почему ты так жесток, Эмметт? Неужели ты не понимаешь, что этот ребенок — часть тебя? Часть того, кого я так сильно люблю? Как я могу отказаться от него? Отказаться от тебя?

Роуз пристально всматривалась в мое лицо, в глаза, в которых сейчас горела ненависть, как тогда, когда погиб отец…

Она сделала еще шаг и на этот раз коснулась моего лица:

— Эмметт, у меня нет выхода. Я должна родить и воспитать нашего ребенка, но тебе не обязательно быть вовлеченным в это. Тебе он не нужен, а я пропаду без нашего малыша. Я не буду заставлять тебя воспитывать его. Ты можешь уйти, если хочешь, а можешь остаться, и мы будем воспитывать малыша вместе. Все зависит от тебя. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. Со мной или без меня…

Розали смотрела в мои зеленые глаза, глаза, которые были теперь болотом для нее…

Ее прикосновения пьянили меня. Я понимал, что пропаду без нее. Без нее я уже не мог сделать и вздоха, но то, что сейчас между нами был ребенок, давило на меня и тащило вниз. Я не хотел принимать его, не хотел брать на себя этой ответственности, но и оставить Роуз было не в моих силах.

Я убрал ее руку с моего лица, но, все еще продолжая крепко сжимать ее запястье и не отрываясь от ее карих глаз, дарящих мне сейчас лишь разрывающую сердце боль, почти прошептал:

— Я сделаю все, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Сейчас и всегда, — после этих слов я поцеловал ее в холодный лоб.

Розали аккуратно сжала мои пальцы. Сейчас я стал так похож на Принца. Ее любимого и нежного Принца. Ей нужны были лишь мои прикосновения. Больше ничего. Деньги, лекарства… Это не было тем, в чем она нуждалась. Моя ласка, случайное прикосновение к щеке, улыбка в глазах — вот все то, что ей было действительно необходимо. И сейчас я, как никогда, это понимал.

— Я люблю тебя, Эмметт… — ее тихий голос был едва слышен в тишине квартиры.

Месяц назад я обещал себе, что те слова любви, которые так и не услышала Роуз, станут последними. Я вновь нарушал свое обещание. Эта девушка ломала меня, делала другим, как бы я этому не сопротивлялся.

Я прислонился к ней, и, коснувшись ее щеки, тихо сказал:

— Люблю…

Роуз счастливо закрыла глаза и улыбнулась, наслаждаясь этим прикосновением. Ее принц вернулся…