"Разоблачение Атлантиды" - читать интересную книгу автора (Дэй Алисия)

Глава 25

Сент-Огустин, пляж

Грейс пыталась осознать тот факт, что она шла вдоль берега при свете дня, взявшись за руки с атлантийским воином, который утверждал, что любит её.

Не вышло.

Во-первых, этот день был лишь краткой передышкой от ее обязанностей. Аларик должен вернуться в форт, чтобы встретиться с ними вечером, но появится он или нет, никто не знал. Очевидно, что между ним и Квинн такое сильное притяжение, что он буквально летит к ней каждый раз, когда она в опасности, независимо от того, просила она его о помощи или нет. Алексиос мало говорил об этом, да она и не хотела совать нос в личную жизнь командира.

Удастся Аларику вернуться или нет, но у них с Алексиосом встреча с фэйри, которую нельзя отменить. Ее мысли обратились к Рису нэ Гэрэнвину, и пальцы напряглись в ладони Алексиоса, потому что она споткнулась на залитом солнцем белом песке. Он вопросительно посмотрел на нее, а Грейс покачала головой. Они уже много раз обсуждали это за завтраком, болтая в угловой кабинке придорожного кафе[25].

У Алексиоса явно была слабость к блинным дням в стиле всё-что-вы-сможете-съесть.

Их официантка, тем не менее, была весьма приветлива все это время. Грейс думала, что та будет готова выгнать их после пятой его порции, но заботливая женщина только улыбнулась, покачала головой и сказала что-то о своих сыновьях-футболистах и их аппетите.

Грейс заметила как Алексиос, улыбаясь, протянул женщине несколько свернутых купюр. Как раз перед этим он попросил шестую порцию, побольше бекона и сиропа. Вопль и грохот упавшей посуды первыми подсказали Грейс, что Алексиос не разбирался в американской валюте.

Женщина подбежала через зал обратно к их столику, держа перед собой деньги.

— Ох, дорогой, ты крупно ошибся, — произнесла она, громко смеясь, — Это не однодолларовые, а стодолларовые банкноты. Вы дали мне тысячу долларов!

Грейс была поражена честностью женщины, особенно когда та попыталась вернуть деньги Алексиосу, а он просто сидел, озадаченно глядя на официантку.

— Разве тут не принято платить за хорошее обслуживание?

Он спросил об этом у Грейс, так что она ответила вместо взволнованной официантки.

— Да, принято, но сумма, которую дал ты, примерно в сто раз превышает стоимость твоего завтрака и намного больше обычных чаевых.

Алексиос сверкнул улыбкой настолько ослепительной, что половина женщин в ресторане практически лишились чувств.

— Ну, обслуживание тоже было необычайно хорошим. Эта сумма в точности такая, какую я готов заплатить. А сейчас нам пора идти.

Он сделал последний глоток кофе, промокнул губы салфеткой, потом встал и протянул Грейс руку:

— Нам еще нужно многое обсудить.

Она только в изумлении на него посмотрела, а потом вздохнула и покачала головой

— Ах да, королевская воля.

Она встала, взяла чек, оставленный официанткой до этого, и ласково похлопала женщину по руке:

— Он хочет, чтобы вы взяли деньги. Мы вам очень благодарны за превосходное обслуживание и ваше терпение, ведь вы выдержали, пока он ел месячную поставку блинов.

Официантка посмотрела на деньги в своей руке, на Алексиоса, затем опять на Грейс, которая ободряюще кивнула. Бедная женщина бросилась Алексиосу на шею и обняла его, говоря что-то о внуке, которому нужны скобки.

Алексиос выглядел совершенно испуганным, так что Грейс, смеясь, высвободила его из женских объятий и пошла к кассе, чтобы оплатить чек. Официантка подбежала к ней вплотную, выхватила чек из рук Грейс и заявила, что они ни в коем случае не будут платить за блины — это она сделает сама. К этому времени их слушал весь зал, так что отовсюду стали звучать одобрительные возгласы и аплодисменты. Алексиос, хотя и был явно поражен, но не терял самоуверенности, поворачиваясь к женщине и кланяясь. Когда они уходили из ресторана, Грейс услышала возбужденные разговоры о визите королевской особы и снова рассмеялась.

— Мне нельзя тебя никуда с собой брать, — сказала она Алексиосу, но он лишь усмехнулся ей такой особенной сексуальной усмешкой и поцеловал ее прямо тут, перед блинной, которая с этого момента стала одним из ее любимых заведений.

И сейчас они гуляли по пляжу, избавляясь хотя бы от части этих тысяч набранных калорий, а она продолжала бросать на Алексиоса взгляды, просто чтобы убедиться, что он не плод ее воображения, который мог исчезнуть в любую минуту.

— О чем ты думаешь?

Это прозвучало скорее не как вопрос, а как требование, поняла она, хотя он очень серьезно объяснил, что не принадлежит к королевскому дому атлантийцев, а только является воином из элитной охраны принца Конлана.

Грейс усмехнулась. Несомненно, он вел себя, как королевская особа.

Он остановился и снова притянул ее к себе, отрывая ее ноги от песка. Она заметила, что они не могли пройти и десять шагов без того, чтобы он не прикасался к ней, держал или целовал.

Не то, чтобы она жаловалась.

— Расскажи мне. Прямо сейчас.

— Ну, по-моему, ты заходишь слишком уж далеко, — подчеркнула Грейс, — Не забывай, я все еще могу пронзить тебя одной из своих стрел на расстоянии многих ярдов[26]. Только потому, что в спальне я глина в твоих руках…

Он поцеловал ее, весьма эффективно заставляя забыть, что она хотела сказать.

— Глина в моих руках? Мне это нравится. Давай сейчас вернемся в кроватку.

Он провел губами по ее шее, и ее дыхание резко прервалось.

— Нет, мы не можем. Мы должны составить план на сегодняшний вечер, в любом случае, Тайни и его парни все еще там. К тому же у меня побаливает бок, — признала она, — в конце концов, я все же не суперженщина. Я быстро восстанавливаюсь, но я… возможно, все еще слишком перенапрягаюсь.

Его лицо охватило раскаяние.

— Это моя ошибка. Я на тебя надавил, а ведь ты должна была отдыхать. Я знал, что ты еще не готова…

— Остановись. Прямо сейчас, — потребовала Грейс, — Я хотела тебя и того, что мы делали вместе. Я и сейчас тебя хочу, но думаю, если я немножко отдохну, то буду более активной в следующий раз.

Она пыталась демонстрировать невозмутимую уверенность, но предательская горячая волна румянца окрасила ее щеки. Просто она не привыкла обсуждать секс среди бела дня. Хорошо, не привыкла обсуждать секс вообще. Она снова покраснела, потому что идущая навстречу пожилая пара знающе улыбнулась.

Но как только пара прошла, она поцеловала Алексиоса, вкладывая в поцелуй все свои чувства, даже те, которые не готова была выражать. Когда Грейс отстранилась, не только она дышала прерывисто. Девушка попыталась найти тему для беседы, не касающуюся секса и поцелуев.

— Расскажи мне об Атлантиде.

Они пошли дальше, пробираясь через плавник, сложенный причудливым узором.

— Что ты хочешь знать? — Алексиос провел рукой по ее руке, улыбаясь как ребенок рождественским утром, и Грейс улыбнулась ему в ответ, заразившись его открытой радостью.

— Все! Но давай начнем с самого простого. Где ты живешь? Давно ты в охране принца — Семерка, так она, кажется, называется? Что за татуировка у тебя на руке? Где, точно, находится Атлантида? Как получилось, что ни один из наших океанографов или подводных лодок не нашли ее? Вы когда-нибудь планируете подняться на поверхность?

Она, наконец, остановилась, чтобы вдохнуть воздуха и поняла, что он тихо смеется.

— Что?

— Ты называешь такое начало простым? — Алексиос покачал головой. — Хорошо, посмотрим, что я могу с этим поделать. Я живу в воинском крыле дворца, хотя у меня есть дом, готовый к моему переезду, так что у меня есть выбор. Было проще остаться во дворце, хотя так будет не всегда.

Алексиос бросил долгий, оценивающий взгляд, и она вздрогнула, охваченная надеждой в глубине души, что он может представить ее, живущей в своем доме.

— Я обучался, чтобы быть воином в королевской страже с тех пор, как был юнцом, и мне была оказана честь — почти прямо из академии меня отобрали служить в элитной охране принца Конлана. Он немного нарушил традицию и выбрал охрану, основываясь на потенциале, который он видел в нас, а не на долгих годах верной службы.

— Это практически гарантирует преданность команды, — произнесла Грейс, вспоминая свою первую встречу с Квинн, и то, как командир доверила подростку такую большую ответственности. Грейс уходила со встречи, зная, что сделает все, что угодно, для Квинн, и сейчас продолжала так думать.

— Тату — метка Посейдона, он удостоил нас этой чести, когда мы успешно закончили свое обучение, чтобы быть Воинами Посейдона. Трезубец Посейдона делит пополам круг, представляющий все народы мира. Треугольник является символом пирамиды знаний. Все воины Посейдона несут этот знак, как свидетельство нашей клятвы служить Посейдону и защищать человечество.

— Ты можешь поделиться этим?

Он взглянул на нее, явно пораженный:

— Могу… поделиться?

— Клятва. Я хотела бы услышать ее, если это не слишком секретно.

Он остановился, все еще держа ее за руку, и рассматривал наверно с минуту:

— Ты знаешь, меня никогда не спрашивали об этом. Я не вижу причины, по которой не могу поделиться этим с тобой. Потому что мы впервые даем клятву перед нашей академией, товарищами, тренерами, приглашенными членами семьи и друзьями. К тому же ты, разумеется, знаешь о самой Атлантиде, а эти сведения намного секретнее слов древней клятвы.

Она наклонила голову и ничего не сказала, ожидая его решения, не подталкивая его, но очень, очень желая услышать клятву.

Алексиос глубоко вздохнул и, выпуская ее руку, встал так, что напомнило ей о позиции «вольно» на параде.

Мы будем ждать. Наблюдать. И защищать.

Служить первой защитой в битве против уничтожения человечества.

Тогда, и только тогда возродится Атлантида.

Как Воины Посейдона, отмеченные Трезубцем, мы несем службу,

исполняя священную обязанность — охранять человечество.

Когда он закончил, эти слова, священные и чистые, как будто повисли в соленом морском воздухе между ними. Наконец, Грейс вспомнила о том, что нужно дышать, и взяла его за руку.

— Спасибо. За то, что разделил это со мной, и за все годы твоей жизни, которые ты посвятил этому обещанию.

Воин медленно покачал головой.

— Да, будь готов к неожиданностям, — пробормотал он, — ты знаешь, наверно, это первый раз, когда человек поблагодарил меня так.

Грейс улыбнулась, но по ее шее пробежал холодок от этих слов… «человек». Просто когда она почувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо, он сказал то, чем подчеркнул пропасть между ними.

Живи настоящим, ругала она себя. Ты сможешь помучиться и попозже.

Алексиос не мог поверить, что болтал обо всем, но награда — прекрасная улыбка Грейс — казалось, стоила того, чтобы сделать для нее все, что угодно. Солнечный свет заставил сиять ее волосы, и прогуливаясь с девушкой по пляжу, атлантиец почти забыл о войне и битвах, о коварных вампирах с их злобными планами. Он даже почти забыл об опасности, которой подвергнется Грейс, если он не сможет убедить ее уехать до вечерней встречи с фэйри.

— Есть кое-что еще… я, правда, должна это знать, — решилась она после того, как они прошли в тишине почти десять минут. — Насчет ваших долгих жизней и, ну, ты сказал, что принц женился на человеческой женщине, — ее прелестные щечки порозовели, — Что будет, когда она постареет, а он нет?

Он размышлял, как много можно рассказать ей из того, что он знает, и того, что просто предполагает, но, в конце концов, решил, что не стоит ничего утаивать. Он либо доверял ей, либо нет. Осознание, что он доверяет ей свою жизнь, заставило его остановиться и в очередной раз притянуть ее к себе.

Когда ему, наконец, удалось оторваться от ее долгих, дурманящих голову поцелуев, он был настолько тверд, что хотел бросить ее прямо здесь на песок и раздеть догола.

Ее бок. Рана. Да. Верно.

Он рассмеялся, и она вопросительно приподняла бровь.

— Просто я, кажется, возвращаюсь к пещерному человеку, я думаю о тебе, и меня охватывают первобытные желания, — сказал он, улыбаясь, как опьяненный дурак.

Конечно, он начинал себя так чувствовать, и если бы сейчас на них напали, то от него было бы мало толку. Он намеренно сунул руки под куртку и положил их на рукоятки кинжалов, отодвинулся от Грейс на шаг и пошел на этот раз туда, где стояла машина.

— Так что там со старением? — напомнила она.

— Ах да, старение, — Алексиос подыскивал слова. Выбор пал на самые простые, — Мы не знаем. Правда в том, что жизнь в Атлантиде вызывает долголетие, так было всегда. На самом деле, это и вызвало зависть и попытки покорить Семь Островов в древности. Что-то есть в нашей питьевой воде, которая вся идет из волшебных источников, видимо, причина в этом.

— Неужели? Как настоящий эликсир молодости?

Она выглядела скептически, и он однозначно ее не винил. Волшебство не так-то легко объяснить.

— Старейшины, которые сейчас вынуждены беспокоиться об этом впервые за тысячу лет, предсказывают, что продолжительность человеческой жизни увеличится в несколько раз и продолжит расти, пока люди будут жить в Атлантиде, — сказал он, пожимая плечами, — Истории подтверждают, что, по крайней мере, это похоже на правду, но Райли и, конечно, Эрин и Кили остается только верить.

— Кили?

Он улыбнулся и рассказал о нескольких интересных союзах, которые были заключены в течение прошлого года после одиннадцати тысяч лет убеждения, что союз атлантийца и человека запрещен.

— Посейдон дал свое благословение, — заключил он, — и сказал Райли, что она будет великой матерью для наследника, так что это нелегко оспорить, хотя предполагаю, существуют группировки, которые хотели бы попробовать.

Грейс кивнула:

— Некоторые люди ненавидят перемены, особенно в священных традициях. Когда католическая церковь решила прекратить служить мессу на латыни, можно было подумать, судя по поведению моей тети, что Сатана проснулся и решил съесть Папу Римского на завтрак.

— Я очень многого не знаю о вашей христианской вере, но я готов учиться, если ты согласишься познать мою веру, — сказал Алексиос и остановился, когда понял важность своего предложения.

Видимо, она это тоже осознала. Она приостановилась и повернулась к нему лицом, глядя на него красивыми огромными темными глазами.

— Для меня было бы честью узнать о твоих верованиях. Но это довольно значимый шаг. Должна сказать, что идея стареть и слабеть и … и то, что у меня будут морщины… пока ты остаешься таким, — она махнула рукой, — ну, мне это довольно трудно осознать и принять.

Тут она закусила губу и отвернулась.

— Не то, чтобы ты просил меня стареть или не стареть с тобой, в любом случае. Просто, знаешь, гипотетически.

— Гипотетически, — повторил он и, пока она стояла спиной, притянул ее к себе и прижал к груди. Теперь они оба стояли лицом к океану. Будет легче не видеть ее лица, если она откажется.

— Гипотетически я хочу попросить тебя стареть или не стареть со мной всю мою оставшуюся жизнь.

Она открыла рот, но он не позволил ей ничего сказать, прежде чем закончит.

— Однако, не так уж гипотетически. Я, как дикарь, думаю и чувствую тебя лишь своей. Так что, возможно, я никогда не позволю тебе уйти, независимо от твоего ответа.

Она ничего не сказала, просто прислонилась к нему, замолчав почти на вечность. Наконец, она заговорила, и ее слова, хотя и характерные для Грейс, прямолинейные и лишенные поэзии, казались ему звоном колокольчиков:

— Я никуда не собираюсь в следующие лет сто или около того, в любом случае.

После этого у него не осталось выбора. Он должен был поцеловать ее еще раз. Что он и сделал, основательно, пока эта зловредная штуковина у нее в кармане опять не зажужжала.

Грейс улыбнулась ему губами, распухшими от поцелуев, и ответила по телефону. Пока слушала, улыбка исчезала с ее лица, а она мрачнела. Когда она, наконец, закрыла телефон, он уже знал, что случилось что-то плохое.

— Это был Джек. Их поймали в западню. Ловушку Привацека. Квинн пострадала, это плохо. Аларик пришел уже после того, как Квинн ранили, и он чуть рассудка не лишился, убивая всех, кто был в поле зрения, в том числе парочку мирных граждан, которые просто оказались на болотах, пытаясь, по-видимому, браконьерствовать, охотясь на аллигаторов. Джек сказал, это было хуже, чем всё, что он когда-либо видел, — произнесла Грейс и ее голос помрачнел.

— Алексиос, Аларик чуть не убил и Джека тоже.