"Анечка из первого «А» и другие" - читать интересную книгу автора (Рыска Ян, Чтвртек Вацлав, Петишка Эдуард)

Как папы и мамы сидели за партами и почему Анечка была какой-то запуганной

Папа пришел с работы. Поставил в коридоре свой черный чемоданчик, переобулся и направился в ванную комнату.

Анечка помогла маме накрыть на стол. Поставили чайник. На улице холодно, папа вернулся продрогший, надо поскорее напоить его чаем, чтобы он согрелся.

- Да, сегодня пришлось здорово поработать, - сказал он, поднося к губам чашку горячего чая. - Кто сказал, что наша страна маленькая? Пусть он попробует проехать из Чешской Тршебовы до Праги на товарном поезде!

Чейка был машинистом товарного поезда.

«Надо дать папе подписать записную книжку для родителей», - вспомнила Анечка и достала ее из ранца.

- Что такое? - внимательно взглянул папа на дочку. - Ты что-то натворила в школе?

Мама испугалась. Что случилось?

- Собрание! - поднял голову отец.

Маме стало легче. Вначале она действительно испугалась, не сделала ли Анечка чего плохого. Тогда пана рассердился бы и вместо ужина снова ушел бы к себе в комнату.

- Интересно, что нам тут скажут? - размышлял папа. - Завтра я не работаю, так что схожу в школу.

Анечка думала про себя, стоит ли ей еще до собрания сказать папе о выцарапанных на стене единичках, но решила отложить разговор на завтра.

На следующий день ей тоже не захотелось вспоминать об этом.

Так папа и ушел в школу, ничего не узнав об единичках, нацарапанных бельевой прищепкой на стене.

Не будут же в школе говорить о том, что делается на чердаке в доме, где живут Чейки! Ведь собрание в школе - это что-то особое, что-то такое... А что же это такое?

Анечке невероятно хотелось узнать об этом!

И не только ей. Но и Лидушке Стршибрной. Она так носилась в спортивном зале, что учительница назвала ее юлой. Вдруг теперь она пожалуется на нее маме?

Или Руда Кагоун. Он забрался по лестнице почти до самого потолка. Учительница приказала ему немедленно спуститься: она была очень недовольна его поведением и поставила Руду в угол.

Так что на собрании в школе есть о чем поговорить!

Почти все родители пришли на собрание.

На партах были разложены тетради и рисунки. На учительском столе стояла ваза с цветущим вереском.

Красные розы, которыми класс встречал детей первого сентября, уже давно отцвели. Было начало ноября.

Родители входили в класс один за другим. Учительница была знакома пока лишь с немногими. Она стала у своего стола и с каждым приветливо здоровалась.

Входящий называл свое имя:

- Калина... Отец Енды Калины.

- Очень рада. Проходите к окну, садитесь за вторую парту.

Калина пытается сесть за маленькую парту. Удастся ли ему это сделать? Он наклоняется, сгибает ноги, втискивается на сиденье. Наконец усаживается. Все в порядке. Может даже выпрямиться. Только чтобы встать, опять нужно время. Если бы он вдруг встал, то вся парта повисла бы на нем.

Встать, чтобы не сломать парту, он должен в два или даже три приема, то есть медленно и осторожно.

За Калиной за третью парту сел Чейка. Затем пришел Кагоун и сел за первую парту у учительского стола. Потом вошла Шлехтова. Она тоже села за первую парту, только в среднем ряду. К ней уже никто не сядет, потому что Павел Шлехта сидит на парте один с первого дня, с того дня, когда он столкнул с парты Анечку.

Сегодня всем все станет ясно, все всплывет на поверхность, и тайное станет явным.

Класс уже почти полный. Учительница читает фамилии учеников, и с мест отзываются: «Здесь!.. Здесь!»

Только при имени Ольды Воячека не отзывается никто. У него не пришли ни папа, ни мама. Никто не отозвался и на имя Лиды Стршибрной. Но когда учительница перечислила всех, дверь поспешно отворилась и появилась пани Стршибрна.

Она опоздала на пятнадцать минут так же, как опаздывала ее Лидушка. Наверное, этому она научилась у своей дочки. Она поспешно подошла к столу, протопав каблучками, красиво поклонилась, сказала:

- Стршибрна.

Учительница указала ей место на первой парте рядом с Кагоуном. Скажет ли она ей что-нибудь? Поругает ли ее? Лиду она всегда ругала, когда та опаздывала. Но пани Стршибрну она ругать не стала.

Кагоун листал тетрадь Руды по чистописанию. На третьей странице была огромная клякса.

- Я покажу этому безобразнику! - не удержался отец Руды и даже вскочил.

Папы и мамы оторвались от своих тетрадей. Кто-то хихикнул. Учительница сказала:

- Успокойтесь, товарищ Кагоун. Разве вы сами никогда не ставили клякс?

Кагоун снова сел. Это у него получилось легко, потому что был он небольшого роста, быстрый, подвижный, такой же как Руда. Даже парта не была для него маленькой. Он взял портфель, который висел у него на железном крючке сбоку парты, и достал оттуда зеленую записную книжечку. Что-то записал в нее, по-видимому о кляксе, и снова повесил портфель на крючок.

Вот это был портфель! Еще больше, чем ранец Руды.

Интересно, у родителей тоже будет перемена? Если будет, то стоит понаблюдать за отцом Руды Кагоуна. Вы знаете, что делал Руда, когда была перемена и когда учительница не видела его проказ?

Вообще папы и мамы очень походили на своих сыновей и дочерей. Только они старше и умнее. Конечно, намного умнее, потому что когда был перерыв, то отцу Руды даже не пришла в голову мысль копаться в своем портфеле.

Во время перерыва - может быть, это вовсе и не был перерыв -учительница ходила по классу и с каждым говорила о его ребенке.

- Вы пишите с ним дома, - советовала учительница, - надо, чтобы у него в руке появилась твердость.

Другому она рекомендовала, чтобы его дочка читала дома вслух, потому что у нее плохое произношение.

- Ваш сын пусть рисует на большом листе бумаги, чтобы чувствовался размах. А то он делает рисунки где-то в самом уголке альбома. Дома у него маленькие и вообще все предметы маленькие, как блошки, хоть в микроскоп их рассматривай.

- Боже мой, как пишет наш сын в школе! - ужасалась пани Шлехтова, когда учительница подошла к первой парте в среднем ряду. - А дома! Если бы вы видели, уважаемая товарищ Новакова, как он чудесно пишет дома! Это каллиграфия, буковка к буковке. Я бы так не сумела... Вероятно, тут кто-то ему мешает, кто-то толкает его. Не иначе, у него какой-то беспокойный сосед.

- Нет, пани Шлехтова, Павел сидит один, - ответила учительница и направилась дальше по классу.

- Вы уже примирились с кляксой? - спросила она Кагоуна.

Кагоун ответил, что погорячился. Учительница сказала ему, что Руде в классе следовало бы вести себя поспокойнее. А вообще-то он хороший мальчик.

- Почему у вас такое хмурое лицо, пан Чейка? Вам не нравится, как Анечка пишет и рисует?

Лицо Чейки прояснилось. Он сказал, что не хмурится, что у него всегда такое выражение лица и что ему интересно, внимательна ли Анечка на уроках и вообще как она себя ведет.

- Она внимательна, прилежна, хорошо работает. Но ей следовало бы быть более смелой и решительной. Она кажется иногда какой-то запуганной, робкой. Может неожиданно расплакаться. Не слишком ли вы строги с ней дома?

Чейка пожал плечами. Учительница обратилась к Калине:

- Енда Калина. Я довольна им. Это смелый, жизнерадостный мальчик. Он хорошо учится.

Чейка слушал учительницу, а из головы не выходили слова: «Енда смелый, жизнерадостный мальчик, а Анечка запуганная, каждую минуту готова расплакаться... Не слишком ли вы строги с ней дома?»

- Лидушка Стршибрна... - обратилась учительница к следующей маме. - Мне нравится ваша дочка, только она довольно часто опаздывает на уроки и без конца болтает. Очень трудно ее унять. Вы должны помочь ей исправить эти недостатки, иначе потом это будет ей очень мешать.

- Нам надо обеим исправиться, - искренне призналась пани Стршибрна. Она взглянула на учительницу, и та ей дружески улыбнулась.

Затем учительница снова обратилась ко всем родителям:

- Наши дети должны взаимно помогать друг другу. Нельзя, чтобы один обижал другого. Наш класс должен быть дружный.

На этом собрание закончилось.

- Мне хотелось бы поговорить еще с пани Шлехтовой и паном Чейкой, - сказала учительница и попросила их на минутку задержаться.

Когда все родители покинули класс, она обратилась к ним спокойным голосом:

- Не беспокойтесь, ничего особенного... Мне просто хотелось бы, чтобы ваши дети подружились. Это помогло бы обоим, особенно Павлу.

Она рассказала им все, начиная с первого дня: о том, как Павел столкнул с парты Анечку, как он не получил корзиночку с фруктами, как он пожаловался на Анечку, что она испортила в доме стенку.

- Пани Шлехтова, относитесь, пожалуйста, немного строже к Павлу. А вы, пан Чейка, не ругайте Анечку. При случае поддержите ее и похвалите.

Потом она подала обоим руку, сказала, что была рада с ними познакомиться, и осталась в классе одна.

От двери она подошла к столу и опустилась на стул. Чувствовала, что устала. Ведь сколько ей пришлось говорить сегодня!

И все должны были ее понимать: и папы и мамы, и мальчики и девочки.

- Товарищ Новакова, вы остались последние, - раздался голос в коридоре. - Пора гасить свет!

Это был школьный сторож.

Он тоже ждал, когда закончится работа, чтобы можно было спокойно направиться домой, отдохнуть и лечь спать.