Глава 14. Допотопная вселенная

Я проснулась от её голоса. Диана разговаривала с кем-то не то в соседней комнате, не то на улице. Там, снаружи, ярко светило солнце, а в комнате, где я неизвестно сколько проспала, из-за плотно задёрнутых штор царил полумрак. Я лежала на широкой кровати, накрытая полотняной простынёй. На массивном деревянном стуле рядом с кроватью висело аккуратно расправленное голубое платье, напоминающее древнегреческий хитон. Это для меня? А где моя одежда? Из мебели тут имелись ещё пара таких же деревянных стульев, приземистый стол и кованый сундук. Стен почти не было видно из-за больших ковров, на которых я с трудом могла рассмотреть фигурки людей и каких-то диковинных животных. С потолка свисала люстра — тяжеловесная конструкция из нескольких масляных светильников. Похоже, с техникой тут не дружат…

Я опять услышала голос Дианы. Она весело окликнула кого-то и засмеялась. Потом до меня донёсся топот копыт. Она куда-то отправилась на Кришне или просто решила прокатиться? Одно из окон было возле самой кровати. Я села и отодвинула штору. И увидела одну из самых чудесных картин, какие мне только доводилось видеть в своей жизни. Диана, одетая в лёгкое белое платье, каталась на белом единороге. Её распущенные волосы сияли в лучах утреннего солнца, усеявшего двор и ближайшую рощу золотыми блёстками. Золотисто-рыжий котёнок гонялся за оранжевой бабочкой, такой большой, что я сперва приняла её за птицу. Я даже в южных странах не видела таких огромных бабочек. А котёнок… Видимо, в прошлый раз он показался мне серым, потому что был в тени. Да у меня и в глазах потемнело, когда меня вели к дому. Или это другой котёнок? Бабочка улетела, но котёнок не расстроился. Не долго думая, он погнался за единорогом. При этом окраска его опять изменилась. Догоняя белого единорога, он светлел на глазах, пока тоже не стал совершенно белым. Что происходит? Где мы? Опять в мире иллюзий, которые в любой момент могут рассыпаться в прах, увлекая нас в бездну… Я окликнула Диану, но голос мой прозвучал так слабо, что она не услышала. Зато котёнок меня заметил. Он вприпрыжку помчался к дому, вскочил на подоконник и стал темнеть.

— Дия! — позвала я и невольно охнула от боли в правом боку.

Котёнок выгнул спину и зашипел. Он стал совершенно чёрным и вскоре слился с окружившей меня темнотой.

Очнувшись второй раз, я обнаружила, что занавески одного из окон раздвинуты. Лучи солнца скользили по коврам, из-за чего изображённые на них люди и звери казались живыми. Яркие птицы, львы, единороги, танцующие девушки в длинных белых платьях, с цветами в распущенных волосах… Мне хотелось верить, что теперь я действительно проснулась.

Откинув простыню, я обнаружила, что я совершенно голая. Справа, чуть пониже рёбер нежно розовел шрам. Быстро же затянулась моя рана… Или не очень быстро? Сколько я тут провалялась без сознания? Шрам блестел — он был обильно смазан какой-то мазью, пахнущей мёдом и травами. Похоже, хозяйка дома хорошая целительница. А кстати, где она? И где Диана?

Я выглянула на улицу. В тени куста с продолговатыми серебристыми листьями спал серый котёнок. Больше никого не было.

Я надела голубое платье. Оно оказалось длинным — почти по щиколотки, а когда я завязала висевший под ним на стуле белый пояс, ниже талии образовалось множество красиво спадающих складок. Возле кровати стояли плетёные башмачки. Они пришлись мне впору. Я осмотрела комнату в поисках компаса и оружия, и не нашла ничего, кроме ножа. Подарок Джоанны с выгравированным на рукоятке моим именем. Хорошо, что не потерялся. Про остальное спрошу у хозяйки. Только вот где её носит? Их обеих. Сунув нож за пояс, я отправилась на поиски.

На улице стояла моя любимая погода — градусов двадцать пять по Цельсию. Пахло нагретой травой. За ближайшей рощей виднелось озеро, радующее глаз чистой синевой. Ветра не было, и я отчётливо слышала плеск воды. Похоже, там кто-то купался.

Шагая по тропинке через рощу, я почти не чувствовала слабости. Но вот тревога моя усиливалась с каждой минутой. Искрящийся солнечными бликами лес казался спокойным, но я знала, что он таит в себе опасность, хоть и не знала, какого она рода. Я только чувствовала, что это лес чужого мира. Дело было даже не в том, что меня окружали неизвестные мне деревья и кустарники — здешняя флора удивительно походила на растения земных субтропиков, завезённые на Ариану и многие другие планеты земного типа. Чуждость этого леса заключалась в чём-то другом, и мне хотелось понять, в чём именно, пока не случилась какая-нибудь беда.

Я надеялась, что увижу сейчас и Диану, и хозяйку дома, но здесь была только Диана. Она купалась, причём заплыла довольно далеко. Её белое платье лежало на берегу. Скинув свой голубой "хитон", я пустилась вдогонку. Вода была приятно прохладной и такой чистой, что я видела на песчаном дне свою тень. Дия заметила меня, когда нас разделяло не больше десяти метров.

— Терри! Тебе ещё нельзя так далеко пла…

Она исчезла под водой так неожиданно, что я сразу поняла — случилось что-то неладное. Нырнув, я увидела, как она отчаянно вырывается из объятий мускулистой обнажённой женщины с неестественно бледной кожей и копной длинных зеленоватых волос. Судя по всему эта озёрная жительница была очень сильна. Она тянула Диану на дно. Я подоспела, когда моя подруга уже изрядно наглоталась воды. Вырвав её из рук зловещей русалки, я хотела перенестись вместе с ней в безопасное место, но выйти в тайминг не удалось. Тогда я просто вытолкнула Диану на поверхность. Разъярённая нелюдь попыталась вцепиться мне в горло своими когтистыми пальцами, но я перехватила её руки, после чего применила приёмчик, которого моя противница явно не знала. Отключившись, она пошла ко дну. Едва я вынырнула, как почувствовала, что меня кто-то схватил за ногу. Вот чёрт! Сколько их тут?

— Быстро к берегу! — крикнула я Диане, но она, кашляя и отплёвываясь, продолжала барахтаться поблизости.

Со второй русалкой я боролась несколько минут. Она была крупней и сильнее первой. Она скалила желтоватые зубы и шипела от ярости, сверля меня холодным взглядом мутно-зелёных глаз. Мне казалось, что её зелёные волосы шевелятся у неё на голове, словно пиявки… Да это же и есть пиявки! Они тянулись ко мне. Ещё мгновение — и сотни этих тварей прицепятся ко мне. И будут пить мою кровь, высасывая из меня силы… Пришлось применить один из самых жёстких приёмов. Не знаю, убила я её или она просто лишилась сознания. Я молила Бога, чтобы на помощь этим двум русалкам не приплыли их подруги. Выбравшись из воды, мы с Дианой без сил упали на траву.

— Кажется, я велела тебе плыть к берегу, — выдохнула я.

— Да ладно, мы уже на берегу, — отозвалась она, тяжело дыша. — Не хотелось оставлять тебя там одну… Я хотела смотаться за каким-нибудь тяжёлым камнем или палкой и помочь тебе, но ничего не вышло, хотя кулон при мне. Терри, ты как?

Я молчала. Пыталась унять дыхание и не могла. Наверное, потому что её обнажённое бедро касалось моего.

— Терри, эта тварь тебя не ранила?

Она придвинулась ещё ближе. Её лицо в обрамлении потемневших от воды волос казалось очень бледным. Лицо леонардовского ангела с зелёными глазами нимфы — такими прекрасными, особенно по сравнению с теми зелёными глазами, что недавно пристально смотрели на меня — не столько как на противника, сколько как на добычу. Похоже, русалки не ожидали, что я способна с ними справиться. А вот устоять перед этой нимфой я точно не могу.

— Терри… — влажные губы приоткрылись. Нежно-розовые лепестки, влажные от утренней росы… Если я не напьюсь этой росы, я просто умру от жажды.

Я не выдержала и привлекла её к себе. Прикосновение её кожи к моей сводило меня с ума. Я уже почти забыла это блаженное состояние — когда ощущаешь себя одновременно охотником и добычей. Когда владеешь, отдаваясь, сливаясь с кем-то телом и душой. Я целовала её со страстью, которая одновременно наполняла меня силой и лишала сил. Её хрупкое тело, нежное и прохладное, слегка вздрагивало, но не сопротивлялось. Оно льнуло ко мне, отвечая на мои объятия, как её губы отвечали на мои поцелуи. А когда она, тихонько ахнув, испуганно отстранилась, я поняла, что испугалась она не того, что мы делаем. Причина была в чём-то другом. Неужели эти твари выбрались на берег?

— Боже, Терри! Твоя рана…

Едва она это произнесла, как я ощутила боль.

— Что вы вытворяете?!

Я вздрогнула от этого гневного голоса и внутренне сжалась — совсем как много лет назад, когда тётя Фэй неожиданно входила в мою комнату, заставая меня перед компьютером любующейся какой-нибудь красавицей-актрисой. Все девчонки любят поглазеть на известных актрис, но в основном из-за их нарядов. А фанатеют девчонки обычно от красавцев-актёров. Нормальные девчонки. "Извини, дорогуша, я хотела спросить, не у тебя ли распечатка с программой?" Милая улыбочка и взгляд, исполненный якобы тщательно скрываемого, а на самом деле демонстративного отвращения — дескать кого мне приходится терпеть в своём доме…

— Что вы делаете?! Диана! Я же просила не уходить со двора, а ещё лучше — сидеть дома! Вам тут гулять опасно… О боги-Близнецы! Да она же истекает кровью! Всё моё лечение насмарку…

Наша хозяйка была не на шутку сердита и встревожена. Судя по тому, как разрумянилось её смуглое лицо и растрепались забранные в узел волосы, она всю дорогу до озера бежала. Я заметила, что дыхание у неё хоть и учащённое, но ровное. Она не запыхалась. Эта женщина привыкла к физическим нагрузкам и, несмотря на почтенный возраст, обладала отменным здоровьем. А кстати, каков её возраст? Я вдруг поняла, что затрудняюсь его определить. В густых тёмных волосах кое-где серебрится проседь. Морщин почти нет, но чувствуется, что её молодость давно осталась в прошлом. Очень давно. От этой женщины веяло силой, которую можно обрести, лишь пройдя долгий путь. Тот, что измеряется многими десятилетиями.

— На вас кто-то напал?

— Русалки какие-то, — смущённо ответила Диана. — Боже, сколько крови… Терри, ты как? Ещё недавно ничего не было…

— Ничего страшного, — я улыбнулась, стараясь не показывать, как мне плохо.

Теперь, когда прошли нервное напряжение, владевшее мной во время схватки, и то чувство блаженства, которое заставляет забывать обо всём на свете, я обрела способность чувствовать боль, а она усиливалась с каждым мгновением. Кровотечение тоже. Мы с Дианой обе были в моей крови. Я вспомнила своё первое свидание с Шери. Красный от моей крови ковёр в её гостиной. Меня ранили, когда я спасала свою возлюбленную… Шери — моя первая возлюбленная. Диана — последняя. Я была в этом уверена. Чувство, которое я испытывала к ней, невозможно испытать дважды. Более сильного чувства быть не может. Вернее, более сильного я не выдержу — моё сердце просто взорвётся. Оно и так болит, когда её нет рядом. И ещё больше, когда она рядом. Потому что я боюсь её потерять.

— Ничего страшного, — повторила я. — Нам надо немного ополоснуться…

— Не подходите к воде! — перебила хозяйка, перевязывая меня своим передником. Потом они с Дианой помогли мне встать и накинуть платье. — Скорее к дому, пока не появились навды! Наяды обычно не выбираются на берег, а вот самцы у них совершенно бешеные.

— Так у наяд и самцы есть? — удивилась Диана.

— Разумеется. А как они, по-твоему, размножаются?

— Да я как-то об этом не задумывалась…

— Навды ещё агрессивней и совершенно неосторожны. Знают, что долго без воды не продержатся, и всё равно могут погнаться за нами. А потом не успеют обратно и скончаются, чего доброго… Чистильщики постоянно рыщут по лесам. Если найдут трупы местных, начнут выяснять, в чём дело и нет ли тут чужаков. Хорошо, что в этом лесу нет упырей, а то уже почуяли бы кровь… Вот что, красавицы… Вы, конечно, не робкого десятка, но тут геройствовать не надо. Если я говорю, что куда-то нельзя ходить, значит там опасно, а вы про здешние опасности ничего не знаете. И оглянуться не успеете, как слопают. Или просто порвут в клочья. От большинства наших водоёмов даже я стараюсь подальше держаться, а они тут… Нашли место и время.

Слава Богу, её возмутили только место и время. Мне не хотелось пользоваться гостеприимством человека, испытывающего ко мне неприязнь. Несмотря на слабость и боль, я воспрянула духом. Диана же, глядя на меня, чуть не плакала.

— Анда, неужели всё так плохо? Ты же говорила, что сегодня она будет как новенькая…

— И была бы, если б не участвовала в поединках с местными. А кстати… Ты говоришь, русалки… Значит, их было больше одной?

— Две.

— Вы справились с двумя наядами без оружия?

— Терри справилась. Действительно без оружия — её нож остался на берегу. Она же просто хотела поплавать. Эта наяда напала на меня, а Терри…

— Ты случайно не из этих? — не дослушав Диану, спросила меня Анда. — Аристеев…

— Господи, они и сюда явились! — воскликнула Диана. — Ну нигде от них спасу нет! Анда, она не из этих.

— Хвала Близнецам, — Анда вздохнула с облегчением. — Эти жестокие и подлые люди отличные бойцы, вот я и подумала…

— Рыцари Храма тоже отличные бойцы. Терри, держись, сейчас дойдём. Опять ты из-за меня пострадала…

— Не говори ерунды. Недавно ты спасла мою задницу. Если бы не ты, я бы навсегда осталась в том царстве тёмной магии и превратилась в призрак, блуждающий во тьме.

— Я нашла тебя, потому что ты тоже меня искала. Ты сделала тоннель. Анда, а где шар?

— И моё оружие, — встрепенулась я. — И брасле…

— Уймитесь, воительницы! — осадила нас Анда. — Все эти штучки из вашего мира я надёжно спрятала. Им тут не место, и их ни в коем случае не должны обнаружить. А шар… Его надо подзарядить… Ладно, об этом потом. Надо снова обработать рану Терри. Она нанесена отравленным клинком. Это отрава не только заражает кровь, но и препятствует свёртыванию. Хорошо, что у меня есть противоядие. Придётся снова готовить мазь, а нашей героине придётся лишний день провести в постели… Ну вот, наконец-то добрались.

Возле дома Анды пасся белый единорог. Белый котёнок прыгал вокруг него, играя его хвостом.

— Дия, ты действительно каталась на единороге?

— Каталась. Ты видела?

— Я думала, мне это приснилось.

— Алдис очень милый…

— С теми, кто ему нравится, — внесла уточнение Анда. — Ты ему понравилась. Ваша чёрная лошадка в сарае. Выпустим погулять, когда стемнеет. Этим лошадям лучше пореже быть на солнце.

Котёнок, оставив в покое Алдиса, подбежал к хозяйке и стал тереться об её ноги, постепенно приобретая лиловый оттенок — под цвет её юбки.

— Как называется эта порода? — поинтересовалась я, когда Анда, заставив меня лечь, занялась моей раной. — Кот-хамелеон?

— Мы называем таких животных изменчивыми. Древние маги много экспериментировали, в том числе культивировали способность изменять цвет у нескольких видов. У большинства это свойство не закрепилось, но в Маатлане иногда рождаются изменчивые. Особенно среди ящеров. Среди кошачьих такие редкость. Возможно, родители Мурра были обычными лесными котами. Он приблудился ко мне месяц назад. Похоже, он ещё не успел попасть ни в какие серьёзные переделки. Как правило изменчивые меняют цвет в случае опасности, желая слиться с окружающей средой, а Мурр использует эту свою способность просто ради забавы. Все дети в определённом возрасте занимаются подражательством.

— Сколько ему? Месяцев пять? А кстати, ваш месяц…

— Почти такой же, как на древней Земле — двадцать пять суток, но сутки у нас немного длиннее. А Мурру явно не больше двух месяцев.

— Значит, когда вырастет, будет примерно с мейнкуна, — прикинула Диана. — Анда, ты назвала его так в честь кота из книги Гофмана?

— Нет… У меня есть кое-какие книги из вашего мира, но немного. Такого сочинителя я не знаю. В Маатлане не должно быть предметов вашего мира. И уж тем более его обитателей, так что долго вы тут не задержитесь. Как только Терри поправится, вам лучше вернуться к себе. Защитные чары, которые я сплела вокруг этого дома, скоро ослабнут, да они и так не очень надёжны. Моя сила невелика. Хорошо, что большинство чистильщиков сейчас покинуло материк, но скоро они вернутся.

— Маатлан — это название вашего мира? — спросила я. — Или страны?

— Это осколок древней Земли, перенесённый магами прошлого в другое измерение. Это не твой мир, женщина-воин. Ты и твоя возлюбленная не можете оставаться тут слишком долго.

— Да, я чувствую это. Мне словно снится чудесная сказка, прочитанная в далёком детстве, а оставаться во сне слишком долго нельзя. Откуда ты так хорошо знаешь наш язык?

— У меня хоть и редко, но бывают контакты с обитателями вашего мира, а способность быстро усваивать любой язык — часть моего дара.

— Чистильщики — это те, кто следит, чтобы в ваш мир не попадала зараза из нашего?

— Примерно так, — усмехнулась Анда. — Они созданы, чтобы охранять Маатлан от любого вторжения. И им бесполезно объяснять, что вы не представляете для нас угрозу. Надеюсь, это так?

— Конечно, — заверила хозяйку Диана. — А вообще странно… Терри, ведь твоя сила — дар существа из этого мира. Анда говорила, что здесь есть грифоны…

— Моя сила во мне с рождения. Узнала это совсем недавно. Грифон не убил меня, потому что похожей силой обладали его создатели… Значит, я всё же имею к этому миру какое-то отношение?

— Нет, — покачала головой Анда. — В вашем мире всегда были люди, обладающие такой силой. Правда, проявляется она по-разному.

— Я долгое время считала, что получила её от существа, которое явилось с тёмной стороны через врата в Сумеречной роще. Это он явился к нам. Почему он решил, что я на его территории?

— Ты оказалась на границе двух миров. Врата в этой роще… ненадёжные, и граница размыта. По-видимому, вы с ним столкнулись на границе с его территорией.

— Здесь красиво. Тёмная сторона… Такое название не подходит этому миру.

— Ещё как подходит, — усмехнулась Анда. — Разве недавно ты не убедилась в этом?

— Наш мир тоже полон опасностей, хотя и не похож на ожившие древние легенды.

— Вот именно — не похож… Я расскажу вам о Маатлане, но сперва приготовлю поесть.

— Тебе помочь? — вскочила Диана.

— Сама управлюсь. Посиди со своей подругой, девочка. Только будьте благоразумны. Не хватало ещё, чтобы у неё снова кровотечение открылось.

— Забавно, — сказала Диана, когда хозяйка вышла из комнаты. — Если этот мир осколок древней Земли, то он вроде как наш.

— Он к нам враждебен.

— Как и тот, где мы живём, — она пожала плечами и присела на краешек моей кровати, оказавшись в луче солнечного света. — Я везде чувствую себя чужой.

Светлая, золотоволосая, в белом платье, она словно светилась изнутри, постепенно сливаясь с солнечным лучом. Сейчас он исчезнет, и она вместе с ним…

— Терри, тебе хуже? Сильно болит? Я сейчас позову…

— Да нет… Уже почти прошло. Я в порядке, Дия.

— Мне кажется… и всегда казалось, что мир, в котором я живу, не мой. А мой где-то далеко, и его надо найти. А может, даже спасти… Если я это успею, я наконец-то обрету свой дом.

— Значит, ты чувствуешь себя несчастной?

— В данный момент нет. Мне нравится всё, что со мной сейчас происходит. Несмотря на всех этих гадов, которые встают у нас на пути. Мы всё равно идём. И знаем, что это наш путь. Я наконец-то живу полной жизнью. До этого я просто собиралась жить. Я всегда хотела жить и чувствовать по-настоящему… А теперь это происходит. Не знаю, что нас ждёт завтра, но я не боюсь.

— Я тоже.

— Ты самый отважный человек из всех, кого я знаю, Терри. По-моему, ты боишься только одного — быть счастливой. То есть… Ты не веришь в счастье, а если в него не верить, оно не придёт. Или придёт, а ты его упустишь.

— Постараюсь не упустить, — я взяла её за руку и закрыла глаза, чтобы из них ненароком не хлынули слёзы.

— Поспи, — сказала она, не пытаясь высвободить свою руку из моей. — Не открывай глаза и представь себе, будто лежишь на надувном матрасе, а он тихо покачивается на волнах. Бабушка уверяла, что это помогает даже при старческой бессоннице.

Она ещё что-то говорила, понизив голос почти до шёпота, а я была так слаба, что действительно уснула.

Проснулась я от чувства тревоги. По стенному ковру метались диковинные звери. Вернее их тени… Нет, не их. Где-то поблизости был настоящий зверь — грозный и могучий. Я всем своим существом ощутила его силу. Его близость. Ужас, который внушали его когти и огромный клюв… Услышав испуганный возглас Дианы, я стряхнула остатки сна. Сама не помню, как очутилась во дворе. И тут же зажмурилась от разноцветного сияния.

До чего же он был красив в своём грозном великолепии. Его крылья переливались в лучах предвечернего солнца всеми цветами радуги. У основания они были чешуйчатые, а дальше чешуя постепенно переходила в перья. Мощное львиное тело сверкало, как бронзовая скульптура. Когти, такие же чёрные, как и клюв, звонко стучали по каменным плитам двора, а глаза горели, словно два ярких янтаря. Анда и Диана стояли, прижавшись спиной к высокой, оплетённой вьюнком ограде — зверь загнал их в угол. Анда что-то выкрикивала срывающимся от волнения голосом — явно какие-то заклинания, а оцепеневшая Диана была так бледна, что напоминала мраморную статую нимфы, которой зачем-то украсили этот совершенно неантичный дворик.

Их обеих спас Мурр. Когда я выбежала из дома, радужный котёнок, громко шипя, прыгал перед грифоном. Он отвлёк внимание зверя от Анды и Дианы. Я вмешалась в происходящее, схватив котёнка в тот момент, когда огромный чёрный клюв уже готов был перекусить пушистое тельце пополам. Грифон замер, уставившись на меня своими янтарными глазами. Потом опустил морду — так, что она оказалась на уровне моего лица, и сел на задние лапы. Я знала, что, если я не выдам своего страха, он меня не тронет. Понятия не имею, откуда я это знала. Ужас и боль, много лет назад пережитые мною в Сумеречной роще, изменили меня, пробудив во мне неизвестную мне самой силу. Да, то, что нас не убивает, делает нас сильней. Я много лет считала, что именно грифон наделил меня этой силой, и по сути мой дар проснулся благодаря ему. Возможно, считая себя связанной с этим дивным зверем, я действительно установила эту связь. Я слишком привыкла считать себя адептом Великого Грифона, чтобы пасовать перед ним. На мне его метка — след когтя, и я имею право с ним говорить.

— Пожалуйста, не трогай нас, — сказала я, и он склонил голову, словно прислушиваясь к звучанию моего голоса. — Мне и моей подруге не место в твоём мире, и мы скоро покинем его. Мы никому здесь не желаем зла, мы не претендуем на твою территорию. Уходи с миром, прекрасный зверь.

Я отступила назад, когда он начал расправлять огромные радужные крылья. Дивный зверь взлетел, почти бесшумно оторвав от земли свою могучее тело, и вскоре скрылся за вершинами деревьев.

— Такое впечатление, что он тебя понял, — голос Дианы слегка дрожал от пережитого страха. — Я боялась, что он сейчас долбанёт тебя клювом по голове. А мы ничего не сможем сделать… Опять тебе пришлось из-за меня воевать. Не дай Бог, опять рана открылась…

— Всё в порядке, Дия, — бок снова разболелся, но куда больше меня огорчало несчастное выражение её лица. — На сей раз до драки не дошло… И с чего ты взяла, что это из-за тебя?

— Он смотрел на меня. Не знаю, в чём именно дело, но ему что-то не понравилось во мне. Вдруг он опять прилетит?

— Не прилетит, — сказала Анда. — Терри действительно успокоила его. Создавая грифонов, хотели сделать что-то вроде разумных ездовых и одновременно боевых зверей для воинов. Эдаких преданных своим хозяевам боевых коней, но только с крыльями, когтями, острым клювом и свирепым, воинственным нравом. И гораздо более высоким, чем у лошадей и собак, разумом. Но вот с разумом всё-таки промахнулись… То есть не совсем, но желаемого не получилось. Разум у грифонов достаточно высок, но этот зверь совершенно непредсказуем и не настроен подчиняться людям. Он не признаёт никаких хозяев. Он может быть и коварен, и благороден — как на него найдёт. Он не знает языка людей, но способен улавливать смысл человеческой речи. Это трудно объяснить, но человек, который по той или иной причине симпатичен грифону, имеет шанс с ним договориться. Терри это удалось. К нам прилетал вожак здешних грифонов, так что никто из них теперь на вас не нападёт.

— А другие грифоны Маатлана…

— Другие грифоны не сунутся на чужую территорию. Идёмте в дом. Обед готов… Или скорее ужин?

— Неважно, — оживилась Дия. — Я так проголодалась, что готова лошадь съесть.

— А вот мяса у меня как раз нет. Сроду не занималась охотой. У нас это очень опасно, да и не хочется отнимать пропитание у тех, кто нуждается в чужой плоти. Обычных животных становится всё меньше и меньше. Гибриды тоже постепенно вымирают, но большая их часть хищники. Они бьются за охотничьи угодья не на жизнь, а на смерть. Я никогда не заводила животных, которых надо кормить мясом. Мурр сам охотится на мышей, птиц и земляных ящериц, а я обхожусь дарами земли. Надеюсь, пища вам понравится.

Плоды здешней земли напоминали те, что продавались в наших супермаркетах. Мы ели рагу из чего-то похожего на картофель, морковь и спаржу, густое варево из бобовых, потом нечто творожистое, по вкусу напоминающее сыр с мёдом, желтоватый пористый хлеб, пили вкуснейший напиток, который Анда заварила из ягодного сбора.

— Ты даже рыбу не ловишь? — спросила Диана.

— А ты бы теперь пошла на ближайшее озеро порыбачить? — улыбнулась хозяйка.

— Нет, но… Они что — в каждом водоёме?

— Почти. В совсем маленьких они, конечно, не живут, но у нас тут много далеко не безобидных существ, которые добывают себе пищу в мелких водоёмах.

— А где ты воду берёшь?

— Недалеко от моего дома родник. В жару он пересыхает, но в саду ещё есть колодец, который я выкопала много лет назад. Там тоже хорошая вода.

— То есть тут полно этих странных существ… Гибридов. Ты говоришь, их создали. Кто? Могущественные маги, которые ухитрились перенести часть Терры-I в другое измерение?

— Да, это сделали эойи. Они любили экспериментировать, создавая новые формы жизни. В конце концов результаты их экспериментов стали создавать такие проблемы, что их потомки, маги Эпохи Заката, решили перенести экспериментальный участок в другое измерение…

— Кто-кто?

— Эойи?!

Наши с Дианой вопросы прозвучали одновременно, после чего примерно с минуту стояла тишина.

— Да, эойи. Вы что-то знаете о них?

— Ну, с одним из них я знакома, — усмехнулась Диана. — Он даже кое-что мне подарил… — Она отбросила назад волосы и продемонстрировала Анде серёжку в виде кошачьей морды. — Магический переводчик.

— Так вот оно что! — всплеснула руками Анда. — Вот что привлекло внимание грифона. Он был неподалёку и учуял магию этой вещи. А я нет… — она сокрушённо вздохнула и какое-то время молчала. — Мой дар никогда не был особенно сильным, а сейчас и вовсе слабеет с каждым годом.

— А наши сверхспособности тут вообще не работают, — сказала Диана. — Слава Богу, физически Терри сильна от природы, да и сражаться умеет, иначе эти русалки нас бы уделали. Мы умеем мгновенно перемещаться в пространстве и времени, но тут не получается — ни у меня, ни у Терри.

— Да, маги Заката позаботились о том, чтобы в Маатлане не работала никакая магия, кроме магии эодов. К тому же они создали чистильщиков, которые распознают чужаков. Чуют силу, исходящую от них и от изобретений чужого мира, будь то плоды традиционной магии или той, что называется наукой. Она ведь тоже проявление силы — ума, гения, стремления к могуществу… Или к чему-то новому. Воздействие на окружающий мир, на разные виды материи, включая самого себя, — всё это можно почувствовать, как звери чувствуют близость грозы, землетрясения или даже перемену погоды.

— А может, он учуял вот это? — Диана достала из ворота платья свой кулон. — Тоже магическая штуковина. Предназначена для одного из моих тонких тел, если мне захочется от него на время избавиться, но не хочется где-то оставлять.

— Ну-ка покажи…

Анда взяла золотистого скарабея так осторожно, словно он был настоящим и к тому же ядовитым.

— Я решила, что это амулет или просто украшение. Потому и не стала убирать его в чёрный сундук, куда положила ваше оружие и прочие игрушки. Чувствуется, что фигурка полая и в данный момент пустая. Снаружи этот кулон совершенно обычный, но внутри, наверное, действует защитная магия. Не знаю, как он сделан, но не думаю, что грифон тут что-то уловил. Ведь ты в тот момент не пыталась воспользоваться этой вещью. А если бы попыталась, твои усилия ни к чему бы не привели — из-за блокирующей магии, которая действует в Маатлане с первых дней его существования.

— Я пыталась воспользоваться этой штукой во время схватки на озере… Да, ты предупредила, чтобы я не прибегала тут к своей магии, но Терри сцепилась с этой тварью — такой сильной, злобной… и в отличие от Терри совершенно здоровой. Я хотела сбросить хрон… одно из своих тонких тел, чтобы слетать на берег за чем-нибудь тяжёлым или острым. Ничего не вышло. Терри тоже пыталась использовать свой дар и тоже безуспешно. Кажется, никто не заметил наших попыток… Или русалки напали на нас, почуяв нашу силу?

— Нет. Они магией не владеют и не умеют её распознавать. У них разум детей. Жестоких и капризных детей. Думаю, одной из них ты понравилась, и она захотела поиграть с тобой. Утащила бы на дно, поиграла бы тобой, как куклой, и бросила. А тело бы потом подобрали нахры — озёрные падальщики. Ну а вторая наяда разозлилась, что обидели её сестру. Будь поблизости существа, восприимчивые к магии, ваши попытки применить свой дар или какой-нибудь магический предмет не остались бы незамеченными. Диана, ты ведь недавно пыталась использовать свою чудо-серёжку?

— Да, — виновато призналась Дия. — Ты на эту серёжку не обратила внимания, и я решила, что всё обойдётся… Нет, я понимаю, что всё равно не должна была вести себя, как ребёнок. Мурр тёрся о мои ноги и громко урчал. Мне было интересно, что он хочет сказать. Мне вообще всегда интересно, что думают и говорят животные, и я подумала, что, возможно, этот переводчик переводит и с языка зверей…

— А поблизости оказался вожак местных грифонов, — покачала головой Анда. — И он учуял, что кто-то пользуется магическим предметом, да ещё и чуждым для нашего мира. Это вроде как ночью факел зажечь. У нас здесь нет переводчиков, но я о них знаю. Эта штуковина не переводит с языка зверей. До этого эойи всё же не додумались, хотя казалось, их сила и их изобретательность не знают никаких границ. Ведь им удалось овладеть тёмной материей. Благодаря ей они и создавали новые формы жизни… Как вам удалось с кем-то из них познакомиться? Раса эойев давно вымерла.

— Да, — кивнула Диана. — Раса эойев давно вымерла, динозавры тоже, Атлантида затонула, а те, что правили Древним Египтом, пугают впечатлительных барышень, широко улыбаясь им из музейных витрин. Как я уже говорила, мы с Терри можем быстро перемещаться на другие планеты и в прошлое. Разумеется, если мы в хорошей форме. Прошлое — это огромный по человеческим меркам отрезок времени, планет во вселенной уйма… И всё равно мир тесен. Мы перемещаемся в Древний Египет, где среди обитателей одного города-крепости я встречаю могущественного мага-эойя. Потом мы с Терри оказываемся на Никте, где наши враги строят новую машину времени, причём спелись с магами-даркмейстерами, владеющими тёмной материей. Спасаясь от них, мы попадаем сюда и выясняем, что этот мир создан эойями из тёмной материи… Терри, что происходит?

— То, о чём говорит одна моя подруга, доктор Джоанна Рэй. В этом мире нет ничего случайного, потому нам и кажется, что он тесен.

— Вы были на Никте? — спросила Анда. — Это то самое место в вашей вселенной, откуда проще всего попасть в Маатлан. Я знаю о даркмейстерах. Им никогда не добиться того могущества, которым обладали эойи. Да, они работают с тёмной материей, но, хвала Близнецам, мало что могут. Они кое-что умеют, поскольку один демон помог им этому научиться…

— Не иначе как тот самый демон, который беседовал с Терри в логове даркмейстеров, — засмеялась Диана. — Я ещё решила, что у неё бред.

— По правде говоря, я не знаю, кто это, — призналась Анда. — Люди, которым доводилось с ним общаться, называют его демоном. В мире полно существ, природы которых мы не знаем, но любое явление и существо хочется как-то обозначить. Терри, расскажи об этой встрече.

— Да, кажется, это он, — промолвила она, когда я закончила рассказ о своих приключениях в секретной лаборатории даркмейстеров. — Его ещё называют Тёмным странником, Повелителем Тёмной планеты. Или Хозяином Блуждающего острова… Есть планета, которая действительно странствует по вселенной…

— По нашей или по вашей? — спросила я.

— Она существует в вашем измерении, но влияет на структуру мироздания в целом. Её излучение способно разрушать границы между мирами и измерениями. Много лет назад она оказалась в той части вселенной, где находится ваш мир, из-за чего врата в той части вселенной стали открываться легче. Именно тогда активизировались врата в Сумеречной роще, существа из нашего мира стали попадать в ваш и наоборот. Демон — для краткости будем называть его так — странствует по вселенной, открывая врата и внося в мироздание хаос. Иногда он засыпает, и это периоды, когда хаос отступает. Пробудившись, он продолжает свои поиски. И он не успокоится, пока не найдёт ту, кого ищет.

— И кого же он ищет?

— Свою невесту. Свою последнюю смертную невесту, которая сделает его властелином вселенной. Так говорят, и это похоже на правду.

— А по-моему, похоже на бессмыслицу, — поморщилась Диана. — Смертная сделает могущественного демона властелином?

— Ну, видимо, это не простая смертная. Я рассказала лишь то, что мне известно, а известно мне мало.

— Мне показалось, его общение с людьми — что-то вроде забавы одинокого, скучающего божества, — сказала я, ещё раз прокрутив в памяти разговор с демоном. — Похоже, всё гораздо сложнее.

— Безусловно, — вздохнула Анда. — Он нуждается в людях, потому и входит с ними в контакт. Он использует их и расплачивается с ними, удовлетворяя их любопытство и их тщеславие.

— Не хотела бы я, чтобы он её нашёл, — нахмурилась Дия. — Кто бы он ни был — демон, бог, представитель какой-то могущественной расы или… Не хочется, чтобы он добился своего. Впрочем, я не больно-то во всё это верю. Всё это слишком похоже на…

— На сказку, — закончила за неё Анда, подливая в наши кружки дымящийся красновато-коричневый напиток. — Хотите ещё хлеба?

— Да, — я с готовностью подставила плоскую глиняную миску, на которой тут же оказался большой кусок золотисто-жёлтой лепёшки.

— Спасибо, я уже сыта, — Диана продолжала хмуриться. — Ты хочешь сказать, что сказки часто оказываются былью? Вот как этот мир с русалками и грифонами. Но тут всё можно объяснить. Это гибриды, выведенные при помощи… чего-то типа генной инженерии. А вот тёмный властелин, стремящийся к власти над вселенной… Нет, это просто смешно.

— Надеюсь, ты права, — улыбнулась Анда. — Я и сама не хочу верить во многое из того, что слышала о так называемом демоне. Но факт остаётся фактом: он связан с людьми вашего мира и способен повлиять на его судьбу. Насчёт генной инженерии… Я знаю, что это такое. Да, эойи развивали эту науку, хотя у них она называлась иначе, но они не создали бы и десятой доли того, что задумали, если бы не научились использовать тёмную материю. Никто не знает, как они извлекали её из глубин вселенной. Эойи — очень могущественная и очень древняя раса, которая начинала вымирать уже тогда, как они появились на Древней Земле. Они к тому времени уже почти лишились способности производить потомство. Именно поэтому эойи решили вступать в связи с людьми, с которыми были физиологически совместимы. Пусть уж хоть полукровки рождаются. Полукровки тоже рождались редко и не обладали могуществом чистокровных эойев, но они всё же были сильнее обычных землян, дольше жили и как правило обладали теми способностями, которые вы называете сверхъестественными. Этих полукровок называли эодами. Возникали целые кланы эодов, которых прочие люди считали полубогами. Эоды старались смешиваться только с эодами, но они были слишком малочисленны, так что роднились и с людьми. Кровь эойев постепенно разжижалась. Я потомок эодов. В моём роду землян было довольно много, поэтому вымирание коснулось нас позже, чем многих других, кто много веков назад поселился в Маатлане. Но я уже тоже стара, и мои силы идут на убыль с каждым годом. А мой дар никогда не был сильным и ярким. Есть люди без примеси крови эойев, которые как маги гораздо сильнее меня.

— То есть сперва твои предки жили там, на Древней Терре, а потом вы поселились здесь? — спросила Диана. — И здесь многое создано из тёмной материи? Я читала, что во вселенной её намного больше, чем обычной, видимой материи, но обычный, видимый мир всё же содержит в себе немного этой загадочной материи. Вроде как тёмная материя стала основой, на которой возникали миры из обычного вещества.

— Так оно и есть, — сказала Анда. — Но я мало что об этом знаю. Наука эойев осталась тайной для их потомков-полукровок и для других людей, да оно и к лучшему. Люди не должны владеть всеми тайнами природы, иначе они всё вокруг себя разрушат, как это едва не сделали сами эойи. Видимый мир содержит частицы тёмной материи, но, создавая новые формы жизни, эойи так активно использовали это тёмное вещество, что нарушили равновесие. Гибель их мира была природным катаклизмом, но он не был бы столь разрушительным, если бы не эксперименты эойев. Они пытались создавать миры, населяя их новыми формами жизни. Виды, созданные ими при помощи одной лишь генной инженерии, обычно оказывались жизнеспособными, но создавать гибридов, скрещивая разные виды, особенно очень далёкие друг от друга, удавалось лишь используя тёмную материю. Так возникли грифоны, гарпии, сфинксы, кентавры… И ещё многие другие существа. Большинство из них уже вымерли. А многие из тех, что ещё способны жить и размножаться, опасны. Как и растения, созданные при помощи тёмной материи. Их много в Маатлане, и только коренные жители знают, какие из них могут причинить вред. Когда тысячи лет назад маги-эойи поняли, что, внеся в мир хаос, они спровоцировали катастрофу, они решили позаботиться о том, чтобы последствия их экспериментов не сказывались на жизни новых поколений. На жизни тех, кто уцелеет после потопа и землетрясения. Они знали, что спасти от этого бедствия всех жителей Терры они не смогут. Несколько племён и кое-каких животных они переселили на другие планеты, но переправить всех в другие миры они бы уже не успели. А может, не особенно и стремились успеть, не знаю… Что же касается гибридов, то эойи не хотели оставлять их на Терре, но при этом им было жалко уничтожать плоды своих трудов. Экспериментами они занимались на одном из островов архипелага Атла. Несколько самых могущественных магов сумели перенести этот остров в другое измерение. Они постарались сделать так, чтобы на Земле не осталось тех страшных, непредсказуемых существ, которых им удалось создать. Они спешили до начала катастрофы их всех выловить, а когда уже не оставалось времени, уничтожали. Уничтожить всех не удалось. Поэтому жителям Земли ещё долго приходилось сталкиваться с грифонами, огромными драконами, сфинксами, кентаврами… Гибриды с человеческими головами обладают более высоким разумом, чем звероголовые, но они всё равно опасны. К счастью для уцелевших людей Терры, гибридов там всё-таки осталось немного и последние из них вымерли задолго до той эры, которую вы называете Космической. Остальные уже много веков живут здесь, в Маатлане, что означает "Осколок Атлы" или "Маленькая Атла". Они постепенно вымирают. Кроме них эойи поселили здесь эодов. Магов-полукровок, у которых не было могущества эойев, но хватило бы сил поддерживать в Маатлане порядок. Тех, у кого хватило бы сил держать Маатлан в изоляции от других миров. Создания из тёмной материи должны закончить своё существование здесь, а чтобы никому не вздумалось использовать их, эойи продумали систему защиты этого мира. Я тут опять же всего не знаю. Знаю только, что здесь не работает никакая магия, кроме магии эодов, причём именно коренных жителей Маатлана, таких, как, к примеру, я. Причём эойи выбрали тех полукровок, которые сроду не интересовались наукой и не лелеяли честолюбивых замыслов. Тех, кто вёл бы тут простую жизнь и следил за порядком. Кое-кто из эодов остался там, на Терре. Попади они сюда, их магия была бы тут бессильна, а попытки воспользоваться ею привлекли бы к ним внимание чистильщиков. Чистильщики — это особый вид гуманоидов, тоже результат генной инженерии. Внешне они совсем как люди. Почти. У них только волос нет, и они обладают чудовищной физической силой. Женских особей у них раз двадцать меньше, чем мужских, но потомства они производят достаточно, чтобы в Маатлане всегда оставалось необходимое количество чистильщиков. Это люди, в природе которых заложена восприимчивость к любой магии, включая вашу науку, и стремление уничтожать чужаков. В помощь им были выведены огромные псы…

— Которые напали на Терри, — вставила Диана. — В лаборатории даркмейстеров…

— Ну это вряд ли, — возразила Анда. — Думаю, даркмейстеры вывели похожих существ, гораздо менее живучих и сильных.

— Потрясающе! Терри, мы с тобой попали в Атлантиду. Причём в Атлантиду не прошлого, а настоящего. Осколок того мира, доживший до наших дней.

— И доживающий свои последние дни, — добавила Анда. — То есть не дни, конечно, а века. Думаю, нам осталось не больше тысячи лет. Вряд ли наше слабое искусственное солнце проработает дольше.

— Искусственное?

— Наполовину. Эойи не хотели переносить Маатлан в какой-то молодой мир, которому предстояло бы ещё долго жить и процветать, туда, где возникали новые формы жизни, для которых гибриды создавали бы проблемы. Эойи перемещались в космосе так же быстро, как и ваши современники. Они нашли маленькую галактику с гаснущим солнцем, где только одна из планет — самая маленькая планета земного типа — оказалась ещё пригодной для жизни. При помощи своей магии и всё той же тёмной материи эойи оживили угасающее солнце и помогли острову Маатлан прижиться на скудной планете. Остров оказался чем-то вроде ростка, который потом дал новые побеги. Его воды заполнили давно пересохшие русла этого мира, его растения давали всё новые и новые всходы, покрывая эту землю пядь за пядью. А гибриды и животные Терры, которые оказались здесь, плодились и размножались.

— Мне бы и в голову не пришло, что все эти мифические существа, о которых я так любила читать в детстве… — В голосе Дианы звучало разочарование, едва ли не досада. — Не думала, что всё это так называемые трансгенные существа.

— Не всё, — сказала Анда. В её тёмных глазах, напоминающих мне тихие лесные озёра, на мгновение всколыхнулась печаль. — Те, о ком ты в детстве читала, — остатки очень древней земной расы. В Атле их называли эльмами. Это дети стихий, которые всегда жили в гармонии с природой. Незадолго до катастрофы маги и эльмов постарались переселить сюда. Люди Терры считали эльмов божествами леса, гор, водоёмов. Самые безнравственные из магов-эойев использовали в своих экспериментах даже их, в результате чего появились поистине ужасные создания. Например, наяды-гибриды, которые сегодня на вас напали. Настоящие наяды тоже не всегда безобидны. У всех стихийных существ переменчивое настроение… — Анда грустно улыбнулась, как будто что-то вспоминая. — Но настоящие наяды не воинственны. Они обидчивые, но не злые. Эльмы всегда жили и живут, стараясь не попадаться людям на глаза. Говорят, они ещё есть и на Терре, но жизнь там настолько шумная, что они укрылись в самой глуши и предпочитают оставаться для людей легендой. Здесь больше вероятности их встретить, но они редко вступают в общение с людьми, а гибриды внушают им ужас. Дети стихий не терпят насилия над природой. Они хотели бы, чтобы человек вообще не вмешивался в её жизнь, но кое с каким вмешательством смирились. Лесные эльмы понимают, что людям иногда надо рубить деревья и выжигать участки леса под пахоту, но они более дружелюбны с теми, кто обходится без этого. Я за последние несколько десятилетий не срубила ни одного дерева. Дом у меня крепкий. Топить печь приходится только ради готовки, но для этого хватает хвороста и сухих сучьев — тут неподалёку мёртвый лес. Деревья ведь тоже умирают от старости. Ем я то, что растёт в моём саду. Там есть небольшой участок, где я сажаю зерновые. Много хлеба мне одной не надо. Поля, которые когда-то принадлежали моему клану, давно заросли. Вообще-то мы, эоды, никогда зря не губили здешние леса. К тому же нас всегда было мало. Наша раса даже в лучшие времена не отличалась плодовитостью. По-моему, наше племя, едва возникнув, тут же начало вымирать — кровь эойев, которая смешалась с нашей, была усталой кровью очень древней расы. Как я уже говорила, эойи переселили в Маатлан только тех, кто не имел честолюбивых замыслов, не горел желанием переделывать мир, потакая своим капризам и любопытству. Здесь оказались те, кто привык к простой жизни. Переселенцы строили жилища, выращивали плоды, разводили скот, хотя здесь трудно заниматься его разведением — гибриды в основном хищники и нападают на стада. Большинству здешних эодов вполне хватает плодов земли. Эойи и эоды Атлы вывели много пищевых сортов, не менее питательных, чем рыба и мясо. Так этот мир и живёт уже не одну тысячу лет. Год тут почти равен земному, а климат в течение года почти не изменяется. К югу отсюда пустыня, к северу ледники. Там тоже проживают древние кланы эодов. Северяне охотятся на гигантских мохнатых зверей с огромными бивнями и ловят рыбу. Гибриды в холодных водах не живут, так что в тех краях рыбацкий промысел процветает. Вернее, процветал. От тамошних кланов уже почти ничего не осталось. Условия жизни там суровые, так что северные эоды вымирают быстрее других. Даже быстрее южан, хотя пустынным жителям тоже трудней, чем нам, обитателям Средней зоны. Южане живут в посёлках с искусственными рощами и садами. Воду им приходится добывать, выкапывая глубокие колодцы, а среди пустынных зверей много свирепых ящеров.

— А южным и северным эодам разве не хочется перебраться сюда? — поинтересовалась Диана. — Разве тут мало места? По-моему, вот тут поблизости нет никакого жилья. Только замок на холме за рощей, но ты сказала, что там уже никто не живёт…

— Да, этот замок постепенно превращается в руину. Когда-то он принадлежал моему роду. Потом наша семья стала настолько малочисленной, что мы уже не могли поддерживать порядок в таком большом доме. Мои дед и бабка перебрались сюда, в бывший охотничий домик нашего клана. Мой прадед любил охоту, из-за чего и простился с жизнью раньше времени. Мой отец родился уже в этом доме и привёл сюда мою мать. Она была последней в своём роду. Ну а я последняя в своём. Я не хотела заводить семью, тем более что с юности знала о своём бесплодии. Бесплодие — бич вымирающих родов. Возможно, мой организм и дал бы какой-нибудь чахлый плод, вступи я в связь с мужчиной из южан или северян — это бы обновило кровь, но… Я не хотела иметь семью. Клану, который изжил себя, не стоит упорно цепляться за жизнь. Всему приходит конец. Думаю, кое-кто из южан и северян был бы не против перебраться сюда, но они никогда этого не сделают. Покинув свои края, они приблизят конец этого мира. Мы должны жить там, где живём, ибо это поддерживает равновесие. Маатлан — неправильный мир, если можно так выразиться. Он создан не Великим Творцом, чей облик и разум непостижим для нас, смертных. Даже для долгоживущих. Этот мир создан теми, кому далеко до Великого Творца. В Маатлане нарушено равновесие материй и стихий. Мы, эоды, кое-как поддерживаем его, равномерно расселившись по островам и континентам Маатлана и используя нашу магию, способную воздействовать на живое. Сила моего воздействия на окружающий мир невелика, но я способна охранять ближайшие леса, спасая их от изменений. Всё, что содержит слишком много тёмной материи, подвержено спонтанным изменениям. Или может быть изменено со злым умыслом. Вот почему чистильщики ведут охоту на чужих магов и вообще на всех, кто способен своим искусством изменять окружающий мир. Блокирующая магия эойев ещё работает, но здесь вполне может оказаться маг или учёный, способный пробить эту защиту. Сейчас мы переживаем тяжёлые времена. Близость Блуждающей планеты сделала зыбкой границу между нашим миром и вашим. К тому же ваши маги с планеты Никта с помощью этого безымянного демона частично овладели тёмной энергией и научились делать тоннели в пространстве. Даже в другие измерения. Надеюсь, им удалось проникнуть только сюда — из-за ненадёжности наших врат, но кто знает… И ладно бы пришли только они. Даркмейстеры привели с собой тех, кто называет себя аристеями. Их заинтересовали звери нашего мира, и они занялись их отловом. Аристеи очень искусные воины — способны противостоять даже чистильщикам. Охотиться им нравится на архипелаге. Именно там сейчас собрались почти все наши чистильщики — охраняют эту территорию, поскольку возможно повторное вторжение аристеев. А недавно открылись ещё одни врата, и у нас стали появляться новые гости.

Анда вздохнула и немного помолчала.

— Не знаю, что это за мир, но тамошнюю правительницу тоже интересуют наши животные. Я имела с ней одну беседу. Эта царица уверена, что есть разновидность летающих драконов, выведенных древними магами специально для того мира, где она родилась. Кажется, ей пришлось покинуть его из-за каких-то трагических событий. И вроде бы эти драконы способны перемещаться на огромные расстояния, летать из одного мира в другой. Она считает, что они могут оказаться здесь, в мире, где собрано столько видов, созданных магическим искусством.

— А как её зовут? — спросила я.

— Она не сказала. Как не сказала и название мира, который она ищет. А также название того мира, где она сейчас правит. Весьма загадочная особа. Если честно, она не вызывает у меня особой антипатии, её воины почтительны, но… Я бы предпочла, чтобы они тут больше не появлялись. А что касается аристеев, то… Это настоящее бедствие. Они могут погубить наш мир гораздо раньше, чем иссякнет его жизненная сила.

В открытое окно заглянул Алдис. Обвёл нас лукавым взглядом тёмно-лиловых глаз и принюхался, чуть раздувая влажные ноздри. Диана встала и угостила его куском лепёшки.

— Хорошая лошадка… Анда, среди гибридов много ручных?

— Мало. Очень мало. Алдис миролюбив, но даже на него иногда находит… Эойи Эпохи Расцвета при помощи тёмной материи умудрились скрестить несовместимые виды. В результате получились существа с перекошенной психикой и непредсказуемым нравом. Большинство из них опасны. Да и вообще здешние звери… Я вам даже с Мурром советую быть осторожней. Не дразните его.

— Мы и не собираемся, — заверила хозяйку Диана. — К тому же он спас нас от грифона. Терри не сразу услышала, что происходит, и если бы не Мурр, её появление ничего бы уже не изменило. Поэтому я готова почитать его примерно так же, как в Египте почитали кошек. Кстати, Тамит… Это кошка царевны, про которую я тебе говорила, Анда. Это тоже не просто кошка. А когда я увидела на Никте этих чёрных коней, я почувствовала, что у них с Тамит есть нечто общее.

— Ты чувствительна к тёмной материи, — задумчиво глядя на Диану, произнесла Анда. — Из чего ты сделала свой меч?

— Из цветка, подаренного нам в одном из развлекательных центров никтианской столицы. Изделие фирмы "Даркон".

— Кстати, расскажи, что произошло в моё отсутствие и как ты меня нашла — попросила я.

Анда принесла с кухни блюдо с фруктами, кувшин ягодной настойки, и мы продолжили обмен информацией. Даркмейстеры явно выследили Диану благодаря моему компасу. Они послали за ней конных полицейских. Оказывается, вся полиция Никты подчинялась Ордену Даркмейстеров. Один из этих чёрных копов остался возле отеля, а второй ворвался в номер, когда Диана забавлялась с подарком фирмы "Даркон".

— Сама не пойму, почему идея превратить эту штуковину в меч пришла мне в голову раньше, чем мысль, что надо скинуть хронотоп и перенестись в другое место.

— Сказалась кровь воинственных предков, — заметила я.

Анду явно заинтересовала моя реплика, но она ни о чём не спросила.

— И фехтовальный клуб явно сказался, — по лицу Дианы пробежала тень. Она слегка встряхнула головой, словно стараясь избавиться от застрявшего в волосах насекомого. Или от какой-то назойливой мысли. — Если кто-то хватается за оружие, это, наверное, у многих вызывает аналогичные действия… Он выстрелил почти в тот же момент, когда меч проткнул его едва ли не насквозь. Мне кажется, обычным мечом у меня бы так не получилось, просто силы бы не хватило. К счастью, он промахнулся — совсем чуть-чуть, но всё же промахнулся, иначе я бы отключилась. Я думала, это пистолет, а это оказался парализатор. Я побежала в ванную, и меня несколько минут выворачивало. Когда я снимала с этого парня шлем, плащ и куртку, меня опять затошнило. Потом я затолкала в вещевой мешок всё наше самое необходимое, напялила на себя наряд этого бедняги, взяла его компас, парализатор и перенеслась на улицу возле отеля. Парал был уже бесполезен — коп истратил на этот выстрел весь заряд, но я всё равно нацепила его на пояс. Я спряталась за тумбу и подслушала, как второй полицейский разговаривал с кем-то по рации. Сказал, что сейчас приедет. Берт и один управится с этой девчонкой, а Кришну можно спокойно оставить на улице — ведь наши кони подчиняются только нам. Когда полицейский уехал, я подошла к лошади, назвала по имени, погладила. Как ни странно, она позволила мне на неё сесть…

— Ничего странного, — усмехнулась Анда. — Эти кони подчиняются тем, кто хотя бы в какой-то степени владеет тёмной материей, а ты ею владеешь, и неплохо. Итак, ты села на Кришну…

— Я чувствовала, что Терри попала в переделку, и решила, что прикид здешнего копа поможет мне её найти. Я не знала, где её искать и как управлять этим демоническим конём. Только догадывалась, что эти чёрные всадники связаны с таинственными даркмейстерами, которые тут всем потихоньку заправляют. И возможно, именно они устроили Терри какую-то ловушку. Я погладила Кришну и сказала: "Отвези меня к своим хозяевам". Я это просто сболтнула — вроде как подумала вслух, а эта лошадка вдруг тронулась с места и очень целенаправленно куда-то побежала. Ровной, мелкой рысью. Так, словно ежедневно совершает пробежку в этом направлении. Ну и натерпелась же я страху, пока мы доехали. Несколько раз натыкалась на полицейские посты, но меня пропускали, не обращая на меня особого внимания. Только один раз какой-то коп помахал мне рукой. Ну и я ему тоже помахала — на всякий случай… Потом заметила: той же дорогой, что и я, едет ещё несколько конных полицейских. Позже присоединились ещё несколько. Когда мы приблизились к Полицейскому управлению N 5, нас было уже одиннадцать. А это только с виду было полицейское управление… То есть там действительно размещался какой-то полицейский участок, но верховые сразу проезжали во двор, и перед ними раздвигались железные ворота, ведущие в длинный тёмный коридор. Я ехала за своими попутчиками, готовая свалить, если что-то пойдёт не так. Коридор привёл нас к стойлам — довольно необычным. Кроме кормушки с сухим лошадиным кормом и поилки, там в каждом стойле имелся такой герметичный отсек. Копы завели туда своих коней, плотно закрыли отсеки и нажали на какие-то кнопки на дверях этих кабинок. Причём один сказал мне: "А ты чего сидишь? Поторопись. Кони должны быть готовы через десять минут. У старшего мастера есть для нас работа. В цех пробралась лазутчица. Её засекли, но поймать не успели. Она стащила из одного зала трансфер и умудрилась сделать тоннель. Кони знают все тропы, так что, если мы разделимся и прочешем всю зону, то быстро её найдём. Кстати, ей же лучше, если мы её отыщем. Говорят, она сильный маг, но слишком долго пробыла в комплексе без защиты. Она будет блуждать, пока не отключится". Я тоже загнала Кришну в герметичный отсек, а через десять минут мы уже все сели на коней и построились перед командиром. Хорошо, что было полутемно, и никто не требовал, чтобы я сняла плащ и шлем. Разумеется, они поняли, что я не парень, но женщины в этой дьявольской конной полиции тоже есть — я видела парочку, пока ехала к так называемому Полицейскому управлению. Старший спросил, у всех ли заряжен амулет. Без защиты ни один на поиски не отправится. Я увидела, как все показывают командиру маленькие шарики, которые у них, как кулоны, висели на шее. А мой чудо-меч был за пазухой спрятан. Я потихоньку превратила его в шар и показала. Меня отругали за то, что мой амулет не зафиксирован, и пригрозили большим штрафом, если я его потеряю. Ну а потом мы поехали вниз по длинном-предлинному тоннелю. Один из парней признался, что не больно-то приятно разъезжать по этим оазисам, которые могут исчезать, как пустынные оазисы-миражи. Лучше уж по тёмным улицам за бандитами гоняться. Там, по крайней мере, всё настоящее и земля не уйдёт у тебя из-под ног. Его заверили, что ничего с ним не случится. Все эти участки созданы недавно и достаточно надёжны. Во всяком случае в течение ближайших нескольких часов. Разговаривали они немного, но я узнала много интересного. Поезд в прошлое вышел из строя. Так, что уже не починишь. Мастера слишком поздно заметили, что он обработан какой-то неизвестной материей, пожирающей всё не хуже кессонской плесени. И вроде как даркмейстеры считают, что это происки Ордена тамплиеров. Эти рыцари Храма много говорят о своей набожности, якобы осуждают тайные науки, а сами почище всяких чёрных магов из самых страшных сказок. Не стоит забывать, что история этого Ордена уходит в период мрачного средневековья, когда процветало искусство алхимиков. Так что, Терри, новую машину ты тоже сломала. А когда будет построена новая, неизвестно, потому что, оказывается, доктор Хоббер обманул аристеев. Создавая с ними сингуляр, он делал вид, будто поделился с ними всеми своими секретами. А оказалось, что как раз самое главное-то он от них и скрыл. А поделиться своими тайнами он уже больше ни с кем не сможет, поскольку недавно погиб при загадочных обстоятельствах. Даркмейстеры подозревают, что это тоже дело рук Ордена. Минут через пять мы оказались в конце… Нет, концом коридора это не назовёшь. Конца у него попросту не было. Он упирался в стену мрака. Командир велел достать шары-амулеты… Это тоже трансферы, но личные маленькие трансферы чаще называют амулетами — в отличие от тех, которые находятся в каждом зале лаборатории. Насколько я поняла, они могут впитывать и трансформировать энергию, всякое излучение и защищают от вредной энергии, которой пропитан весь этот их гадюшник. Ну и как оружие их тоже можно использовать, если умеешь. Думаю, слово трансфер образовано от трансформировать и сфера. Вроде как этим штуковинам лучше иметь сферическую форму. Там один сказал, что удобней был бы амулет в виде ножа или просто продолговатой формы. Приятели его сразу острить начали, а командир сказал, что форма шара усиливает магию этой вещи.

— Так и есть, — подтвердила Анда. — Сферическая форма сама по себе обладает магией и способна усиливать многие виды магии.

— Ну а потом командир каждому сказал название участка, куда надо сделать тоннель. Следовало произнести название участка и сосредоточиться на амулете. Мой участок назывался С-25. Я боялась, что тоннель у меня не получится, но подарок от развлекательного центра "Плутон" работал не хуже, чем амулеты всех этих всадников. Вот уж действительно подарок Плутона, помогающий ориентироваться в его сумрачном царстве. Проклятый участок С-25 оказался каким-то жутким лабиринтом. Странная постройка, состоящая из множества античных портиков, арок, мостов, коридоров… Освещение напоминало закат. Правда, оранжевые и пурпурные тона вскоре сменились голубовато-зелёными. Я ездила по этому лабиринту и звала Терри. Мне было страшно. Я вдруг поняла, что в этом месте не смогу отделить от себя хронотоп, чтобы легко и быстро перемещаться. Я поняла: если я сейчас нарушу свою целостность, этот мрак поглотит меня. А больше всего я боялась, что кто-то уже обнаружил Терри на своём участке. Я звала её мысленно и вслух. Шар я на всякий случай снова превратила в меч и освещала себе путь. Я звала Терри, а она тоже думала обо мне, так что получился тоннель, который привёл меня к ней. Мы сделали тоннель в город, а оттуда сюда, в эту мини-Атлантиду. Терри, нам надо будет побывать в Атлантиде до потопа.

— Не уверена, что это возможно, — сказала Анда. — Кажется, эойи создали в том месте пространственно-временную ловушку, и попасть в Атлу нельзя ни в каком времени.

— То-то на её месте сроду пропадали корабли, — нахмурилась Диана. — И морские, и воздушные… И вообще всякая чертовщина творилась. Эти эойи были весьма изобретательны, да вот только, похоже, плохого наизобретали больше, чем хорошего.

— А ваши нынешние изобретатели? — поинтересовалась Анда. — Думают прежде всего о благе других?

— Не знаю, — помолчав, мрачно ответила Диана. — Если такие и есть, то вряд ли их большинство. Не грех использовать свой дар с выгодой для себя и даже просто ради забавы, но нельзя же не думать о том, как это скажется на других.

Нельзя. Много лет назад я использовала свой дар ради забавы и изменила судьбу целого мира. Теперь рядом со мной та, что появилась на свет вопреки замыслам высших. Та, что сделала меня самым счастливым человеком в мире. Вот только счастье моё отравлено подспудно зреющим страхом: вдруг боги отнимут её у меня, чтобы наказать меня за дерзость? Вдруг это правда, что некие неведомые нам силы стараются вычёркивать из реальности тех, кого в ней не должно было быть…

— Вот ты, Терри…

— Что? — я так встрепенулась, что обе мои собеседницы посмотрели на меня с удивлением. — Извини, я задумалась. Что ты хотела спросить?

— Почему ты открыла агентство?

— Вообще-то мне надо на жизнь зарабатывать. Пенсия у тамплиера хорошая, но…

— Ты могла бы жить в своё удовольствие, путешествуя по разным мирам и временам. С твоим даром не так-то трудно добывать средства к существованию.

— Мама с пелёнок учила меня, что воровать нехорошо. Недавно я слегка пощипала богатейших людей галактики, но ведь это была игра, и они это знали. Они постоянно сталкиваются с разного рода шулерами. Мне нравится моя работа, Дия. Из меня сделали первоклассного агента, но я не смогла удержаться от соблазна использовать на службе свои сверхъестественные способности. В результате я начала внушать начальству подозрения, и мне пришлось уйти в отставку. Но по сути я осталась специальным агентом. Мне нравится проводить расследование, что-то или кого-то искать, я привыкла действовать, наводя порядок там, где его нет. Мне нравится помогать людям. И на путешествия силы остаются.

— Ты ведёшь себя правильно, хоть тебя этому и не учили, — сказала Анда. — В Маатлане магов воспитывают строго. Думай о равновесии, о благополучии своего мира, о последствиях всех своих действий. Распоряжаясь своим даром беззаботно и эгоистично, ты навлекаешь зло на себя и на других. И это не просто нравоучения, не пустая угроза. Так и бывает, когда маг забавляется своим даром, ибо без строгого контроля наша сила опасна. Маг без самоконтроля — опаснейшее существо. К тому же это довольно скучно — всё время только и делать, что забавляться и тайно потакать своим прихотям. Нам всем необходим контакт с другими людьми, их внимание, одобрение, признание… Даже если они не знают о нас всего. И даже лучше, если не знают… Но мы хотим, чтобы они знали о нас и видели нашу исключительность. Нам нужна их благодарность, как земле нужна влага, иначе станешь чем-то вроде заброшенного, засохшего участка, где сроду ничего не вырастет. Диана рассказала мне о твоём агентстве. Я считаю, что ты разумно используешь свой дар.

— Не всегда. Я, конечно, постараюсь не привести свой мир к катастрофе, но не факт, что это не сделают другие. Грегор Хоббер не был магом…

— По сути был, — возразила Диана. — Тут я согласна с Андой. Наука — это тоже своего рода магия. В ней не всё так уж рационально. В основе иных открытий — гипотезы, которые за отсутствием доказательств так и остались гипотезами. Анда, значит, эойи знали о грядущей катастрофе. Сами-то они наверняка все спаслись?

— Эойи знали о катастрофе, но заблуждались насчёт её масштабов. Они не думали, что это будет концом света. Большинство из них действительно спаслись, но к тому времени их в Атле было всего-то несколько десятков. Когда они поняли, что ждёт Атлу, они в первую очередь подумали о спасении своих потомков-полукровок. Ну и ещё кое-кого успели спасти… После потопа эойи и полукровки стали миссионерами, которые несли знания уцелевшим жителям Терры.

— А кто такие манойи? — спросила я. — Ведь в далёкие времена на Терру-I пришли два племени — эойи и манойи.

— Да, — кивнула Анда. — Манойи вместе с эойями явились на Терру с ныне мёртвой планеты в системе звезды Сопдет. Очень загадочная раса, способная к метаморфизму в течение первых нескольких дней жизни. Они, должно быть, вымерли раньше эойев, поскольку не могли смешиваться с жителями Терры. Они размножались, откладывая яйца, из которых вылуплялись довольно уродливые гуманоиды с телами, почти такими же студенистыми, как тела медуз, только непрозрачными и более плотными. В течение нескольких первых дней жизни они могли принять форму того существа, которое оказалось в поле их зрения. Есть мнение, что манойи — один из первых экспериментов эойев, когда те занялись созданием новых видов, причём эксперимент не самый удачный, хотя интеллект у манойев был высокий. Во всяком случае не ниже, чем у людей. Манойи всегда были помощниками своих создателей, но не слугами. Эойи предоставили им право самим выбирать образцы для потомства. Если родители-манойи хотели, чтобы их дети имели человеческий облик, то в помещение с только что вылупившимися детёнышами входили люди. Или хотя бы один человек. Тогда все новорожденные принимали облик человеческих младенцев и в дальнейшем выглядели, как люди. Внешне они лишь отдалённо напоминали свой "образец" или "образцы", так как в течение первых двух лет жизни родители силой мысли могли корректировать внешность своих чад. Я слышала, что некоторые манойи отказывались от образцов и вырастали уродливыми карликами. Их тела в течение первого года жизни затвердевали, и кожа становилась почти такой же плотной, как у ящеров. Такие манойи физически были сильней и выносливей, чем изменённые. Не говоря уже о том, что с такой кожей они чувствовали себя почти как в броне.

— А новорожденный мог принять облик любого существа? — спросила Диана. — Или только человека?

— Если честно, не знаю. Не слышала, чтобы они превращались в животных… Да и зачем это, если живёшь в мире, где господствующим видом является человек? Те, кто выбирал свой изначальный облик, считались уродцами, заплатившими этой уродливостью за ряд определённых преимуществ. Что же касается эойев, то они всегда выглядели точно так же, как коренные обитатели Терры. Несмотря на то, что эойи пришли на Терру с планеты в созвездии Сопдет, есть мнение, что у них и у людей Терры общие корни. Вроде как это подвиды одного вида, долго прожившие в разных мирах. Подвид эойи всегда считался лучшим — ведь они долгожители с небольшой способностью к метаморфизму, и так называемые сверхъестественные способности у них обычно проявлялись чаще и ярче, чем у представителей вашего вида. Хотя… Я вот полукровка, а как маг слабее вас обеих.

— Так ведь у нас в роду тоже могут быть эойи, — предположила Диана.

— Если даже так, то их кровь уже слишком разбавлена, чтобы сказываться на ваших способностях. Эта раса вымерла уже давно, примерно за три тысячи лет до Новой Эры. Кстати, эойи пришли к выводу, что ваш подвид при всех своих недостатках, включая короткую жизнь, более жизнеспособен и ещё долго может эволюционировать.

Мы немного помолчали.

— Ты так тут и живёшь… совсем одна? — полюбопытствовала Диана. — Я тоже люблю одиночество. У меня постоянно спрашивают, не страшно ли мне и не тоскливо одной в моём замке. Мне там хорошо, это моя крепость. Но… Хотя я там одна в четырёхэтажном здании, где свет работает только на двух этажах и то не во всех комнатах, а вокруг запущенный сад, я знаю, что дальше вокруг меня большой город. Там полно людей, ярких фонарей, улиц, где днём и ночью кипит жизнь… Я всегда могу покинуть мою крепость и приобщиться к этой жизни, а потом опять уйти к себе. Я не смогла бы жить без своей крепости, но хотела бы иметь возможность иногда окунаться в суету большого города. А ты…

— Я тоже могу прогуляться до соседей, — улыбнулась Анда. — Тут несколько усадеб в округе. Путь до них не близок, но я люблю долгие прогулки.

— Там живут твои друзья?

— У нас хорошие отношения.

Диане явно хотелось спросить, нет ли у Анды близкого человека, но она стеснялась. Я тоже не решалась задавать слишком личные вопросы. Хозяйка сама удовлетворила наше любопытство.

— В моей жизни было несколько мужчин, с которыми мне нравилось проводить время. Двое из них хотели создать со мной семью, но я не захотела. А ещё у меня была подруга…

Анда сделала паузу, и мы с Дианой поняли, что речь сейчас пойдёт о самом важном — не только в этом разговоре, но и в жизни этой женщины.

— Лесная нимфа. Её звали Намия. Я нашла её в лесу умирающей — её ранила одна из этих тварей. Сфинкс. Намия потом говорила, что сама виновата — не надо было его дразнить. Я выходила её. Какое-то время она жила у меня, а потом вернулась в лес, но мы часто встречались. Я предлагала ей поселиться у меня, но Намия говорила, что не может жить в доме. Особенно её угнетал потолок. Она считала, что скрывать от неё небо могут лишь кроны деревьев. Её домом всегда был лес, и её не пугала опасность, которая подстерегает там каждого, будь то зверь, человек или эльм. А я всегда боялась за неё. Иногда мне хотелось запереть её в этом доме… Я постоянно боялась, что с ней что-то случится. Я так боялась её потерять… Может, потому и потеряла. Иногда мы своим страхом навлекаем на себя беды. На себя и на своих любимых. Я даже не знаю, что с ней случилось. Она пропала. Я чуть ли не весь Маатлан обошла и объездила в поисках её, хоть и знала, что лесная нимфа может жить только в лесах Средней зоны. К тому же они обычно привязаны к своему родному лесу, лучше себя в нём чувствуют. Да у них и территории распределены между кланами… Хотя, кланами их сообщества назвать трудно. Родственные связи у них почти ничего не значат. Эльмы одиночки. К примеру, лесные эльмы собираются только в крайних случаях — например, если лесу грозит нашествие чужаков. Мне удалось поговорить с её роднёй. Они отнеслись ко мне недоверчиво и без особой симпатии, но я знала, что они ничего от меня не скрывают. Они тоже не знали, где Намия. Я сходила на север, где тогда жила Айянто, самая могущественная колдунья Маатлана. Она сожгла прядь волос Намии и так долго смотрела в огонь, что в конце концов упала без сил. Когда я привела её в чувство, Айянто сказала, что Намии больше нет в нашем мире. Во всяком случае среди живых.

Анда замолчала, глядя в окно. На фоне темнеющего сада мелькнул белый силуэт единорога. Следом за ним чёрной тенью промчался Кришна. Оранжевое солнце зависло над золотисто-рыжими вершинами деревьев, словно раздумывая, в каком направлении ему сейчас двигаться.

— А может, она в другом мире? — осторожно предположила Диана.

— Вряд ли. Открыть врата с этой стороны очень трудно, гораздо труднее, чем с вашей. Это редко получается даже у сильных магов, а Намия не владела магией.

— Но они же иногда открываются случайно — из-за близости той блуждающей звезды…

— Эльмы слишком привязаны к своим родным местам. Увидев открытые врата, они обычно стараются тут же уйти подальше.

— Но её же могли похитить.

— Сейчас могли бы. А тогда в Маатлане было спокойно.

— А когда она пропала?

— С тех пор прошло девяносто девять лет, восемь месяцев и пятнадцать дней…

Анда встала и, посмотрев на оранжевый диск, уже коснувшийся самой высокой кроны, уточнила:

— Почти шестнадцать. Кстати, насчёт врат… Открыть их, чтобы вы вернулись к себе, мы сможем, только когда я хорошенько заряжу ваши игрушки — шар с мечом. Только даркмейстеры умеют заряжать эти трансферы как положено. Я просто поместила шар и меч в световой сосуд. Он концентрирует солнечный и лунный свет. Кажется, для ваших игрушек полезней лунный, но и солнечный не повредит. Ваша магия тут не работает, но эти предметы особые. С их помощью вы сделали тоннель сюда, сделаете и обратно. Общими усилиями мы его сделаем. Бывают периоды, когда я могу открыть врата в ваш мир, правда, с большим трудом, но сейчас расположение светил таково, что без этих ваших амулетов у меня ничего не получится. Прогуляйтесь по саду, пока не стемнело.

— Я помогу тебе с посудой… — вскочила Диана.

— Сама управлюсь. Не отходите далеко от дома.

Мы решили вообще от него не отходить. Сели на ступеньки террасы и любовались постепенной сменой красок, пока солнце всё глубже и глубже зарывалось в тёмные заросли. Искусственное солнце, постепенно сливающееся с тёмной материей колдовского леса.

— Сто лет одиночества, — прошептала Диана. — Знаешь, весь этот мир… Он похож на загробное царство, где поневоле расстаёшься со всем, что дорого. Живёшь воспоминаниями, не пытаясь вернуться к настоящей жизни. Здесь всё обречено, и я чувствую себя обречённой…

Я обняла её и почувствовала, что она вся дрожит мелкой дрожью. Полутьма, подчёркивая её бледность, придавала её облику что-то неземное. Сейчас она напоминала мне готических ангелов с картин одного известного художника Старой Земли. Утончённо-красивые, меланхоличные создания на фоне осеннего сада. Или старинного кладбища. Или какого-нибудь странного пейзажа, являющего собой смесь реальности и фантазии. Именно таким и был этот мир: безумная фантазия древних магов, вернувших к жизни умирающую планету. Зыбкая реальность, созданная теми, кто хотел сравниться с Великим Творцом. Если этот мир подвержен спонтанным изменениям, то как знать — не исчезнет ли он в мгновение ока вместе с нами… Или вместе с ним исчезнет только она? Принцесса, перешедшая из сказки в реальность из-за моего вмешательства в прошлое, в естественный ход событий… Вполне реальная девушка и в то же время плод моего сумасбродства. В каком-то смысле она моё творение. Когда она рядом, мне кажется, что мой самый прекрасный сон стал реальностью, а поскольку такого не бывает, я постоянно боюсь проснуться.

— Тебе холодно? — спросила я, прижимая её к себе.

— Да нет…

Я заглянула в её глаза — мерцающие в полутьме изумруды, и ощутила её смятение. Ей не было холодно. К ней просто вернулся страх. Стресс после совершённого ею убийства. Спасаясь и спеша мне на помощь, она не успела пережить его в полной мере, и он навалился на неё теперь, когда тревога улеглась и на душе вроде бы должно было воцариться спокойствие. Я знала, что такое убивать и каково это первый раз. Много лет назад я надеялась, что передряги той долгой и опасной операции помогут мне переключиться, но картина, которую я хотела поскорее забыть, возникла у меня перед глазами, едва я осталась наедине с собой. Я поняла, что она перестанет преследовать меня, если я перестану закрывать глаза. Если я рассмотрю её заново во всех подробностях и прочувствую каждую деталь. Я должна полностью осознать, что я делаю, зачем, какова этому цена и хватит ли моей кредитки на будущее.

— Дия, там, в гостинице, всё было так, как ты рассказала?

— Да… А почему ты спрашиваешь? Думаешь, я что-то скрываю?

— Возможно, но не столько от меня, сколько от самой себя. Страх перед содеянным порой заставляет нас неосознанно… или не совсем осознанно искажать факты. Лучше этого не делать.

— Я не думала, что у него пистолет, — помолчав, сказала Диана. — То есть… Я в тот момент вообще не думала, пистолет это или парализатор. Просто… он навёл его на меня, и я думала только о том, что надо защищаться.

— Инстинкт, древний, как мир. Нормальная реакция. Особенно для потомка воинственного племени.

— Но я могла сбросить хронотоп и улететь… Вообще-то я не знаю, что было бы быстрее — превратить эту чудо-игрушку в меч или скинуть лягушачью кожу. Я, конечно, не уверена, что уже достаточно отдохнула к тому времени, но я об этом и не думала. Я сразу подумала о мече. И цветок тут же превратился в меч. Если бы я спасалась, используя другую свою способность, я бы никого не убила. Я всё-таки не пойму, почему я выбрала…

— Дия, бывают моменты, когда решение приходит само. Какая-то часть нашего мозга решает за нас, прежде чем мы осознаем правильность этого решения. Убив копа, ты завладела его амуницией и его конём, благодаря этому проникла в святая святых даркмейстеров, нашла меня, и мы обе спаслись. Не хочу быть циничной, но вариант с убийством оказался для нас оптимальным. Я это не к тому, что в любом случае надо сразу хвататься за оружие. Мне приходилось убивать, и это всегда было необходимостью… Надеюсь, что всегда. На войне как на войне. Расскажи, как всё было.

— Но я ведь уже…

— Ещё раз и поподробней.

Она посмотрела на меня, как ребёнок, которого заставляют принять горькое лекарство. До чего же мне хотелось избавить её от всей горечи и боли, что уже были в её жизни и ждали её впереди. Я погладила её по щеке. Она улыбнулась и начала свой рассказ, стараясь не пропустить ни одной детали.

— Я так и не смогла закрыть ему глаза, — сказала она, описав случившееся в гостиничном номере. — Мне казалось, что он смотрит, как я снимаю с него куртку, плащ, как собираю вещи… Мёртвому следует закрыть глаза, убитый враг заслуживает определённого уважения, но я не смогла…

— Ему уже всё равно, и о нём позаботятся. Уже позаботились. Для вас обоих худшее позади.

Я привлекла её к себе. Слава Богу, эта нервная дрожь её отпустила. Мы долго сидели, обнявшись, и молчали. В разноцветных сумерках сада то и дело возникали две фигуры — светлая и тёмная. Казалось, белый единорог то убегает от своей тени, то гоняется за ней.

— Кажется, Кришна и Алдис подружились.

— Более чем, — Диана тихонько засмеялась. — Анда говорит, эти виды совместимы, так что, возможно, через десять месяцев тут будут резвиться маленькие единороги или просто жеребята — белые, чёрные, пятнистые… Ведь Кришна кобыла. Я только тут это поняла, когда разглядела её при свете дня. Ума не приложу, почему ей дали такое имя. Видимо, её хозяева неважно разбираются в мифологии и считают, что Кришна — это богиня. Оставим её здесь?

— Думаю, так будет лучше. Если Анда не против…

— Не против чего? — спросила вышедшая на террасу хозяйка.

— Мы хотели оставить у тебя нашу лошадь, — сказала Диана. — Не тащить же её с собой в Египет.

— Конечно, пусть остаётся. Тут ей будет даже лучше, чем на Никте. Насколько я поняла, там этим лошадям постоянно требуется подпитка тёмной энергией, а, живя в Маатлане, она будет получать всё необходимое естественным путём. Вам лучше побыть тут ещё денёк. Пусть ваши амулеты ещё подзарядятся. К тому же я хочу завтра понаблюдать, как у Терри заживает. Если день пройдёт без драк и беготни, к следующему утру даже шрама не останется.

— Я бы дала вам с собой эту мазь, — добавила Анда, всматриваясь в тёмные заросли, — но в вашем мире она утратит свои чудодейственные свойства. Впрочем, всё равно дам — на всякий случай. Если не будет особой пользы, то и вреда не будет. А теперь пора в дом. Уже почти стемнело. Сейчас загоню этих двоих в стойла и запру все двери и окна. В самое тёмное время суток мир из тёмной материи особенно подвержен изменениям, а многие его обитатели становятся ещё более опасны, чем днём. Не бойтесь, душно не будет. По ночам я ставлю в каждой комнате вазу с веткой ледяной сосны. Она замечательно чистит и освежает воздух. Ледяная сосна растёт в северной зоне, но северяне регулярно приезжают сюда торговать. Держу эти ветки в кладовке, в чане с водой. Хранятся два-три месяца.

— Мурр тоже всегда ночует в доме? — поинтересовалась Диана.

— А вот этот прохвост ничего не боится. Маленькому зверю легко спрятаться, если что, да у него и маскировка хорошая. Эойи особенно любили экспериментировать с кошачьими. Даже, говорят, создали племя людей-львов — весьма опасных существ, которых сразу же поселили на какой-то далёкой от Терры планете. А ещё они много экспериментировали, создавая так называемых сэйверов. Мы знаем, что есть виды, выведенные для того, чтобы служить людям, а сэйвер… Он не просто служит. Это животное, которое вскоре после рождения устанавливает связь с конкретным человеком. Зверь вроде как сам выбирает себе хозяина на всю жизнь, и связь между ними может быть очень прочной.

— Как у альдов с лурдами, — сказала Диана.

— Откуда вы знаете об альти-лурду? — удивилась Анда. — О повелителях львов… Что вы знаете об Огненном мире?

Так вот как тут называют Далейру.

— Немного, — пожала плечами Диана. Мне показалось, что информация о сэйверах её не удивила. Скорее всего, она уже слышала о таких животных, иначе отреагировала бы куда более заинтересованно. — А что тебе известно об Огненном мире?

— Тоже немного. Назван он так, потому что там много вулканов и горячих источников. Ещё знаю, что там произошло бедствие, и почти все обитатели этого мира покинули его через врата, которые там сделали эойи.

— А куда они ушли? — Вот тут глаза у Дианы загорелись. Она снова напомнила мне настороженную львицу. Юную львицу, напавшую на след.

— Понятия не имею. И надеюсь, они действительно ушли, а не погибли. Когда эойи незадолго до потопа переселили одно племя Терры в Огненный мир, они сделали там врата, которые помогут людям спастись в случае страшной катастрофы. Эойи знали, что мало кому из смертных под силу открыть врата в другой мир, поэтому они заставили старейшин заучить одно заклинание, и те передавали его своим преемникам. Заклинание должно было помочь открыть врата. Надеюсь, оно сработало.

— То есть маги заранее присмотрели мир, где обитатели Дале… Огненной планеты смогут в случае чего найти новое пристанище?

— Видимо, так. Последние маги Атлы обладали огромным могуществом.

— И они были уверены, что та, другая, планета всегда будет безопасной?

— Не знаю, — похоже, Анда была удивлёна таким горячим интересом Дианы к Огненному миру. — Я же говорю, мне мало что известно об этом.

Лично меня больше удивляло другое. Оказывается, альды были одним из племён Терры, которое эойи спасли, отправив на другую планету. И Диану эта информация не удивила. Её удивило, что они ушли с Далейры, а вот о том, что эойи их туда отправили перед потопом, она уже знала. От кого? Разумеется, от эойя, с которым познакомилась в Египте. И он же убедил её в том, что она действительно является потомком альдов с планеты Далейра. Недаром она недавно сказала: "Теперь я в этом уверена"… Но почему она не захотела сказать мне, что узнала это от него? Она говорила с ним о чём-то таком, о чём не хочет говорить со мной. Почему? Я знала, что она мне доверяет. Наверное, мне следует спросить её… Ладно, потом. Я уже не первый раз поймала себя на том, что боюсь, как бы разговор о Далейре не повернул в опасное русло. А ведь я должна рассказать Диане о своём давнем необдуманном поступке. О своём вмешательстве в прошлое этого мира. О том, что, если бы не моё вмешательство, Дианы Луизы де Лавальер не было бы сейчас на свете. Неужели это действительно так? Хадиджа в этом уверена… Так может, Хадиджа просто старая маразматичка, придающая слишком большое значение своим видениям… Нет, Хадиджа не шарлатанка. Я чувствовала, что она права. Я прокралась в сияющий чертог бога Тота и, тайком открыв его книгу, вписала туда имена, которых там не должно было быть. Что ему стоит в гневе вычеркнуть лишнюю запись… Вот почему счастье, которое я испытываю последние несколько дней, всё больше и больше причиняет мне боль. Мне не хотелось думать, что это похищенное у богов счастье — прелюдия к трагедии. Как я скажу ей о том, что сделала? Как она к этому отнесётся? Мой страх потерять её — это ещё полбеды. Хуже, если она будет жить в страхе, что её вот-вот вычеркнут из реальности, в которой её не должно было быть. Или она уже что-то такое чувствует? Откуда у неё это ощущение обречённости?

— … эти огромные львы вообще-то могли существовать и без людей, — рассказывала Анда. — Ну и альти могли жить без них. Однако пара "воитель и лурд" представляла собой великую силу.

— Как драконы и всадники Перна, — усмехнулась Диана.

— Что?

— Это герои серии романов одной земной писательницы, Анда. Никогда не слышала об Анне Маккефри?

— Нет.

— Там было так. Вылуплялся из яйца дракончик, к нему подходили несколько подростков, и он выбирал себе из них друга и хозяина. И они были вместе всю жизнь. Такие драконы являлись одним из чудес генной инженерии. Судя по всему, эойи были в этом ещё искусней, чем учёные будущего из романов Маккефри. Будущее, о котором она фантазировала, наступило, и выяснилось, что некоторые её фантазии осуществились в далёком прошлом. Кстати, дракон, потерявший всадника, уходил из жизни. А всадник, потеряв дракона, оставался безутешным. Всё-таки хорошо, что альды и их лурды, теряя партнёра, не теряли себя. Но я уверена, что они тосковали, если из разлучали.

— Наверное, — согласилась Анда. — Но связь между человеком и сэйвером не всегда была очень глубокой. Она зависела от задачи, поставленной создателями того или иного вида сэйвера. Простейший сэйвер — это просто защитник и помощник, привязанный к своему хозяину примерно так же, как обычный домашний питомец. В Атле состоятельные люди часто заказывали таких животных для своих детей. Обычно это были кошки мелких или, по крайней мере, не самых крупных пород…

— Дия, а ведь Тамит не иначе как сэйвер, — сказала я. — Она спасла царевну от ядовитого укуса и… Я тебе не говорила, но мне кажется, она защищала её и там, на реке. Я видела с берега странное сияние, которое словно куполом накрыло вашу лодку. Солнце в тот день просто слепило, вода сверкала, и когда загорелись лодки с охраной, в принципе можно было решить, что это мерцание в воздухе — отблески огня, помноженные на солнечный свет. Но, по-моему, это свечение было не из-за огня и не из-за солнца. Может, Тамит создала защитный купол, который спас вас от лучемёта?

— Вполне возможно, — кивнула Диана. — Тамит действительно сэйвер… То есть Аменемхет её так не называл, но он говорил мне, что эйои изменили часть животных, чтобы они служили людям ещё лучше, чем обычные домашние животные. Но о гибридах он мне ничего не рассказывал.

— А глаза у кошки в тот момент не светились ярче обычного? В тот момент, когда она создала вокруг вас защитный купол? Если это сделала она…

— Не знаю. Я на неё в тот момент не смотрела. Но у Тамит глаза и так ярче, чем у других кошек… Кстати, они очень ярко светились, когда она зализывала Анхе рану. Наверное, они у неё так светятся, когда она мобилизует силы своего организма, чтобы помочь хозяйке. Спросим Аменемхета. А заодно поинтересуемся, что он ещё подарил царевне. Скажем, что эти уроды хотят убить её из-за чудо-оружия. Может, не такое уж оно и чудо. Может, он что-нибудь придумает, чтобы их обмануть. Иначе они не оставят Анхе в покое. Сейчас обе их машины времени сломаны, но это не значит, что они не сделают такую же. Вряд ли Грегор Хоббер был единственным гением в своей области.

— Разумеется, Дия, мы обо всём поговорим с Аменемхетом, — на меня вдруг навалилась ужасная сонливость. — А сейчас пора спать.

Возможно, этот внезапный упадок сил был чем-то вроде защитной реакции. Мне не хотелось в Египет. Не хотелось, чтобы Диана снова оказалась там. Цепь стремительно развивающихся событий неумолимо вела к развязке, которая пугала меня, хоть я и не знала, почему. Я убеждала себя, что это паранойя, помноженная на чувство вины. Я убеждала себя избавиться от этого чувства. В конце концов, она бы ничего не выиграла, если бы её не было на этом свете. Но и ничего бы не потеряла. А я бы не боялась потерять. Мне хотелось остаться здесь, на этом чудом уцелевшем островке давно несуществующего мира, где было место всему и всем — людям, демонам, сфинксам, грифонам… Всем, включая тех, кого не должно было быть.

— Да, пора спать, — согласилась со мной Анда. — Я уже закрыла в вашей комнате окна и поставила ледяную сосну на стол. Не ставьте её близко к кроватям — от неё веет холодом… Хотя, иногда полезно охладить пыл, — добавила она с лёгкой усмешкой и пошла в сад — туда, где среди тёмных зарослей белел силуэт единорога.

— Алдис! Алдис! Иди ко мне, мальчик. И подружку свою зови… Алдис!

— Ладно, пошли в дом, — я встала, стараясь ничего не значащими словами и обыденными действиями отодвинуть намёк Анды подальше. — Надеюсь, завтра я буду в полном порядке.

В течение этого дня мы с Дианой ни разу не заговорили о том, что произошло на берегу озера, и я решила: если она предпочитает делать вид, будто ничего не было, мне остаётся лишь ей подыгрывать. Мне казалось, она ни о чём не жалеет. А хочет ли она продолжения? Возможно, она ждёт от меня того шага, который разрушит последнюю границу. Но если шаг окажется неверным, можно разрушить всё.

В комнате, где Анда приготовила нам постели, горела небольшая настенная лампа. На столе красовалась глиняная ваза с веткой ледяной сосны, источающей запах зимней свежести.

— Похоже на земную голубую ель, — Диана потрогала длинную голубовато-зелёную хвою. — Но иголки гораздо твёрже. Прямо как железные… Что это?

Она замолчала, прислушиваясь. Я тоже уловила этот звук, похожий на отдалённый топот копыт. Мы сразу поняли, что это не Алдис и Кришна. Мы не знали, кто приближается к дому Анды, но чувствовали, что это не к добру. И нисколько не удивились, когда в комнате появилась встревоженная хозяйка.

— Быстро в сад! Алдис и Кришла возле террасы. Вам надо убираться отсюда как можно скорей! Сюда едут чистильщики. Понятия не имею, как они о вас узнали… Диана, ты садись на Алдиса, он уже к тебе привык. Скажи ему лишь одно слово: Тингилан! И он поймёт, куда вас отвезти. Я иногда езжу туда верхом на Алдисе, он хорошо знает дорогу. Кришна поскачет за ним, они сейчас неразлучны.

— Тингилан? — переспросила я, когда мы бежали по коридору, ведущему на террасу. — Там безопасно?

— Почти.

— Лучше, чем ничего, — философски заметила Диана.

— Это так называемая эдма. Островок замаскированной реальности в местах, где из-за нарушения равновесия образовалась пустота… Это долго объяснять. Реальность там ещё более изменчивая, чем где-либо в Маатлане, но эта эдма довольно устойчива. Там нельзя находиться слишком долго, но я надеюсь, вам и не придётся. Звери и люди не способны ни видеть эдмы, ни входить туда, эльмы их видят, но боятся и обходят стороной, а из гибридов увидеть эдму и войти в неё могут только сфинксы и единороги. Сфинксы в наших краях почти не появляются. Алдис может не только сам находиться в эдме, но и приводить туда своих спутников. Отсидитесь там, пока я за вами не приду. Эту эдму создал мой прапрадед Гелен. Красивое местечко с маленьким озером. Гелен создал его для свиданий. Его жена думала, что он на охоте пропадает, а он… Там тепло, так что не замёрзнете в этих лёгких платьях, но всё же возьмите два плаща, — она сунула мне свёрток. — На всякий случай. Спать там можно под открытым небом, не боясь, что какой-нибудь жук в рот заползёт. Насекомых там вообще нет. Придуманный мир можно не населять тем, кто тебе неприятен. В роще, недалеко от озера, хижина, в которой я держу кое-какие туалетные принадлежности. Там есть погреб, где хранятся вяленое мясо, ягодная настойка и сухие хлебцы… Они становятся мягкими, если разогреть их на сковородке. Её тоже найдёте в погребе, а также топлёное масло и огниво… Езжайте. Тингилан близко. Я задержу тут чистильщиков. Даже если они догадаются, в какую вы поехали сторону, вы успеете добраться до эдмы…

— А что будет с тобой?

— Ничего. Даже если они выяснят, что я вас укрывала, мне они ничего не сделают. Скажи ему нужное слово, девочка. Он должен услышать его от тебя.

— Тингилан, — прошептала Диана, наклонившись к самому уху единорога, и добавила:

— Аху!

Алдис с места взял галоп. Кришна поскакала рядом с ним. Я чувствовала, что она может бежать быстрее своего приятеля, но умная лошадь не стремилась его обогнать — она знала, кто сейчас ведущий.

Тингилан действительно оказался совсем близко. Миновав смешанный лесок, мы увидели в ярком лунном свете довольно унылую картину — сухое болото, поросшее низкими, корявыми деревцами. Только я подумала о том, что Алдису и Кришне будет трудно бежать по кочкам, петляя среди густых зарослей, как всё вокруг изменилось. Мы оказались на берегу маленького озера. Стало ещё светлей — потому что полная луна превратила водяную гладь в сияющее серебряное зеркало, в котором отражалась роща. Меня поразили её цвета. Преобладал лиловый, а большая, неестественно-яркая луна заставила его играть всеми оттенками — от чернильно-тёмного до нежно-розового. Я не знала, что это за деревья, а вот вкрапления синеватой зелени вызывали у меня ассоциации с еловыми зарослями. Тем более что тут пахло хвоёй… Нет, не совсем. Но пахло чудесно. Наши кони остановились, нетерпеливо пританцовывая на месте. Такое впечатление, что им хотелось поскорее избавиться от всадников. Едва мы с Дианой спешились, Алдис и Кришна помчались к серебристо-голубой лужайке. Трава там была ниже, чем на берегу, но явно очень сочная.

— Кому есть хочется, а лично мне так спать, — Диана с трудом подавила зевок. — Боже, тут так красиво, а меня в сон клонит.

— Меня тоже. Всё-таки сказывается то, что тут сутки длиннее… Что значит "аху"?

— То же, что у нас "но" для лошадей.

— Понятно. Пойдём искать хижину?

— Ну уж нет, я совершенно без сил и готова упасть, где стою. Слава Богу, тут это можно — Анда говорила, в этой эдме никаких насекомых. А трава такая мягкая…

Мы устроились под низким, раскидистым деревом, ветви которого склонялись почти до земли. Сквозь подсвеченную луной листву виднелись сумеречно-лиловая роща, часть берега и поле, где среди россыпей изумруда и серебра застыли две фигурки — белая и чёрная. Последние фигуры в чьей-то шахматной партии… Диана моментально уснула, положив под голову свёрнутый плащ — один из тех, что нам дала Анда. Лунные блики скользили по её нежному лицу и растрёпанным локонам. Эльфийская принцесса, уставшая от странствий между мирами. Где-то там, за пределами этого сказочного мирка, была другая реальность, но я не хотела об этом думать. Засыпая, я вспоминала строки замечательного поэта Старой Земли:

В сей час в стране блаженной мы ночуем,

Лишь здесь бессилен наш земной обман,

И я смотрю, предчувствием волнуем,

В глубь зеркала сквозь утренний туман…1

Забавно, но утро действительно выдалось туманным. Казалось, что дерево, послужившее нам шатром, растёт посреди горной вершины, окружённой облаками. А может, это уже и есть вершина? Здесь же всё подвержено изменениям. Дианы рядом не было. В мутной от сна голове мелькнула мысль, что она упала с обрыва и теперь её тело лежит далеко внизу среди камней… Шёпотом обозвав себя параноиком, я выбралась из-под влажных от росы ветвей. Справа от меня туман уплотнился и обрёл очертания стройной четвероногой фигуры.

— Алдис! — позвала я.

Единорог подошёл ко мне и замер, словно прислушиваясь. Издалека донёсся странный мелодичный звук. На птичье пение он не походил. На человеческое тоже. Я надеялась, что это не прелюдия к очередной неприятности. Следом за Алдисом из тумана вынырнула Кришна. Я вдруг поймала себя на том, что хочу спросить у них, где Диана, и мне стало смешно. А в следующее мгновение на меня навалился ужас. Прямо на нас мчались всадники на чёрных конях! Бесшумно, как призраки. Гладкие бледные лица едва виднелись из-под чёрных капюшонов. Оружия у меня не было, но сдаваться без боя я не привыкла. Уже приняв боевую стойку, я сообразила, что эти всадники не опасны. Они промчались мимо, не заметив ни меня, ни лошадь с единорогом, причём прошли сквозь Алдиса и Кришну, которые слегка шарахнулись в сторону, но не запаниковали и вроде бы вообще не особенно испугались. Следом за всадниками так же бесшумно промчались огромные чёрные псы. Так вот оно что! Чистильщики продолжают искать нас, а поскольку этот мир пересекается с настоящей реальностью Маатлана, мы можем их видеть. Они нас явно видеть не могли. Как и весь этот райский уголок. Уж прапрадедушка-ловелас позаботился о том, чтобы никто не стал свидетелем его забав. Однако, где Диана? Может, пошла искать хижину? Могла бы меня разбудить. Зачем бродить в одиночку, как ёжик в тумане?

Слева от меня сквозь зыбкую серебряную пелену проступали нежные цвета — изумрудный, лиловый, золотисто-розовый. Они становились всё чётче и ярче. Туман быстро рассеивался — словно роща, постепенно просыпаясь, стряхивала его со своих ветвей. Я шла среди белоствольных деревьев с резной ярко-лиловой листвой. От серебристо-голубого папоротника остро пахло солоноватой свежестью. Длинный подол моего платья намок от росы, ноги по щиколотки утопали в мокрой траве, но я не чувствовала никакого дискомфорта. Утренняя прохлада этого мира была так же приятна, как и недавняя тёплая лунная ночь.

Хижину я нашла быстро. Сегодня тут явно побывали. Кто-то трогал на полке перед маленьким зеркалом гребни. В одном из них застрял, сверкая в солнечном луче, волнистый золотой волос. Чудесный волос златовласки, способный снять любые злые чары, исцелить от любой тоски. Даже от той, с которой ты вроде бы уже смирился, готовый нести этот груз до конца жизни…

Я взяла другой гребень, кое-как пригладила всклокоченные после сна волосы и пополоскала рот терпкой белой жидкостью, которая хранилась в серебряном сосуде на подзеркальном столике. В Маатлане её использовали вместо зубной пасты, причём она прекрасно очищала зубы без щётки. Всевозможные моющие средства тут были едва ли хуже наших. Пожалуй, даже лучше — ведь здесь всё было натуральное… О да, экологически чистая продукция из тёмной материи. Маатлан — мир без науки и техники. Мир окружённых садами поместий среди лесов, где наряду с нимфами, лешими и русалками обитают жуткие мутанты. Мрачноватая идиллия под угасающим солнцем. Осколок легендарной Атлантиды, которую по сей день ищут романтики. Что ж, мы с Дианой её, можно сказать, нашли. В основе любой легенды реальность. Правда, которую кое-кто отказался бы принять, предпочитая верить в свои фантазии.

Если б не умывальник с женскими туалетными принадлежностями хижина по обстановке напоминала бы охотничий домик. Кровать, стол, пара стульев, сундук, светильник на стенной полке. Всё прочное, добротное. Правда, слишком широкая кровать говорила об изначальном предназначении этого места. Вряд ли Анда меняла тут мебель. Она говорила, тут нельзя находиться слишком долго.

Я невольно вздрогнула, услышав уже знакомое пение. Голос скорей походил на человеческий, чем на птичий, но я чувствовала, что это не человек? Кто ещё пробрался в этот мираж? И где, чёрт возьми, Диана?

Выйдя из хижины, я услышала пение совсем рядом, и доносилось оно сверху. В нежном, ангельском голосе было что-то зловещее. Лиловые кроны у меня над головой зашумели — как будто там расправляла крылья огромная птица. Я услышала, как некое существо снялось с места и полетело прочь, задевая ветви на вершинах деревьев. Что это ещё за древесная сирена? Анда говорила, тут безопасно. Почти…

В роще за хижиной текла маленькая речка — чистая и довольно быстрая. Туман уже почти рассеялся, и становилось жарко. Скинув платье, я с наслаждением окунулась в прохладную воду. Преодолевая течение, добралась до противоположного берега, до места, где река, огибая каменистый мыс, превращалась в небольшой водопад — я поняла это по шуму воды.

— Дия! — крикнула я.

Ответом мне было уже знакомое ангельское пение, которое опять доносилось сверху. Я подняла голову и зажмурилась от солнечного света, нимбом окружающего бледный черноглазый лик — жуткий и одновременно прекрасный. Меня особенно поразили яркие кроваво-красные губы. Волосы словно бы переходили в солнечные лучи. Остального я не видела — существо сидело на дереве, выглядывая из густой лиловой кроны. Кто это? Анда говорила, что из гибридов здесь могут появляться только единороги и сфинксы…

Пышная крона покачнулась, заслонив от меня солнечный свет… Нет, его заслонили огромные крылья. На мгновение я увидела сильное золотистое тело, мелькнувшее среди вершин. Сфинкс! Насколько он опасен?

— Дия! — снова позвала я.

Мне опять ответил чарующий голос — насмешливый и дразнящий, и я побежала в ту сторону, откуда он доносился. Туда, где река несколькими водопадами стекала в ущелье с маленьким озером. Над ним ещё клубились пронизанные солнцем остатки тумана, а вокруг росли золотистые деревья с яркими красными плодами и кусты. Цветущие розовые кусты. Их резкий, сладковатый запах ударил мне в ноздри, наполнив мою душу страхом.

— Дия!!

— Дия! — передразнил певучий голос.

Он был совсем рядом, сзади. Я повернулась и увидела его во всей красе… Или её? Львиная грива закрывала грудь этого существа, так что я не знала, женская она или нет. Мощное львиное тело и когтистые лапы внушали ужас, но ещё страшнее было это прекрасное лицо — бледное, с ярко-красными губами и непроницаемо-чёрными глазами. Лик ангела смерти, завораживающий своей красотой.

Сфинкс лежал на камне, не проявляя никаких признаков враждебности, но мне было не по себе. И я очень волновалась за Диану.

— Я ищу свою подругу, — сказала я, не зная, понимает меня это существо или нет. — Мы с ней здесь ненадолго. Пожалуйста, не причиняй нам вреда.

Сфинкс улыбнулся, облизнув ярко-красные губы, и я поняла, что они такие яркие не сами по себе, а потому что испачканы чем-то красным. Как кровь.

— Если ты с ней что-то сделал, я убью тебя, — цепенея от ужаса, прошептала я.

Сфинкс встал и расправил огромные крылья. Я думала, он хочет на меня наброситься, но он просто улетел.

— Терри!

Этот звонкий голос выдернул меня из пучины ужаса, но я тут же ощутила гнев. Почему она вечно меня пугает?

— Терри…

Она шла ко мне из пронизанного солнцем тумана, вся в искрящихся каплях воды. Наверное, это брызги водопада. Она искупалась, но не только что — её волосы уже подсохли и сияли тем золотистым светом, который мог исходить только от её волос. Только от неё. Аромат роз стал совершенно невыносимым.

— Почему мне вечно приходится тебя искать? — спросила я, стараясь не смотреть на эту золотую фигурку, приближавшуюся ко мне с неумолимостью рока.

— Кажется, в последний раз это мне пришлось тебя искать.

— Это чужой мир. Тут кружит это чудовище…

— Ты имеешь в виду сфинкса? Ему тоже нравятся эти плоды. Они просто потрясающие. Попробуй… — Она протянула мне надкушенный красный плод. — Какой чудесный аромат.

Но я чувствовала лишь острый, пьянящий аромат роз, который сводил меня с ума. Как и её губы, испачканные ярко-красным соком…

Бог-лев, почему ты не спас моё бедное сердце? Я не виновата. Этот плод так сладок. А её губы слаще любого плода. И всё её тело… В какой-то момент мне показалось, что она слегка испугалась моего напора, той жадности, с какой я покрывала её поцелуями…

— Терри… Ты хочешь меня съесть?

— Да… Всю, без остатка…

Её грудь умещалась в моей ладони — маленькая и упругая. Райское яблоко, которым я наслаждалась, лаская твердеющий нежно-розовый сосок. Оторвавшись от него, я заглянула в её глаза — огромные, потемневшие от страсти, что кипела в нас, словно в двух сообщающихся сосудах. Она упивалась своим испугом, ибо это был страх, вызванный новизной ощущений. Страх как один из аспектов страсти, как элемент захватывающей игры. Наверное, ничто не заводит меня так, как наслаждение, которое испытывает моя партнёрша. Наслаждение, которое я способна подарить и которое возвращается ко мне, пробуждая во мне новые силы. Её хрупкость опьяняла меня, превращая в ненасытного зверя, но я была достаточно опытна, чтобы вовремя его укротить. Поэтому я нашла в себе силы остановиться и, прижав её к себе, шептала что-то успокаивающее (весь этот бред ошалевших от счастья влюблённых, который в здравом уме лучше не повторять), пока наше бешеное сердцебиение не перешло в более или менее нормальный ритм.

Туман уже поднялся совсем высоко. Любопытный солнечный диск тщетно пытался пробиться к нам сквозь серебристую дымку и кроны деревьев, исчезнувшие было запахи и звуки окружающего мира постепенно возвращались, и я прислушивалась к ним, находя в них совершенно новые оттенки. Запах роз уже не был таким навязчивым. Я вдруг поняла, что он больше не вызывает у меня ни отвращения, ни тоски. Роза — это всего лишь цветок, который при желании можно наделить любыми мистическими свойствами. Прекрасный цветок… Столь же прекрасны растущие среди розовых кустов деревья с золотистыми листьями и красными плодами. И голубые ели, чьи вершины исчезают в серебряном тумане. И даже сфинкс, дремлющий на плоском валуне примерно в двадцати метрах от нас, казался мне не каким-то неведомым чудовищем, а частью некоего стройного и красивого замысла, результатом которого стала эта эдма. Этот маленький Эдем. Остров блаженных. До чего же не хотелось его покидать.

— По-моему, этот сфинкс не агрессивен. Уж если сразу не напал, значит, ничего против нас не имеет… Как ты думаешь, Дия?

Она не ответила, потому что уснула у меня на груди. Она практически вся лежала на мне, такая лёгкая даже в расслабленном состоянии, и ощущение этой "тяжести" на теле приводило меня в состояние совершенно неописуемого блаженства. Мне так хотелось возобновить свои ласки, но я позволила себе только те, которые не могли её разбудить. Я бы целую вечность лежала тут, обнимая её. Хорошо, что трава такая мягкая и можно не бояться насекомых… Я не заметила, как сама задремала, а когда проснулась, тут же зажмурилась от яркого золотого сияния. Диана смотрела на меня, пропуская сквозь пальцы пряди своих волос, которые наконец-то полностью высохли и затеяли игру с лучами полуденного солнца.

— Ты похожа на поверженного демона, — она склонилась надо мной, упершись мне в плечи руками, и начала меня целовать — маленькая языческая богиня, бесстыдная и невинная, хрупкая, но неутомимая в минуты страсти…

Она очень испугалась, когда над нами неожиданно выросли фигуры тёмных всадников.

— Не бойся, это всё равно что призраки, — успокоила я её, крепко прижав к себе. — Я уже видела их. Надо было тебе сказать…

На этот раз всадники скрылись не так быстро. Они и их огромные псы какое-то время рыскали вокруг нас — как будто чувствовали нашу близость и не могли понять, почему они не могут нас увидеть. В конце концов мы решили не обращать на них внимания.

Утомлённые страстью, мы чуть было не заснули тут второй раз. Немного отдохнув, искупались и стали искать свою одежду. Платье Дианы лежало на камне возле водопада и совершенно промокло. Мы отжали его, расстелили на плоском горячем от солнца валуне и отправились в рощу лакомиться красными плодами. Эта маленькая чертовка вся перепачкалась сладким соком, который я слизывала с неё, заставляя её постанывать от блаженства. Платье давно уже высохло, а мы всё ещё наслаждались плодами и друг другом. Пару раз мимо нас проносились чёрные всадники. Потом появились люди в костюмах защитного цвета, с пистолетами и бластерами. Нам стало не по себе, когда мы узнали среди них Доримену дан Линкс, но мы успокоились, поняв, что аристеи нас тоже не видят.

— Интересно, они только нас тут ищут или кого-то ещё? — Диана слегка нахмурилась. Чувствовалось, что эти "призраки" всё же немного испортили ей настроение. — Или что-то… Анда говорила, они тут и раньше появлялись. Надеюсь, они до нас не доберутся. Меня тошнит от одного её вида. Напоминает так называемых истинных ариек из гитлеровской Германии. Эти истинные арийцы ведь тоже считали себя высшей расой, имеющей право давить других. По-моему, аристеи ещё хуже. Арийцы хоть откровенно давили, а эти строят из себя благодетелей. И некоторые придурки уверовали в то, что власть аристеев — лучшая власть в мире…

— Чёрт с ними, — я поцеловала её в шею. — Здесь слишком хорошо, чтобы думать о таких гнидах.

— Это точно, — весело согласилась Диана. — Эй, Дора! Мы бы позвали тебя третьей, но уж больно ты омерзительна. Я скорей умру, чем позволю тебе ко мне прикоснуться! Терри, может, пойдём в хижину и съедим что-нибудь… основательное? Фруктов я уже точно переела.

Аристеи наконец исчезли, а за секунду до этого мне показалось, что Доримена дан Линкс смотрит прямо на нас. Как будто нас видит. Я надеялась, что мне это действительно показалось. Сколько ещё этот остров блаженных будет для нас надёжным укрытием? И дай Бог, чтобы с Андой ничего не случилось.

Диана взяла своё платье, но надевать его не стала.

— Хочу почувствовать себя Евой в раю. А ты… На Адама ты, конечно, не похожа. Ты будешь Лилит. Ева и Лилит! Замечательно! У Евы и Лилит свой Эдем, и никто их оттуда не прогонит, как бы они ни грешили. А твоё платье где?

— Где-то на том берегу…

Когда я нашла своё платье, мы всё же оделись и пошли в хижину — поискать что-нибудь съестное. В погребе действительно оказались кувшин с настойкой, вяленое мясо и сухие лепёшки, которые мы разогрели на большой чугунной сковороде.

— Интересно, откуда у Анды мясо, если она не охотится и не держит скот? — спросила Диана, уплетая за обе щеки.

— Покупает, наверное. То есть выменивает. Денег у них тут вроде нет.

— Странный мир. Застывший какой-то… Интересно, каких размеров этот… Тингилан и можно ли найти границу, отделяющую его от реальности Маатлана?

Мне это тоже было интересно. После еды мы отправились на прогулку. В какую бы сторону мы ни шли, линия горизонта отдалялась, оставаясь при этом неизменной — острые вершины серебристо-голубых елей вперемежку с кронами лиловых деревьев. Эдма казалась бесконечной. Да тут и не могли действовать обычные законы пространства и времени. Сам Маатлан был аномалией, так что уж говорить об искусственном мирке, созданном маатланским магом. Большинство здешних растений мы уже видели в окрестностях усадьбы Анды и в её саду, но вот белоствольных деревьев с лиловой листвой мы там не видели. Так же, как и деревьев с золотыми листьями и красными плодами. Розовых кустов у Анды тоже не было. А в целом здешняя флора особым разнообразием не отличалась. По-видимому, жизнелюбивый прапрадедушка решил приукрасить свой остров блаженства, но либо у него с фантазией было неважно, либо ему это быстро наскучило. В конце концов, создавая эту эдму, он ставил вполне конкретную цель. Что ж, спасибо ему. Мы с Дианой не только укрылись тут от врагов, но и…

Неожиданно на меня нахлынула тоска. Сколько мы ещё тут пробудем? Тут нельзя находиться слишком долго. Всё правильно. Острова Блаженных — это фантазия, которая лишь по воле поэта или мага иногда одевается плотью. А счастье никогда не бывает долгим.

Мимо бесшумно промчались призрачные всадники — словно подтверждение моих мыслей и зловещее предзнаменование. Я заметила, как помрачнело лицо Дианы. Возможно, она подумала о том же, о чём и я.

— Пойдём к озеру, — предложила она. — По-моему, лес тут почти везде одинаковый. Красиво, но однообразно. И мне опять хочется искупаться.

Алдис и Кришна резвились на берегу, то гоняясь друг за другом, то катаясь по траве. Они заразили нас своей беспечностью и игривостью. Нам не хотелось думать ни о чистильщиках, ни об аристеях, ни вообще о том, что нас ждёт за пределами этого Эдема. Мы купались и отдыхали на мягкой траве, наслаждаясь ласковым предвечерним солнцем, красотой этого места и нашей близостью. Мы так расслабились, что почти не отреагировали на возникшую в нескольких метрах от нас фигуру в костюме защитного цвета. Слава Богу, я поняла, что это не призрак, до того, как Доримена выстрелила по нам из лучемёта. Мы с Дианой в обнимку сидели под деревом. Я еле успела подхватить её и укрыться вместе с ней за широком стволом. Нам и второй раз удалось избежать огненной струи, но эта тварь подожгла дерево. Мы были безоружные и совершенно обнажённые, и я точно знала, что добежать до ближайшей рощи не успеем. Следующая струя огня всё же задела нас. Особенно досталось Диане. У меня сердце оборвалось при виде её покрасневших от ожога плеча и руки. Запахло палёными волосами. Думаю, эта тварь поджарила бы нас, если б не Алдис. Он так поддел её рогом, что она кувырком полетела на траву. Жаль, что он не проткнул её насквозь. Она явно была в бронежилете. Урмианка встала и направила огненную струю на единорога. Он отскочил, а выстрелить в него второй раз Доримене не удалось, поскольку она еле успела увернуться от мчавшейся на неё Кришны. Чувствовалось, что резкие движения причиняют ей боль — видимо, Алдис хорошо ей поддал. Возможно, даже сломал ей пару рёбер. Поняв, что противников тут больше, чем она ожидала, Доримена покинула поле боя — в самом что ни на есть прямом смысле слова. Исчезла так же неожиданно, как и появилась.

— Вот чёрт, — пробормотала Диана, оцепенело глядя на пылающее дерево. — Она всё же сюда проникла. Но как…

— Бежим отсюда! — я подобрала наши платья и башмаки. — Потом оденемся… Скорее! Подальше в лес! Если они всё же могут сюда проникнуть, нельзя оставаться на открытом месте…

— Не надо никуда бежать, — Анда появилась так внезапно, что мы обе вздрогнули. — Я усилила защиту. Сожалею, что не смогла вас полностью обезопасить, но у меня и в мыслях не было, что люди вашего мира нашли способ проникать в эдмы…

— Анда, у Дии ожоги! — перебила я. — Срочно нужна твоя мазь. Она ведь лечит ожоги?

— Ещё как лечит, — Анда поставила на траву нашу дорожную сумку и начала в ней рыться. — Я тут собрала ваши вещи и мазь туда положила… Ага, вот он где…

Она извлекла из сумки серебристый флакончик с крышкой в виде головы дракона.

— Ну-ка, покажи…

— Да и так бы всё зажило, — Диана послушно подставила плечо и руку, которые недавно лизнула струя пламени. — Ожоги у меня быстро заживают. И почти не болят. Терри тоже задели, и ей сейчас куда больней, чем мне.

У меня был небольшой ожог на предплечье, и кожа в этом месте уже покрылась пузырями. У Дианы никаких пузырей не было Она даже не поморщилась, когда Анда смазывала ей покрасневшие участки кожи. Диану гораздо больше волновали подпалённые кончики волос.

— Анда, у тебя случайно каких-нибудь ножниц с собой нет? Эта тварь мне всю причёску испортила, а мы ведь не куда-нибудь отправляемся, а в царскую резиденцию.

— Есть, но только садовые, — обработав нам раны, Анда извлекла из своего заплечного мешка огромные ножницы. — Всегда беру их с собой, если в лес иду. У нас тут быстро всё растёт, и никогда не знаешь, что тебя ждёт на давно знакомой тропе. Давай-ка я сама тебе обрежу. Совсем немного опалило — вот тут слева, только кончики… Сейчас их отрежем, а потом и с другой стороны подровняем. Причёска твоя будет в полном порядке. Такая же, как раньше, только чуть-чуть покороче. Тебе, кстати, и так пора было концы немного подстричь.

Когда Анда закончила с волосами Дианы, у той уже прошла краснота на месте ожогов. Здорово. А ведь она уже говорила мне, что легко переносит жару и ожоги у неё проходят быстро. Видимо, это свойство досталось ей от предков с Огненной планеты. А у них оно откуда? Ещё один результат эойских экспериментов?

— И как они сюда проникли? — вернулась к актуальной для неё теме Анда.

— Догадываюсь, — сказала я. — Слышала разговор этой урмианки с одним из даркмейстеров. Они придумали способ перемещаться в мельчайших капсулах. Внутри такой капсулы свёрнутое пространство, и пассажир там в свёрнутом виде. Похоже, эти капсулы устроены так, что могут мгновенно переносить пассажиров на огромные расстояния. Невидимый транспорт.

— Вот как, — Анда на минуту задумалась. — Если капсулы содержат тёмную материю, они могут двигаться, находя в пространстве мельчайшие пустоты, а эти пустоты позволяют преодолевать большие расстояния легко и быстро. Эдма — пустота, заполненная неустойчивой материей. Когда наши предки заметили эти щели в пространстве и поняли, что пустота может поглотить Маатлан, самые одарённые из магов все силы вложили в то, чтобы эти пустоты затянуть. При этом они пришли к выводу, что маг с хорошей фантазией может создать более устойчивое подобие реальности. А для того, чтобы эдма не разрушалась, там периодически должен бывать маг, поддерживающий в ней равновесие стихий. Я не очень сильный маг, так что мне это непросто. Рассказать я вам об этом не могу, ибо это секретная магия…

— Неужели! — рассердилась Диана. — Возможно, поделись ты с нами кое-какими секретами, мы были бы тут лучше защищены. А то отправила нас сюда без оружия…

— Ну и что бы вы делали с кинжалом Терри против лучемёта? Пистолет всё равно разрядился — я проверила, а оружие с каким-то странным мелким порошком тут вообще бесполезно. Это магия, которая тут не работает. Ну а трансфер и твой меч я не дала вам, потому что должна была их зарядить — чтобы можно было сделать тоннель отсюда. Как я уже говорила, открыть врата я не могу. Сейчас не то расположение светил, чтобы…

— Жаль, что аристеям расположение светил не мешает хозяйничать в вашем мире.

— Действительно жаль, — грустно согласилась Анда. — Боюсь, магия вашего мира скоро разрушит наш. Что ж, значит, на то воля высших.

— Да ладно, может, ещё всё обойдётся, — Дия уже явно пожалела о своей вспышке. — Дело не в высших, а в обычном человеческом гадстве. Аристеи хоть и мнят себя высшими, они всего лишь люди.

— Надеюсь, этой женщине удалось пробраться сюда только потому, что я уже давно не поддерживала здесь равновесие элементов. А ваше присутствие ещё больше нарушило равновесие. Эдма отторгает чужаков, и выражается это в том, что изменения здесь начинают происходить слишком быстро. А из-за этого граница между эдмой и реальностью размывается… Скажите, на ваших глазах что-нибудь изменялось?

— Да вроде нет, — Диана пожала плечами. — Мы видели сфинкса, но ты говорила, что они тут бывают. Здесь очень красиво. Никогда не видела таких лиловых деревьев. И таких чудных роз — белых, с золотистыми ободками на лепестках…

— Роз тут сроду не было, — нахмурилась Анда. — Вот это и есть изменения, вызванные вашим присутствием. Быстро же они начались… Кто-то из вас любит розы?

— Я, — покосившись на меня, призналась Диана. — А Терри их терпеть не может.

— Понятно, — покачала головой Анда. — Одна любит, другая ненавидит. Если бы хоть одна была к ним равнодушна, а то у вас у обеих особое отношение к этим цветам. И вы обе сильные маги. Причём маги чужого мира…

— Больше я их не ненавижу, — сказала я. — Кажется, я снова начинаю их любить.

— Великие Близнецы! Ещё бы тут не начались изменения, если изменения произошли с вами. Тут, кажется, произошло что-то важное для вас обеих. То, от чего содрогнулся весь этот маленький мирок. Сильные переживания таких, как вы, способны влиять на многое, а особенно на то, что и так подвержено изменениям. Кажется, я достаточно зарядила ваши игрушки, чтобы вы могли вернуться к себе… Я говорю это не потому, что мне не терпится от вас избавиться. Если честно, я была бы не против, если бы вы погостили у меня ещё и даже если бы остались тут насовсем, но вам лучше покинуть это место. Думаю, теперь вы тут ещё в большей опасности, чем в своём огромном мире, где легче спрятаться. Терри, как твоя рана? Дай-ка посмотрю…

Анда пощупала мой бок.

— Замечательно, уже даже шрама не видно. Ничего не болит?

— Нет.

Я уж не стала говорить, что внутри у меня всё свело от той щемящей боли, которую порождают дурные предчувствия. Да, мы больше не можем оставаться здесь, но спрятаться в нашем огромном мире отнюдь не легче.

— Одевайтесь. Я собрала все ваши вещи — оружие, браслет, эти штуковины для связи, одежду…

— Да зачем нам та одежда? — поморщилась Диана, глядя на нашу дорожную сумку, как на личного врага. — Эти платья гораздо больше подходят для нашего следующего путешествия. Они, конечно, не очень похожи на древнеегипетские, но это определённо лучше, чем джинсы, джемпер и футболка. А эти плетёные башмаки такие удобные… Только плавки надо взять. В Раю без них в самый раз, а вот в реальном мире как-то непривычно.

Я была согласна с ней по всем пунктам.

— Я не умею заряжать эти штуковины так, как это делают даркмейстеры, но на простой тоннель заряда должно хватить. Вам ведь главное попасть в своё измерение. Лучше выбрать то место, откуда вы перешли сюда, — Сумеречную рощу. Я принесла вам перекусить.

Анда достала из своего мешка свежеиспечённую лепёшку и большую флягу. Тёмно-коричневый напиток напоминал шоколад с корицей. Аппетита у меня не было, у Дианы, по-моему, тоже, но мы немного поели, чтобы не обижать Анду. Напиток со вкусом шоколада прекрасно поднимал тонус — я почувствовала это сразу.

— Как красиво, — вздохнула Диана, любуясь закатом, который превратил рощу в нежно-лиловое пламя.

Серебристая трава тоже приобрела лиловый оттенок, а над озером заклубился розоватый туман.

День догорел на сфере той земли,

Где я искал путей и дней короче.

Там сумерки лиловые легли1.

Пора нам возвращаться на свою сферу. Туда, где к нам вернётся наша магия и где мы снова сможем искать самые короткие пути. Пора прощаться с нашим Эдемом, тем более что теперь он осквернён вторжением врага. Наш Рай превратился в Ад, и эти лиловые сумерки скоро сменит тьма.

Алдис и Кришна паслись неподалёку. Они были тихими и ласковыми, когда мы с Дианой подошли погладить их на прощанье. Анда по очереди обняла нас. В её тёмных глазах блестели слёзы.

— Не грусти, ещё увидимся, — сказала Диана. — А как мы сделаем тоннель, если здесь наша магия не работает?

— Сосредоточьтесь — ты на своём мече, Терри на трансфере. Я помогу вам. Думайте о том месте, куда хотите перенестись. Неважно, если вы не помните конкретных картин. Просто думайте о Сумеречной роще.

— Надеюсь, ты не против? — спросила я Диану. — Это самый лёгкий путь в наш мир. А потом подумаем, куда двигаться дальше.

Дия кивнула и крепко сжала в руке свой меч. Он тут же засиял серебристым светом. Точно так же засветился мой шар. Анда начала нараспев читать заклинания. Я с тоской смотрела, как озеро, берег и роща погружаются во тьму. Она уже почти поглотила эдму, когда лиловые сумерки словно прорезал солнечный луч. Золотой сфинкс завис над озером, расправив мощные крылья, потом мягко опустился на траву. Казалось, он прилетел с той стороны мира, где солнце ещё не зашло, и принёс сюда последние лучи его света. И всё же тьма вступала здесь в свои права, растворяя в себе этот сказочный мир. Иллюзию, которая лишь ненадолго иногда становится реальностью. Последним, что я видела, было лицо сфинкса — жуткое, красивое и насмешливо-бесстрастное. Лицо судьбы, которую мы постоянно пытаемся обмануть. Уже воцарился полный мрак, но мы ещё слышали голос Анды, когда же тьма поглотила не только цвета, но и звуки, перед нами возникла полоса бледного света. Мы подождали, когда она превратится в некое подобие тоннеля, взялись за руки и пошли по нему, ощущая под ногами пустоту, но не проваливаясь в неё.