Глава № 2 Не игрушка

Существо, имеющее душу — не игрушка. И не должно быть ею. Но так легко забыть об этом, так приятно играть с чужими жизнями… И всегда находятся те, кто не понимает, что такой игрушке может быть больно, когда игра окончиться и те, кто, как ей казалось, любил ее, скажут "Ты мне больше не нужна. Наскучила…" — и выбросят на помойку.

А все началось тогда, когда она вернулась от замка Кровавой Лайлы без своего артефакта, сгоревшего в демоническом огне. Никто из тех, кого она считала друзьями, даже не подошел к ней. Даже Рьеро и Лала — и те стыдливо опускали глаза. Магистр Диллен тогда сказал ей собирать вещи и убираться из Черного Замка.

Что сказал бы Каору — она не знала: просто его тогда не было в замке. Она тогда хотела его увидеть, думая, что он ее утешит, подарит надежду…

… но такого не случилось.

В ночь перед ее отбытием в Черный Замок приехали инквизиторы — приехали по ее душу. Она тогда не спала, бродила по замку… и случайно услышала диалог их предводителя с Магистром Дилленом.

— Что вам надо от девочки? Ведь она сражалась с нами до конца, даже смогла победить одного из Дюжины!

— В том-то и дело, — усмехнулся инквизитор. — Ни человек, ни маг не смогли бы такое проделать. Были, конечно, еще и Охотники… но их бы мы сразу увидели. Она не охотник. Вполне возможно, что она и есть Погибель Мира или что она запродала свою душу Темному Владыке в обмен на могущество.

— Но она может быть и святой, — продолжал упрямится старик. — Тогда что?

— Тогда мы это выясним и будем всячески ей содействовать, — спокойно произнес инквизитор. — А если нет, то мы подвергнем ее допросу Света.

Допрос Света… Рилири тогда испуганно содрогнулась. Еще когда-то в детстве она нашла тайный туннель из поместья отца в подземелья инквизиторов — и совершила туда инструкцию. Там-то она и поняла, что такое допрос Света — безжалостная пытка, попросту выбивание информации из допрашиваемого. Ее тогда просто вырвало, и этот допрос снился ей два месяца подряд. Тогда они допрашивали молодую женщину — и к концу допроса от нее осталось только несколько кусков мяса.

Она точно не святая — а значит, надо делать ноги. Девушка развернулась… и наткнулась на взгляд с усмешкой наблюдавшего за нею инквизитора. Она попыталась бежать, но ее окружили и быстро спеленали. А потом они заинтересовались ее ошейником, сняли его и увидели руны Безликих.

Это был ее смертный приговор. Безликих всегда безжалостно уничтожали… и ей тоже не спастись.

На рассвете они выехали из Черного Замка. Во двор вышли вся их команда — но никто не попытался остановить инквизиторов, ни сказать ни слова в ее защиту, ни даже просто решиться посмотреть ей глаза.

В столицу ее доставили под покровом ночи — и сразу же отвезли в подземелья инквизиции. Сначала с ней говорили, как это они называли, "по-хорошему" — то есть проводились простые допросы, где ей бесконечно задавали один и тот же вопрос — "Служишь ли ты Темному Владыке?".

Она отвечала правду — что не служит. Но и тогда почему-то не было пыток: ее просто избивали, не решаясь наносить вред такому необычному экземпляру, как она поняла позднее. А может, просто они боялись, что за нее им жестоко и страшно отомстят…

Девушка этого не знала — но, проснувшись однажды посреди ночи, она почувствовала, что то самое заклинание, которым ей заблокировали магию, еле держится. Она не стала думать о причинах и последствиях этого, а просто вышибла файерболом дверь, а стражников в коридоре усыпила заклинанием. Она пустилась в бег по катакомбам…

… И в одном из коридоров наткнулась на Каору.

— Каору… — тихо произнесла она, и ее глаза наполнились слезами. — Ты что, пришел вытащить меня отсюда?

И — больно ударивший по сердцу ответ.

— А с чего ты взяла, что я пришел за тобой?

— Но ведь… — не поверила своим ушам Рилири, — мы же друзья, и… Каору, я люблю тебя, и всегда любила!

Следующий ответ был еще больнее — каждое слово как будто било тяжелым молотом, и из глаз девушки на каменный пол капали слезы.

— Неужели ты думала, что ты что-то для меня значишь? — спокойно смотря ей в лицо, сказал он. — Это глупо, и не отрицай это. Ты мне не нужна, и знаешь… Ты уже порядком мне надоела. Не спорю, ты неплохой соратник… извини, ты была неплохим соратником. Но нет никакой любви. Я сейчас не стану звать охрану и даже не попытаюсь тебя задержать в память о том, что ты спасла мне жизнь. Уходи.

Почему? За что он так? Почему все предали ее? Она же не грешила против людей, жила по чести, всегда по возможности помогала окружающим! За что, Созидающий, за что?

Она тогда упала на пол и ударила перед собой кулаком, разбив его в кровь и оставив на полу кровавый след. Беззвучно шептали ее губы — за что, за что…

"Созидающий, которого я так ненавижу… Ты жесток. Ты создал жестокий мир, ты создал подлость и предательство. Я ненавижу этот мир, Созидающий! Я ненавижу тебя! Не должно быть такого бога, как ты!"

Она поднялась на ноги, пошатываясь — и бросила ему под ноги две вещи: свой серебряный ошейник, который инквизиторы оставили из страха перед Безликим и Камень Правды. Развернулась и бросила одну фразу…

— Я тебя ненавижу. Ненавижу, понял? Будь ты проклят, Каору Керн! Чтобы у тебя остановилось сердце, которое я отдала тебе! Будь ты проклят.

Она тогда шла прочь — и каждый шаг гулко отдавался в каменном коридоре. Ее старая жизнь ушла, осталась в той самой камере с выбитой дверью — и больше нет возможности вернуться. Раньше, еще до того как ее отдали инквизиции, она думала сражаться в одиночку, охотиться на Демоническую Дюжину — хоть как-то приносить пользу. Но теперь не было ни того желания, что было раньше, ни той веры во что-то доброе и лучшее, ни-че-го. Только сосущая пустота, в которой не было ни света, ни тьмы.

Вот, значит, как должно было все быть. Начало исполняться пророчество — но теперь она сама была этому рада. Губы девушки кривила усмешка, но глаза были холодными и пустыми…

… Просто нечему было там отражаться.

Люди — не игрушки. Нельзя играть с чужими душами, сердцами и жизнями — ведь за каждым шевелением пальцев кукловода стоит движение марионетки, отдавающееся для нее болью или пока идет игра, или уже потом, когда марионетка осознает, что все это было ложью. Просто для людей-кукловодов ничего не значит простой принцип.

"Другим тоже больно…"

Рилири шла по подземному коридору, с каждым шагом все больше отдаляясь от своей прежней жизни. Все сгорело, и прошлое возврату не подлежит. По ее щекам текли слезы, а волосы трепал сквозняк.

"Я — живой человек. Я не твоя игрушка, Каору Керн. Я — не игрушка."