"Любить Эванджелину" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 5

Казалось, она готова обратиться в бегство. Чтобы успокоить ее, Роберт отступил на несколько шагов, опустив руки. В его глазах мелькнул слабый проблеск иронии.

— Вы очень привлекательная женщина, дорогая. И едва ли должны удивляться, что я увлекся вами? Что же до того, чего я от вас хочу, то я прижимал вас достаточно близко, чтобы ответ на этот вопрос был очевиден.

Эви не отреагировала на его мягкое поддразнивание. Наоборот, ее пристальный взгляд сосредоточился на лице Роберта Кэннона, пытаясь пробиться сквозь маску вежливого дружелюбия. Вне сомнения, он привык прятать за бесстрастным видом, как за щитом, реального мужчину, целовавшего ее с такой необузданной страстью. В нем скрывалось множество пластов, его поступки казались сложными и непонятными. Да, его влекло к ней, так же как и ее к нему. Было бы глупо отрицать собственное чувство, а Эви не была глупой женщиной. Но ее не покидало ощущение, что он изучает ее и едва различимо управляет ее действиями. С самого начала Эви почувствовала решимость этого мужчины войти в ее жизнь. Он добивался намеченной цели с невозмутимой настойчивостью, неприемля отказа. Какими бы ни были его мотивы, несомненно, существовало что-то еще, кроме физического влечения.

— У меня не бывает случайного секса, — заявила Эви.

Роберт с трудом сдержал улыбку, промелькнувшую лишь в выражении светлых глаз, но не в движении его рта.

— Моя дорогая, обещаю, что в этом не будет ничего случайного. — Он сделал паузу. — У вас кто-то есть?

Эви покачала головой:

— Нет.

Он не был удивлен тем, что она отрицает какую-либо связь с Мерсером.

— Тогда все в порядке, не так ли? Вы не можете не признать, что вас тоже тянет ко мне.

Она вздернула подбородок, и его глаза вспыхнули при виде этого гордого жеста.

— Этакая бархатная перчатка поверх железного кулака[11]? — бесстрастно констатировала Эви. — Нет, я не стану отрицать, что меня тянет к вам.

Ее наблюдательность тревожила Роберта, но показывать ей это он не собирался.

— Я вполне способен определить, когда я хочу чего-либо… или кого-либо.

Она сделала неожиданное движение, словно была утомлена этой словесной дуэлью.

— Я неправильно выразилась. У меня не бывает любовных связей.

— Мудрое решение, но в данном случае — неуместное.

Он приблизился, перекрыв ей путь к отступлению, и нежно обхватил ее лицо ладонью. Его пальцы легко поглаживали бархатистую кожу ее щеки. Ей-богу, она прекрасна. Красота Эви не была классической, но она обладала в высшей степени женственной притягательностью, заставившей Роберта задуматься о том, что имя ей очень подходит. Так, должно быть, и выглядела прародительница Ева, восхитительная в своей наготе. И неудивительно, что Адам легко поддался — слабость, которую он, Роберт, не мог позволить себе, хотя и намеревался полностью насладиться чувственностью Эви. Ее сладкий теплый аромат окутывал него.

— Я не стану принуждать вас, — прошептал он, — но вы будете моей.

— Если вы не собираетесь применять силу, то как намереваетесь этого добиться? — спросила Эви.

Его брови удивленно приподнялись.

— Вы полагаете, я должен раскрыть вам свои карты?

— Да.

— Любопытная точка зрения. Но я не стану этого делать. — Он потер большим пальцем ее нижнюю губу. — А сейчас, дорогая, нам было бы лучше вернуться на пристань. Вас ждет работа, а меня катер, который нужно поместить в бокс.

Говоря так, Роберт опустил руку, и Эви с облегчением отвернулась от него, словно выйдя из его силового поля. Кожу лица слегка покалывало в том месте, где Роберт прикасался к ней. Эви вспомнила то волнующее ощущение, когда он положил руку ей на грудь. Его дерзость свидетельствовала о весьма богатом опыте и уверенности в себе в отношениях с женщинами. И это ставило ее в невыгодное положение.

Оба молчали по пути на причал. Эви была отчасти поражена, увидев, как уже поздно. Несмотря на то, что стояли долгие летние дни, солнце опустилось достаточно низко. Удушающая жара не спала, несмотря на слабый оттенок пурпура на горизонте, обещающий освежающий проливной дождь.

Быстроходный катер Роберта — блестящий, темный, восемнадцати футов в длину — все еще находился там же, где он его оставил: на прицепе внедорожника «Джип Ренегат» [12]. Слава богу, он не заблокировал сходни, в противном случае у Крейга возникли бы сложности. Эви поспешно вошла в офис, Крейг поднял взгляд от спортивного журнала, который увлеченно читал.

— Все в порядке? — спросил он, поднимаясь на ноги. — Дети сказали, что Джейсон едва не утонул.

— У него сотрясение мозга, но завтра он вернется домой, — ответила Эви. — Спасибо, что пришел. И прошу прощения, что нарушила твои планы на день.

— Нет проблем, — с готовностью ответил Крейг.

Это был семнадцатилетний высокий, мускулистый, темноволосый парень. С началом нового учебного года ему предстояло продолжить учебу в выпускном классе. Вот уже почти два года он работал неполный день и так хорошо зарекомендовал себя, что Эви безо всяких колебаний оставляла бизнес на его попечение.

— Скажи, а что это за новый катер снаружи?

— Это мой, — объяснил Роберт, заходя в помещение. — Я буду арендовать здесь бокс. — Он протянул руку. — Меня зовут Роберт Кэннон.

Молодой человек ответил крепким рукопожатием.

— Крейг Фостер. Рад познакомится с вами, мистер Кэннон. Вы, должно быть, тот самый парень, который вытащил Эви и Джейсона из воды. По словам детей, это был высокий янки.

— Да, я тот самый парень, — подтвердил Роберт со смешинками в глазах.

— Я так и подумал. Хотите, чтобы я помог вам поместить катер в бокс?

— Я сама это сделаю, — сказала Эви, — я достаточно злоупотребила сегодня твоим временем.

— Вы платите мне за это, — ухмыльнувшись, ответил Крейг. — Я прекрасно с этим справлюсь, раз уж я все равно здесь. В любом случае мама не ждет меня обратно раньше ужина.

Оживленно переговариваясь, они с Робертом вышли.

Кажется, пареньку понравился Роберт, подумала Эви, наблюдая за ними через окно. Даже застенчивая Пейдж чувствовала себя с ним комфортно. Роберт не обращался с детьми как с равными. Нет, он был взрослым, обладавшим авторитетом, но в то же время он не отталкивал детей. Он с легкостью нес на своих плечах бремя власти и ответственности, подумалось ей. Было очевидно, что он привык командовать.

Ради собственного спокойствия она должна держать его на расстоянии, но Эви не была уверена, сможет ли это сделать. Сегодня с пугающей легкостью всего несколькими поцелуями он продемонстрировал Эви, что способен возбудить ее, лишить самообладания. Она могла полюбить его, и это казалось ужасающей перспективой. Роберт был столь же силен духом и умом, как и телом. Мужчина, заслуживающий любви. Если она не будет осторожна, он похитит ее сердце.

Эви отвернулась от окна. Двенадцать лет назад любовь почти уничтожила ее, оставив лишь жалкую горстку пепла, из которой она с трудом заново построила свою предсказуемую безопасную жизнь. Она не сможет сделать этого снова. У нее не хватит сил, чтобы еще раз пережить тот ад и воскреснуть. На ее долю и так выпало достаточно потерь, чтобы верить, что любовь или жизнь будут длиться вечно. Эви ничего не могла поделать в отношении людей, которых уже любила, тех, кто уже находился в ее сердце: ее семья, старый Вирджил, несколько самых близких друзей. Но она не позволит кому-то новому заявить права на ее чувства. Она испытала уже слишком много горя, и у нее остался весьма малый запас моральных сил. Сегодня боль едва ее не сокрушила, когда она чуть не потеряла Джейсона. Ребекка знала, что если бы Эви не удалось найти Джейсона, то сейчас бы ей пришлось оплакивать не только сына, но и сестру.

И Эви понимала, что Роберт Кэннон твердо вознамерился войти в ее жизнь. Он сказал, что проведет здесь лето. Он не искал чего-либо серьезного, только легкий курортный роман и дружеское общение во время долгих, располагающих к лени недель. Если бы она влюбилась в него, это сделало бы их связь еще более приятной. Но с окончанием лета он вернется к своей настоящей жизни, а ей, Эви, придется жить с еще одной раной в сердце, которое едва оправилось от последнего удара. Эмоционально она не могла себе позволить увлечься этим мужчиной.

У нее всегда имелась тысяча дел на причале, но неожиданно Эви не обнаружила ни одного. Она испытывала чувство странной растерянности, словно бы мир перевернулся вверх тормашками. Возможно, так и произошло.

Она позвонила в больницу, и ее соединили с палатой Джейсона. Ребекка ответила после первого же гудка.

— Он ворчит и жалуется на пульсирующую головную боль, — бодро сообщила она, когда Эви поинтересовалась самочувствием племянника. — Сегодня вечером и ночью мне придется будить его каждые два часа, и если с ним все будет в порядке, то утром он сможет отправиться домой. Пол ушел всего несколько минут назад, чтобы отвезти Пейдж к своей матери, потом он вернется. А как ты? Тебе удалось успокоиться?

— Не совсем, — честно ответила Эви, хотя опасное положение Джейсона не было единственной причиной ее беспокойства. — Но меня уже перестало трясти.

— Надеюсь, ты дома?

— Ты же меня знаешь.

— Сегодня тебе бы следовало отдыхать, — проворчала Ребекка. — Я надеялась, что мистер Кэннон позаботится о тебе. Мне показалось, у него хорошо получается командовать.

— В этом он чемпион мирового класса, — согласилась Эви. — Я приеду навестить Джейсона после закрытия причала. Чего-нибудь привезти? Подушку, книжку, гамбургер?

— Нет, мне ничего не нужно. Не стоит приезжать. С Джейсоном все в порядке, а тебе надо отправиться домой и как следует отдохнуть. Я это серьезно, Эви.

— Со мной тоже все в порядке, — невозмутимо ответила Эви. — И я хочу увидеть Джейсона, пусть даже всего на несколько минут. — Она вскрикнула от удивления, когда внезапно телефонная трубка была вырвана из ее руки. Обернувшись, Эви увидела, что Роберт уже поднес трубку к своему уху.

— Миссис Вуд? Это Роберт Кэннон. Я прослежу, чтобы она отправилась прямиком домой. Да, она все еще немного дрожит.

— Вовсе нет, — с прищуром глядя на него, возразила Эви.

Протянув руку, Роберт нежно коснулся ее щеки. Эви осторожно отступила, избегая его прикосновений.

— Я позабочусь о ней, — решительно заверил он Ребекку, не отводя взгляда от лица Эви. — Подумав хорошенько, я решил отвезти ее поужинать, прежде чем доставлю домой. Я тоже так думаю. Всего хорошего.

Едва он положил трубку, как Эви холодно произнесла:

— Ненавижу, когда ко мне относятся как к беспомощной дурочке.

— Я к вам так не отношусь, — пробормотал он.

Эви не сдалась.

— Полагаю, вы думали, что меня обрадует ваша забота. Но это не так. Я чувствую себя оскорбленной.

Роберт удивленно приподнял бровь, скрывая свою истинную реакцию. Он действительно надеялся вызвать у Эви именно это чувство и теперь испытал тревогу, что она так легко догадалась о его намерениях. Оказывается, она весьма проницательна.

— Что я думаю, — осторожно произнес Роберт, — так это то, что вы были в гораздо большей опасности, нежели хотите представить своей сестре, и что вы все еще окончательно не пришли в себя. Если вы опять отправитесь в больницу, вам придется очень постараться, чтобы не напугать свою сестру и Джейсона. И эти усилия вызовут у вас еще большее переутомление.

— Что я думаю, — ответила Эви, уперев руки в бока, — так это то, что я нахожусь в гораздо большей опасности, пребывая в вашем обществе, чем когда была в воде. — Взгляд ее золотисто-карих глаз был спокойным и решительным.

И вновь Роберт ощутил беспокойство из-за ее проницательности. Однако он все еще был уверен, что сможет смягчить ее сопротивление, и его голос вновь стал обманчиво льстивым.

— Даже если бы я предложил вам перемирие на сегодняшний вечер? Никаких поцелуев и, если хотите, никаких рукопожатий. Просто ужин, а затем я доставлю вас в сохранности домой, где вы сможете хорошенько отдохнуть.

— Нет, благодарю вас. Я не хочу ужинать с вами, и сама могу добраться до дома.

Роберт окинул ее задумчивым взглядом.

— В таком случае предложение перемирия аннулируется.

Его тон был таким невозмутимым, что Эви обратила внимание скорее именно на него, чем на смысл сказанного. Она промедлила всего какую-то долю секунды, но Роберту этого хватило, чтобы привлечь ее в свои объятия, и вновь Эви оказалась в плену его суровой обманчивой силы. Его тело было крепким, а хватка — осторожной, но железной. От мужского мускусного запаха чистой теплой кожи Эви почувствовала головокружение. Ей показалось, что его рот приближается к ее губам, и она поспешно наклонила голову, прислонив ее к груди Роберта. В замешательстве Эви услышала тихий смех поверх своей головы.

— Не ожидал от вас столь трусливого поступка, — с веселым изумлением прошептал Роберт. — Но я не возражаю против того, чтобы просто держать вас в своих объятиях. У этого занятия есть свои преимущества.

И все-таки она оказалась трусихой, подумала Эви. Роберт внушал ей страх, но не в физическом смысле. Эмоциональный страх был для нее слишком тяжелым бременем. Она неправильно вела себя с ним. Роберт не привык к отказам. Поэтому каждый раз, когда она отвергала его, это заставляло его еще решительнее добиваться ее. Если бы, наоборот, с самого начала она пыталась привлечь его внимание, выказывая свои чувства, возможно, Роберт быстро заскучал бы и оставил ее в покое. Хотя, что толку сейчас сожалеть о прошлом.

Рука Роберта успокаивающе гладила ее по спине, неуловимо побуждая Эви придвинуться еще ближе. Было так легко позволить ему принять на себя ее вес, так легко уступить напряжению и усталости, с которыми она успешно боролась вплоть до настоящего момента. Эви сопротивлялась желанию обнять его, ощутить жаркий отклик его тела под своими руками. Но она слышала сильное равномерное биение его сердца под своей щекой, чувствовала, как опадает и поднимается при дыхании его грудь, и этого оказалось достаточно для пробуждения ее собственного желания. Этот мужчина был полон жизненных сил, приманивавших женщин. И Эви ничем не отличалась от тех бесчисленных неизвестных женщин.

— Роберт, — прошептала она, — не надо.

Трусливая, бесстыдная, бесполезная просьба.

Его поглаживающая рука добралась до ее лопаток, растирая чувствительные мышцы, тянувшиеся от ее шеи к плечам, затем начала массировать болезненный затылок.

— Эви, — прошептал он в ответ, — не надо чего?

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Эви — ваше настоящее имя или уменьшительное от Евы? Или, может, от Эвелин? А впрочем, неважно. Оно подходит вам.

Ее глаза закрылись, его теплота и сила продолжали воздействовать своей темной магией на ее нервы и волю. О господи, было бы так легко и безрассудно уступить ему. Его мастерство поистине дьявольское.

— Ни то, ни другое. Это уменьшительное от Эванджелины.

— А! — Короткий ободрительный вздох. Он действительно не знал ее полного имени. Ни в одном из отчетов, которые он видел, ее не называли иначе, чем Эви. — Эванджелина. Женственная, праведная, чувственная… печальная.

Внешне Эви никак не отреагировала на этот анализ своего имени, но последнее слово потрясло ее. Печальная… да. Настолько печальная, что в течение нескольких долгих безрадостных лет она не могла сказать: светит солнце или нет, потому что сердцем Эви видела все в сером цвете. Теперь же она вновь замечала солнечный свет, бурный поток жизни увлек ее из мрака, но не проходило и дня, чтобы Эви не осознавала, насколько близко притаились тени. Они всегда были неподалеку — неизменная составляющая жизни. Если где-то появлялся свет, то неподалеку маячила темнота, счастье уравновешивалось страданием, близость — одиночеством. Никто не может пройти по жизни без потерь.

Роберт искусно убаюкивал Эви своим телом — едва ощутимое покачивание, которое тем не менее все сильнее и сильнее подталкивало Эви в его объятия. Он опять был возбужден, в этом не было никаких сомнений. У Эви мелькнула мысль, что ей следовало бы отстраниться, но каким-то образом за прошедшие несколько минут это перестало казаться возможной альтернативой. Она так устала, а почти неуловимое движение его тела было успокаивающим, подобно покачиванию лодки на якоре. Древнейшему ритму, связывающему их, было трудно противостоять, как если бы он взывал к тысячелетним инстинктам и находился вне ее воли.

По прошествии нескольких минут Роберт пробормотал:

— Собираетесь уснуть?

— Я могла бы, — ответила Эви, не открывая глаз. Вдали от опасности, убаюканная его объятиями.

— Уже почти половина седьмого. Учитывая обстоятельства, уверен, что клиенты поймут, если вы сегодня закроетесь немного раньше.

— Полтора часа это не «немного раньше». Нет, я останусь до восьми как обычно.

— Тогда и я останусь.

Роберт подавил всплеск раздражения. Сам он позволял очень немногим людям вмешиваться в его работу — в действительности лишь Маделин и ее семье, — но ему совсем не нравилась идея Эви довести себя до изнеможения работой на причале.

— В этом нет необходимости.

— А я полагаю, что есть, — глубокомысленно заметил он.

— И тем не менее я не хочу ужинать с вами.

— Достаточно честно. Я принесу вам ужин. У вас имеются какие-нибудь предпочтения?

Она покачала головой.

— Я не очень голодна. Я собиралась съесть сэндвич, когда доберусь до дома.

— Предоставьте это мне.

Уткнувшись ему в грудь, Эви произнесла:

— У вас очень легко получается командовать. Полагаю, такое поведение является для вас естественным.

— Да, я — решительный человек.

— И к тому же властный.

— Уверен, вы напомните мне об этом, если я вдруг позабуду.

Ей послышались нотки веселья в его голосе. Черт бы его побрал, почему он не мог быть отвратительным в своих угрозах, а не непрестанно и нежно заботливым? Эви никогда не позволяла себе полагаться на кого-либо, хотя Ребекка и пыталась присматривать за ней в течение многих лет, но Роберт просто игнорировал ее сопротивление.

— Я понимаю, что слишком тороплю вас, — прошептал он ей в волосы. — Сегодня лишь вторая наша встреча. Я приторможу, дорогая, и дам вам время, чтобы узнать меня лучше и чувствовать себе более спокойно в моем обществе. Хорошо?

Ее голова вскинулась вверх и опустилась. Эви не хотелось соглашаться, но в данный момент она была готова ухватиться за любое предложение, дабы снять напряжение. Роберт лишил ее самообладания, и ей все еще не удалось восстановить его. Да, ей нужно время, много времени.

Роберт обхватил ее подбородок ладонью и вынудил Эви поднять голову. Его светло-зеленые глаза ярко блестели.

— Но я не отступлюсь, — предупредил он.

Эви плохо спала ночью, утомленная напряженным днем. Проснувшись на рассвете от отдаленного рокота подвесного мотора рыбацкой лодки, она не встала тотчас, как всегда делала это, а продолжила лежать, наблюдая, как постепенно светлеет небо, приобретая перламутровый оттенок.

В течение двенадцати лет она чувствовала себя в безопасности внутри своей тщательно построенной крепости, но теперь Роберт штурмовал ее стены. Он уже взял их приступом, если уж быть совсем честной. Он был во внутреннем дворе, хотя ему еще не удалось проломить стену сторожевой башни. Со времени смерти Мэтта Эви действительно не обращала внимания на мужчин, но Роберт вынудил ее заметить его. Ее влекло к нему как мысленно, так и физически. Лишь ценой значительных усилий ей все еще удавалось скрывать свои чувства. Она не хотела любить его и знала, что рискует поступить именно так, если продолжит встречаться с ним.

Но ей все равно придется видеться с ним. Роберт предупредил ее — или это было обещание? Он не намеревался отказываться от нее, и он не был мужчиной, который мог бы легко отступиться от намеченной цели.

Он будет целовать ее, обнимать, ласкать. Она понимала, что со временем вся ее осторожность исчезнет из-за исключительной силы физического желания, и она не сможет остановить его… или себя.

Закрыв глаза, Эви воскресила воспоминания о том, как он целовал ее днем ранее, как пробовал ее на вкус, как опытно углубил поцелуй. Она вспомнила о его пальцах на своей груди, и ее соски запульсировали. Впервые после Мэтта Эви задумалась о том, чтобы заняться любовью. Эви попыталась представить, каково будет ощутить тяжесть Роберта, прижимающегося к ее телу, его руки и рот на обнаженной коже, его мускулистые бедра, вынуждающие раскинуться ее ноги, когда он будет готов овладеть ею. Ее фантазия оказалась достаточно сильной, чтобы заставить тело Эви сжаться от желания. Да, она хотела его так же сильно, как и боялась боли, которую Роберт причинит ей, когда уйдет из ее жизни.

Благоразумная женщина немедленно отправилась бы на прием к врачу, чтобы позаботиться о предохранении, а Эви была весьма благоразумна. По крайней мере, она сможет защитить себя хотя бы в этом отношении.