"За порогом мечты" - читать интересную книгу автора (Хейер Джорджетт)Глава 11В то же время Фанни, которая раньше рисовала в своем воображении романтические картины райской жизни со Стэси, постепенно начинала осознавать, что одно дело – заявлять о своих решительных намерениях, а совсем другое – выполнить их, покинув дом и семью. Стэси встретил ее в Батском аббатстве и там снова принялся просить о свидании, уже крайне настойчиво. Фанни почувствовала неловкость от – Ради бога, будь осторожен! – в отчаянии шептала Фанни. – Если меня тут заметят, я пропала. И без того я уже пропустила урок пения, и мне придется сказать мисс Тимбл, что я спутала день занятий! Ох, я стала ужасной обманщицей! – Ну что ж, нам приходится сгибаться, чтобы потом выпрямиться, как дерево под порывом ветра! – пустил в ход Стэси поэтическое сравнение. – Я тоже переживаю все это так же остро, любимая моя! Но ведь мне так важно, так необходимо было поговорить с тобой наедине хоть вот эти пять минут! Где я еще могу пообщаться с тобой – Ох, милый, я тоже так давно ждала встречи! Только вот если бы у меня была вуаль… На меня смотрят… Кто эти люди, вон там, а? – Это просто туристы, – прошептал он успокаивающе. – Не бойся, золотая моя! Тут нет никого из знакомых. Посидим немного вот там, там темнее, и никто не станет на нас глазеть… Ах, почему я вынужден красть это свидание с тобой! Но что мне остается? Только… только отказаться от тебя, оставить надежду, но я не вынесу этого… – О нет, Стэси, нет! Только не это! – прошептала она, вцепляясь ему в руку. Он взял руку Фанни в свою. – Милая моя, я никогда не смогу завоевать благосклонность твоей тетки – она дала мне это попять совершенно решительно! Она сделает все, чтобы мы не смогли встречаться наедине, разве только вот так, тайно… Милая, как мы можем так жить? – Он покрывал нежными поцелуями ее руку. – Господи, если бы ты знала, как я хочу обнять тебя, как я жажду назвать тебя своей… – Я тоже этого хочу, – стыдливо выдавила Фанни. – Тогда уедем вместе, как мы задумали! Рискнешь ли ты бросить вызов всему миру? – Конечно рискну! – отвечала Фанни с пламенеющими щеками. – Тогда не будем длить дальше эту позорную ситуацию! Начнем тотчас же, как все будет подготовлено… Завтра! – Завтра? – пролепетала Фанни. – О нет, Стэси… То есть я хочу сказать, завтра – это слишком быстро… – Тогда послезавтра! Именно в этот момент Фанни ощутила всю разницу между грезами и реальностью. Она замотала головой в отчаянии: – Стэси, как бы я хотела этого, но… Ты должен меня понять, Стэси! Это ведь так трудно! Столько всяких необходимых вещей мне надо сделать… – Но все равно нам надо спешить! – нажимал он. – В любой момент тебя могут навсегда разлучить со мной! Думаю, твоя тетя уже все продумала. Если так случится, наша песенка спета. – Нет, Эбби ничего дурного не может задумывать! – возразила Фанни. – И потом, ведь мы все должны быть на приеме на следующей неделе! Кстати, и поэтому тоже я не могу бежать тотчас же… Ты, наверно, позабыл о большом рауте, который устраивает тетушка Селина, но… – Да что мне рауты и приемы! – с жаром воскликнул Стэси. – Наше счастье висит на волоске! Фанни не имела ничего против подобных романтических изречений Стэси Каверли, поскольку они точь-в-точь совпадали с вычитанными ею из женских романов фразами героев. Но все-таки у Фанни присутствовал некий здравый смысл, который заставил ее подойти к вопросу с практической стороны. – Но что нам мешает провести раут? Это будет только небольшая отсрочка! – Ничего себе отсрочка! Знаешь ли ты, что каждый час без тебя кажется мне месяцем, а каждая минута – вечностью?! Плохо успевая по математике, Фанни не нашла ничего абсурдного в этой явно непродуманной пропорции, так что ручка ее снова скользнула в логово из сложенных ладоней Стэси. – Я знаю, милый, знаю… – пробормотала она, отчаянно краснея. – Но подумай, как я могу сбежать с вечеринки, устроенной тетушкой Селиной? Ведь она так ждет этого, и мой побег будет просто гнусным оскорблением, плевком в душу! И потом, представляю, какой поднимется шум! О нет! На его лице мелькнуло разочарование, он заметил сомнение в ее глазах и сказал жестоко: – Конечно, я вынужден лишиться счастья из-за тетушки Селины – ведь она так добра ко мне… Но когда, скажи, когда я смогу наконец назвать тебя своею, лелеять и ласкать тебя? Казалось, Фанни и без того уже была достаточно красна, но оказалось, что щеки ее способны еще немного усилить интенсивность своей окраски. – Ждать недолго, милый! Недолго! – прошептала она полузадушенным голосом, изнемогая от противоречивых желаний. Стэси был взбешен ее, как он думал, капризностью, но сумел произнести фразу образцового романтического любовника нужным тоном. Он всерьез начинал опасаться, что Фанни готова отступить от первоначально задуманного плана их совместного побега. Его насторожил ее отказ уехать немедленно. Посему Стэси поставил перед собой задачу в кратчайшие сроки вернуть девчонке былую решимость, используя все имевшиеся в его распоряжении средства. Он не сомневался в своей власти над Фанни, она по-прежнему с распахнутыми глазами слушала его рассказы об их идиллическом будущем, но наотрез отказывалась бежать до вечеринки, задуманной Селиной. И он не стал нажимать дальше, боясь, что еще немного – и она разрыдается и все может вообще сорваться. Ему оставалось только заверить девушку, что его намерения были самые благие и что он вовсе не хотел никого обижать, в душе моля Господа, чтобы она пореже проявляла свою дурацкую строптивость… Их «тайная вечеря» в аббатстве прошла никем не замеченной. И хотя Фанни была рада, что ее тетки остаются в неведении, ее все же мучило чувство стыда и вины. И кроме того, она уже не была так счастлива своей любовью. Нет, она по-прежнему хотела провести жизнь под опекой Стэси, просто она остро ощутила, насколько удобнее и лучше устроился бы их брак, получи он благословение ее родственников. Конечно, в самом похищении была масса романтики, и Фанни была совершенно искренна, когда заявила о своей готовности бросить вызов свету. В тот момент ей просто не пришло в голову, в какое невыносимое положение она поставит своих теток. Мнение света ничего не значило для нее, воодушевленной грезами о романтике и героизме любви. Ни ей, ни Стэси не нужен никто, они смогут вдвоем наслаждаться своим райским блаженством. А что до теток – они сперва будут злиться и негодовать, а потом постепенно поймут, как она была права, что настояла на своем и вышла замуж за такого исключительного человека, и полюбят Стэси всем сердцем, как своего родного. И лишь когда Стэси принялся настойчиво уговаривать ее бежать с ним прямо сейчас, Фанни стала задумываться о всяких на первый взгляд мелких препятствиях… Конечно, сам по себе раут был сущим пустяком; так сказал Стэси, и так оно и было. Но он был вовсе не пустяком для двух старых дев, которые уже много лет пользовались в Бате безупречной репутацией. Ни одна из пригласительных карточек, разосланных Селиной, не была проигнорирована, потому что присутствовать в доме сестер Вендовер являлось честью, свидетельством причастности к высшему свету Бата. Эти мысли прошли в головке Фанни в тот момент, как Стэси предлагал ей бежать перед приемом и тем самым обречь ее теток на позор – ведь они принуждены будут отменить раут… А еще хуже, если они решат все-таки устраивать прием, будто никакого скандала и в помине нет (а ведь все будут знать о побеге, в Бате подобные сплетни распространяются как пожар по сухому полю), тогда в дом придет не так-то много людей, а пришедшие станут злословить по углам. Были и другие препятствия, но о них Фанни пока не думала. В конечном счете нельзя требовать от человека приносить в жертву свое счастье, даже ради доброго имени теток. И все-таки имелось еще одно возражение, которое невозможно было просто так обойти. Не зная в подробностях тонкости процедуры бракосочетания, Фанни при всей своей невинности была потрясена предложением Стэси бежать к границе Шотландии… Ей стало ясно, что этого делать не стоит – нехорошо. Тут уж ее не поймут даже самые близкие друзья… – О, Стэси, но это невозможно! – говорила Фанни. – Конечно, о таком пишут в романах, но в жизни… И потом, ведь нам потребуется два-три дня, чтобы добраться до границы. И потом… Разве мы не можем обвенчаться в Лондоне или в Бристоле, не так далеко от Бата?! Тут Стэси пришлось поведать Фанни о целом ряде сложностей, связанных с бракосочетанием несовершеннолетних в Англии. Стэси удалось сделать свой трогательный рассказ о порочности английского брачного права крайне убедительным, так что стены аббатства Фанни покидала с тяжкой уверенностью, что другого пути у них нет и что этот путь так же отвратителен для бедненького Стэси, как и для нее. Но он будет всего лишь ее почетным эскортом – до того самого момента, как они свяжут себя узами брака перед алтарем. – Я не стану давить на тебя, любимая, – добавил Стэси. – Если тебя вдруг оставит храбрость, если ты почувствуешь, что не веришь мне, то скажи мне. И я… я постараюсь забыть тебя и свое раненое сердце… А тебе… тебе будет легче позабыть меня! Последние слова Стэси произнес с горькой улыбкой, что чрезвычайно растрогало Фанни. Она со слезами умоляла его не говорить такие ужасные вещи. Она не так труслива, она способна постоять за свою любовь, и она верит ему, наконец! Фанни пообещала Стэси бежать с ним сразу после раута. И лишь позже ее начали мучить неосознанные сомнения. А потом они поехали в Веллс, и случился их разговор с Оливером. Он сказал ей, что готов помочь, но это вовсе ее не успокоило, а скорее наоборот. Эбби, чувствуя разлад в душе девушки, тщетно пыталась вновь и вновь завоевать ее доверие. Эбби попросила Майлза Каверли свозить ее в Стэнтон-Дрю, посмотреть на кельтские монументы, и по дороге рассказала, что ее преследует страх проснуться как-нибудь поутру и обнаружить, что Фанни тайно уехала. – Ну, не думаю, что это возможно! – отвечал Каверли. – Неопытной девушке не так-то легко уехать посреди ночи, не наделав шума. – Вот еще! Мне всегда казалось, что сделать что-нибудь тайно ночью гораздо проще, чем среди бела дня! – Это вам так кажется, потому что вы сами никогда всерьез не задумывались о подобных вещах. – Вот это точно! К счастью, мне не было надобности замышлять такое! – Ну да, ну да! Не удивлюсь, если вы считаете, что лучшее средство для такого побега – веревочная лестница, тайные знаки фонариком или тому подобная чушь! – И я удивлюсь, если девчонка именно так и поступит! Почему вы решили, что девушка вообще способна орудовать с веревочной лестницей? Предположим, она выкинет ее в окно, но как и к чему она может ее привязать? А? – Ну, таких деталей я не просчитал! – усмехнулся Майлз. – Но чувствую, что способы применения веревочных лестниц глубоко вас волнуют… Вы углубились в проблему, да… Эбби рассмеялась: – Ну ладно, не смешите меня… Это все довольно грустные дела. Я понимаю, что вам порядком надоело про это слышать, но… – А разве это может быть иначе? – Думаю, что, если человек относится с нежностью к другому человеку, ему не могут надоесть его проблемы… Правда ведь? – Не знаю, со мной такого не бывало, – суховато заметил Каверли. Эбби торопливо сказала, с теплом в голосе: – Да, я знаю, и мне вас жаль… Вы как-то сказали мне, что вы не стоите сострадания, но вы его заслуживаете… – Знаете, я тоже так начал думать! – неожиданно согласился он. – С того момента, как я поселился в Бате, я постепенно переменил образ моих мыслей – о мире и о себе. У Эбби от неожиданности все мысли в голове приостановились и сделали кульбит, но потом она собрала их вместе и вымолвила, уходя от тонкой темы: – Вы, наверно, просто не чувствовали никакой нужды в семейных узах и не интересовались ничем таким, пока жили вдалеке от родины… Но мы говорили о Фанни, и вы заявили мне, что нечего бояться ее ночного побега. Я хотела бы вам верить, но вот только – почему? Откуда вам знать? – Ну, я основываюсь на здравом смысле. Посудите сами – как девочка станет одеваться в темноте, ведь если кто-то из слуг или домочадцев бодрствует, он может заметить свет под дверью. Кроме того, ей придется спуститься на два пролета лестницы вниз, а скрип ступенек и половиц в вашем доме, извините, разбудит и покойника. Затем ей надо будет отодвинуть засов на входной двери, снять цепочку, и самое трудное – закрыть за собой дверь, и прячем все без единого звука! Конечно, она может и оставить входную дверь открытой на поживу каким-нибудь проходящим воришкам, но мне хотелось бы надеяться, что девочка не настолько лишилась разума… – Ну, хотя комната нашей старой няни миссис Гримстон прямо рядом со спальней Фанни, но няня туга на ухо и ничто, кроме грохота артиллерии или укуса скорпиона, ее разбудить не сможет, я все-таки думаю, что вы правы, – задумалась Эбби. – Нет, Фанни не станет бежать ночью, верно. Значит, я постараюсь везде сопровождать ее в течение дня, как цербер… Что поделать. – Это будет довольно глупо выглядеть. Неужели вы всерьез думаете, будто она готова сбежать с моим гнусным племянничком? – Нет, – вдруг сказала Эбби. – Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что это просто раздраженные нервы, более ничего. И если она даже тешит себя какими-то любовными мечтаниями, она не совершит такого безумного, непростительного поступка. Но, с другой стороны, Стэси оказывает на нее сильное влияние. Я надеялась, что Фанни с ним поссорилась, но это не так. Прошлым вечером она видела Стэси на концерте и смотрела такими глазами, будто он у нее – единственный свет в окошке. – Ух ты! Да неужели? Я завидую своему племяннику. Не в том смысле, что я бы хотел получать столь же преданные взгляды от Фанни. Скорее от вас. Эбби ощутила, что сердце ее ведет себя неподобающим образом: сперва оно попыталось подскочить к самому горлу, а когда это упражнение не удалось, начало биться на месте так бешено, что у Эбби перехватило дыхание. Поэтому она смогла говорить только отдельными словами, между которыми вдыхала поглубже. – Мистер… Каверли… я… не… расположена… сегодня… к… флирту… – кое-как выдавила из себя Эбби. – А разве я когда-нибудь пытался с вами флиртовать? – возразил он. Эбби глянула на него и в то же мгновение поняла, что делать этого не следовало, поскольку он явно смеялся. Но сердце ее заколотилось еще больше. – Вы же понимаете, что я вас люблю, – заметил он в том тоне, в каком просят за столом передать солонку. – Вы выйдете за меня замуж? Это было так похоже на его неуклюжую манеру беседы, что Эбби непроизвольно прыснула со смеху: – Вот уж нашли способ сделать предложение! Бог мой, да вы же шутите! Вы что?! – Нет, я очень серьезен. Интересно, в каком бы дурацком положении я оказался, если бы говорил шутя, а вы бы приняли мое предложение всерьез! Но, понимаете, прошло слишком много времени с того момента, как я делал предложение девушке, и я немножко разучился произносить цветистые речи. Например, что «я возлюбил всем сердцем ту чистую звезду, что взошла на моем небосклоне»! Он улыбался. – Ох, не говорите так, – попросила она. – Конечно не буду, ежели вам не нравится! – охотно откликнулся он. – Не нравится! Конечно нравится, но… Вы же понимаете, что вам не стоит так говорить. Не надо, прошу вас… – Это с вашей стороны довольно неразумно, – указал Каверли. – Я ведь не говорю вам пустых комплиментов, я прямо и понятно, на хорошем английском языке прошу вас выйти за меня замуж, Абигайль! – Но вы же понимаете, что это, это совершенно невозможно! – Нет, не понимаю. Почему невозможно? – Ну… Ведь есть обстоятельства… – выдавила она. Он удивленно осмотрел ее. – Какие еще обстоятельства? Моей жизни? Отчего же, я вполне способен содержать жену. Вы, наверно, просто наслушались моего глупого племянничка. – Ничего подобного! – фыркнула Эбби. – В любом случае я не поверю и единому его слову! И более того, соображения подобного рода для меня ничего не значат… – Да ну? Совсем ничего? – Ну… То есть… В общем, дело не в этом. – Неужели в том дело, что я сделал глупость с Селией Морвал двадцать лет назад? Но какое вам до того дело? Вы ведь тогда еще были крошкой! – Но вы же понимаете, как это абсурдно – чтобы я вышла за вас замуж! Ведь Селия была замужем за моим братом! – Нет, не была. – Как? Она была с ним обручена и некоторое время действительно была его женой! Как мне еще объяснить вам! – Мне ничего не надо объяснять, я все понимаю. Вам плевать на ту историю, вам плевать на пересуды, но вы боитесь, что ваш братец Джеймс начнет вас терзать, если вы согласитесь, и терзать будет всю жизнь. Но не беспокойтесь, на вашего Джеймса я найду управу. – Я не боюсь Джеймса, – глухо отвечала Эбби. – Если я уверена, что поступаю верно, никто мне не страшен. Но ведь дело не только в Джеймсе. Мои сестры и вся моя семья попадут в самый центр сплетен! Конечно, они могут не знать всей истории с Селией, но уж Джеймс и его жена, Корнелия, они наверняка знают. И кроме того, увы; всем известно, что вы – блудный сын в своей семье, или как там это называется… – Увы? Вы сказали «увы»? Но при чем здесь они – ваши родственники? Значит ли Ее лицо было спрятано в ладонях. – Нет, – сказала она тихо. – Нет, если бы я сильно любила вас. – Для меня это звучит убийственно… А что, вы меня не любите? Эбби отвечала откровенно: – Я не знаю. То есть я боюсь ошибиться в своих чувствах. Я… Если бы мои собственные обстоятельства были иными, я бы испытывала соблазн размышлять о замужестве. Но в моем положении… И учитывая положение моей семьи… Вы меня понимаете? – Я понимаю только то, что вы мелочная душонка, но это я готов стерпеть, – заявил Каверли. – Но не подумайте, что я готов поддержать вас в вашей мелочности. Для меня всякие семейственные соображения значат не больше пенса. И если вы хотите принести себя в жертву представлениям вашей семьи о респектабельности, я могу назвать это только идиотизмом – в слабовыраженной форме. Она принужденно улыбнулась: – Я не сомневаюсь… Но в моей голове все так сплетено вместе – и семья, и всякие соображения… Наверно, я вам кажусь неудачницей? – Пожалуй, но я этого не сказал! – заметил Каверли. – Да ну вас! – засмеялась она, но невесело. – Хоть когда-нибудь вы можете говорить серьезно? Я начинаю сомневаться, что у вас вообще имеются настоящие чувства! – Да, боюсь, что таковых почти нет. Так вы выйдете за меня, если я их где-нибудь приобрету? – Пожалуйста, только вместе с чувством стыда! Подумайте, ведь вы же склоняете меня примерно к тому же, от чего я пытаюсь уберечь Фанни! – Ох ты господи! – воскликнул он. – Ох уж эти Каверли… – Да, именно так! – Неужели? Может быть, мне имеет смысл разъяснить вам некоторые различия между мной и остальными членами моей семьи? Эбби тут же парировала: – Нет-нет, ваша выдающаяся порочность мне известна! Не надо ничего разъяснять! Какое может быть сравнение?! Он взял руку Эбби и легонько положил на свое колено. – А все-таки сравнить можно. В свое время я тоже был таким бойким молодым человеком! Любил погулять, это верно. Но никто и никогда не говорил обо мне, что я себе на уме и обманщик… Но притом мы оба – я и Стэси – пытались бежать с богатой девушкой, это верно… – Но вы же были влюблены в Селию! Ведь для вас не важны были деньги! – воскликнула Эбби. – Верно, и мне было не двадцать девять, а гораздо меньше. А теперь я влюблен в вас. – Не надо мне этого говорить… И более того, у меня нет никакого богатого приданого. В отличие от Фанни. Можно просто назвать это независимостью, что ли… – Ну вот, еще одно препятствие отброшено – никто не сможет упрекнуть меня в том, что я женился на вас из-за денег! Так или иначе, я сам имею состояние. Она рассмеялась: – Так вы сейчас настоящий набоб? Как это я сразу не догадалась? Странная улыбка заиграла в уголках его рта. – Именно так! – сказал Каверли. – Похоже, – Нет, – вздохнула Эбби. – Просто сперва мне казалось, что вы, может быть, страдаете истощением кошелька, так сказать, но сейчас я понимаю, что это не тот случай. Я рада за вас. – Спасибо. – Но если бы вы действительно были богачом, то Стэси скорее обратил бы свой взор на вас в поисках средств, чем на Фанни! – заметила она. – И тут бы он еще скорее попал впросак, моя дорогая! Эбби осторожно высвободила ручку из его ладоней и вздохнула. – Неужели в вашем распоряжении нет – Я так и думал, что наш разговор будет продолжать вращаться вокруг Фанни и ее дел. Вы твердо решили меня впутать в них, а? – Не надо воспринимать так в штыки! – попросила Эбби. – Это ведь очень важно для меня! Помогите Фанни, пусть хотя бы не ради нее, а – Нет, давайте покончим с этой сказочной историей! – суховато сказал он. – Если вы думаете, что я готов получить вашу руку в обмен на некоторые услуги, то вы заблуждаетесь, милое дитя! Мне нужна ваша любовь, а не ваша благодарность. – Но я не это имела в виду, – залепетала Эбби. – Вы неверно меня поняли… – Вам оставалось всего одно слово, чтобы откровенно мне это предложить! – насмешливо заметил Каверли, вставая и протягивая ей руки. – Поедем назад, а то ваша Селина решит, что это Она позволила ему поднять себя на ноги. Пока они шли к гостинице, где стояла их коляска, Эбби робко спросила: – Вы не обиделись? Он обернулся, и Эбби с облегчением увидела, что Каверли улыбается. – Вовсе нет, – пробурчал он. – Я просто пытаюсь выяснить про себя, в каком виде вы мне больше нравитесь – когда беснуетесь по каждому поводу или когда строите из себя глупого гусенка… Эбби порозовела и неуверенно рассмеялась: – Наверно, я чаще кажусь глупеньким гусенком… Вы сами виноваты, сделали мне такое странное предложение… Теперь мне нужно самой решать эту сложную проблему, понимаете? – Я не собираюсь на вас надавливать, по крайней мере здесь. Если уж я начну вас уламывать, то в более подходящем месте, где романтическая обстановка сделает вас более податливой! – Романтическая обстановка? – переспросила она озадаченно. – А, вы про эти вот фигуры «невесты и гостей», обратившиеся в камень? Воспоминание об этой старинной легенде удивительным образом успокоило ее. По дороге назад в Бат они вдоволь поболтали на разные пустяковые темы, так что настроение у Эбби улучшилось. Она больше и не поминала имени Фанни, как вдруг Каверли сделал это сам: – А почему вы, собственно, все время думаете о побеге Фанни? – Не знаю. Надеюсь, до четверга она этого не сделает. Еще сегодня утром она увлеченно обсуждала свое платье для вечеринки… Но вот потом… Думаю, она все-таки увидит, что бежать с молодым человеком – не такое-то простое дело, как ей кажется! – Ага, – проговорил Каверли задумчиво. – Тогда вот что: пожалуй, я не смогу присутствовать у вашей сестры на приеме и прошу передать ей мои искренние извинения! Меня не будет в Бате на той неделе. Эбби почувствовала некоторое разочарование. – А вы уезжаете надолго? – Надеюсь, что нет. У меня есть кой-какие дела, которые никак нельзя отложить на потом. – Ну конечно, – несколько уныло согласилась она. – Но тогда нам не следовало посылать пригласительную карточку Стэси! – Вот еще! Почему? – Селина пригласила его только в пару к вам. Она считала, что неудобно пригласить вас и не позвать вашего близкого родственника… – Ого! Значит, она так хотела моего прихода, что согласилась принять даже Стэси? – рассмеялся он. – Однако же я не думал, что имею этакий вес в ее глазах! Эбби поджала губы: – Нет, просто Селина, в отличие от меня, вовсе не испытывает к Стэси неприязни. Так что ей не составит никакого труда развлекать его беседой… |
|
|