КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЛИ?1

«Тов.» Дыбенко объявил созданный в с. Гуляй-Поле на 10 апр. с.г. съезд контрреволюционным, а организаторов такового — вне закона, к которым должны быть применены, по его словам, самые суровые репрессивные меры. Приводим дословно его телеграмму:

«Из Новоалексеевки № 283, 10 числа 22 ч. 45 мин. По нахож­дении, т-щу Батько Махно, штаб дивизии Александровск. Копия Волноваха, Мариуполь, по нахождению т-щу Махно. Копия Гу-ляй-Польскому Совету:

Всякие съезда, созванные от имени распущенного, согласно мо­его приказа, военно-революционного штаба, считаются явно контр­революционными и организаторы таковых будут подвергнуты самым репрессивным мерам вплоть до объявления вне закона. При­казываю немедленно принять меры к недопущению подобных яв­лений. Начдив Дыбенко.»

Но, прежде чем объявить съезд контрреволюционным, «тов.» Дыбенко не потрудился узнать: от чьего имени и для чего созы­вался таковой, и благодаря этому он объявляет, что съезд созывался от имени распущенного Гуляй-Польского Военно-революционного штабы, а на самом деле таковой созван Исполнительным Комите­том Военно-революционного Совета. Поэтому последний, как ви­новник созыва съезда, не знает, считает ли его «тов.» Дыбенко вне закона.

Если да, то позвольте «Вашу Высокопоставленную» личность познакомить с тем, кто и для чего созывал этот (по вашему явно контрреволюционный) съезд, и тогда, может быть, вам не будет он таким страшным, как вы его рисуете.

Съезд, как сказано выше, созывался Исполкомом Военно-рево­люционного Совета Гуляй-Польского района на 10 апреля в с. Гу­ляй-Поле (как центральное село). Назывался третьим районным Гуляй-Польским съездом. Созывался для указания дальнейшего на­правления деятельности Военно-революционного Совета. (Видите, «тов.» Дыбенко, уже три таких «контрреволюционных» съезда бы­ло). Но вопрос: — откуда взялся и для чего создан районный Во­енно-революционный Совет? Если вы, «тов.» Дыбенко, не знаете, то мы вас познакомим. Районный Военно-революционный Совет образован согласно резолюции второго съезда, бывшего в с. Гуляй-Поле 12 февраля с.г. (видите, как давно, когда вас здесь еще не было), для того, чтобы организовать фронтовиков и провести до­бровольную мобилизацию, так как вокруг были кадеты, а повстан­ческих отрядов, составленных из первых добровольцев, недостаточно было для того, чтобы занять широкий фронт. Совет­ских войск в нашем районе никаких не было, да от них население района и не ждало большой помощи, а считало своим долгом са­мозащиту. Вот для этого-то и был образован Военно-революцион­ный Совет Гуляй-Польского района, куда, согласно резолюции второго съезда, вошло по одному представителю от волости, а все­го — 32 человека от волостей Екатеринославской и Таврической губ.

О созданном Военно-революционном Совете разъяснение будет ниже, а теперь у нас создался вопрос: откуда взялся, кто созвал второй районный съезд; от кого было разрешение, и объявлен ли тот, кто созвал его, вне закона, а если нет, то почему? Второй районный съезд в с. Гуляй-Поле созван инициативной группой из пяти человек, избранных на первом съезде. Второй съезд состоялся 12-го февраля с.г., и к великому удивлению созвавшие его не были объявлены вне закона, так как в то время не было такого героя,; который бы дерзнул на права народа, добытые собственной кровью. Теперь опять перед нами вопрос: откуда взялся и кто созвал первый районный съезд, не объявлен ли тот вне закона, а если нет, то почему? Вы, «тов.» Дыбенко, как видно, молоды в революционном движении на Украине и вас нам приходится знакомить с самым началом революционного движения на Украине. Ну, что же, мы познакомим, а вы, познакомившись, быть может, исправитесь не­много.

Первый районный съезд был 23 января с.г. в первом повстан­ческом лагере в с. Б. Михайловке из представителей от волостей, близко находившихся к фронту. В то время советские войска были где-то далеко-далеко. В то время район был отрезан от всего мира: с одной стороны кадетами2 , а с другой — петлюровцами, и в это время лишь одни повстанческие отряды, во главе с батько-Махно и Щусем, наносили удар за ударом кадетам и петлюровцам. В селах и деревнях организации и общественные учреждения были не однообразны по названию. В одном селе был Совет, в другом — Народная Управа, в третьем — Военно-революционный Штаб, в четвертом — Земская Управа и пр. и пр., но дух был у всех революционный, и для укрепления фронта, для установления че­го-либо однообразного в районе и был созван съезд.

Его никто не созывал, он сам по себе съехался с согласия на­селения. На съезде возник вопрос о том, чтобы вырвать из армии Петлюры своих братьев, насильно мобилизованных, и для этого была избрана делегация из пяти человек, которым был дан наказ проехать через штаб батько-Махно и др., где будет нужно, в армию украинской директории (имени Петлюры), дабы заявить своим братьям мобилизованным, что их обманули и что им следует оттуда уйти. Этой же делегации было поручено, по возвращении ее об­ратно, собрать более обширный съезд для организации всего очи­щенного от контрреволюционных банд района, для создания более могучего фронта. Делегаты, возвратившись, созвали второй район­ный съезд вне всяких партий, власти и закона, ибо вы, «тов.» Дыбенко, и подобные вам законники, в то время находились да­леко-далеко, а герои, вожди повстанческого движения, к власти над народом, который собственными руками разорвал цепи рабства, не стремились, а потому и съезд не был объявлен контрреволюци­онным, а созвавшие его — вне закона.

Вернемся к районному Совету. С появлением Военно-револю­ционного совета Гуляй-Польского района в свет, в район проры­вается советская власть. Но ведь с появлением советской власти районный Совет не имел права оставить дела невыполненными, согласно вынесенной резолюции на втором съезде. Он должен был выполнить данный ему съездом наказ, ничуть не уклоняясь в сто­рону, ибо Военно-революционный Совет не есть приказывающий, а только исполнительный орган. И он продолжал работать по мере своих сил, и работа была только в революционном направлении. Постепенно советская власть стала оказывать препятствия в работе Военно-революционного Совета, а комиссары и проч. ставленники советской власти на Военно-революционный Совет стали смотреть, как на контрреволюционную организацию. И вот члены Совета решили созвать третий районный съезд на 10 апреля в с. Гуляй-Поле, для указания дальнейшего направления деятельности Совета, или, может быть, съезд найдет нужным ликвидировать его. И съезд собрался. На съезд съехались не контрреволюционеры, а те, кто первые подняли знамя восстания на Украине, знамя социальной революции, для согласованности общей борьбы со всеми угнетате­лями. На съезд явились представители от 72 волостей разных уез­дов и губерний и от нескольких воинских частей и нашли, что Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района необходим и пополнили его исполком, поручив ему провести в районе добро­вольную уравнительную мобилизацию. Съезд не мало удивлялся телеграмме «тов.» Дыбенко, объявлявшему съезд «контрреволюци­онным», в то время, когда этот район первый поднял знамя вос­стания, и на телеграмму вынес горячий протест.

Вот перед нами картина, «тов.» Дыбенко, которая должна Вам открыть глаза. Опомнитесь! Подумайте! Имеете ли вы, один чело­век, право объявлять с лишком миллион народа контрреволюцио­нерами, который своими мозолистыми руками сбросил цепи рабства и теперь сам, по своему усмотрению, строит свою жизнь?

Нет! Если вы истинный революционер, вы должны помогать ему в борьбе с угнетателями, в строительстве новой свободной жизни.

Могут-ли существовать законы нескольких человек, заявляю­щих себя революционерами, дающие право объявлять более рево­люционный народ вне закона? (Исполком Совета олицетворяет собою всю массу народа).

Допустимо-ли и благоразумно-ли вводить законы насилия в стране того народа, который только что сбросил всех законников и всякие законы?

Существует-ли такой закон, по которому революционер имел бы право применять самые суровые меры наказания к той рево­люционной массе, за которую он борется, и за то, что народная масса без разрешения взяла то хорошее, — свободу и равенство, — что революционер обещал?

Может ли народная революционная масса молчать тогда, когда революционер отбирает у нее добытую ею свободу?

Следует ли по закону революции расстреливать делегата за то, что он стоит за проведение в жизнь данного ему наказа избравшей его революционной массы?

Чьи интересы должен революционер защищать: партии или того народа, который своею кровью двигает революцию?

Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района стоит вне зависимости и влияния всяких партий, а только народа, из­бравшего его. А потому его обязанность проводить в жизнь то, что поручил ему избравший его народ и не препятствовать всем левым социалистическим партиям проповедовать свои идеи. А потому, ес­ли большевистская идея среди трудящихся будет иметь успех, то Военно-революционный Совет, с точки зрения большевиков орга­низация явно контрреволюционная, заменится другой, «более» ре­волюционной большевистской организацией. А покамест не мешайте нам, не насилуйте нас.

Если вы, «тов.» Дыбенко, и подобные вам, будете вести в даль­нейшем такую политику, как раньше, и если думаете, что она хороша и добросовестна, то тогда уж продолжайте свои грязные делишки. Объявляйте вне закона всех инициаторов районных съез­дов и тех съездов, которые созывались тогда, когда вы и ваша партия сидели в Курске. Объявляйте контрреволюционерами всех, кто первые подняли знамя восстания, знамя социальной революции на Украине и везде пошли без вашего позволения, в точности не по вашей программе, а взяли левее. Объявите вне закона и всех тех, которые послали своих представителей на районные съезды, признанные вами контрреволюционными. Объявите вне закона и всех павших борцов, которые без вашего позволения приняли уча­стие в повстанческом движении за освобождение всего трудового народа. Объявляйте все революционные съезды, собравшиеся без вашего разрешения, контрреволюционными и незаконными, но знайте, что правда силу побеждает и Совет не откажется, несмотря на угрозы, от выполнения возложенных на него обязанностей, ибо он на это не имеет никакого права и не имеет права узурпировать права народа.

Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района:

Председатель:

Чернокнижный, тов. пред-ля Коган,

секретарь Карабет.

Члены: Коваль, Петренко, Доценко и др.

После этого вопрос о махновщине в высших большевистских сферах ставится резко и определенно. Официальная пресса, и до того писавшая о махновском движении в извращенном виде, стала теперь систематически поносить его, умышленно ложно припи­сывая ему всякий вздор, гадости и преступления. Следующий пример достаточно рисует большевиков в этом отношении. В конце апреля или начале мая 1919 г. генерал Шкуро, одураченный одним пленным махновцем, прислал Махно письмо, в котором, восхваляя самобытный военный талант его и сокрушаясь, что этот талант пошел по ложному революционному пути, предлагал ему объединиться с армией деникинцев во имя спасения русского на­рода. Революционеры-повстанцы, читавшие это письмо у себя на широком заседании, немало смеялись наивности и тупости контр­революционного генерала, не знакомого даже с азбукой револю­ции в России и на Украине. Они передали письмо в свою газету «Путь к Свободе» для напечатания и для осмеяния его. Письмо, в сопровождении насмешек, целиком было отпечатано в № 3 га­зеты «Путь к Свободе». Что же делают коммунисты-большевики? Они берут это письмо из махновской газеты, перепечатывают в своих газетах и с чудовищным бесстыдством заявляют, что это письмо перехвачено ими по дороге, что между Махно и Шкуро идут переговоры о союзе, и что этот союз уже состоялся. Соб­ственно, вся идейная борьба большевиков с махновщиной прохо­дила в такой форме.

1 - Орфография и стиль документов передаются без изменений (прим. изд.)

2 – деникинцами.

* * *

Со середины апреля 1919 г. повстанческий район тщательно ис­следуется высшими чинами коммунистического правительства. 29 апреля в Гуляй-Поле приезжает командующий южного фронта Ан­тонов с целью познакомиться с самим Махно, махновским фронтом и настроением повстанчества. А 4-5 мая туда же приехал чрезвы­чайный уполномоченный Совета Обороны республики Л. Каменев с чинами харьковского правительства. Въезд Каменева в Гуляй-Поле был внешне дружественный, не оставлял желать ничего луч­шего. Он приветствовал собравшихся крестьян и повстанцев, как героев, своими усилиями освободивших район от гетмана, отстояв­ших его от Петлюры и Деникина. Казалось, революционная само­деятельность крестьян нашла в лице Каменева своего пылкого восхвалителя. Однако в официальной беседе с Махно, членами штаба и районного совета Каменев повел речь далеко не в духе сочувствия самодеятельности трудящихся. Был поставлен вопрос о районном Военно-революционном Совете. Существование этого со­вета при советской власти Каменев нашел абсолютно недопустимым и предложил распустить его.

Как и должно ожидать от государственника, Каменев спутал Два различных органа — Военно-революционный Совет респуб­лики, создаваемый правительственной партией, и Военно-револю­ционный Совет трудовой массы, созданный ею непосредственно, в качестве ее исполнительного органа. Первый совет, действитель­но, может быть распущен очень просто — приказом центрального комитета партии; но второй совет никем не может быть распу­щен, кроме самой массы, создавшей его. Распустить его, помимо массы, может только контрреволюционная сила, но никак не ре­волюционеры.

В таком смысле был дан ответ Каменеву. Ответ оказался до­вольно неприятным, вызвавшим жаркие споры. Несмотря на это, уезжая, Каменев, подобно Антонову, горячо распрощался с мах­новцами, высказал благодарность и всякие пожелания, расцеловал­ся с Махно, уверяя, что с махновцами, как с подлинными революционерами, у большевиков всегда найдется общий язык, что с ними можно работать и должно работать совместно.

Были ли приезды большевистских наркомов в Гуляй-Поле действительно такими дружественными, как это можно было ду­мать по их горячим пожеланиям, или за внешней дружествен­ностью наркомов уже тогда пряталась их непримиримая вражда к повстанческому району? Вернее последнее. Развернувшиеся в скором времени события в районе показали, что в большеви­стском мире давно зрела мысль о военном походе на незави­симое повстанчество. Приезд Антонова и Каменева в Гуляй-Поле можно рассматривать как тщательную разведку большевиков пе­ред их нападением на район. После этих посещений ничто не изменилось в отношении большевиков к махновщине. Их аги­тационная кампания в прессе не только не ослабела, но на­оборот — усилилась. Измышления, одно другого постыднее в гнуснее, не переставали выпускаться ими по адресу махновцев. Все показывало, что большевики стремятся подготовить мнение рабочих и красноармейцев к готовящемуся ими вооруженному нападению на вольный район. Месяцем раньше с их стороны была сделана попытка убить Махно из-за угла. Командир одного полка Падалка, подкупленный большевиками, взял на себя их «поручение»: напасть со стороны Покровского на Гуляй-Поле, когда там будет Махно, захватить его и штаб. Заговор был обнаружен самим Махно, когда он находился в Бердянске и через несколько минут должен был ехать в Гуляй-Поле. Его удалось предотвратить только потому, что под рукой у Махно оказался аэроплан, на котором он успел пролететь расстояние от Бердянска до Гуляй-Поля в два часа с минутами. Органи­заторы заговора были врасплох схвачены и казнены.

Неоднократно от товарищей, работавших в большевистских уч­реждениях, Махно получал предостережения — ни в коем случае не ехать по вызову ни в Екатеринослав, ни в Харьков, ибо каждый официальный вызов будет означать ловушку, готовящую ему смерть. Словом, всякий новый день говорил о том, что спор об идейном влиянии в украинской революции большевики не сегод­ня-завтра будут решать оружием. Мятеж Григорьева неожиданно заставил их внешне и на некоторое время изменить свое отношение к махновщине.