Глава пятая. МАХНОВЩИНА

Революционное повстанческое движение крестьян и рабочих Ук­раины имело вначале характер бушующего моря. По всему не­объятному бассейну Украины массы бурлили, шли к боям восстанию. Они убивали зарвавшихся помещиков, представителе власти, изгоняли их из пределов своей среды. Господствовала раз­рушительная сторона движения. Положительная сторона как бы отсутствовала. Ясного определенного плана строительства свободной жизни крестьян и рабочих движение еще не указывало. Но постепенно, в процессе своего развития, оно выявляло и оформляло свое лицо. С момента объединения большинства повстанческих потоке под руководством Махно оно приобрело единство, нашло свой твердый остов, хребет. Начиная с этого момента оно становится вполне законченным, ярко выраженным социальным движением, имеющим свою определенную идеологию и свой план строительства народной жизни. Это — наиболее могучий, высший период революционного повстанчества, махновщина.

Характерными, специфическими сторонами этого движения яв­ляются: глубокое недоверие к нетрудовым или привилегированны* группам общества; недоверчивое отношение к политическим партиям; отрицание диктатуры над народом какой бы то ни было организации; отрицание принципа государственности; полное самоуправление трудящихся у себя на местах. Конкретной и начальной формой этого самоуправления будут вольные трудовые советы крестьянских и рабочих организаций. «Вольные» в них означает то, что они должны быть совершенно независимы от какой бы то ни было центральной власти, входя в общую хозяйственную систем) на основах равенства. «Трудовые» означает то, что они должны строиться на базисе труда, включать в себя только тружеников, их интересам и воле служить, не давая никакого места в себ политическим организациям. (См. «Общие положения махновцев о Вольном Совете рабочих и крестьянских организаций»). Таков знамя, с которым махновщина выступила на арену социальной борьбы. Махновщина зародилась в бурную пору украинской действи­тельности, летом 1918 года, когда все крестьянство кипело повстанием. С первых дней своего зарождения и до последнего времени ей ни одного дня не пришлось быть в мирной обстановке. В силу этого ее рост и развитие пошли особенным, двойным путем — путем внедрения в широкие массы основных идей ее и путем на­растания и укрепления военных сил. С момента объединения всех военно-революционных отрядов в одну армию последняя стала еди­ной революционной армией масс. Боевая обстановка Украины по­служила причиной того, что все лучшие организационные силы движения влились в армию. Последняя невольно стала одновре­менно и вооруженной самоохраной крестьян, и вождем всего их движения, их революционным авангардом. Она развила наступле­ние на помещичью контрреволюцию, разрабатывала план этого на­ступления, давала лозунги момента. Никогда она при этом не была самодовлеющей силой. Всегда воспринимала революционные идеи широких масс, охраняла их интересы. И массы крестьянства, со своей стороны, считали ее главным руководящим органом во всех случаях своей жизни1 .

Отношение махновщины к государственной власти, к поли­тическим партиям, к непроизводящим группам становилось и от­ношением крестьянства ко всему этому. И наоборот — интересы беднейшего крестьянства и рабочих, их боли и думы становились интересами, болями и думами махновщины. Так, при взаимном воздействии, шло развитие махновского движения, ставшего вскоре огромным социальным явлением русской жизни.

1 - Характерными в этом отношении являются следующие случаи того времени. Неоднократно крестьяне разных сел Приазовья задерживали продовольственные по-езда и проверяли документы. Если при этом из штаба армии махновцев бумаг не оказывалось, то поезда задерживались в ожидании разъяснения от махновцев. Не-Редко также на призывы большевистских организаций — подвозить для государства хлеб по твердым ценам, крестьяне многих мест просто заявляли, что если на это °Удет согласие организации махновцев, то они хлеб дадут. массами стекалась к Махно. В это время армия его состояла ужа из нескольких полков пехоты и кавалерии при одной батарее а множестве пулеметов.

* * *

В октябре и ноябре 1918 года отряды Махно повели повсеме­стное наступление на гетманскую контрреволюцию. К этому вре­мени войска австро-германцев под влиянием происшедших на их родине политических событий были достаточно разложены, утра­тили свою энергию и силу. Этим воспользовался Махно. Он всту­пил в договорные, нейтральные отношения с теми частями этих войск, которых коснулся дух революции. Такие части легко под­давались разоружению, чем махновцы пользовались, вооружаясь за их счет. Где не удавалось ладить с австро-германцами добром, Мах­но боями вытеснял их из района. С упорным трехдневным боем было занято им в последний раз Гуляй-Поле. В нем он оконча­тельно закрепился и организовал основной штаб армии. Всюду чув­ствовался близкий конец гетмана, и крестьянская молодежь

Войск гетмана в районе не было. Государственная варта разбе­жалась при виде необычайного роста повстанческой армии. Последняя осталась одна в громадном районе. Но гетман еще держался в Киеве. Тогда Махно двинулся со своими частями к северу, занял узловые станции Чаплине, Гришино, Синельниково, дошел до Пав4 лограда и свернул затем на запад в сторону Екатеринослава. В этом районе он столкнулся с петлюровскими властями.

Петлюровцы, захватившие власть в целом ряде городов, почи­тали себя подлинными хозяевами страны. Из множества крестьян! ских отрядов они сформировали свое войско, затем объявили повсеместную мобилизацию в целях создания регулярной государ­ственной армии. Махновское движение они сочли эпизодом в общей украинской революции и надеялись втянуть его в сферу своего влияния и руководства. Они послали Махно ряд политических вош росов: о том, как он смотрит на петлюровщину и на власть по­следней, как представляет себе политическое устройство Украины, не находит ли он желательным и полезным работать совместно с ними в деле создания независимой Украины. Ответ Махно и его штаба был краток. Петлюровщина, по их мнению, есть движение украинской национальной буржуазии, с которой им, крестьянам и революционерам, совсем не по пути. Украина должна быть постро­ена на принципе труда и независимости крестьян и рабочих от всякой политической власти. Не объединение, а лишь борьба может; быть между народным движением махновщиной и буржуазным дви­жением петлюровщиной.

Вскоре после этого Махно идет на Екатеринослав для из­гнания оттуда петлюровской власти. У последней там были зна­чительные военные силы. Кроме того, защищенные Днепром, петлюровцы могли оказаться неуязвимыми в этом городе. Отряды Махно стали в Нижне-Днепровске. Там же находился и городской комитет партии коммунистов-большевиков, располагав-! ший местными вооруженными силами. Личность Махно в эта время была известна по всему округу, как личность заслужен­ного революционера-героя и талантливого военного руководителя. Комитет коммунистов-большевиков предложил ему взять на себя командование их рабочими и партийными отрядами. Это пред­ложение Махно принял.

Как часто с ним бывало раньше и впоследствии, он прибег к военной хитрости. Нагрузив состав поезда своими войсками, он пустил его, под видом рабочего поезда, через днепровский мост прямо в город. Риск был огромный. Узнай петлюровцы про эту хитрость за несколько минут до остановки поезда, они могли бы! его целиком полонить. Но этот же риск прокладывал махновцам путь к победе. Поезд въехал прямо на городской вокзал, где революционные войска неожиданно выгрузились, заняли станцию в ближайшую часть города. В самом городе произошло ожесточенноесражение, окончившееся поражением петлюровцев. Однако через несколько дней вследствие недостаточной бдительности гарнизона махновцев город пришлось вновь сдать петлюровцам, подошедшим новыми силами со стороны Запорожья. При отступлении, в Ниж­не-Днепровске, на Махно дважды производилось покушение. Оба раза подброшенные бомбы не разорвались. Армия махновцев от­ступила в район Синельникова. С этого момента на северо-запад­ной границе махновского района создался фронт между махновцами и петлюровцами. Однако войска последних, состоявшие в большин­стве из крестьян-повстанцев и насильно мобилизованных, стали быстро разлагаться при соприкосновении с махновцами. И в скором времени фронт был ликвидирован. Громадные тысячеверстные про­странства были освобождены от всяких властей и войск.

* * *

Государственники боятся свободного народа. Они утверждают, что народ без власти потеряет якорь общественности, рассыплется и одичает. Это, конечно, вздор. Он говорится бездельниками, лю­бителями власти и чужих трудов или слепыми мыслителями бур­жуазного общества. Освобождение народа действительно означает вырождение и одичание, но не народа, а тех, кто благодаря власти и привилегиям живет трудом рук его, соком его сердца. На примере русской революции мы видим, как тысячи семейств из привилеги­рованного сословия — чистых, сытых и холеных — пришли к упадку и одичанию. Революция отняла у них прислугу, и они через месяц-два покрылись грязью, запаршивели. Освобождение народа ведет к одичанию тех, кто вырос на его рабстве. Народ же с момента полной свободы лишь начинает жить и усиленно раз­виваться. Крестьянство гуляй-польского района как нельзя лучше показало это. В течение шести с лишним месяцев — с ноября 1918 по июнь 1919 г. — оно жило без всякой внешней политической власти и не только не утратило общественной связи в своей среде, но, наоборот, выдвинуло новую, более высокую форму обществен­ности — свободную трудовую коммуну и свободные советы трудя­щихся.

По изгнании из района помещиков земля оказалась в руках крестьянства. Однако многие из крестьян сознавали, что на этом дело еще не кончается, что недостаточно захватить клок земли и успокоиться на нем. Суровая жизнь говорила, что со всех сторон их подстерегают враги, и учила держаться вместе. В ряде мест стали проявляться попытки организовать общественную жизнь ком­мунально. Несмотря на враждебное отношение крестьян к казен­ным коммунам, во многих местах гуляй-польского района возникли крестьянские коммуны с названием «трудовая» и «свободная». Так, при селе Покровском была первая свободная покровская коммуна имени Розы Люксембург. Участники ее были сплошная «голота». Вначале в нее входило несколько десятков человек, а потом дошло До трехсот и более. Коммуна эта была создана местным беднейшим крестьянством, и ее название, посвященное памяти Розы Люксем­бург, указывает на отсутствие в организаторах ее какого бы то ни было партийною духа. Крестьяне с народной простотой и велико­душием почтили память неизвестной для них революционерки, му­ченически погибшей в революционной борьбе. Внутренняя же жизнь коммуны не имела ничего общего с тем учением, за которое боролась Люксембург. Она была построена на безвластных началах. Со своим развитием и ростом она начала оказывать большое вли­яние на местное крестьянство. Коммунистическая власть пробовала было вмешаться во внутреннюю жизнь коммуны, но не была до- пущена туда. Коммуна определенно назвала себя свободной, тру­довой, чуждой всякой власти1 .

В семи верстах от Гуляй-Поля, в бывшей помещичьей эконо­мии, была коммуна, объединявшая гуляй-польскую бедноту. Коми муна эта называлась просто коммуной № 1 гуляй-польскшв крестьян. Верстах в двадцати от нее находились коммуна № 2 l коммуна № 3. В ряде других мест возникли коммуны бедняков. Конечно, их было немного, они объединяли значительное мень­шинство населения, — главным образом тех, кто не имел своих прочных удобных хозяйств. Но ценным в них было то, что они возникли по почину самих крестьян-бедняков. Работа махновцев проявилась здесь лишь постольку, поскольку махновцы вообще ве­ли в районе пропаганду свободных коммун.

Коммуны создавались не по примеру, не на почве каприза, а исключительно на почве насущных потребностей крестьян, бывших, до революции ни с чем и приступивших после победы к органи­зации своих хозяйств на общинном начале. Это не были искусст­венные коммуны коммунистической партии, в которых обыкновенно работает случайно подобранный элемент, зря перево­дящий семена и землю, пользующийся всемерной поддержкой го­сударства и живущий, таким образом, трудом того народа, которого он собирается поучать труду. Это были действительно трудовые коммуны крестьян, выросших на труде и ценящих свое и чужое трудолюбие. В них крестьяне прежде всего работали, стараясь обес­печить себя ежедневным пропитанием. Кроме того, каждый нахо­дил в них необходимую моральную и физическую опору. Коммуны основывались на принципах товарищества и братства. Все — и мужчины, и женщины, и подростки — обязаны были равно тру­диться по мере своих сил. Организационные работы поручались одному, двум товарищам, которые, выполнив их, трудились потом наравне с остальными членами коммуны. Несомненно, коммуны имели эти черты потому, что возникли в трудовой среде и что развитие их шло естественным путем.

Однако ростки свободного коммунизма далеко не составляли всего общественно-хозяйственного строительства крестьян. Наобо­рот — эти ростки только пробивались. Независимо от этого, по­литическая обстановка требовала от крестьян общих усилий и общего напряжения в другой, смежной области. Необходимо было достигнуть единения не только в пределах того или иного села, но и в пределах целых уездов и губерний, входящих в состав осво­бодившегося района. Необходимо было достигнуть и решения воп­росов, общих для всего района. Для этого необходимо было создание соответствующих органов. И крестьяне не замедлили со­здать их. Районные съезды крестьян, рабочих и повстанцев стали такими органами. Этих съездов за время свободы района состоялось три. На них крестьянство успело сплотиться, осмотреться вокруг, определить стоявшие перед ним хозяйственные и политические за­дачи. На первом же районном съезде, происходившем 23 января 1919 года в с. Б. Михайловка, крестьяне обратили главное свое внимание на опасность петлюровщины и деникинщины.

Петлюровцы организовывали в стране новую государственность. Под обманным лозунгом защиты страны они проводили повсеме­стную мобилизацию, затягивая таким образом революционный на­род в узел нового рабства. Революционное крестьянство всего Приазовья решило энергично бороться с этой опасностью. Оно со­здало несколько отрядов и комиссий и послало их в район петлю­ровской директории с целью разъяснять там широким массам всю ложь новой демократической власти, призвать массы к неповино­вению этой власти, к бойкоту объявленной ею мобилизации и к продолжению повстания до свержения этой власти.

Деникинцы представляли собою еще большую опасность свобод­ному району. Они шли войной вообще на русскую революцию во всех ее видах и представляли собою один из потоков той общей контрреволюции, которая ставила себе целью восстановление раз­рушенной монархии. Эта контрреволюция вышла на свет божий, как только после низвержения царизма дворянское сословие мало-мальски пришло в себя и осмотрелось. Генералы Корнилов, Кале­дин, Краснов, Алексеев, Колчак и Деникин — это все вожди одной и той же общей монархической контрреволюции в России. Они — живые куски низвергнутой монархии. Хотя многие из них и при­бегали к демократическим лозунгам, шли под флагом учредитель­ного собрания, однако делали это только по тактическим соображениям. Отдавая дань времени, они надеялись таким образом успешнее пройти первые шаги по восстановлению монархии. Какой бы то ни было республиканский дух был им абсолютно чужд.

Второй районный съезд крестьян, рабочих и повстанцев собрался через три недели после первого; именно — 12 февраля 1919 года в с. Гуляй-Поле. На этом съезде всесторонне был обсужден вопрос °б опасности, надвигавшейся на свободный район со стороны контр­революции Деникина. Армия последнего состояла из отборного контрреволюционного элемента — кадрового офицерства и старого казачества. Крестьяне прекрасно знали, как будет решаться спор между ними и этой армией. Поэтому они немедленно приняли меры для усиления своей самоохраны. Повстанческая армия мах­новцев имела к этому времени в своих рядах около 20 тысяч бой­цов-добровольцев. Многие из них были крайне переутомлены и истрепаны, участвуя в течение 5-6 месяцев в беспрерывных боях. Между тем деникинцы быстро усиливались и нависали над свобод­ным районом огромной опасностью. Ввиду этого второй съезд кре­стьян, рабочих и повстанцев постановил организовать добровольную уравнительную мобилизацию по району за 10 лет. Мобилизация предполагалась добровольной, основанной на совести и добром пожелании каждого. Постановление съезда о ней имело лишь тот смысл, что съезд своим авторитетом подчеркивал не­обходимость пополнить повстанческую армию свежими бойцами2 . «Уравнительная» в этой мобилизации означало то, что крестьяне разных сел и волостей брали на себя обязанность поддерживать армию бойцами на равных приблизительно основаниях.

Как только среди крестьян были распространены резолюции съезда о добровольной мобилизации, каждое село стало слать в Гуляй-Поле массы свежих добровольцев, изъявивших желание идти на деникинский фронт. Определилась огромная цифра таких бой­цов. Между тем в районе не было вооружения, из-за чего не уда­лось вовремя сформировать новые повстанческие части. Это роковым образом отозвалось на судьбе района во время общего наступления деникинцев в июне 1919 года. Но об этом речь ниже.

Для общего руководства борьбой с петлюровцами и деникинца-ми, а также для задач внутренней общественной связи, информа­ции и отчета, для проведения в жизнь разнообразных постановлений съездов на втором съезде был создан Районный Во­енно-революционный Совет крестьян, рабочих и повстанцев. В него вошли представители 32 волостей Екатеринославской и Тавриче­ской губерний и от повстанческих частей. Он охватывал всю ме­стность свободного района, ведал, по поручению съездов, всеми делами общественно-политического и военного характера и являлся как бы высшим органом всего движения. Но он ни в малейшей степени не был органом властным. Он получил только исполни­тельную функцию. Роль его — выполнять наказы и постановления съездов рабочих и крестьян. В любую минуту он мог быть распущен тем же съездом, то есть прекратить свое существование.

С образованием Районного Совета общественная деятельно в районе пошла интенсивнее. Во всех селах поднимались и реша­лись вопросы, общие для всего района. Главными вопросами были: военный, продовольственный и вопрос местного самоуправления. Мы говорили уже о военных мерах, предпринятых крестьянами в связи с обстановкой момента и местности. Продовольственный воп­рос в полном масштабе — для всего населения района — пока не решался. Решение его в таком объеме предполагалось на 4 район­ном съезде крестьян, рабочих, повстанцев и красноармейцев, со­зывавшемся на 15 июня 1919 г., но объявленном советской властью вне закона. Об этом — ниже. Что же касается повстанческой ар­мии, то содержание ее крестьянство брало на себя. В Гуляй-Поле был организован центральный отдел снабжения армии, куда с раз­ных концов доставлялись продовольствие и фураж, направляемые затем оттуда на фронт.

В отношении органов общественного управления крестьяне и рабочие всего района держались идеи Вольных Трудовых Советов. В отличие от политических советов большевиков и прочих социа­листов, вольные советы крестьян и рабочих должны быть органами общественно-экономического самоуправления. Каждый такой совет является исполнителем воли местных тружеников и их организа­ций. Между собою советы вступают в необходимую связь, образуя высшие — в хозяйственном и территориальном отношении — ор­ганы народного самоуправления.

Однако повсеместная боевая обстановка района крайне затруд­няла создание этих органов, и в своем чистом виде организация их ни разу не была доведена до конца.

Общие положения о Вольном Совете крестьян и рабочих удалось впервые отпечатать лишь в 1920 году. До этого же в «Декларации» реввоенсовета армии махновцев, в главе о Вольном Советском строе, были даны общие начала трудовых советов крестьян и ра­бочих.

Мы видим, таким образом, как широкое крестьянство и часть рабочих, освободившись от режима гетмана и других властей, вдум­чиво и деловито подошли к громадному делу построения новой жизни; как они, будучи в окружении разнообразных враждебных сил, здраво и верно принимали меры защиты от них своего оза­ренного лучом свободы района. Возникновение ряда свободных тру­довых коммун, стремление создать органы общественного и экономического самоуправления являлись первыми шагами кресть­ян и рабочих в построении их свободной и независимой жизни. Нет никакого сомнения в том, что вся масса трудящихся, оставаясь свободной, пошла бы по этому пути, внесла бы в свое строительство много здорового, самобытного и мудрого, соорудив тем самым фун­дамент подлинно свободного трудового общества.

Но на район уже надвигался исконный враг труда и свободы — власть. С севера двигалась государственная армия коммунистов-большевиков, с юго-востока — армия генерала Деникина.

Первыми пришли деникинцы. Еще в период борьбы крестьян с гетманом и в особенности в первые дни низвержения его, с Дона и Кубани просочились на Украину отдельные партизанские контр­революционные отряды генерала Шкуро и подошли к Пологам и Гуляй-Полю. Это была первая угроза освободившемуся району со стороны новой контрреволюции. Естественно, армия повстанцев-махновцев повернула свои силы в эту сторону. К этому времещ она состояла из нескольких полков пехоты и нескольких полков кавалерии, прекрасно организованных. Пехота в армии махновцев представляла собою исключительное, своеобразное явление. Вся она, подобно коннице, передвигалась на лошадях, но не верхом, а в легких рессорных экипажах, называемых на юге Украины «та­чанками». Выстроившись в ряд или в два ряда, эта пехота двигалась обыкновенно быстрой рысью вместе с конницей, делая в среднем по 60-70 верст в день, а когда надо было, — и по 90-100 верст.

Деникин, рассчитывая на запутанную украинскую обстановку, на борьбу петлюровской директории с большевиками, надеялся без особого труда занять большую часть Украины и поставить свой фронт, по крайней мере, первое время, — за северными пределами Екатеринославской губернии. Но он неожиданно наткнулся на упорную, хорошо организованную армию повстанцев-махновцев. После нескольких боев деникинские отряды стали отступать обрат­но в направлении Дона и Азовского моря. В короткий срок все пространство от Полог и до моря было освобождено от них. Мах-новские части заняли ряд важных узловых станций и города Бер­дянск и Мариуполь. Начиная с этого времени (январь 1919 г.), здесь создался первый противоденикинский фронт, — фронт, на котором махновская армия в течение шести месяцев сдерживала поток контрреволюции, лившийся с Кавказа. Он растянулся затем на сто с лишним верст, от Мариуполя по направлению на восток и северо-восток.

Борьба на этом фронте приняла упорный, ожесточенный харак­тер. Деникинцы, подражая махновцам, стали прибегать к парти­занскому способу действий. Отдельными конными отрядами они врывались в глубокий тыл района, производили там разрушения, пожарища и смерть, исчезали и вновь неожиданно появлялись уже в другом месте, производя подобное же разрушение. От этих на­бегов страдало исключительно трудовое оседлое население. Ему мстили за поддержку повстанческой армии, за несочувствие дени-кинцам, стараясь таким способом вызвать в нем реакцию против революции. Страдало от этих набегов также еврейское население, издавна живущее в приазовском районе самостоятельными колони­ями. Евреев отряды Деникина громили при каждом своем набеге, стараясь искусственно вызвать антисемитское движение, которое бы создало благоприятную почву для вторжения их на Украину. В этих контрреволюционных набегах особенно проявил себя гене­рал Шкуро.

Однако в течение четырех с лишним месяцев деникинцы, не­смотря на отборный состав войск и ожесточенность нападений, не смогли осилить повстанческие войска, преисполненные революци­онного огня и не менее деникинцев искусные в партизанской войне. Наоборот, очень часто генералу Шкуро приходилось попадать под такие удары повстанческих полков, что лишь отступление на 80-120 верст к Таганрогу и Ростову спасало его от полной катастрофы. У стен Таганрога махновцы были в это время не менее 5-6 раз.

Ожесточение и ненависть деникинских офицеров в отношении мах­новцев принимали невероятные формы. Пленных махновцев они подвергали различным истязаниям, рвали снарядами, и были слу­чаи, когда сжигали их на листах раскаленного железа3 .

Во время этой упорной четырехмесячной борьбы военный та­лант Махно ярко проявился. Славу талантливого полководца за ним признали и его враги — деникинцы. Это, конечно, нисколько не помешало генералу Деникину обещать полмиллиона рублей то­му, кто убьет Махно.

Революционное повстанчество было попыткой народных масс воплотить в жизнь неосуществленные замыслы русской революции. Оно являлось органическим продолжением массового движения ра­бочих и крестьян в октябре 1917 года и было проникнуто единством цели с этим движением и глубочайшим духом братства между тру­дящимися всех национальностей и областей.

Отметим следующий характерный факт. В начале 1919 года повстанцы-махновцы после ряда боев отбросили деникинские вой­ска к Азовскому морю, захватив у них около 100 вагонов хлеба в зерне. Первой мыслью Махно и штаба повстанческой армии было — послать все захваченные продовольственные трофеи го­лодающим рабочим Москвы и Петрограда. Широкая повстанческая масса восторженно приветствовала эту мысль. Хлеб, в количестве около 100 вагонов, был доставлен в Петроград и Москву в со­провождении махновской делегации, горячо принятой Московским Советом.

1 – 9-10-го июня 1919 года, во время общего похода большевиков на махнов-ский район, коммуна эта была разгромлена большевистскими войсками. Тов. Кирь-яков и другие руководители коммуны были объявлены вне закона. Пришедшие затем через несколько дней в с. Покровское деникинцы совершенно уничтожили коммуну, а Кирьяков, выдающийся местный революционер-крестьянин, был публично рас­стрелян ими.

2 - Некоторые члены армии, а также некоторые крестьяне толковали после эт мобилизацию как обязательную для каждого, входящего в указанные 10 лет. По мнению, постановление съезда, отражавшего волю трудящихся всего района, дам будучи выражено в форме пожелания, должно быть выполнено полностью. Это ошибка и заблуждение отдельных лиц. Постановление съезда о мобилизации име лишь смысл повсеместного призыва идти добровольно в армию.

3 - См. «Путь к Свободе» №№ 2-3.

* * *

Большевики пришли в район махновщины значительно позже деникинцев. Повстанцы-махновцы дрались с последними уже в те­чение трех месяцев, выгнали их из своего района и провели линию фронта восточнее Мариуполя. Лишь после этого в Синельникове пришла первая дивизия большевиков во главе с Дыбенко.

Сам Махно и революционное повстанчество были для больше­виков неизвестностью. До этого в коммунистической прессе — мо­сковской и провинциальной — о Махно писали как об отважном повстанце, много обещающем в будущем. Его борьба, сначала с гетманом Скоропадским, затем с Петлюрой и Деникиным, заранее расположила в его пользу видных вождей большевизма. Им каза­лось несомненным, что революционные отрады махновцев, драв­шиеся против стольких разнообразных контрреволюций на Украине, вольются в красную армию. Поэтому они, не познако­мившись с Махно на месте, заранее восхваляли его, предоставляя Для этого столбцы своих столичных газет. В духе этих восхвалений произошла первая встреча большевистского военного командования с Махно (март 1919 г.). Ему немедленно было предложено войти со своими отрадами в красную армию в целях одоления Деникина общими силами. Идейные и политические особенности революци­онного повстанчества считались вполне естественными, не могущи­ми никоим образом препятствовать объединению на почве общего дела. Они остаются неприкосновенными.

Махно и штаб повстанческой армии прекрасно видели, что приход к ним коммунистической власти несет с собою новую уг­розу свободному району; что это — вестник гражданской войны с другого конца. Но этой войны ни Махно, ни штаб армии, ки районный совет не хотели. Она могла гибельно отразиться на судьбе всей украинской революции. Главным образом, принима­лось во внимание то, что с Дона и Кубани шла сорганизовав­шаяся откровенная контрреволюция, с которой мог быть только один разговор — разговор оружием. Опасность ее с каждым днем разрасталась. У повстанцев была надежда, что борьба с больше­виками ограничится идейной областью. В этом случае они были абсолютно спокойны за свой район, так как сила революционных идей, революционное чутье и недоверчивость крестьян к посто­ронним явились бы лучшими защитниками района. Общее мнение руководителей повстанчества было то, что все свои силы следует направить против монархической контрреволюции, и уже после ее ликвидации обратиться к идейным расхождениям с большеви­ками. В таком смысле состоялось объединение армии махновцев с красной армией. Ниже мы увидим, что руководители махнов­щины ошиблись, надеясь найти в большевиках только идейных противников. Они упустили из вида, что имеют дело с наиболее законченными насильниками-государственниками. Но ошибки, ес­ли они не приводят к гибели, полезны. И данная ошибка пошла впрок махновцам.

Повстанческая армия вошла в состав красной армии на следу­ющих основаниях: а) внутренний распорядок ее остается прежний; б) она принимает политических комиссаров, назначаемых Комвластью; в) она подчиняется высшему красному командованию лишь в оперативном отношении; г) армия с противоденикинского фронта никуда не уводится; д) армия получает военное снаряжение и содержание наравне с частями красной армии; е) армия продолжает называться Революционной Повстанческой, сохраняя при себе чер­ные знамена.

Армия повстанцев-махновцев была построена на трех основных принципах — на добровольчестве, выборном начале и на самодис­циплине.

Добровольчество означало то, что армия состоит лишь из ре­волюционных, добровольно вошедших в нее бойцов.

Выборное начало означало то, что командиры всех частей ар­мии, члены штаба и совета армии и вообще все лица, занимающие ответственные посты в армии, должны быть избираемы или утвер­ждаемы повстанцами соответствующих частей или собраниями всех частей армии.

Самодисциплина означала то, что все правила армейской дисциплины вырабатывались избранными комиссиями повстанцев, утверждались общими собраниями армейских частей и соблюда­лись под строгой ответственностью каждого повстанца и коман­дира.

При вхождении в красную армию все эти основания сохрани­лись в махновской армии. Она получила вначале название третьей бригады, затем была переименована в Первую Революционно-По­встанческую Украинскую дивизию, а еще позже получила название «Революционной Повстанческой армии Украины (махновцев)». Политическая сторона в соглашении отсутствовала. Соглашение было исключительно военным. Благодаря этому жизнь района, его общественное и революционное развитие продолжали идти преж­ним путем — т.е. путем самодеятельности трудящихся, не допу­скавших в район никакой внешней власти. Ниже мы увидим, что это послужило единственной причиной вооруженного нападения большевиков на этот район.

Со времени образования районного совета — февраль 1919 г. — район прочно объединился. Идея вольных трудовых советов достигла отдаленных сел района. В создавшейся обста­новке крестьяне медленно подходили к организации этих сове­тов, но всюду они прочно держались за их идею, чувствуя, что они стоят на здоровой почве, на которой только и возможно строительство их свободного общежития. В то же время в районе зрело понимание необходимости непосредственного союза с ра­бочими ближайших городов. Эта связь должна была, минуя го­сударственные органы, идти прямо в рабочую городскую массу, на предприятия, в профессиональные организации рабочих. Она была необходима для укрепления и дальнейшего развития ре­волюции. В районе сознавали, что такая связь поведет к борьбе с государственной партией, которая не уступит так просто своей власти над массами. Но это не казалось большой опасностью, так как объединенные крестьяне и рабочие легко умиротворили бы любую власть. А главное, иных форм союза с рабочими, кроме прямых, ведущих к отставке власти и вызывающих ее сопротивление, и быть не могло. Именно в таком союзе де­ревни с городом и заключалась возможность укрепления и даль­нейшего развития революции. «Рабочий, подай руку», — вот голос гуляй-польских крестьян-революционеров, обращенный к городу. Такой подход со стороны крестьян освободившегося рай­она был единственно разумным. У себя они были абсолютно свободны; собой и продуктом своего труда распоряжались само­стоятельно. Естественно, они хотели видеть в таком же поло­жении городских рабочих и, подходя к ним, конечно, миновали всякого рода политические, государственные и иные непроизво­дящие организации, от которых они успели вдоволь натерпеться  прошлом. В то же время они желали, чтобы и рабочий так *е непосредственно подошел к ним.

Вот как ставился в районе вопрос о связи с городскими рабо­чими. Он повсеместно распространялся и обсуждался, становясь ло­зунгом дня повстанческого района. .

Понятно, что при таких лозунгах крестьян политические партии не могли иметь никакого успеха в районе. Когда они выступали в нем с планами государственного строительства, их встречали обык­новенно холодно, нередко с насмешками, как людей, пришедших со своим уставом в чужое хозяйство. Коммунистическая власть начавшая с разных сторон проникать в район, оказалась действи­тельно чужим лицом в нем.

Первое время она надеялась растворить махновщину в рядах большевизма. Это оказалось пустой затеей. Повстанческая масса упорно шла своим путем. Государственные органы большевиков она целиком игнорировала. Разгон чрезвычайных комиссий вооружен­ной рукой крестьян был обычным явлением. В самом Гуляй-Поле власть ни разу не решилась организовать ни одного своего учреждения. В других местах эти учреждения являлись причиною кровавых столкновений между населением и властью. Положение дл« нее в районе создалось очень тяжелое.

Тогда большевики повели организованную борьбу с махновщи­ной и как с идеей, и как с социальным движением.

Выступила прежде всего их печать. Она стала упорно называть махновское движение кулацким, его лозунги — контрреволюцион­ными, его действия — вредными для революции.

Угрозы начали сыпаться по адресу руководителей махновщины и со столбцов газет, и со стороны центральных властей. Район определенно стал блокироваться. Всех направлявшихся в Гуляй-Поле или из него революционных работников стали хватать по дороге. Снабжение повстанческой армии снарядами и патронами сократилось в 5-6 раз. От всего этого веяло недобрым.

На 10 апреля 1919 года Военно-Революционный Совет назначил третий районный съезд крестьян, рабочих и повстанцев. Съезд дол­жен был определить задачи момента и дальнейшее направление революционной жизни района. На съезд съехались делегаты от 71 волостей, представившие массу в 2 с лишним миллиона человек. Работа его прошла крайне оживленно. К сожалению, у нас нет под руками работ съезда. Из них можно было бы видеть, как на­родная масса осторожно и пытливо искала своих путей в револю­ции, своих форм жизни. Под конец своих работ съезд получил телеграмму начальника дивизии Дыбенко, в которой организаторы съезда объявлялись вне закона, а самый съезд — контрреволюци­онным.

Это было первым открытым покушением большевиков на сво­бодный район. Весь съезд великолепно понял смысл его и вынес в резолюции негодующий протест против этого покушения. Протест съезда тут же был отпечатан и распространен по району среди крестьян и рабочих. А несколько дней спустя Военно-Революцион­ный Совет района дал достойный ответ коммунистической власти: (в лице Дыбенко), указав, чем является Гуляй-Польский район в революции и кто в действительности делает контрреволюционное дело. Этот ответ типично представляет одну и другую сторону, amp;, мы печатаем его целиком. Вот он: