"Не искушай меня" - читать интересную книгу автора (Дэй Сильвия)

Глава 10

Саймон разыскал Ричарда Бекинга уже ближе к полуночи в таверне на окраине города. На коленях у него сидела грудастая служанка, а пьяный француз распевал песни. Ричард поприветствовал Саймона улыбкой и взмахом руки.

– Привет, Ричард, – сказал Саймон, пододвигая к столу единственный свободный стул. Посмотрев на сиденье, он приподнял бровь, после чего вытащил носовой платок и постелил на стул, прежде чем сесть.

– Важничаешь, Куинн? – со смехом заметил Ричард.

– У меня с недавних пор неприятности с финансами, – криво усмехнувшись, пояснил Саймон. – Прошлой ночью я привел в негодность один из лучших своих костюмов. Вторым я рисковать не могу.

– Снова в драку?

– Вроде того.

Саймон пристально смотрел на Ричарда, пытаясь различить в нем признаки дурного влияния Дежардана, с которым Бекинг провел немало времени. Но ничего не обнаружил. Он был в прекрасной физической форме и излучал неброское обаяние, которое позволяло ему сойти за своего в любой компании. Русые волосы и глаза его не представляли ничего особенного, роста он был среднего, сложения тоже, да и голос его ничем не был примечателен. Короче, Ричард не привлекал к себе ненужного внимания, а общаться с ним было приятно и необременительно.

Ричард поцеловал служанку, прежде чем спустить ее с колен и отправить за новой порцией эля, после чего, бросив монетку французу, помахал ему рукой, чтобы тот уходил.

– Как случилось, что ты вдруг оказался на мели? – спросил Ричард Саймона, когда они остались одни.

– Эддингтон арестовал мои счета. – Саймон забарабанил пальцами по столу. – Я совершил глупость, надо было сразу снять все со счетов.

– Да, дело дрянь.

– Пусть это тебе послужит уроком.

– Не могу поверить, что у него хватило наглости так с тобой поступить. – Ричард откинулся на спинку стула. – Он не стал бы настраивать тебя против себя, если бы сам не оказался в отчаянном положении. Мне думается, что Эддингтон сам попал в ловушку.

Саймон засмеялся, но смех его закончился сильным кашлем: в таверне можно было топор вешать от табачного дыма, а легкие Саймона, которые он надсадил вчера на пожаре, отказывались принимать в себя новую порцию дыма.

– Когда я вернулся во Францию с мадемуазель Руссо, то подумал, что смогу жить своей жизнью, без приключений и проблем, но меня обложили с обеих сторон. Эддингтон ясно дал мне понять, что мои интересы его не волнуют, что оставляет передо мной только один выбор: обратиться за помощью к тебе, мой друг.

– Я знал, что ты не станешь искать меня просто так. – Ричард лучезарно улыбался. – Но, должен признать, у меня все же теплилась надежда, что ты составишь мне компанию на ночь только в качестве веселого собутыльника. Может, найдем себе парочку красоток, кутнем как встарь, а?

– В другой раз, – сказал Саймон, обводя взглядом таверну.

Он думал о Линетт. Если он и хотел женщину, то этой женщиной могла быть только она, Линетт. Давно он уже не испытывал подобного желания.

– Скажи, – заорал Ричард, перекрикивая пронзительные звуки скрипок, – что я могу для тебя сделать?

Было время, когда Саймон сам искал приключений в таких вот злачных местах. Когда вокруг веселятся, забываешь о собственной неустроенности. Да и места такие вполне годились для того, чтобы агенты могли обмениваться секретными донесениями. Теперь этот смрад и пиликанье скрипок его раздражали.

– Какое задание дал тебе Эддингтон? – спросил Саймон, наклоняясь через стол, чтобы быть услышанным.

– Он хочет, чтобы я занялся мадемуазель Руссо и мистером Джеймсом.

– Я попрошу тебя о том же, но дополнительно прошу, чтобы ты узнал все, что сможешь, о виконте де Гренье и его семье.

Ричард приподнял бровь и улыбнулся. Ему нравились трудные задачи.

– Будь предельно осторожен, – сказал Саймон, чуть отклонившись назад в тот момент, когда перед ними на стол служанка поставила две кружки с элем. – У них не все чисто. Они что-то скрывают. Кто-то или что-то заставили их в свое время бежать из Франции.

– Обещаю быть осторожным. Даю тебе фору в одни сутки.

– Фору в сутки? – прокричал Саймон как раз в тот момент, когда музыка оборвалась и наступила тишина.

Ричард засмеялся при виде недовольной мины Саймона.

– Я буду сообщать тебе все, что удастся узнать о мадемуазель Руссо и Джеймсе, а через сутки ту же информацию будет получать Эддингтон. Разумеется, информация относительно виконта де Гренье будет поставляться исключительно тебе, поскольку Эддингтон передо мной такой задачи не ставил. – Ричард пожал плечами и хлебнул добрую порцию эля. – Мне хотелось бы сделать для тебя больше, но увы…

– Ты и так делаешь для меня слишком много. – Саймон поднял кружку. – За тебя. Я очень тебе благодарен.

Эддингтон платил за информацию. Саймон просил о дружеской услуге. Лишенный семьи, Саймон был благодарен за все, что делалось от чистого сердца в знак дружбы и преданности.

– Я у тебя в долгу. Ты обеспечил наше освобождение, – сказал Ричард.

– На моем месте так поступил бы каждый.

– Это не так, и ты об этом отлично знаешь. Саймон едва успел поднести кружку к губам, как кто-то, стоявший у него за спиной, ударил его по голове, так что пиво в кружке расплескалось, залив ему подбородок, грудь и колени. Саймон посмотрел на свою одежду и злобно зарычал. Встав из-за стола, он развернулся лицом к обидчику.

– Немедленно извинитесь, – сказал Саймон, проклиная судьбу своего второго костюма.

Обидчик, мужчина примерно одного с Саймоном роста, но вдвое крупнее, посмотрел на растекавшееся по одежде Куинна пятно и допустил роковую ошибку – засмеялся.

– Бедняга, – пробормотал Ричард. – Он даже не представляет, что с ним сейчас сделают.

– Я глубоко сожалею о том, что вернулась в Париж. Этот город всегда приносил мне одни несчастья.

Линетт поморщилась, услышав боль в голосе матери, и присела с ней рядом на обтянутую красным бархатом кушетку.

Утренние лучи проникали сквозь прозрачные занавески в гостиную, заливая комнату мягким, приветливым светом. Линетт хорошо выспалась, даже притом, что видела во сне Саймона в таком виде, что порядочная девушка сгорела бы от стыда, увидев такое наяву. Линетт помнила свой сон, когда проснулась, и, хоть со стыда и не сгорела, залилась густым румянцем. Как бы там ни было, она чувствовала себя отдохнувшей и свежей. Она ощущала душевный подъем и на этой волне решилась поделиться с матерью тем, что узнала вчера от Саймона. И еще она хотела расспросить мать кое о чем и получить ответы на вопросы, давно ее волновавшие.

– Маман…

– Я велела тебе держаться от него подальше! – Маргарита плакала, и плечи ее дрожали. – Почему ты не можешь делать то, что я тебе говорю?

– Потому что я должна знать, кто эта женщина!

– Лизетт погибла! – Маргарита вскочила, и пеньюар хлестнул ее по ногам. – Я видела ее тело собственными глазами!

– Ты сказала, что ее лицо… лицо было сильно обожжено. До неузнаваемости.

– Я видела ее волосы. Ее платье. Ее туфли… – Маргарита зажала рот, чтобы не разрыдаться, и отвернулась.

– Может, вы и смирились с ее смертью, маман, – бесцветным голосом сказала Линетт, на мгновение, встретившись взглядом с Соланж, а потом, опустив глаза в пол, когда к глазам подступили слезы, – но я не смирилась. У меня такое чувство, словно я потеряла часть себя.

– Этот человек воспользовался твоим горем! – воскликнула Маргарита, сжимая кулаки.

– Зачем?

– Ты богата и красива. Брак с тобой был бы удачей для любого мужчины.

– Он английский шпион! – запальчиво возразила Линетт. – Какой ему прок от брака с француженкой, чья семья постоянно живет в Польше?

– Может, он хочет провести остаток дней с комфортом.

Линетт презрительно фыркнула.

– Есть вещи, о которых ты не имеешь представления, Линетт.

– Да, маман. Мне об этом каждый день напоминают. Каждый день здесь говорится что-то такое, что понимают все, кроме меня.

– Прошлое должно остаться в прошлом.

– Это смешно и глупо. Я не ребенок. Маргарита подняла палец:

– Что действительно глупо, так это то, что я позволила себя уговорить на поступок, который, как я с самого начала знала, добром не кончится. Ты воспользовалась моим горем. Мне так не хватало твоих улыбок, живости в глазах. Я повела себя безрассудно, и ты этим воспользовалась.

– Живость вернулась, – пробормотала Соланж.

– Благодаря ухаживаниям проходимца!

– Он не проходимец, – как можно спокойнее возразила Линетт.

– Проанализируй факты, – раздраженно сказала Маргарита. – Этот мужчина, чья репутация оставляет желать лучшего, чье дальнейшее пребывание во Франции весьма проблематично, ибо факт его шпионажа в пользу Англии стал известен в определенных кругах, видит женщину, красивую и явно небедную в весьма фривольной компании. Он подходит к ней, снимает с нее маску, целует ее… Я знаю, что он целовал тебя, Линетт. Не лги мне!

Линетт покраснела и прикусила язык.

– Он шепчет ее имя, – продолжала Маргарита, – и наивная девушка, потеряв голову, ведь этот опыт у нее первый, слышит то, что она хочет услышать. «Линетт» становится «Лизетт». Позже этот поднаторевший в подобных играх проходимец подбрасывает масла в пламя разгоревшейся страсти и говорит ей то, что она хочет слышать. Он умеет слушать, и она рассказывает ему достаточно, чтобы, оперируя ею же переданными сведениями завоевать ее доверие. Все для того, чтобы уложить ее в постель и завладеть приданым.

– Боже мой, – сказала Линетт, скрестив руки на груди. – Какая богатая у вас фантазия!

Маргарита невесело усмехнулась:

– Моя версия не более фантастична, чем та, что излагаешь ты. Женщина, как две капли воды похожая на твою покойную сестру, находится здесь, в Париже, но ты не можешь увидеть ее собственными глазами потому, что она – наемный убийца. Подумать только, наша Лизетт – наемный убийца!

В устах матери все и вправду казалось совсем уж неправдоподобным. Но с другой стороны, Маргарита никогда не говорила с Саймоном Куинном по душам.

– Вы не понимаете, маман, – сказала Линетт. – Если бы вы только с ним познакомились…

– Никогда, – отрезала Маргарита. – С меня довольно этих безумных баек. И тебе я запрещаю с ним встречаться. Если ты меня не послушаешь, то глубоко об этом пожалеешь. Это я тебе обещаю.

Линетт вскочила на ноги, ладони ее взмокли от пота.

– Дай ему время…

– Для чего? – Маргарита поднялась с кушетки и принялась нервно расхаживать по комнате, то и дело, бросая мрачные взгляды на Соланж, которая сидела за кофейным столиком и, как ни в чем не бывало, пила чай. – Чтобы он продолжал настраивать тебя против твоей же семьи? Чтобы он продолжал вбивать клинья между тобой и теми, кто тебя любит? Между тобой и теми единственными людьми, на которых ты можешь опереться в жизни? Или может, нам стоит подождать, пока ты понесешь от него, чтобы ни у кого уже не осталось сомнений в том, что он сломал тебе жизнь?

– Вы оскорбляете меня без всяких на то оснований, – сказала Линетт, скрывая панику под маской спокойного достоинства. – Он сам попросил меня держаться от него подальше. Он велел мне забыть о его существовании и жить так, словно мы никогда не встречались.

– Мудрая тактика, чтобы завоевать твое доверие. Разве ты не понимаешь? – Маргарита протянула руки к дочери. – Он заставляет тебя искать встречи с ним, а не наоборот, тем самым, создавая видимость своей непричастности.

Маргарита подошла к Соланж.

– Помоги мне, – взмолилась она.

Соланж вздохнула и опустила чашку на стол.

– Мой друг, такие мужчины, как описывает твоя мама, действительно существуют.

– Но вы не считаете, что Саймон Куинн один из них, – сказала Линетт.

– Откровенно говоря, я не знаю. Я с ним никогда близко не общалась.

– Как бы там ни было, – заявила Маргарита, расправляя плечи, – твой отец собирается приехать сюда через несколько дней, и я намерена ввести его в курс того, что происходит. А до его приезда я запрещаю тебе покидать этот дом, под каким бы то ни было предлогом.

– Ну что же, надеюсь, он сможет внять голосу разума!

Голубые глаза Маргариты приобрели стальной оттенок.

– Возможно, он выдаст тебя замуж за мужчину, который сумеет держать тебя в узде.

– Маман! – Сердце Линетт остановилось, а потом забилось как бешеное. Бабушка точно так же поступила с ее матерью. Родители ее жили в ладу друг с другом, но любви между ними никогда не было. В их браке не было места для страсти, от их союза веяло холодом. Линетт страшила такая судьба. – Если бы вы пригрозили мне чем-то другим, я могла бы вам повиноваться.

– Довольно, – ледяным тоном заявила Маргарита. – Больше ни слова. Иди в свою комнату и успокойся.

– Я не ребенок! Вы не можете запретить мне узнать правду о той женщине.

– Даже не думай мне перечить. Я не потерплю истерик.

У Линетт защипало глаза, полились непрошеные слезы. Маргарита поморщилась как от боли, но не сдалась.

– Уходи. Повернувшись. Линетт выбежала из комнаты.

– Хотел бы я видеть его лицо, – сказал Эддингтон от души хохоча. Он даже поставил бокал с вином на стол, чтобы не расплескать содержимое. – Мне так нравится наблюдать, как ты дерешься.

Саймон положил в рот кусочек куропатки.

– Смотреть было не на что. – Ответил он. – Один удар, и бедняга на полу.

– Но потом к нему на подмогу пришли друзья.

– Ну, – пожал плечами Саймон. – так всегда бывает.

Эддингтон дал знак слуге, чтобы тот убрал его тарелку.

– А что ты делал в этой таверне? – Нарывался на драку, что же еще, – сухо ответил Саймон. Он заметил испытующий взгляд и напряженность Эддингтона, которую тот пытался замаскировать разыгрывая развязность. Но Саймона обмануть было не так-то просто. – Знаете ли, от шантажа у меня портится настроение.

Эддингтон криво усмехнулся.

В дверь тихонько постучали. Саймон отозвался, и в столовую вошел дворецкий.

– Простите, милорд. – Дворецкий взглянул на Саймона. – К вам гостья.

Реакция Саймона была мгновенной. Живот свело от смеси тревоги и радостного ожидания. Он не спрашивал, кто к нему пришел, из-за Эддингтона. Он просто кивнул и встал из-за стола.

– Простите, милорд, я вынужден вас покинуть.

– Разумеется.

Саймон спиной чувствовал взгляд Эддингтона. Закрыв дверь, он вопросительно посмотрел на дворецкого.

– Красивая блондинка, сэр, – сказал понятливый слуга.

У Саймона на лбу выступил пот. Он часто и мелко задышал. Стоило ему только подумать о Линетт, как тело откликалось с пугающей резвостью. Если бы только он мог уехать из Франции. Бросить все и уехать. Ради нее.

Сделав глубокий вдох, Саймон переступил порог гостиной первого этажа. Первое, что бросилось ему в глаза, это цвет платья Линетт. Ярко-голубой. Она стояла к нему спиной, поглаживая кончиками пальцев нарядную китайскую вазу на деревянной подставке. Поза у нее была напряженной.

– Линетт, – тихо сказал он, несказанно счастливый тем, что снова может ее увидеть, – вам не стоило приходить.

Она обернулась, и он понял свою ошибку.

– Мистер Куинн. – Голос был низким и приятным, но в нем слышались стальные нотки.

Саймон поклонился.

– Виконтесса де Гренье.

Жестом пригласив ее присесть, Саймон оглянулся на дверь и кивнул дворецкому, чтобы принесли чай и угощение. Когда дворецкий ушел, Саймон сел напротив виконтессы и внимательно посмотрел на нее.

Он был согласен с тем, что мать Линетт вполне могла сойти за ее сестру. У обеих был тот же цвет волос и глаз. Кроме того, у виконтессы не было ни одной морщинки и фигура была такой же изящной и пропорциональной, как у Линетт.

– Вы очень привлекательны, – сказала она, пристально глядя на него. – Я понимаю, почему ее так к вам влечет.

Саймон скривил губы:

– Спасибо. Теперь я вижу, в кого пошла ваша дочь. Вы обе – самые прелестные женщины из тех, кого мне довелось встречать.

– А как насчет наемного убийцы? – холодно поинтересовалась виконтесса. – Полагаю, она тоже хорошенькая?

– Да, конечно. – Саймон уселся поудобнее, любуясь гостьей. Виконтесса была дамой с характером и, как подсказывало Саймону чутье, с очень даже живым темпераментом. Очевидно, Линетт эти качества достались в подарок от матери.

– Конечно, – натянуто улыбаясь, повторила виконтесса. – Чего вы хотите?

Саймон приподнял бровь.

– Предпочитаете сразу переходить к делу, как я вижу. Кисти ее рук лежали на коленях. Она сплела пальцы, украшенные кольцами с крупными драгоценными камнями. В волосах ее поблескивали маленькие бриллианты, а шляпка удерживалась на заколке с крупным сапфиром.

Маргарита подготовилась к визиту и рассчитывала ослепить Саймона своим богатством. Ей удалось произвести на него впечатление, но при этом он чувствовал себя глубоко оскорбленным. И оскорбленное достоинство заставило его засмеяться. Все эти годы он зарабатывал на жизнь, продавая все, на что находился покупатель. И, по злой иронии судьбы, как раз сейчас он не мог позволить себе быть щепетильным. Как бы ему ни хотелось.

– Я ничего не хочу, – сказал он.

– Вы хотите мою дочь, – возразила она, – или деньги, которыми она распоряжается.

– Мне не нужны ее деньги.

Виконтесса презрительно хмыкнула:

– Только не рассказывайте мне, что это любовь. Этого мне не переварить.

– Нет, – согласился он, – это не любовь. Но я действительно хочу ее, и я достаточно беспринципен, чтобы получить ее, как только представится возможность. Именно поэтому я попросил ее держаться от меня подальше.

– Как это благородно с вашей стороны, – ехидно протянула Маргарита, напомнив ему Лизетт. В голубых глазах ее был лед, а полные губы скривились в презрительной усмешке.

– Я так рад, что вы по достоинству оценили мой поступок, – протянул Саймон и положил руку на спинку кушетки.

Он знал, что эта его фамильярность еще больше ее заведет. Он тоже с каждой минутой все сильнее злился. Он ничего не имел против того, чтобы его называли эгоистом и распутником, когда он соответствующим образом себя вел, но ему не нравилось, когда на него навешивали ярлыки как раз тогда, когда он совершил попытку самопожертвования.

– Почему вы выбрали мою дочь? – спросила Маргарита. – Вы могли бы получить любую женщину, какую бы ни пожелали. Богатую вдову, например. Или вам не нравятся вдовы?

Саймон усмехнулся:

– Я понимаю, что вам очень трудно в это поверить, но я не охочусь за приданым. Я восхищен вашей дочерью. Она демонстрирует ту же силу убеждения, что только что продемонстрировали и вы уже тем, что решились прийти сюда. К тому же она хорошенькая, а я здоровый мужчина. Я не могу не заметить ее привлекательности. Однако никаких иных скрытых мотивов у меня нет. Она ищет встречи со мной, а не наоборот. Если бы она не пришла ко мне, я бы не стал искать с ней встречи. Виконтесса поджала губы.

– Миледи, – сев прямо, сказал Саймон. – Будет лучше, если вы покинете Париж. Я серьезно. Женщина, которая очень похожа на вашу дочь, замешана в весьма опасных аферах. И если вашу дочь примут за нее, может произойти большое несчастье.

– Женщина, которую вы называете Лизетт? – сквозь зубы процедила виконтесса.

– Да, Лизетт Руссо, – Виконтесса побледнела и Саймон тут же подметил ее реакцию и, пожав плечами, добавил: – Не я дал ей это имя, так что, если вам оно не нравится, не стоит вымещать свое недовольство на мне.

Виконтесса заметно нервничала.

– Это имя вам знакомо? – спросил он, наклонившись к гостье. – Я буду вам весьма признателен за любую информацию, которая могла бы пролить свет на это дело.

– Наши семейные дела не должны вас волновать! – Виконтесса встала, пытаясь отвлечь внимание Саймона. Напрасный труд; ее волнение было физически ощутимо. – Вы говорите, что моя дочь ищет с вами встречи. Тогда давайте сделаем так, что уедете вы. Скажем: я отправлю вас в отпуск.

Саймон тоже встал.

– Нет.

– Да бросьте. Неужели не найдется на земле места, куда бы вы захотели поехать? Испания? А может, вы предпочтете вернуться в Англию?

– Польша, – тем же тоном предложил он и завел руки за спину – он страшно хотел сжать их в кулаки. Костяшки пальцев у него саднило после ночной драки в таверне. Боль помогала сосредоточиться.

– Как начет длительного отпуска? Отпуска, скажем так, длиной в жизнь? – Плечи виконтесса отвела назад, подбородок подняла, и улыбка ее была самой невинной. Смесь шарма и железной решимости. Так похоже на Линетт.

Эта женщина не понимала того, что этот беглый взгляд внутрь, в глубину жизни Линетт, заставил его желать ее еще сильнее. Виконту повезло, что у него такая жена. И будущему супругу Линетт повезет не меньше.

От этой мысли Саймону стало муторно. Гнев прошел, оставив после себя только тоскливое смирение.

– Назовите свою цену, – продолжала стоять на своем виконтесса.

Саймон скрестил руки на груди.

– Вы исходите из предположения, что я недорого стою.

Глаза ее зажглись триумфом.

– Чтобы позволить себе все это? – Она обвела взглядом гостиную. – Я – женщина, мистер Куинн. Я знаю, что сколько стоит и кто что может себе позволить. Я знаю, что ваш отъезд дорого мне обойдется.

У Саймона во рту появился противный горький привкус. Ему претила сама мысль о том, чтобы принять деньги в качестве платы за расставание с Линетт, но он не мог не видеть выгоды данного предложения. Если виконтесса готова была заплатить ему хотя бы половину того, что конфисковал Эддингтон, Саймон смог бы жить в комфорте до конца дней. Она предлагала ему свободу, от каких бы то ни было обязательств. Он мог собрать вещи или бросить все свое имущество здесь и начать в другой стране новую жизнь.

Линетт была бы свободна, от своих желаний и, не имея средств к удовлетворению своего любопытства относительно Лизетт, которые мог предоставить ей он, Куинн, успокоилась бы и зажила спокойно, а главное, безопасно.

Саймон вздохнул. Он ненавидел Эддингтона за то, что тот поставил его в положение, когда он нуждался в деньгах для начала новой жизни. Из-за махинаций графа он оказался здесь в ловушке, в опасной близости к женщине, перед которой не мог устоять и которую не мог получить.

Если бы он принял предложение виконтессы, он избавил бы себя от проблем…

Внезапно Саймон почувствовал страшную усталость. События нескольких последних дней вконец его измотали.

– Мне нужно время, чтобы подумать.

Ему показалось, что виконтесса была готова поспорить с ним, но спорить она не стала, а лишь кивнула в знак согласия.

– Я пришлю к вам утром посланника. Вас это устроит?

– Нет, не устроит. – Саймон мрачно взглянул на нее. Он понимал, что она действует из лучших побуждений, пытаясь защитить дочь, но ему было противно от мысли, что угрозу для своей дочери она видела в нем. – Вы полагаете, что забота о собственном благополучии заставляет меня принять к рассмотрению ваше оскорбительное предложение? Но на самом деле мной движет забота о Линетт и страх того, что если я не уберусь отсюда побыстрее, она может пересечься с Лизетт Руссо.

– И падет жертвой гибельной страсти к вам.

– Именно так, – сказал Саймон, не видя смысла играть словами, раз уж у них пошел такой разговор.

– Жаль, что вы не уезжаете за свой счет.

– Да, – сжав зубы, сказал Саймон. – Жаль.

Маргарита вышла на улицу и еще раз взглянула на дом, в котором только что произошла встреча с Саймоном Куинном.

Этот мужчина был опасен.

На балу у Орлинды у нее не было возможности, как следует его разглядеть. Когда случился пожар, Маргарита думала лишь, о дочери и о том, как увести ее из горящего дома туда, где безопасно. Теперь, в хорошо освещенной и со вкусом обставленной гостиной, она могла в полной мере оценить внешность Саймона Куинна. Эти иссиня-черные волосы и ярко-голубые глаза, этот взгляд и осанка – одним словом, Саймон Куинн мог увлечь любую женщину, заставить, ее потерять голову.

Маргарита видела немало мужчин в своей жизни. Но редко ей доводилось пересекаться с мужчинами, чья привлекательность была бы сравнима с той, которой обладал Сен-Мартен. В них обоих присутствовало нечто большее, чем физическая красота; они оба были наделены способностью так смотреть на женщину, что та безоговорочно верила в свою исключительность. Такие мужчины не мечутся, не распыляют внимания. Выбрав жертву, они направляют на нее всю силу своего обаяния, только ей посвящают они все свое внимание, заставляя даму задаваться вопросом, распространится ли такое внимание к деталям и за двери спальни. У некоторых женщин к такого рода самоуверенной сексуальности есть иммунитет. Маргарита не принадлежала к их числу, и Линетт была так в этом на нее похожа.

Со вздохом Маргарита подала руку лакею, и тот помог ей забраться в карету. Когда-то Маргарита была уверена в том, что Линетт рано выйдет замуж. Как и Маргарита, Линетт обожала мужчин и была чувственной от природы. Но оказалось, что сходство между ними глубже, чем Маргарите того хотелось.

Как в свое время Маргарита все откладывала выбор супруга, пока этот выбор не сделала за нее мать, Линетт никак не могла определиться с претендентом в мужья. Шли годы. Вначале Маргарита не хотела торопить дочь с принятием решения, желая, чтобы она насладилась жизнью сполна. Теперь ее осенила страшная догадка – Линетт просто подсознательно ждала, когда на горизонте покажется такой, как Сен-Мартен. Мужчина, который заставит ее потерять голову. Мужчина, способный утолить желания, о наличии которых не признается ни одна леди.

Маргарита поднесла руку к груди. Ей было не по себе. Она хорошо знала свою дочь. Угрожая Линетт выдать замуж, дабы заставить подчиниться, она бросает ей вызов и этим может спровоцировать между ними войну характеров. Линетт была слишком упряма, слишком темпераментна и слишком независима для того, чтобы уступить воле матери без борьбы.

Если бы Маргарита не запаниковала, а сохранила ясность мысли, она бы никогда такого не сказала. Теперь Линетт восстанет против нее. Маргарита знала об этом наверняка: как знала, что за закатом последует рассвет. Единственный способ уберечь дочь от беды – удалить искушение. Потому с разговором об отъезде Куинна пришлось поторопиться – она должна была сделать свой ход до того, как начнет действовать Линетт.

Но теперь, чтобы осуществить свой план, ей потребуются деньги. До утра она не сможет получить нужную сумму. И лишь один человек способен был помочь ей в этом вопросе. Но встреча с ним требовала предельной осторожности и расчетливости.

– Миледи, – спросил лакей, – куда мы направляемся?

Маргарита судорожно вздохнула.

– Домой.