"Добрая Пуля со стальным сердечником" - читать интересную книгу автора (Шакилов Александр)

3.3

Расправил масксеть. Надрал в ближайших кустах веточек. Вплeл веточки в сетку. Накинул эту конструкцию на голову и плечи. Передние концы окантовки к завязкам паховой латки, задние — в узелок на животе.

Готов к труду и обороне.

Глупо.

Боже, как глупо.

Ритуал, и ничего более. Ри-ту-ал…

Из принципу присел на пенeк — с тайной надеждой, что тот трухляво развалится громко; не развалился, крепкий, зараза. Достал из набедренного кармана зажигалку салатового цвета и закурил. Сначала даже попытался перебороть себя и целых три затяжки смог не прикрывать огонeк ладонями, потом рассвирепел и сдался.

Дымил долго, растягивая удовольствие. Прикидывал дальнейший маршрут и размышлял, почему он выбрал для отдыха именно эту планету.

Из-за преддипломной практики? которая была как в сказке? — без отказов и пороховых газов? Деду тогда подчистую оторвало голову — в брызги! — только что была принадлежность для ношения тюбетейки, и вот уже и нету: Михаил впервые испробовал плавающий калибр ствола под патрон авиационной пушки «либерейтора». Помнится, чуть плечо не сломал — даже гидравлический тормоз, замедляющий откат затвора, не скомпенсировал отдачу.

Громыхнуло дай Боже.

Черепушки как не бывало. А взял бы чуть ниже — раскидало бы кишки по траве.

Овцы врассыпную. И не блеяли даже — ещe подумал тогда: странно… может эхо от выстрела заглушило испуганное стадо?

Так почему же Цыси? Ностальгия по временам, когда казалось, что море по пятки, а крови — не жалко?

Нет. Никаких сантиментов. Ни миллиграмма сантиментов. Исключительно особенности орбиты, структура коры и необычная симметричность топографии определили выбор: несомненно, Цыси есть идеальное космическое тело — для Доброй Пули. Добрая Пуля превыше всего ценит равновесие, а ведь симметрия, как известно любому курсанту-«ганфайтеру», является основой несмещения центра тяжести при равномерно распределeнной нагрузке.

Интересная планета.

Еe как бы набрали из отдельных пришабренных друг к другу сегментов-долек.

Совершенно одинаковых сегментов. Невозможно одинаковых. И всe-таки одинаковых.

Горный кряж — какой-то чересчур узкий для высот в 5347 метров — опоясывает Цыси по экватору: острые иголки заснеженных пиков прокалывают почти всегда безоблачное небо, повторяясь с периодичностью что-то около 800 метров, точнее

Михаил не помнил.

И линия холмов с обеих сторон у подножья гор. Одинаковых холмов. Невозможно одинаковых. И всe-таки одинаковых. Холмов мeртвых и бесплодных — без намeка на бушующую вокруг растительность. Как будто вспученности эти выхватили из самой кошмарно засушенной пустыни и равномерно установили посреди лесов и лугов (на самом деле и леса и луга — плод работы озеленителей, подготовивших экосистему планеты для проживания людей; нужно ли говорить, что на холмах и корешком не зацепился ни единый одуванчик?)

И везде та же периодичность — 800 метров.

Интересная планета…

В каждом сегменте помещeн посeлок, брат-близнец соседнего, отстоящего от рядом лежащих ровно на… — и как по струнке; согласно генеральному плану застройки? или бригады монтажников со скуки веселились и шутковали?

И совсем нет городов…

Города… Тупая суета, бесконечная толкучка и голограммы реклам, завязшие в сетчатках логотипами фирм-производителей бытовой техники «Самсунг-Сони» и чeрного шоколада «Золушка Марса».

Он не любил бетон многоэтажек и гнилую жесть ветхих хибар гетто. Он ненавидел соприкосновения локтей, запах пота в душегубках подземок и вой полицейских сирен на скоростных шоссе.

Города, клоповники: миллионы глаз — не скрыться: они следят за тобой. И потому тишина обязательна — а он не терпел насадки глушителей — за неизбежную погрешность: пуля хоть на микрон, но получит отклонение. Не просто отклонение, а ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ отклонение. А без глушака в мегаполисе работать невозможно.

Заметут — показательный суд, виселица либо, как альтернатива, электрический стул или посажение на осиновый кол. Он презирал «городских» за несвободу выбора: исключительно Профсоюз подбирает клиента, твоя же задача сводится лишь к определению наиболее выгодной диспозиции, причeм как можно ближе к потенциальной жертве. А жертва-то почти всегда окружeна толпой твердолобых секьюрити, которые чуть что, выпучив моргала, палят куда ни попадя.

И нередко валят пачками удачно подвернувшихся прохожих…

Однажды он таки погнался за длинной деньгой: принял заказ, отстрелялся и едва унeс ноги… — вспоминать не хочется. Н-да, а клиент был ещe тот толстопузый дядька, хозяин весьма крупной и многоприбыльной компании… Контора процветала и, видать, многим мешала спокойно наслаждаться эротическими сновидениями. Кто бы мог подумать, что сотрудничество с центральными крематориями пяти планетах может принести такие баснословные прибыли? А всех делов-то — тоннами скупать пепел в урнах. Вопрос: зачем? Ответ: прогресс — не танцуя, мозоль не оттопчешь. Ежели появилась технология, позволяющая из праха сожжeнных трупов выделять углерод, из углерода прессовать графит, и, обрабатывая графит высокими давлениями и температурами, получать в итоге алмазы, то…

Всего-то одна пуля в солнечное сплетение — такое было обязательное условие заказа: в солнечное сплетение — обязательно. Наверное, это что-то означало…

А ведь еле ушeл тогда… Выкарабкался, но… С тех пор зарeкся — в города ни копытцем. Его призвание чeтко обозначилось: локальные межгосударственные конфликты — обычно территориальные — на мелких, но достаточно развитых планетах работы хватает с головой. Тем более и народ там понятливый, с уважением относится, и всяческое содействие безоговорочно оказывает: по крайней мере, в маскировке выстрела одной-двумя очередями из пулемета ещe нигде не отказывали.

Главное, заранее договориться, чтоб пулеметный расчет с переднего края внимательно наблюдал за районом, где свито «гнeздышко», и, услышав характерный хлопок винтовки, одаривал противника короткой очередью. Ерунда вроде, а сбивает с толку: впечатление создаeтся, что случайная пуля задела — прямо в глаз, бывает. А снайпер и не причeм. А если и причeм, то засечь место, откуда ведeтся огонь крайне тяжело — спасибо парням, отвлекают. А иначе не избежать миномeтных оплеух. Поваляешься ещe с часок — пока, хоть малехо поутихнет, да отползeшь задом наперeд, в окоп, — и куришь: кольцо в кольцо. А пацаны и спрашивают: чего, мол, зарубку не режешь? ножа что ли нет? так одолжим, если надо. И попробуй им объясни, что «девочка» не любит, когда еe лезвием щекочут. Ну, не любит, и хоть ты плачь! Для парней и «девочки»-то никакой и близко нет, вот ружжо есть, знатное ружжо: и ствол знатный, и прицел диоптрийный, и приклад деревянный, скелетной конструкции, переходящий в пистолетную рукоятку. Добро это — вот оно — есть, а девки никакой и нету. И в упор не разглядят они груди еe нежные: для парней не соски топорщатся — пластмассовые накладки обычные. И на голове у «девочки» не кокошник кокетливый, а всего лишь прокладка резиновая — на затылке: «щека» как «щека», снять еe легко, опять же если надо.

Не объяснишь. Улыбнeшься загадочно, от ножа откажешься — своим тесаком похвастаешь, да хлюпнешь по кружкам из заначенной фляжки коньячку душистого.

Всe. Спасибо, парни, выручили.

А они за спиной пошепчутся: хороший мужик, мол, знающий, но — психический.

Ну и пусть себе зубоскалят, впервой что ли? А ладошки вспотели, вспотели ладошки — гладят «девочку», ласкают стройные ножки тяжелого ствола (да, да, ствол плавающего типа, холодная ковка, сталь, незакреплeнная кристаллическая решeтка, а значит, плавающий калибр, плюс легирование хромом и молибденом — это для тех, кто знает, но сути не схватывает). А средним пальцем — нежно!.. — вдоль верхних трeх прорезей пламегасителя, осторожно сползая к двум нижним, более чувствительным. Тебе хорошо, милая? Ты сегодня была страстной и послушной, сегодня ты кончила пулей со стальным сердечником и оплодотворила своей яйцеклеткой хрупкий череп молодого солдата.

Тебе хорошо, милая?

И запах… еe запах…

Запах тлеющего картона гильзы — табачок в папироске выгорел полностью. Надо подыматься. Нечего рассиживаться.

А соловьи местные как душевно чирикают! Неугомонные пташки! — гнeздышки вьют, птенцов выкармливают, гадят опять же… — живут, не стесняясь.

…Лопату и подсумок с гранатами решил спрятать в запаршивевшем грибами дупле поваленной берeзы: если повезeт — на обратном пути забрать можно: воровать здесь некому, да и кто будут ковыряться в вонючих поганках?

Не пригодятся сегодня ни лопата, ни гранаты. И не помешают, конечно, но раз применяться не будут, зачем лишний вес на своeм — не казeнном! — горбу таскать?

Не верблюд ведь и не першерон — у тех хоть спины широкие: применительно чтоб поклажу грузоподъeмничать — на различные, преимущественно многокилометровые, расстояния…

Интересно, кто кого? Его или он? — потный холодок вдоль позвонков.

Говорят, кто владеет информацией, тот правит миром. Михаил твeрдо знал, что по обе стороны от маршрута движения, в соседних рощах, спешат к своим холмам ещe двое опытных снайперов — и скоро взгляды встретятся в линзах прицелов.

Заглянуть в глаза… монстру… чудовищу… Ты готов, властелин мира?!

Всегда готов.

…Рощу наискось пересeк ручей — песчаное дно, чистый поток — ботинками замутить воду и дальше, привычно прислушиваясь и оглядываясь.

Из-под ног вспорхнул удод, ещe только что распластанный по траве пeстрой тряпкой, — проводил стволом; рефлекторно.

А солнце всe выше — теплее; пропал парок дыхания, но роса всe ещe увлажняет просторные брючины комбинезона.

Скоро.

Ско-о-ор-р-ра-а!!! — так и хочется крикнуть, впадая в адреналиновое безумие. Но! — тс-с-с! — тихо-тихо… И мало знать, что сейчас можно делать всe что угодно — хоть на ушах стоять, хоть восторженно хрюкать — мало знать, надо понимать и прочувствовать — на клеточном уровне. А лучше на молекулярном.

Опушка. Дальше луг: с краю трава нещадно общипана — если присесть, можно заметить бараньи горошины; там и сям торчат молодые поросли кустарника, чуть левее — ещe одно болотце. Идиллический пейзаж. Чего для гармонии не хватает, так это любовных страстей юного пастуха к аналогичной пастушке. Чтоб, значит, молодeжь вот под тем вон кустиком кувыркалась, а рядышком коровки молочко в ведeрки сцеживали…

Н-да…

А слабо?! — в полный рост?!

И ведь накатило! Сердце в комок — выскочил на открытое пространство.

Секунда, вторая — зажмурившись; пульсирует жилка на лбу. Шаг, ещe, не споткнуться. Не открывать глаза, не открывать!

Открыл. Мазнул зрачками влево — падая, успел и справа заметить фигуру с винтовкой наперевес. Зачем искушать судьбу? — ползком, очень медленно, часа за четыре вполне реально осилить последние метров пятьсот.

Есть уверенность: можно встать — нужно встать! — и пройти эти полкилометра свободно, гордо. Уверенность есть — нет веры; себя не обманешь.

А значит — ползком, по-пластунски.

…Холм.

Тело беззащитно здесь — облизано ветрами, взору любому доступно: ни былинки, ни травинки. Здесь ты — блоха, препарированная под микроскопом.

Холм — лысина, прыщ, фурункул. Здесь любая ничтожнейшая автономность становиться невыносимой — концентрат одиночества вливается расплавленным свинцом в глотку. Если хочешь выжить — не поперхнуться, есть только один способ: глотай.

…Глупо. Ещe один Ритуал. Ещe один плен: глину перед собой залил водой из фляги — чтобы при выстреле не сдуло с сухого грунта облачко пыли.

Ведь демаскирует, ха-ха!

На одной из бесчисленных планет с никогда не прекращающимися вооружeнными конфликтами партизаны использовали простейший способ маскировки: обливали танки и БМП машинным маслом, а потом слегка присыпали почвой. Копейки затрат, а с воздуха — визуально — бронетехнику засечь невозможно.

Михаил представил себе, как он намазывается кремом для загара и катается по поверхности холма, пытаясь максимально изгваздаться. Печально.

…На солнце листья веток, вплетeнных в масксеть, быстро привяли. Вырвать и отбросить — за ненадобностью.

Ведь заметно со стороны, ох-хо-хо! — и кремом, кремом!..

Дракон и Тигр — дождик Инь и костры Янь. Противоположности. На вершине не спрятаться — один против двух врагов. Одолеешь?! — что найдeшь?.. и найдeшь ли?..

И если есть соединительная втулка, то почему к ней обязательно крепятся сошки?! Почему винтовка должна отклонятся в трeх плоскостях — из-за шарнира?!

Но шарнир — не основа, следствие. Четырнадцать градусов? — ерунда! Дракон и Тигр? — ближе, теплее, но в корне неверно.

…Лежал час, два, три. Думал. Мечтал. Плакал.

Постоянно разминал мышцы, поочерeдно напрягая то икры, то бeдра, то низ спины… — внешне сохраняя неподвижность камня.

Ведь резкие движения выдают, хи-хи-хи!

…Светило справа — слепит плюс отблески линз. Потому ствол в направлении по солнцу — влево. Вести наблюдение, ждать чего-то (чего?!!) особенного.

…Внезапно, уловив сквозь оптику намeк на движение, понял: пора.

Плавно потянул спусковой крючок — резкий хлопок приложил по ушам, а «девочка» даже не шелохнулась — крепки ещe руки, суставы не истeрлись! Может рано на покой, а?!.. — промелькнуло — вспышкой! — и до микрона на четыре располосованная пуля ткнулась в височную кость.

Его кость. Его лицо, затылок и мозг раскрошило по растрескавшейся глине.

Корпус прицела лопнул. И, наконец, докатилось эхо смертельного выстрела.

…Солнце, как земное — жeлтое; полдень. Жара. Жужжат и недовольно вьются мухи — отгоняют конкуренток. Два холма — два трупа, две овдовевшие «девочки»-винтовки.

…и мухи, мухи, полчища мух…

Хронометры на предплечьях — «Командирские».

…и везде мухи, мухи, ползают мухи, лапками шевелят, хоботки чистят.