ГЛАВА 54

Как раз перед обычным временем закрытия дверей Котелок подал на стол их последний перед ночным походом обед. Приютели принялись за еду в самом мрачном расположении духа: казалось, даже сам воздух Приюта был пропитан страхом.

Томас оказался рядом с Чаком — тот сидел и ковырялся в тарелке с отсутствующим видом.

— Слушай, Томас, — сказал он, набив полный рот и едва не подавившись картофельным пюре. — А в честь кого назвали меня?

Томас опешил. Вот тебе и на — им предстояло рискованнейшее предприятие, а Чак ломает себе голову — откуда взялся его псевдоним.

— Ну-у, я не знаю... Может, Дарвина? Того чувака, который додумался до эволюции.

— Готов поспорить, что это впервые его назвали чуваком. — Чак снова набил полный рот. Должно быть, он считал, что сейчас самое время поболтать — с риском подавиться и настроением удавиться. — Ты знаешь, а я не очень-то и боюсь. Вернее, последние несколько ночей, когда сидели в Берлоге и ждали гриверов, — во где был полный плюк. Теперь мы, во всяком случае, сами идём на них, пытаемся что-то сделать. И по крайней мере...

— Что по крайней мере? — переспросил Томас. Он ни на секунду не допускал мысли, что мальчуган не перепуган насмерть: было больно смотреть, как тот храбрится.

— Да-а... все надеются, что убьют только одного из нас. Наверно, я говнюк, но это даёт мне надежду, хоть маленькую, но всё же. По крайней мере большинство из нас справится, умрёт только один какой-нибудь бедолага. Но это лучше, чем если мы все подохнем.

Томасу стало не по себе: люди цеплялись за надежду, что погибнет только один. Чем больше он над этим раздумывал, тем менее вероятным казался такой исход. Создатели, конечно же, уже разнюхали, что затевается, и наверняка перепрограммировали гриверов. Но даже фальшивая надежда — лучше, чем ничего.

— Кто знает, а вдруг мы все прорвёмся? Если каждый будет драться что есть сил...

Чак застыл с набитым ртом и проницательно посмотрел на Томаса:

— Ты действительно так думаешь или только пытаешься меня подбодрить?

— Действительно думаю. — Томас проглотил последний кусок и запил большим глотком воды. В жизни он ещё так не врал! Умрут многие, это ясно. Но он поклялся себе, что Чак в число погибших не войдёт. И Тереза. — Вспомни — я же тебе обещал. А раз обещал — сделаю.

Чак нахмурился.

— Да ладно. Со всех сторон только и слышно, что там, снаружи, — сплошной плюк, а не мир.

— Может, и так, но мы найдём людей, которые о нас позаботятся — вот увидишь.

Чак поднялся.

— А ну его, не хочу об этом думать, — заявил он. — Только вытащи меня из Лабиринта, и чувака счастливее меня на свете не будет.

— Лады, — согласился Томас.

За соседним столом поднялся шум: Ньют и Алби собирали приютелей — пора было отправляться. Лидер внешне выглядел, как старый добрый Алби, но Томаса по-прежнему беспокоило его душевное состояние. В представлении юноши настоящим вожаком был сейчас Ньют, хотя и у того тоже временами случались заскоки.

Вымораживающий душу страх, который Томас уже не раз переживал в последние дни, снова охватил его и перешёл во всепоглощающую панику. Вот и всё. Они уходят. Стараясь ни о чём не думать, а только действовать, он подхватил свой рюкзак. Чак последовал его примеру, и они отправились к Западной двери — единственной, ведущей к Обрыву.

У левой стороны прохода стояли Минхо с Терезой и обсуждали наспех построенный план, касающийся действий в Норе.

— Ну что, шенки, готовы? — обратился Минхо к Томасу и Чаку. — Томас, это всё — твоя идея, так что молись, чтобы она сработала. Если нет — я тебя собственноручно удушу прежде всяких гриверов.

— Спасибо, ты настоящий друг, — откликнулся Томас. Несмотря на внешнюю ироническую уверенность, внутри у него всё сжималось: а вдруг он ошибся? Вдруг его воспоминания действительно фальшивы? Он постарался избавиться от этой невыносимой мысли. Всё равно обратного пути не было.

Он взглянул на Терезу — та переминалась с ноги на ногу и выкручивала пальцы.

— С тобой всё в порядке? — спросил он.

— В полном, — со слабой улыбкой отвечала она — ясно дело, врала напропалую. — Поскорее бы только всё кончилось!

— Аминь, сестрёнка! — добавил Минхо. Он выглядел совершенно спокойным и уверенным в своих силах, не выказывал ни малейшего страха. Томас позавидовал ему.

Когда, наконец, все собрались, Ньют призвал к тишине. Томас навострил уши.

— Нас сорок один человек. — Он спустил с плеча рюкзак и потряс толстым деревянным колом, обмотанным у конца колючей проволокой. Штуковина выглядела устрашающе. — Каждый должен убедиться, что его оружие в порядке. А больше мне, вообще-то, сказать нечего — вы все знаете, что нам предстоит: с боем прорваться к Норе гриверов, а там наш Томми настучит свой код, и мы отправимся поговорить по душам с Создателями. Проще пареной репы.

Последние слова лидера Томас слушал уже вполуха: он увидел, как Алби с мрачным видом отошёл от основной группы приютелей и стоял теперь один, теребя тетиву своего лука и вперившись взглядом в землю. На его плече висел колчан со стрелами. Томас забеспокоился: Алби не в себе и может испортить всё дело. Нужно бы за ним как следует проследить.

— А что, никто не скажет напутственное слово? — влез Минхо и отвлёк внимание Томаса от Алби.

— Валяй, — разрешил Ньют.

Минхо кивнул и повернулся к отряду.

— Вы там поосторожнее, — начал он. — Постарайтесь не умереть. — Вот и вся речь. Томас бы расхохотался, но от страха смех застрял в горле.

— Чёрт возьми, как воодушевляюще, — съязвил Ньют и ткнул большим пальцем себе за спину: — План вам известен. Два года мы были подопытными крысами, но сегодня ночью мы поднимаем бунт. Сегодня ночью мы прорвёмся к долбаным Создателям, чего бы это нам ни стоило. Сегодня ночью пусть гриверы нас боятся!

Кто-то испустил боевой клич, его подхватил другой, и вскоре кричали уже все. Громоподобный рёв наполнил воздух. Томас почувствовал прилив отваги и всеми силами ухватился за это ощущение. Ньют прав. Сегодня они поднимаются на борьбу. Сегодня всё решится.

Томас был готов. Он ревел вместе с остальными приютелями; и хотя умнее было бы вести себя тихо, не привлекая лишнего внимания, ему было наплевать. Игра началась — большая игра.

Ньют потряс своей палицей и проорал:

— Слушайте, ублюдки-Создатели! Мы идём!

И с этими словами он повернулся и ринулся в Лабиринт. Ньют бежал, почти не хромая, прямо в серую муть, полную мглы и теней. Приютели, продолжая кричать и потрясать оружием, пустились за ним. Алби был в их числе. Томас бежал рядом с Терезой и Чаком, сжимая в руке копьё с наконечником, сделанным из крепкого ножа. Его внезапно охватило такое сильное чувство ответственности за своих друзей, что он был ошеломлён, даже бежать стало трудно. Но он летел вместе со всеми, подгоняемый желанием победить во что бы то ни стало.

«Ты справишься, — думал он. — Только доберись до Норы, а там...»