6 НОВЫЙ ДОМ

Перед ужином произошел небольшой инцидент: Али — вечно этот Али что-нибудь да выкинет — пришла в голову блестящая мысль бросить форель назад в ручей, чтобы проверить, как он объяснил, «хорошо ли она плавает». Мать вздохнула, отец поругал его, и всей семье пришлось на ужин довольствоваться селедкой, которую принес Люк. А сам герой забился на печку и не пожелал идти к столу. Впрочем, всем очень хотелось спать, и Люк, удалившись в кладовку мамаши Жоливет, стал так зевать, что чуть не вывихнул себе челюсть. Ой, сколько там было всяких припасов! Ящики с сухими овощами, кули с яблоками и множество бутылок — тут, пожалуй, выдержишь любую осаду! На железной кровати, прямо на сетке, валялись пакеты стирального порошка и куски мыла. Свисающая с потолка лампочка тускло освещала весь этот хаос.

— Ну как, ничего? — спросил, не переводя дыхание, прибежавший Карим.

— Во всяком случае, с голоду я здесь не умру, — рассмеялся Люк. — Помоги-ка мне лучше убрать с кровати эти пакеты стирального порошка, чтобы я мог разложить спальный мешок. Завтра мне надо рано встать из-за Фламбо. Юбер просил меня пойти вместе с ним… Только бы не проспать.

Стук кастрюль разбудил его куда раньше, чем надо; черный чепчик мамаши Жоливет уже маячил в просвете двери.

— Кофе скоро будет готов, сынок. Пойди умойся, колонка под навесом. А я тем временем подложу дров в печку.

Люк вошел в комнату и увидел, что за длинным столом закусочной уже сидит какой-то мужчина. Он его тут же узнал: это был Руло — Люк слышал, что его так вчера называли, когда он разгружал грузовик с бревнами. Руло заговорил с Люком как с закадычным другом.

— Ну как, малыш, выспался? Вот и прекрасно. Я тоже сплю как убитый. Стоит мне только лечь, и никто для меня больше не существует, я не пошевелюсь, даже если меня будут тянуть за ноги… Надир рассказал мне, ради чего ты здесь задержался, и меня это позабавило. Ведь ты ничего не понимаешь в работе кровельщика. Тебя что, эта специальность привлекает?

— Гм… Не знаю… — смутился Люк, не ожидавший такого вопроса.

— Что же, кровельщик может неплохо зарабатывать, если он знает дело. Эй, Марго, нельзя ли побыстрее?

— Несу, несу! — крикнула мамаша Жоливет.

Она поставила на стол стакан красного вина, хлеб, сыр, а для Люка — большую чашку кофе с молоком, в который он макал свежий хлеб. Руло вынул из кармана складной нож и, отрезая большущие куски хлеба и сыра, отправлял их в рот, не прекращая разговаривать.

— Без четверти семь, — сказал он наконец, — ну, мне пора. У нас срочные заказы, да к тому же хозяин что-то не в духе последние дни. Так что лучше не опаздывать. До встречи, сынок!

Люк вышел вслед за ним. Юбер поджидал его.

— Бежим скорей, — прошептал он, — мать пошла в деревню. В моем распоряжении не больше пятидесяти минут. Мать все время ругается. Представляешь, она никак не может переварить историю с домом Надира. Но поскольку отец не возражал…

— Ну вот и отлично, вот и отлично, — сказал Люк, хитро улыбаясь.

И оба тихонько рассмеялись.

Фламбо явно ничего не мог понять, столь неожиданным был для него их приход. Как только он услышал их приближение, он стал заливисто лаять и так сильно натянул веревку, что она лопнула. Юбер поспешно связал ее.

— Не хватало только, чтобы Фламбо сбежал отсюда и вернулся домой! — воскликнул он. — Ты знаешь, я сам чуть себя не выдал, когда собирал остатки котлет. И вообще, эта история не может долго продолжаться. К счастью, я кое-как починил велик и при первой возможности смотаюсь к Ролану.

Когда мальчики вышли на поляну, мадам Лаверниа уже вернулась на ферму, и они услышали ее крикливый голос — она за что-то ругала Соланж. Несмотря на настойчивые приглашения Юбера, Люк не зашел на ферму, а поднялся прямо в Гран-Вилье, где уже на полную мощь визжала пила. Моторы громко гудели, а под навесом зубчатые диски распускали бревна под доски, которые Руло ловил на лету. Месье Надир как раз менял колесо у грузовика. Заметив Люка, он дружески ему кивнул.

Во дворе у Надиров тоже кипела жизнь. Надо было переодеть Маргариту, но Лейла никак не могла с этим справиться, потому что малышка извивалась, как гусеница. В какой-то момент она выскользнула из рук сестры, и Люк едва успел ее подхватить.

— Ой, какая она противная! — воскликнула Лейла. — Дай ее мне, Люк, и придержи за ноги… Ну вот, готово!

Лейла села на землю, посадила сестренку к себе на колени и дала ей ложечку, которую та, вдруг разом успокоившись, принялась жадно сосать.

Несколько минут спустя появился Карим. Он привез в тачке песок и тут же стал объяснять Люку, зачем его нужно подсыпать в известковый раствор.

— Я уже навозил большую кучу песка, — добавил он, — но Али тут же начал прорывать в ней тоннели и протаскивать через них деревяшки, которые он называет машинами… С ним просто сладу нет. Как вспомню про форель, прихожу в бешенство. Вы были на карьере?

— Да, — ответил Люк, понижая голос. — Бедный Фламбо… И бедный Юбер. Его мать, похоже, дает всем жизни… А?

— Она много кричит, но дальше крика дело обычно не идет, и в конце концов Юбер всегда поступает как хочет. Тем более что отец его очень балует и даже собирается послать на море, к какой-то тетке, которая там живет. Море — это, наверно, колоссально! Мама видела море, когда они приплыли с папой из Алжира, но ее так укачало на пароходе, что она уже ничего не помнит… Да, к слову, я сказал папе про черепицу, он сходит завтра за ней на ферму. Он так обрадовался этому подарку! Только бы Юбер пришел сегодня вечером, а то вдруг передумает…

Но Юбер оказался точным. Он прикатил на велосипеде, как только сирена оповестила о конце рабочего дня на лесопилке. Мальчишки во весь дух побежали по склону, а за ними, с трудом поспевая, несся Али. Месье Надир, Руло и второй рабочий с лесопилки, Ватту, пришли минут пятнадцать спустя. Месье Надир на радостях возбужденно потирал руки.

— Привет, ученики! Шесть кровельщиков вместо четырех — это неплохо!

— А я что, не в счет? — возмутился Али. — Шесть и один… Семь!

Долговязый Ватту взглянул на Али без особого восторга.

— Мы охотно обошлись бы без седьмого, — проворчал он. — Не вздумай только шлепать по цементу, как в прошлую среду, не то будешь иметь дело со мной.

Али на всякий случай отошел в сторону, а месье Надир сказал, что прежде чем класть черепицу, надо укрепить стропила.

— Бруски сложены вот здесь, я их вчера нарезал по мерке. Это мы, Руло, сделаем с тобой вдвоем. А ты, Ватту, можешь продолжать штукатурить. Ну, а вы, ребята… Ага, я знаю, что им делать… Карим пусть размешивает раствор, надо выровнять левую стенку, а вы двое отправитесь за песком. Вы знаете, где его берут?

— Еще бы! — воскликнул Юбер. — Мы там собираем лисички… Я возьму тачку… А ты неси лопаты, Люк.

Сбежать со склона с пустой тачкой ничего не стоило. Но вот подыматься на гору, толкая тачку, полную песка, оказалось куда труднее, чем можно было предположить. И мальчишкам пришлось здорово попотеть, чтобы с этим справиться. Когда они в пятый раз тащили наверх груженую тачку, у Люка свело мышцы на руке, но он ни за что не хотел в этом признаться. Они пошли еще раз, а потом еще… После восьмой тачки месье Надир крикнул им, что пока хватит. Взобравшись на крышу, он тяжелым молотком прибивал бруски, которые Руло наживлял на равных расстояниях друг от друга.

Карим под критические замечания Ватту размешивал цемент в старом ведре: он, мол, недостаточно густой, он никогда не затвердеет. Месье Надир спустился со стремянки и заглянул в ведро.

— Да все в порядке, — сказал он. — Карим прекрасно с этим справился. Не мешай ему, Ватту… И вообще, на сегодня хватит.

Люк и Юбер поставили тачку на место, а мужчины тем временем, удовлетворенно кивая, оглядели стены и крышу.

— Мы проводим тебя, — сказал Карим Юберу.

— Ладно. Тогда я поведу свой велик за руль. Мне как раз надо вам сказать одну вещь… Я так огорчен, что духу не хватило сразу рассказать…

Оказывается, он встретил днем в деревне мать Ролана и поговорил с ней о Фламбо.

— Ну и что? — спросил Люк.

— А вот что: я и опомниться не успел, как она покатила в своей машине на карьер… Она сказала, что возьмет мою собаку. И привет!.. Будка пуста!.. К тому же она мне запретила навещать Фламбо в течение месяца, чтобы он привык к новой обстановке.

— Вот здорово! — воскликнул Карим. — А что это у тебя такой похоронный вид?

— Фламбо уже не мой пес… Мать Ролана, правда, уверяет, что обожает животных, но я-то знаю, что без меня Фламбо не будет счастлив.

— Уж во всяком случае, он будет счастливее, чем там, в будке, — горячо возразил Люк. — У меня в ушах все еще стоит его вой. По-моему, тебе просто повезло.

Но Юбер оставался мрачным. Стоило ему увидеть какую-нибудь собаку, как он начинал тяжело вздыхать и отворачивался. Карим, чтобы хоть как-то его развлечь, предложил пойти на рыбалку. В тот день они поймали восемь форелей, на следующий день — одиннадцать. Они частенько забегали на ферму, то одно им понадобится, то другое, и всякий раз вокруг них вились, словно стая птичек, сестренки Юбера. Мадам Лаверниа, которая с утра до ночи, не разгибая спины, работала в доме и на огороде, не смягчалась и глядела на всех хмуро. Но Люк начинал думать, что Юбер слишком многое себе позволяет: как он может совсем не помогать матери? Ведь у нее явно дел невпроворот. Одним словом, Карим нравился ему куда больше.

Ну, а дом? Хотя Люк работал на стройке каждый вечер, ничего ответственного ему не поручали. Он либо таскал песок, либо убирал строительный мусор в комнатах. Тачка, метла… А плитки? Их вот-вот будут класть, ведь стены и крыша в основном уже готовы.

— Не могу ли я тоже готовить цементный раствор, как Карим? — спросил Люк месье Надира.

Месье Надир, улыбаясь, покачал головой.

— Ремеслом не овладеешь за один день, мой мальчик. Карим решил стать каменщиком, и вот уже целый год учится этому делу, работая то у одних, то у других. Что поделаешь? У каждого свой путь. И это не твой, я полагаю.

— Нет, — ответил Люк. — Но я понимаю, что толку от меня мало.

И он в сердцах снова взялся за метлу.

Так прошли пять дней — пять счастливых дней, несмотря ни на что. Завтрак в обществе Руло, который рассказывал ему все сельские новости. Утро Люк проводил во дворике у Надиров, стараясь хоть чем-то быть им полезным, а Али и Лейла объедались тем временем конфетами, которыми он их угощал. После обеда — прогулки в лесу. Вечером — тачки с песком, за которым они бежали в низину, где росли лисички… Мало-помалу Люку стало казаться, что он сам родом из этих мест, так он свыкся с этими людьми, которые, завидя его, кричали: «Ну, как жизнь, сынок?» Да, пять дней, полных дел и впечатлений, от понедельника до пятницы. Но в субботу этой мирной жизни вдруг наступил конец.

В этот день было очень жарко, и мамаша Жоливет пригласила Надиров после обеда к себе выпить кофе. Лейла присматривала за Маргаритой и вырезала какие-то картинки, Али играл за лавкой, а Люк поджидал возвращения Карима, которого послали на ферму за яйцами.

— Его нет уже целый час, — сказала мадам Надир, размешивая сахар в кофе. — Не понимаю, что его могло так задержать…

— Вот и он! — воскликнул Люк.

Карим и в самом деле появился, но в каком виде! Задыхаясь, весь мокрый от пота, он молча поставил корзину с яйцами на табуретку.

— Напрасно ты так быстро бежал, — сказала ему мамаша Жоливет. — Ты мог яйца разбить!

— Дело в том… дело в том… — Карим все никак не мог отдышаться и губы его дрожали. — Ох, у меня кружится голова, я не могу в это поверить… Знаешь, папа, тетя Юбера, его тетя Адриенна, которая живет на острове Олерон… он должен был гостить у нее в августе… Так вот, она написала, чтобы он сейчас приехал, потому что через две недели она отправится лечиться в Виши, она хочет, чтобы он выехал завтра…

— Что ж, Юберу повезло, — спокойно ответил месье Надир. — Но я не понимаю, с чего ты так разволновался?

— Да я тебе не сказал самого главного! Тетя предлагает Юберу приехать с товарищем, она боится, что он будет скучать один. Так вот Юбер решил, что он поедет со мной. А месье Лаверниа сказал: «Ну вот и отлично, вот и отлично…» О, я не в силах в это поверить, — повторил Карим, покраснев еще больше. — Ты разрешишь мне поехать, папа?

Все были так поражены этой новостью, что молчание затянулось. Месье Надир нерешительно потер подбородок, а у его жены глаза округлились от удивления. Первой пришла в себя мамаша Жоливет.

— Представляю себе, как разозлилась мамаша Лаверниа, небось метала громы и молнии, — сказала она.

— Она только проворчала: «Я умываю руки», — ответил Карим. — Ну, папа, папа, скажи, как ты считаешь?.. Конечно, я останусь, если я тебе нужен, чтобы строить дом, но… но…

Снова молчание. Наконец мадам Надир отодвинула свою чашку.

— По-моему, нельзя упускать такого случая, — сказала она. — Карим всегда так мечтал увидеть море. А ты что думаешь, Ахмед? — сказала она, оборачиваясь к мужу.

— Гм… А дорога? — задумчиво пробормотал месье Надир. — Это должно дорого стоить. Пожалуй, прежде всего мне нужно поговорить обо всем с Лаверниа.

— Если дело только в нем, то все будет в порядке! — воскликнула мамаша Жоливет. — Потому что лучшего человека, чем он, нет на свете. Отправляйтесь-ка прямо сейчас к нему вместе с женой…

Так они и сделали. Когда родители ушли, Карим подошел к Люку, который молча присутствовал при этой сцене.

— Только б они договорились, — прошептал он, сияя. — Представляешь себе — пляж, волны… Скажи, это не сон? Ты уверен, что это не сон?

— Уверен, — как-то печально ответил Люк.

Карим открыл было рот, чтоб что-то сказать, но так и не сказал. Вся его радость мигом улетучилась. Он схватил своего друга за руку и потащил во дворик.

— Я забыл о тебе! — воскликнул, он. — Я был так счастлив, что совсем забыл о тебе. Но ведь ты дождешься моего возвращения, правда?

— Что мне здесь делать без тебя? — ответил Люк со вздохом. — Я ведь даже известь гасить не умею… Нет, мне придется продолжать свое путешествие автостопом. Я уже перестал о нем думать, так мне было хорошо здесь с вами, но, так или иначе, не могу же я навеки остаться в Гран-Вилье.

— Но ты еще приедешь к нам. Скажи, ты еще приедешь?

— Обязательно приеду посмотреть на ваш дом и буду спать в твоей комнатке, если ты меня к себе пустишь. Ладно, старик, не будем больше об этом. Конечно, я пережил сейчас не очень приятную минуту, не скрою. Но все равно я рад, что ты едешь на море. Очень рад.

Но сколько бы Люк ни твердил, что он рад… очень рад, на сердце у него было тяжело. Когда Надиры, вернувшись, сказали, что обо всем договорились, он должен был взять себя в руки, чтобы скрыть свое огорчение.

— Дорога влетит нам в копеечку, что и говорить, но я все подсчитал и могу тебе сделать этот подарок, сынок, — сказал месье Надир. — Вы с Юбером уезжаете из Валлона завтра утром, в девять тридцать пять. Лаверниа отвезет вас на вокзал на своем фургоне.

— Сейчас принесу чемодан, — сказала его жена. — Что ты возьмешь с собой? Свитер, три рубашки… Твоя бежевая пижама порвалась, сейчас я ее зашью.

Остаток дня пролетел молниеносно. Когда Лейла и Али узнали великую новость, каждый из них отреагировал по-своему. Девочка только радовалась за брата: как ему будет весело на пляже! Может быть, он привезет ей ракушки? А Али стал канючить, что ему необходимо посмотреть на паровоз, и потребовал, чтобы ему позволили проводить Карима. И Али это, конечно, пообещали, иначе бы он всех замучил. Потом было решено, что и Люк уедет с ребятами, поскольку его путь лежал через Валлон. Мамаша Жоливет вытащила из комода что-то синее.

— Это плавки моего племянника, — объяснила она. — Он их забыл, когда в прошлом году приезжал сюда на каникулы.

— Но ведь Карим не умеет плавать, — сказала мадам Надир.

— Подумаешь! Он ведь все равно будет купаться, пусть поплещется. Не бойтесь, не утонет.

Вечером Люк со всеми попрощался. Руло долго хлопал его по спине и пожелал счастливого пути. Ватту без улыбки, солидно пожал ему руку. «Ну вот и отлично, вот и отлично», — все твердил месье Лаверниа, и эти его слова чередовались с ворчанием хозяйки. Всех четырех девочек Люк поцеловал, подарил очередной кулек конфет Али и Лейле и потом вернулся в свою кладовку. А мамаша Жоливет тем временем гладила его только что выстиранные джинсы.

Юбер еще днем отправился в деревню, и они встретились с ним лишь на следующее утро, когда сели в фургон. Он был возбужден и весел и сразу же стал рассказывать о Фламбо, — он не хотел уезжать, не повидав Ролана и не расспросив его о собаке.

— Ну и задает же им Фламбо жару, — сказал Юбер со счастливой улыбкой. — Они держат его на привязи круглые сутки, потому что он так и норовит удрать и рычит, как только к нему кто-нибудь подходит. Ну да ладно, будь что будет… Папа мне потихоньку от мамы сунул в карман немного денег, так что я смогу купить сачок для креветок, и крабов я тоже буду ловить, я их не боюсь… Вот будет весело!..

«Этот парень меня и не вспомнит, — подумал Люк. — Он ни слова обо мне не сказал, думает только о предстоящих удовольствиях. Да в конце концов наплевать, ведь у меня есть Карим!..»