Глава VI

Нещадно палило солнце, а я развалился в тени огромного ракитового куста на берегу диковато-живописного, заросшего кое-где лилиями и кувшинками замкового пруда и, уставившись в редкие проплывающие по небу дымчатые облака, думал: что же делать?

Кузнец мертв — и ниточка, потянув за которую я оптимистично рассчитывал быстренько добраться и до остальной честной компании охотников за упырями и оборотнями, неожиданно оборвалась.

Но что самое неприятное, и главное — странное, оборвалась она, по всей видимости, буквально за несколько минут до моего появления в кузнице: так, словно кто-то специально убил этого человека чуть ли не у меня на глазах, — смотри, мол, да мотай на ус: не исключено, и с тобой то же будет.

Кто-то убил кузнеца. К т о — т о у б и л к у з н е ц а… Но кто? Кем был этот мерзкий тип в черном, похожий на гробовщика либо же церковного органиста, с которым я столкнулся в кузнице?.. Он ли убийца, и если да, то куда потом исчез? А может, там есть что-нибудь вроде подземного хода и этот жуткий человек ушел через него? Наверное, наверное именно так все и было — не птица же он, в конце концов, чтобы вылететь в окно!

Да, кузнец убит. Убит садистски жестоко, дерзко, я бы даже выразился — демонстративно. Но кем убит? За что? Почему?…

Я только уныло покачал головой: в одиночку, без гида — пусть даже и не такого универсального, как Ян, мне пока просто не за что было зацепиться. Ну в самом-то деле, не мог же я начать слоняться по округе и приставать ко всем встречным-поперечным: да знаете, вот у меня тут в некотором смысле дьявольское кольцо, и мне что-то обязательно надо с ним сделать. Так вы случаем не знаете, что именно?

Шутка? Конечно, шутка — да увы, не слишком веселая. А если серьезно, то мне позарез нужен был Ян — только он мог сейчас что-то посоветовать и помочь. Один же я, действительно, точно слепой котенок тыкался б носом в разные стороны и наверняка дотыкался бы до крупных неприятностей…

Ладно, подытожим еще раз: М. исчез, и где он теперь — неизвестно; священник погиб год назад в битве с оборотнями, а полицейский инспектор и доктор Шварценберг живут в маленьком городке, верст за двадцать от этой деревни и Волчьего замка, да и навряд ли они знают что-либо о местопребывании М. и Яна. И кто остается? Двое каких-то (снова — "каких-то"!) крестьян, замковый садовник и гайдуки.

Да-да, поиски надо начинать именно в этом направлении, и прежде всего — попытаться найти садовника…

— Здравствуйте! Вам, кажется, жарко?

Я вскочил как ошпаренный и увидел перед собой высокую молодую женщину (или же девушку) в легком свободном платье — из тех, что, вроде бы ничего не являя миру, почти ничего тем не менее и не скрывают. Она смотрела на меня насмешливым и не очень-то дружелюбным взглядом.

— З-здравствуйте… — огорошенно пробормотал я, с опаской косясь на ее спутника — громадного датского дога палевой масти, которого прекрасная незнакомка крепко держала за толстый кожаный ошейник с металлическими шипами смуглой от загара рукой.

Датчанин тоже по-своему поздоровался со мной — непродолжительным, однако весьма впечатляющим оскалом и глухим рычанием, но хозяйка приказала:

— Спокойно, Тор! — и пес замолчал. — Душновато сегодня, не правда ли? — Это уже мне.

— Правда, — с готовностью согласился я, не зная, как повести себя в столь щекотливой ситуации, — еще чего доброго эта любительница животных вообразит, что я забрался в сад воровать яблоки! И поспешно добавил: — Честное слово, я не грабитель, мадам!

Ее красивое лицо тронула холодная улыбка:

— Мадемуазель — если уж вам угодно пользоваться этой терминологией.

Я согласно кивнул:

— Пардон, мадемуазель… Да, эта терминология, как мне кажется, более удобна и продуктивна при общении, по крайней мере, с незнакомками, — после некоторой паузы сообщил я, пытаясь оттянуть таким образом неизбежный, впрочем, момент начала допроса и последующей расплаты. — И "мадам", и "мадемуазель" звучат почти одинаково сладко для женского уха в любой точке земного шара…

— Но наверное, за исключением самой Франции, — предположила девушка, и ее большие, чуть продолговатые глаза с длинными пушистыми ресницами немного потеплели.

— О да! Да! Тут я с вами согласен! — с энтузиазмом подхватил я. — Действительно, в этой стране слово "мадам" является, как правило, оскорблением, и причем страшным, в то время как "мадемуазель" — в основном комплиментом.

— В основном?!

Ее вопросительный взгляд требовал незамедлительного ответа, и я решил развить свою мысль.

— Ну да! Надеюсь, о солнцеликая, вы понимаете, что бывают случаи и ситуации, когда женщине наоборот — не слишком выгодно казаться и выглядеть девушкой, иначе она рискует… Но в принципе, конечно же, случаи и ситуации такого весьма и весьма редки…

И деликатно умолк, а она почти благосклонно кивнула:

— Кажется, я поняла. Ну что же, ценю тот такт, с которым вы прочли мне эту маленькую, но очень поучительную лекцию, а равно и неожиданный и свежий ракурс, под которым столь изящно и непринужденно подали тему. Видимо, это — коронный номер?

Я искренне возмутился:

— Да как вам не стыдно! Такой блестящей импровизации у меня не рождалось лет уже наверное десять. Эх, я так старался, а вы…

— А я… А я в таком случае, — потрепала она по рыжему загривку пса, — от всей души благодарна Тору за то поэтическое вдохновение, которое снизошло на вас при виде его клыков.

Я вздохнул:

— Это уже вопрос?

Она мило поджала губки.

— Ну а сами как полагаете?

Плечи мои понурились.

— Полагаю, что да.

Ее глаза сверкнули:

— Так отвечайте! Но не подумайте только, что я служу в замке сторожем.

Мгновенный поклон:

— Не думаю и не думал, как можно! Да если б вы были сторожем, у вас была бы не только собака, но и колотушка с дробовиком. И потом, сторожей с такими глазами… ну и всем остальным я, признаюсь честно, еще не встречал.

— Как?! Вы успели уже разглядеть "и все остальное"? — удивилась она.

Я лишь продублировал поклон:

— Есть вещи, сударыня, которые априори не нуждаются в детальном и пристальном изучении. Один мимолетный, беглый взгляд — и всё, готово!.. — Я нес что-то еще, а сам тем временем лихорадочно размышлял: что? Ну что ей соврать — зачем я сюда приперся?..

Девушка усмехнулась:

— Слушать вас — сплошное удовольствие, о таинственный пришелец. Но может, перейдем к вещам более прозаичным? Ну, так зачем же вы все-таки пожаловали в замок, а?

— В замок я покуда еще не пожаловал, — уточнил я. — Залез только на его земельные угодья. Однако если бы вы меня пригласили…

— А вот это может зависеть от двух условий, — перебила она. — Первое — станет ли ваш ответ правдивым, а второе — покажется ли он мне достаточно занимательным, чтобы решить: продолжать или нет наше знакомство.

Я почти чистосердечно всплеснул руками:

— Но мадемуазель, правдивость и занимательность далеко не всегда дружно уживаются рядом. Я могу поведать истинную правду — что, к примеру, устал, случайно перелез через забор и прилег отдохнуть, — и тотчас же сделаюсь вам совершенно неинтересен ввиду отсутствия в данном сюжете подлинно высокого романтизма. Если же скажу, что ехал за тридевять земель специально, чтобы только увидеть вас, — наверное, я вас заинтригую. Но… будет ли это правдой?

— А… полуправдой? — Ее большие, какие-то желто-зеленые глаза испытующе уставились в мои карие. И знаете, перспектива проникнуть в Волчий замок наикратчайшим (да и что скрывать — наиприятнейшим в сложившейся ситуации) путем вдруг взяла да и возобладала во мне над доводами разума и соображениями самой элементарной предосторожности.

Нет-нет, естественно, не настолько, чтобы сразу взахлеб выложить этой куколке конечную цель визита, — и все же, черт побери, все же…

— Понимаете, — проникновенно сказал я. — Не хочу дальше темнить — но мне очень, просто позарез нужно встретиться с вашим садовником.

— С нашим садовником? — медленно переспросила она, и взгляд ее был в тот момент адекватен тембру ее голоса. — Простите, а вы… ничего не путаете?

Я хмыкнул:

— А почему это я должен чего-нибудь путать? В замке есть парк и сад, при них состоит садовник — вот с ним-то мне и хочется побеседовать.

Какое-то время девушка смотрела на меня очень странно, едва ли не неприязненно. Потом черты лица ее несколько прояснились.

— Скажите, а вы давно последний раз были в замке? — поинтересовалась она.

— Э-э-э… м-м-м… Видите ли, я здесь вообще никогда не был, — признался я. — Дело в том, что один приятель… э-э-э… м-м-м… просил выяснить…

— У садовника?

Я энергично кивнул:

— Ну да, или же у гайдуков…

— Гайдуков?!

— Гайдуков, — растерянно подтвердил я. — А собственно, что в этом такого?

— Ничего! — Она резко тряхнула головой, и длинные волнистые каштановые волосы, на мгновенье взметнувшись ввысь, вновь рассыпались по загорелым плечам. Потом девушка подозрительно посмотрела на меня. — Скажите, вы в самом деле не знаете?

И тогда я не выдержал.

— Чего? Чего я в самом деле не знаю? — не очень вежливо и галантно рыкнул я. — Вы, голубушка, можете объяснить толком?!

Тонкая рука девушки безвольно соскользнула с ошейника, но пес продолжал стоять спокойно, только покосился на хозяйку, словно спрашивая, не будет ли на мой счет особых указаний. Их, слава богу, пока не было. Надолго ли?

И вот так, молча и неподвижно, она стояла не меньше минуты, и ее длинные гибкие пальцы судорожно теребили края платья.

Потом она внезапно покраснела, потом побледнела, однако наконец начала понемногу приходить в себя, и взгляд ее стал более осмысленным.

— Послушайте, — с некоторой тревогой и, пожалуй, несколько преувеличенным отчаянием в голосе, проговорил я. — Похоже, что-то в моих словах обидело вас или же причинило боль? Ради всего святого, простите, но я действительно не желал ничего такого. Я и хотел-то лишь увидеться…

— С садовником или гайдуками, — стиснув зубы, прошептала она.

— Ну да, — кивнул я. — И это…

— И это, к сожалению, невозможно, — неожиданно громко и сухо сказала странная девушка.

Я помолчал.

— Они здесь что… больше не служат?

Ее чуть припухлые губы вдруг беспомощно и жалко скривились.

— Они нигде больше не служат, сударь.

Я удивился:

— Но почему? Почему?! Они…

— Они… умерли…

— Умерли?..

Знаете, порой я соображаю достаточно быстро — возможно даже быстрее, чем того требуют обстоятельства. Но порой…

— Умерли, — глупо пробормотал я. — Гм… умерли… И что — все?!

— Все. — Ее голос был теперь тих и бесцветен.

— Извините, — как дурак только и нашелся что сказать я. — Конечно же, я не знал, ничего не знал! Если б я только знал…

Она застыла.

— Вы не приехали бы?

Я пожал плечами:

— Конечно бы, не приехал! А впрочем, нет, приехал — я все равно приехал бы, для того, чтобы поговорить…

— Господи! С кем еще?!

— А-а! — махнул я на все рукой — какая уж теперь, к дьяволу, конспирация! — Знаете, тогда я бы сразу явился в замок и встретился с графом.

Она побледнела еще сильнее.

— Графом?!

— Вот именно, — сказал я. — С ним собственной персоной. И между прочим, как раз это я собираюсь сделать сейчас!

Девушка медленно провела рукой по лицу, точно отгоняя наважденье.

— В таком случае, сударь, вам лучше уйти, — еле слышно произнесла она.

Я, в который уже раз, удивился, но и — рассердился.

— Это почему же?! Господин граф заняты и сегодня не принимают?

Клянусь, теперь ее голос доносился словно как, бр-р… из могилы.

— Господин граф уже давно никого не принимают, сударь. Ровно три месяца и двадцать восемь дней назад его зарезал Черный Зверь…

После таких слов мне, признаться, ничего не оставалось делать, как срочно снова усесться на траву.

Потому что ноги держать меня отказались категорически!