Глава VII

Обед, увы, откладывался на неопределенный срок, поскольку Каролина (так звали девушку) решительным и не терпящим возражений тоном заявила:

— Сначала мы с вами пройдем в библиотеку. — И не оставалось ничего иного как согласиться.

Но согласился-то я без особенного восторга — должно быть, вы и сами заметили, что и в истории М., и в только что начинавшейся моей собственной библиотеки играли, как правило, весьма малоприятную роль, и ассоциации мои и ощущения по этому поводу никак нельзя было отнести к разряду положительных. А уж когда, поднявшись по парадной лестнице на второй этаж действительно мрачного и сейчас почти "нежилого" замка, я следом за Каролиной ступил в т у с а м у ю библиотеку, библиотеку, в которой в былые времена частенько сиживал управляющий-оборотень, меня вообще едва не бросило в дрожь.

Девушка указала на кресло. Я сел, невольно продолжая думать о том, что в этом кресле Карл, возможно, вынашивал свои адские планы захвата Волчьего замка, советуясь с вызванной им из мрачной потусторонней бездны и глубины веков ведьмой графиней Эрцебет Батори, а пыль с этого дубового письменного стола регулярно стирал вурдалак-дворецкий…

— Тьфу!..

Кажется, это я произнес уже вслух, но на Каролину, изучающую книжные полки, мое междометие не произвело ни малейшего впечатления.

Наконец она повернулась, держа в руке увесистый фолиант, и тихо сказала:

— Сейчас я пойду распорядиться насчет обеда, а вы… Вы прочтите пока вот это, там есть закладка. — И вышла.

Я не очень вежливо хмыкнул (или даже хрюкнул) — но делать нечего: взялся за гуж — значит, тяни. Раскрыл книгу в указанном месте и начал читать.

"… Ужаснейшая история эта началась в июне 1764 года. На горном пастбище в провинции Лозер женщина смотрела за стадом. И вдруг из-за куста, в тени которого она присела отдохнуть, на нее набросился огромный волк. Слава Господу, быки, не убоявшись опасности, прогнали зверя, но пастушка была сильно поранена и едва осталась жива.

Волки в той не густо населенной местности изредка нападали на людей и раньше, и вскорости случай этот был почти что забыт, но уже в июле близь деревни Абат был найден полуобглоданный труп пятнадцатилетней девушки, а в сентябре несчастные матери оплакали и похоронили еще троих детей: девочку и двух мальчиков. И Жеводан охватил страшный ужас…

По горькой иронии судьбы эта местность и ранее встречалась уже с кошмарными случаями ликантропии, и когда к началу ноября число жертв достигло десяти, жители маленьких жеводанских деревенек в панике обратились в Париж.

Правительство направило для поимки чудовища квартировавший в Клермон-Ферране отряд драгун под командой капитана Жака Дюамеля, и за месяц солдаты истребили в глухих окрестных лесах почти сотню волков.

Казалось, с жутким Убийцей из Жеводана, как прозвала зверя людская молва, покончено — но в декабре, едва драгуны ушли, в самый сочельник был найден истерзанный труп семилетнего мальчика, за ним — пастуха, а через несколько дней — кровавые останки двух девочек.

По словам немногих свидетелей и очевидцев, монстр обыкновенно убивал свои жертвы укусом в лицо, которое затем раздирал острыми как бритва клыками. После этого рвал тело на куски, пожирал мясо и лакал кровь. И вот тогда-то люди, до того шептавшиеся втихомолку, впервые заговорили во весь голос о том, что в округе свирепствует не обычный волк, а оборотень — злобное сверхъестественное существо, которое может нападать и убивать безнаказанно, в то время как с ним самим справиться если и не невозможно, то во всяком случае очень и очень трудно.

И в начале января 1765 года, после сообщений о нескольких новых жертвах, войну чудовищу объявила Церковь. Молебен во избавление от напасти отслужил сам епископ — но… в течение последующей недели Убийца из Жеводана расправился еще с несколькими женщинами и девочками, посетив новые для себя из разбросанных кругом деревень.

А в середине января огромный черный волк напал на детей, игравших на дороге у селения Виларе, и схватил самого маленького. Однако случилось поистине чудо: трое старших мальчиков камнями и палками обратили волка в бегство, заставив его бросить младшего, и жизнь ребенка была спасена.

В конце же января страшилище средь бела дня напало на четверых крестьян, но у тех оказались под руками вилы, и хотя зверь упорно пытался добраться до горла своих врагов, они не дрогнули, и спустя некоторое время волк убежал.

Властям и священнику крестьяне рассказали, что волк был необычно крупным, такого большого никто никогда здесь не видел; шкура его вся черного цвета, лоснится и аж блестит на солнце. Но что самое жуткое — нападал он сначала как обычный зверь, в горизонтальном положении, а потом вставал на задние лапы и бил передними почти как человек.

Священник в смятении отслужил еще один молебен, а… к вечеру стало известно, что, точно в отместку, чудовище загрызло в соседней деревне двух женщин и ребенка. И уж после этого ни у кого не осталось сомнений: Убийца из Жеводана — коварный и свирепый оборотень.

Несколько дней жители буквально не выходили из домов, однако потом пятеро смельчаков уговорили остальных, и крестьяне устроили в лесу облаву, в которой участвовали почти тысяча человек. Загонщики убили несколько больших волков, однако ни один из них не походил на кошмарного людоеда.

А третьего февраля черный зверь напал на юношу, который был жестоко изранен, но тем не менее остался жив благодаря своей собаке: верная овчарка с такой отвагой набросилась на убийцу, что тот бежал, вопя, как утверждал впоследствии пострадавший, совершенно человеческим голосом, и почти полтора месяца ни на кого не нападал, видимо, залечивая раны от собачьих клыков.

Но четырнадцатого марта на опушке леса нашли разорванный на части труп девушки — и стало ясно, что проклятый оборотень опять принялся за старое. Крестьяне обошли всех окрестных знахарей и ведунов, но никто из них не смог сказать насчет того, как извести Жеводанского Убийцу, ничего вразумительного.

И тогда отчаявшиеся люди пошли к человеку, которого местные жители считали, и должно быть не без оснований, колдуном. Он появился в Жеводане лет десять назад и поселился в заброшенной избушке лесника возле местечка Сон д`Овер. Это был нелюдимый, угрюмый гигант лет сорока пяти на вид, с вечно хмурым и злым выражением смуглого, как у цыгана, лица и пронзительным взглядом черных будто сажа глаз. По ночам его окошко постоянно горело каким-то голубоватым светом, а из трубы избушки даже летом валили густые клубы дыма. Доподлинно про него было известно только то, что иногда он убивал разных животных и птиц, а затем делал из них чучела, и постоянно собирал в лесу всяческие коренья и травы. Один же раз его видели на ярмарке в Клермон-Ферране, где колдун, к изумлению узнавшей его крестьянки из Сон д`Овер, понакупил чуть ли не мешок самых разнообразных детских кукол.

И вот к дому этого-то странного человека пришли дрожащие от волнения жеводанцы — но увидели, что дом пуст: окна и двери были наглухо заколочены крепкими дубовыми досками. Взломать двери и войти вовнутрь никто не решился.

А слухи о новых зверствах оборотня-людоеда достигли меж тем Парижа, и Людовик ХV самолично повелел найти отважного мужа, способного уничтожить Убийцу из Жеводана.

Выбор двора пал на знаменитого во всей Франции охотника Филиппа Доневаля, который несколько лет назад истребил в Нормандии больше тысячи волков. Получив приказ короля, Доневаль немедленно начал готовиться в дорогу. С ним в Жеводан должны были отправиться его сын, тоже опытный охотник, лучшие помощники и самые сильные и отважные гончие собаки.

А люди тем временем продолжали погибать. За месяц — с конца февраля до конца марта — были загрызены четырнадцать человек…

Доневаль прибыл и начал действовать. В оборотней он не верил и, будучи трезвым реалистом и практиком до мозга костей, организовал охоту по всем правилам этого искусства. Прочесывая шаг за шагом жеводанские леса, он и его подручные за две недели убили двадцать волков, но черного великана среди них не было. Трагедия меж тем продолжалась: в то время как Доневаль находился в одном месте, чудовище наносило удар совсем в другом. А уж когда, точно в ознаменование годовщины своего первого нападения на человека, оно в начале июня зарезало неподалеку от деревушки Аморнь девушку, всем стало ясно, что миссия Доневаля провалилась.

Следующим ставленником короля в Жеводане явился опытный офицер гвардии лейтенант Антуан де Ботер. Он попросил у вельмож их лучших охотничьих собак и с отрядом загонщиков и сворой прекрасных гончих в начале августа 1765 года сменил Доневаля и его людей.

Однако, точно издеваясь над новым, преисполненым самых героических мечтаний врагом, черный зверь немедленно нанес очередной удар — загрыз старуху, сидевшую за прялкой в собственном доме (как он туда пробрался и как потом ушел, осталось непостижимой загадкой). А за несколько последующих недель он с чудовищной жестокостью зарезал пятерых детей и молодую женщину. Естественно, что эти случаи, как и выговоры из Парижа, самочувствия де Ботеру не улучшали. А тут еще по деревням поползли слухи, будто кто-то видел на рассвете выходящего из лесу колдуна. И жеводанцами овладел уже воистину панический ужас…

Однако в конце сентября все воспряли духом — де Ботер и его охотники застрелили просто-таки гигантского волка темной, почти совершенно черной масти. И — нападения на людей прекратились! Король поздравил и щедро наградил лейтенанта де Ботера и его помощников, и, гордые и довольные собой, они отправились на отдых в Париж. Крестьяне же были счастливы — впервые за почти полтора года, казалось, можно наконец уснуть спокойно…

Увы — начался декабрь, и жеводанцы поняли, что неуловимый и безжалостный враг по-прежнему здесь, совсем рядом…

Сначала зверь напал на молодого человека, которому, правда, удалось спастись. Следом, одну за другой, он загрыз двух девочек. Почти обезумевшие от отчаяния жители, под предводительством священника, опять попытались было сами бороться с монстром — но безрезультатно. А весной следующего, 1766 года чудовище осмелело настолько, что в поисках добычи разгуливало уже возле домов. И самое поразительное — казалось, что с каждой новой жертвой зверь становится все сильнее и сильнее.

Затем наступило затишье, но в середине июля нападения возобновились: Убийца из Жеводана разорвал на куски двух пастушков, смотревших за овцами, и кровавый список его жертв регулярно пополнялся до осени — кошмарное порожденье сумрачных жеводанских лесов продолжало брать с жителей свою дьявольскую дань, и в конце концов даже самые закоренелые скептики вынуждены были признать, что это не обычный волк, а злобное сверхъестественное существо. Оборотень.

И все же развязка была близка. Потеряв надежду на помощь короля, местный аристократ маркиз д" Апше устроил девятнадцатого сентября облаву, на которую собралось более трехсот человек. В церквах отслужили молебны, и охота началась. Но об одном весьма примечательном факте следует сказать особо: в стволах ружей у многих загонщиков и охотников были уже не простые, а с е р е б р я н ы е пули…

Среди таких охотников был и некий Жан Шастель. Он сидел в засаде вблизи упоминавшейся уже деревушки Сон д" Овер, неподалеку от "Дома колдуна". Вокруг было тихо, по-летнему жарко светило солнце. Шастеля разморило, веки его начали слипаться… и вдруг, совсем неподалеку, раздались зычные крики загонщиков, потом послышался громкий треск — и из непролазных кустов на поляну выскочил огромный волк.

Шастель моментально протер глаза, вскинул ружье и нажал на курок…

Зверь рухнул как подкошенный, с жутким воем забился и, несколько раз судорожно дернув лапами, вытянулся. Шастель, трепеща, приблизился и… едва не задохнулся от радости — по всем приметам, он застрелил ужасного оборотня!..

Через несколько минут вокруг Убийцы из Жеводана собралась громадная толпа. Люди прыгали, кричали, вопили и плакали от счастья — с Черной Смертью, терзавшей больше двух лет целый край и унесшей около семидесяти жизней, наконец-то покончено! Чудище действительно было черным как смоль, а когда ему вспороли брюхо, то в желудке нашли осколки костей и обрывки платья погибшей накануне маленькой девочки.

Не дожидаясь королевской милости, жители собрали значительную сумму денег и с великой благодарностью передали Шастелю. Из шкуры же зверя сделали чучело и отправили королю Людовику, чтобы и тот достойно вознаградил охотника.

Однако король только посмеялся и велел выбросить чучело. Говорят, что когда возчики принялись грузить его обратно на телегу, к ним подошел странного облика худой и бледный, одетый во все черное человек и предложил десять золотых, если они перебросят чучело на его повозку и будут держать о том язык за зубами…"

— Прочли?

Я поднял голову — передо мной стояла Каролина. Медленно кивнул:

— Да, почти… Полагаю, главное уже прочел.

Ее глаза впились в мои:

— И что скажете?

Я уклончиво пожал плечами:

— Что скажу?.. Что-нибудь я вам, конечно, скажу, обязательно, но… чуть позже. Потому что я — ради бога, не обижайтесь, — ехал не к вам и не с вами должен был состояться у меня разговор. Поэтому для начала я сам хотел бы задать несколько вопросов. Однако же если желание это для вас оскорбительно — только прикажите: я тотчас замолчу, но… с вами, извините, разговаривать ни о чем т а к о м — не буду.

Она медленно присела на краешек стула, посмотрела на книгу, которую я отложил в сторону.

— Спрашивайте.

Поскольку в рукописи покойного приятеля М. ни о какой Каролине не было ни полслова…

— Кто вы? — Надеюсь, что вопрос прозвучал не слишком жандармски, но тем не менее девушка принялась нервно теребить юбку.

Вспомнив последние страницы, я решил немножко помочь ей (не в смысле юбки).

Я спросил:

— Вы — жена… то есть, простите, вдова графа? Он, кажется, писал с полгода назад одному своему товарищу, что женится.

Каролина побледнела.

— Да, писал… — еле слышно проговорила она. — Он даже разослал несколько приглашений на помолвку, но… Тогда-то все и началось… — Голос ее задрожал, и я решил вклиниться в паузу.

— Что началось?

Она дернула плечом:

— Однажды в поле за рекой нашли истерзанный труп какого-то крестьянина, а еще через день обезглавленное тело другого выловили в реке.

Когда об этом узнал граф, он страшно разволновался — так, будто оба погибших были очень близкими ему людьми либо же…

Я насторожился:

— Либо?

— Либо он был связан с ними общей опасностью или… бедой. В тот самый вечер он позвал садовника, деревенского кузнеца и гайдуков в свой кабинет, и они просидели там почти всю ночь. А утром граф сказал мне, что свадьбу придется отложить.

— И вы согласились?!

Ее губы тронула слабая, вымученная улыбка:

— А полагаете, я должна была устроить ему сцену с битьем посуды? Хорошего же вы мнения обо мне!

Я, быть может несколько двусмысленно, хмыкнул:

— Но извините… ведь вы же, гм… насколько я понимаю, уже и в то время, гм… в некотором смысле постоянно проживали в Волчьем замке.

Каролина опять помрачнела.

— Это была воля отца. — И добавила: — Его последняя воля, сударь.

— Простите, — в который уже раз пробормотал я. — Значит, граф являлся и вашим опекуном?

— Формально нет, — покачала головой девушка. — А фактически… Что ж, можно сказать и так. После смерти отца я переехала в замок, а потом… В общем, господин граф сделал мне предложение…

— На которое вы, конечно же, ответили согласием, — подхватил я.

— Да, на которое я, конечно же, ответила согласием! — почти вызывающе отрезала Каролина. — Но которому, увы, не суждено было исполниться.

— Однако вы продолжаете жить здесь, — заметил я и поспешно добавил: — Это не упрек, просто констатирую факт.

Она сухо кивнула:

— Я понимаю. Да только где же прикажете мне жить, если теперь… если теперь я являюсь законной владелицей Волчьего замка.

Глаза мои округлились:

— Вот как?!

— Да — так! Показать заверенное нотариусом завещание?

Я энергично замахал руками:

— Что вы, что вы! Слушайте, но это… Но это же означает, что граф заранее предполагал самое худшее — то, что в конечном итоге и произошло. Скажите, а вы знали о завещании?

Она снова покачала головой:

— Нет. Для меня это было полной неожиданностью. — И глаза Каролины вновь увлажнились.

— Ну хорошо, — нахмурился я. — То есть, разумеется, не хорошо, чего тут хорошего, но давайте все же на минутку вернемся назад. Вы помните, что произошло после того ночного разговора в кабинете графа?

Она вздохнула:

— После того разговора мне было категорически запрещено куда-либо выходить одной. Ну а потом… потом был убит садовник, и тоже безумно жестоко. А еще через неделю граф приказал гайдукам… Не знаю, что он им приказал, да только все трое куда-то уехали и… не вернулись.

— Но вы, неужели же вы не потребовали от графа никаких объяснений? — не выдержал я. — Завидная выдержка — люди гибли один за другим, а вы даже не поинтересовались, что происходит!

Щеки Каролины вспыхнули.

— Почему же — я поинтересовалась… Я поинтересовалась, что происходит, сударь, — почти зло произнесла она. — Да только не получила никакого ответа. Вы же не знали графа?

Я пожал плечами:

— Не знал.

— Он был человек непростой, если не хотел о чем-нибудь говорить, то просто умолкал, и всё. Или поворачивался и уходил к себе.

— Однако вы сказали — Черный Зверь…

Девушка уронила голову:

— Не я. Это были последние слова графа, когда его, окровавленного и растерзанного, принесли в замок. А еще он успел прошептать — "месть" и "они снова пришли"…

— Где было найдено тело?

— На берегу пруда. Там, где по какому-то чудному местному поверью из воды время от времени поднимается бронзовая женская статуя.

— А сами вы ее видели?

— Нет, по-моему, все это просто сказки. — Она посмотрела почти умоляющим взглядом: — Послушайте, я бы хотела закончить этот разговор. Вы должны понимать, насколько он мне неприятен!

— Да понимаю, — кивнул я. — Последний вопрос — вернее, все-таки два. Знаком ли вам человек по имени Ян? Он очень высокого роста, мощного телосложения, с длинными черными волосами и густой бородой.

Ответ был отрицательным:

— Нет. Имя, правда, я слышала — граф как-то мельком обронил его в разговоре с одним из гайдуков, но, увидев меня, тотчас замолчал. Нет, сударь, при мне этот человек почти наверняка в замке не появлялся.

— Хорошо. А не навещал ли часом господина графа кто-либо из столицы? Я имею в виду одного его университетского товарища, имя и фамилия которого мне самому, к сожалению, не известны.

Каролина не задумалась ни на секунду.

— Да, — сказала она. — Да-да, где-то через неделю после исчезновения гайдуков приезжал человек, которого граф представил как друга юности и однокашника. Имени своего он не назвал, а на следующий день его в замке уже не было.

Я поднялся.

— Ну что ж, большое спасибо… — И вдруг взгляд мой упал на книгу, которую я недавно листал. — Позвольте… — довольно растерянно пробормотал я. — Вы же сказали, что ничего не знаете, что от вас все держали в тайне, — но вы — вы! — даете мне эту книгу, указываете, где и что читать…

Каролина тоже встала и резким движением отбросила прядь волос со лба.

— Книга лежала на столе и была заложена на этом самом месте в день смерти графа. Видимо, это не было случайностью. И раз вы прочли то, что сам граф отметил закладкой, значит, вам известно теперь об этом ужасном деле не меньше, чем мне. — И, пристально посмотрев прямо в глаза, негромко добавила: — А возможно даже и больше…

Я не стал отрицать.

Каролина была права.