"Иисус, еврей из Галилеи" - читать интересную книгу автора (Абрамович Марк)

Глава 4. За пределами реальности

Итак, перед нами все четыре Евангелия — весть о рождении, земной жизни, крестной муке, смерти и воскресении Иисуса, названного Христом, т.е. Спасителем. При рассмотрении любых свидетельств, тем более исторических, исследователь должен быть убежден, что они, как минимум, отвечают следующим требованиям:

1. свидетельства исходят от лица, непосредственно участвовавшего в событиях;

2. автор беспристрастен, т.е. у него нет личной заинтересованности;

3. описание места событий и их участников подтверждается документами и показаниями других свидетелей, т.е. описываемые события исторически достоверны.

Попытаемся разобраться, так ли это.

Были ли авторы Евангелий очевидцами тех событий, о которых пишут? Двое из них — Матфей и Иоанн, на первый взгляд, отвечают этим требованиям — по христианской традиции они считаются апостолами Христа. Двое других считаются учениками и спутниками апостолов: Марк был учеником Петра, а Лука — апостола Павла. Здесь, как будто, все в порядке. Однако ученые почти единогласно утверждают — Евангелие от Иоанна является самым поздним из них и написано не раньше начала II века новой эры. Не так давно в Египте были обнаружены фрагменты этого Евангелия на папирусе, датируемые первой третью II века. Евангелия же синоптиков относятся к концу I века (Робертсон, Происхождение христианства, 5:6). Самым первым из синоптических Евангелий считается Евангелие от Марка, затем следует Евангелие от Матфея и, наконец, Луки, которые созданы не ранее 80-х или 90-х годов нашего летоисчисления. Следовательно, авторы Евангелий никак не могли быть современниками или учениками Иисуса.

Евангелисты и не отрицают того, что они не являлись очевидцами событий. Евангелист Лука пишет, что он излагает материал так, «как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова» (Лука, 1:2). Себя автор к очевидцам определенно не причисляет. Более того, он не скрывает и своей неосведомленности о родословии Иисуса: «Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов…» (3, 23).

Иоанн прямо говорит о том, что не был свидетелем распятия Иисуса и что описывает все со слов другого человека: «И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили» (19:35). Таким образом, все евангелисты утверждают единогласно: они не являлись свидетелями суда над Иисусом ни в Синедрионе, ни в претории. Петр же, по их словам, во время допроса Иисуса находился только во дворе первосвященника и в силу этого не мог наблюдать допроса непосредственно. Кроме того, своим отречением от учителя он продемонстрировал настолько глубокое состояние аффекта*, что если бы и были его свидетельства, они не заслуживали бы никакого доверия.

Являются ли авторы беспристрастными жизнеописателями Иисуса? Нет, не являются. Их цель диаметрально противоположна: они страстно хотят, чтобы их свидетельству поверило как можно больше людей. Сами евангелисты совершенно не скрывают своих целей. Марк, например, в заключительной главе Евангелия пишет: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (16:16). Более пристрастный исследователь может обнаружить в этих словах даже некоторую угрозу скептикам, но мы не пойдем этим путем. Тщательный анализ текстов Евангелий показывает: все, что не отвечало этим установкам, либо умалчивалось, либо приукрашивалось.

Поскольку в Евангелиях речь идет о событиях, происходящих в Иудее и Галилее в I веке, свидетельство очевидцев должно было быть более достоверным. В этом описании должны быть отражены ритуальные и культурные традиции еврейского народа того времени, ведь именно на противоречиях между этими реалиями и новым учением, построена вся драматургия повествования. Так вот «Палестина», которую описывают авторы — страна абсолютно нереальная.

Апостолы (во всяком случае так говорят об этом Евангелия) пешком обошли вместе с Иисусом всю эту небольшую страну и, казалось бы, должны были знать ее досконально. Между тем, их описания заставляют не только усомниться, что они ее знают, но убеждают как раз в обратном. Так евангелисты именуют «морем» небольшое Генисаретское озеро (Кинерет). Они говорят о Тивериаде так, точно речь идет о важном административном центре. Они говорят о городах и поселениях, которых в Иудее и Галилее того времени вообще не существовало, в частности о Назарете, где, якобы, родился Иисус, тогда как Назарет (Нацерет) появился только во II веке н.э. В то же время другие важные города, существовавшие в то время, не упоминаются вовсе.

О растительности и животном мире Иудеи и Галилеи в новозаветных текстах сообщаются настолько общие сведения, что их можно соотнести с любой Средиземноморской страной. В Евангелиях Иудея — страна, где никогда не бывает холодов, где пастухи вместе со своими стадами в зимние ночи находятся «в полях» на открытом воздухе. Это страна, где крестьяне носят греческие одежды, да и сам Иисус почему-то носит хитон и хламиду, а не ту одежду которую обычно носили иудеи. Это страна, где основной денежной единицей является, как это ни странно, денарий, а не шекель, как это было на самом деле. И таких примеров множество. Но самое главное — это несоответствие событий основополагающим законам жизни и быта той страны, в которой эти события происходят. Почти все, о чем говорится в Евангелиях, в Израиле того времени просто не могло произойти!

Лишь два Евангелия приводят родословие Иисуса — Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки. Если Матфей свое повествование начинает с родословия, то Лука приводит его только перед описанием начала миссии Иисуса. На некоторых аспектах родословия необходимо остановиться, и вот почему. И Матфей, и Лука стремятся доказать, что Иисус принадлежит к роду Давида, так как все библейские пророки единодушно предсказывали, что Мессия будет происходить из дома Давидова.

По Матфею, Иисус происходит по прямой линии от царя Давида, и при этом Матфей прослеживает генеалогическое древо Иисуса до самого праотца Авраама.

Родословие Иисуса, по Луке, совершенно иное, правда он делает осторожную оговорку по поводу достоверности приводимых им данных: «Иисус… был как думали, сын Иосифов, Илиев…» и так далее. Поскольку Лука все же родословие приводит, мы можем с полным основанием сравнить его с родословной, по Матфею.

Лука доводит ее не только до Авраама. Он идет дальше — до Адама и до самого Бога. Но так как Матфей доводит ее только до Авраама, то и мы будем сравнивать только в этих пределах. Тут-то и обнаруживается их полное расхождение — начиная от имен предков, до количества поколений: у Матфея от Авраама до Иисуса 42 поколения, у Луки же — 55. Больше всего расхождений — в именах предков: после отца Иосифа идут два, совершенно независимых ряда имен: в первом — Иаков, Матфан, Елиазар, Елиуд и т.д. (Матфей, 1:2 — 17); во втором — Илия, Матфат, Левия, Мелхий и т.д. Разночтение довольно существенное: по Матфею отец Иосифа — Иаков, по Луке же — Илия! (Лука, 3:23 — 38). Но все эти разночтения между Евангелием от Матфея и Евангелием от Луки лишены всякого смысла, ибо, по дальнейшему изложению евангелистов, это родословие к Иисусу никакого отношения не имеет — юридический отец Иисуса Иосиф вовсе не являлся его фактическим отцом! Весьма прозрачно проглядывает в этом «Мессианском» варианте рождения Христа языческий культ Исиды*, распространенный среди народов диаспоры, где именно «дева», «девственница» рождает божество.

По Писанию, Мессия должен быть человеком из «рода Давидова», а не божественной особой, рожденной сверхъестественным образом. Если же Иисус рожден от «духа» Бога, а не от Иосифа, то вся генеалогия, приведенная Матфеем и Лукой, теряет всякий смысл, а сам Иисус — не Мессия.

Современные христиане перестали замечать это противоречие, так как совершенно оторвались от истоков. Их верования слились с верованиями язычников и перестроились на сверхъестественные представления о происхождении Мессии. Это прекрасно понимали первые христиане, они считали Иосифа настоящим отцом Иисуса. И Матфей, и Марк сообщают нам имена его братьев: Иаков, Йосеф, Иуда и (Шимон) Симон (Матфей, 13:55 — 56. Марк, 6:3), а в протоевангелии от Иакова сообщаются и имена дочерей — Мельха и Эсха.

Сам евангелист Матфей, стараясь снять противоречия, утверждает, что Иисус был только первенцем, рожденным чудесным образом:

24. Встав от сна, Иосиф поступил так, как повелел ему Ангел Господень, и принял жену свою,

25. И не знал Ее, как наконец Она родила Сына Своего первенца, и он нарек Ему имя: Иисус.

Из этого следует, что были и другие дети. Таким образом, идея вечной девственности матери Иисуса не находит в Евангелиях никакого подтверждения. Сама католическая церковь признала догму о «непорочном зачатии» только в 1854г при папе Пие IX. К слову, если исходить из имен детей Иосифа и Марии, то Иисус не был даже первенцем, ибо первенцу давали имя деда по линии отца а значит первенцем был Иаков…

Мы немного забежали вперед и тем нарушили последовательность изложения… Вернемся же к тексту Евангелия от Матфея:

18. Рождество Иисуса Христа было так: по обручению Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что она имеет во чреве от Духа Святого.

19. Иосиф же муж Ее, будучи праведен и не желая огласить Ее, хотел тайно отпустить Ее (гл.1).

На первый взгляд в этом месте Евангелия имеется противоречие: хотя указывается, что Иосиф и Мария только обручились, и все дальнейшие события происходят «прежде нежели сочетались они», Иосиф называется мужем Марии. Но противоречия здесь, как ни странно, нет. Действительно, по еврейскому законодательству, с момента обручения — передачи кольца женщине в присутствии двух свидетелей, она считается замужней женщиной, хотя не переходит в дом мужа, а остается в доме отца до назначенного срока. Несмотря на это, первые же строки Евангелия вступают в противоречие с Израильской действительностью и, что самое главное, с еврейским религиозным правом, которому скрупулезно следовали евреи того времени и следуют по сей день.

Во-первых, имя. Можно с натяжкой согласиться с именем Иисус как греческим вариантом еврейского имени Иешуа, однако уже одно это однозначно указывает, что автор Евангелия — житель диаспоры, который давно оторвался от еврейской реальности. Далее. Христос — вовсе не имя, а термин означающий «помазанник», прилагательное от греческого слова «хрио» — «умащать». Другими словами, Христос — это тот, кто формально облечен в результате ритуального действия (изливанием масла — «елея» на голову) самым высоким жреческим или царским достоинством. В Евангелии от Марка, например, выражение «Иисус Христос», встречается только единожды, в главе 1, в ее прологе: «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия.» В остальной части Евангелия Марк везде говорит Иисус, а не Христос, и даже употребляет обычные для современников обращения: учитель, наставник. Более того, даже в соответствии с Евангелием, Иисус никем и никогда помазан не был, стало быть, даже по Евангелию нет оснований называть его Христом.

Для эмигранта, утратившего связь с родиной и говорящего на греческом языке, термин «Христос» имел совершенно определенный обрядовый смысл: помазанию в языческом мире удостаивались даже статуи и изображения богов, не говоря о жрецах. Но постепенно термин утратил свое первоначальное значение и стал восприниматься как новое имя божества. Таким образом, человека, родившегося в Израиле в религиозной еврейской семье, просто не могли назвать таким именем! В соответствии с обычаем, его должны были назвать Иешуа бен Йосеф. Хотя, с точки зрения еврейского права, этого могло и не произойти. И вот почему…

По Евангелию, Иосиф был праведен. Матфей это подчеркивает специально, ибо Мессия, разумеется, не мог родиться в неправедной семье. В то же время его праведность Евангелием не только не подтверждается, но и полностью опровергается! Ведь по иудейской религии быть праведником — это значит строго следовать заповедям Торы и буквально выполнять все ее требования. По законам же Торы, независимо от того, хотел или не хотел Иосиф отпустить Марию, он не мог это сделать тайно. Он обязан был ее «огласить», ибо сокрытие греха — то же, что соучастие в нем. В голове праведника такая мысль просто не могла родиться. Будучи же «оглашенной», Мария вряд ли вышла бы замуж… В этом случае рожденный ею ребенок, по еврейским законам, считался бы незаконнорожденным, и все дальнейшие истории, описанные Евангелием, просто не могли в Израиле произойти. Так незаконнорожденный (мамзер) не мог вместе со всеми детьми изучать Тору в религиозной школе и, тем более, посещать Храм в Иерусалиме. Кстати, не могло быть иудея-праведника Иосифа, и у него не могло быть жены Марии — это не еврейские имена. Уж если да, то речь идет о Йосефе и Мириам.

В религиозном законодательстве существует определенный порядок действий в случае, когда муж заподозрит неверность жены, а именно: жена, заподозренная мужем в неверности, является «сота» — свернувшая с пути. В этом случае Тора дает возможность мужу, не желающему развода, выяснить истину, приведя ее в Храм и подвергнув ее, с ее согласия, определенной законом процедуре (Мишна 9, Тосефта 15, Вавилонский Талмуд 49). Но Мария являлась женой Иосифа лишь формально. В подобном случае жених мог использовать в суде прецедент, носящий название «открытая дверь». Жених, заключивший брачный договор, полагая, что его невеста невинна, а затем обнаруживший, что это не так, мог требовать изменения условий брачного договора, а в некоторых случаях (аналогичных евангельскому) требовать его немедленного расторжения без выплаты оговоренной компенсации. Не зависимо от своей праведности, у Иосифа не могла даже зародиться мысль о том, чтобы тайно отпустить свою жену. Как можно было «тайно» отпустить домой официально объявленую женой девушку, не исполнив при этом всех определенных законом для таких случаев действий?

Не менее интересно дальнейшее развитие событий. К сомневающемуся праведнику явился во сне ангел и сказал: «Иосиф, сын Давидов! не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого;» (Матфей, 1:20). Сомневаюсь, что верующего иудея могло успокоить такое заявление ангела, ибо «дух» (на иврите «руах») — слово, обозначающее сущность женского рода, так что в этом случае вмешательство «духа» Бога в качестве того, кто зачал, полностью исключается. Скорее всего, Иосиф счел бы это заявление ангела проделками сатаны и немедленно «огласил» свою неверную супругу, и на этом все и закончилось бы.

Интересно само по себе и обращение ангела к Иосифу: «Иосиф, сын Давидов!» Неужели ангел не знал, что Иосиф был сыном Иакова, как утверждает в этом же Евангелии сам евангелист Матфей, и что у евреев принято было обращаться к человеку не по родовому имени, а по имени его отца; явившийся к Иосифу ангел должен был сказать: «Йосэф, бэн Йаков!», иначе Иосиф мог подумать, что пришли не к нему, а к кому-то другому. Для большей убедительности ангел мог обратиться к Иосифу и так: «Йосэф, бэн Иаков, отрасль Давидова!», или что-то в этом роде. Ангелу следовало бы перед визитом изучить «родословие» Иосифа. Как он мог так опростоволоситься? «Успокоив» таким образом Иосифа, ангел объявил, что Мария:

21. Родит же сына, и наречешь Ему имя: Иисус; ибо Он спасет людей своих от грехов их (Там же, гл. 1).

Чудеса да и только! Оказывается можно спасти людей от их грехов, даже если сами люди не приложат никаких усилий для их искупления, даже если они, осознав свою греховность и раскаявшись, не вступят на путь праведности? Правда, на этот раз хотя бы в имени ангел не ошибся, т.к. Иисус — это греческая форма еврейского имени Иеhошуа, что означает — «Бог спаситель».

22. А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит:

23. «Се Дева во чреве примет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил, что значит: с нами бог»(Матфей, 1).

Подытожим евангельские сведения. Итак: родит твоя жена сына, который был зачат во чреве ее от женского начала, наречешь ему имя Иисус, да сбудется реченное пророком, что нарекут его Еммануил! Забавно… Но и это еще не все. Во-первых, не «Еммануил», а Иману Эйл, так во всяком случае написано у пророка Исайи, на которого ссылается евангелист. На иврите это действительно обозначает «с нами Бог» — Им ану Эйл, но причем здесь Иисус?

Евангелист ссылается на пророчество Исайи (стих 14 главы 7), которое в неискаженном переводе с иврита звучит следующим образом:

14. За то Господь Сам даст вам знамение: вот эта молодая женщина забеременеет и родит сына, и наречет ему имя Иману Эйл.

Не «Се Дева во чреве примет и родит Сына,» а «Эта молодая женщина забеременеет и родит сына, и наречет ему имя Иману Эйл.» Евангелист явно сместил акценты. Знамением является не то, что эта конкретная женщина родит сына, а то, что нарекут его Эману Эйл, и по развитию этого конкретного ребенка вы поймете, когда исчезнет угроза взятия Иерусалима, исходящая от царей Сирии и Израиля, пытавшихся захватить его совместными усилиями:

16. Даже прежде чем отрок сумеет ненавидеть злое и избирать доброе, покинута будет та земля двух царей, которых ты боишься.

Вот в чем суть пророчества, и оно сбылось. Будучи праведным, Иосиф наверняка поднаторел (кстати, это слово от слова «Тора») в Писании, ведь каждый еврей всю свою жизнь изучает Тору. И как изучает! Каждую неделю он должен прочитать определенный раздел Писания, и так до конца. С началом нового года все повторяется снова. Всю жизнь. Праведника Иосифа ошибка ангела насторожила бы, и явилась бы причиной расторжения брака.

В апокрифическом Евангелии от псевдо-Матфея женитьба Иосифа описывается так: в детстве Мария была посвящена Богу. Когда ей исполнилось 12 лет, священники держали совет о будущем ребенка, посвященного Богу. Первосвященник Захария вошел в Святая Святых, где появившийся перед ним ангел провозгласил: «Захария, иди, позови всех вдовцов в твоем народе, и пусть каждый из них возьмет палку, и на кого Господь укажет, тот и будет мужем Марии». Палки поручили собирать Иосифу.

Идя во главе вдовцов, он собрал все палки и отдал их на хранение первосвященнику. Здесь стоит прервать евангельскую нить рассказа и вообразить старика Иосифа, идущего во главе всех вдовцов Израиля с палками в руках! Для этих палок понадобился бы целый обоз! Дальше еще лучше…

Палки были сложены в Святая Святых. Возвращая их, первосвященник не обратил внимания на палку Иосифа, так как она была короче и осталась незамеченной. Когда все вдовцы разобрали свои палки, первосвященник ожидал знака свыше, но ничего не последовало. Иосиф не просил своей палки назад, так как ему и в голову не приходило, что он может стать избранником. Но тут перед первосвященником появился ангел и велел вернуть забытую короткую палку. Когда первосвященник передавал ее Иосифу, белый голубь слетел с нее и сел на голову плотника. По версии других апокрифических Евангелий, вернувшийся в Святая Святых первосвященник нашел палку Иосифа расцветшей, и девочка была отдана ему… Иосиф женился на Марии, но относился к ней как к ребенку, ведь он был отцом взрослых сыновей, а Мария была младше даже его внуков.

Апокрифы не вошли в канон, тем не менее эта легенда популярна среди христиан и поддерживается священнослужителями. На всех иконах, изображающих «святое семейство», можно увидеть престарелого Иосифа и его юную жену с младенцем. Псевдо-Матфей утверждает, что Мария до 12 лет жила в Иерусалиме и только после замужества переехала жить в Назарет.

Разберем этот случай с позиций Торы, являвшейся непререкаемым законом жизни всего народа и, тем более, повседневной практики Храма. Так вот, ситуация эта абсолютно невероятна и фантастична… Описанные события просто не могли произойти!

Во-первых, посвящение ребенка Богу, по еврейским религиозным законам не требует вмешательства священников Храма. Совершеннолетие* — это рубеж, с которого человек сам становится ответственным за свою судьбу. Правда, в нашем случае есть один нюанс: Мария происходила из семьи коэнов (священников), и потому члены ее семьи могли принимать участие при решении ее судьбы, но лишь в том случае, если она к тому времени была бы сиротой. Так или иначе, это было семейное дело, и вмешательство служителей Храма исключалось. И уж тем более, не требовалось использовать ритуал Храмовой службы для решения судьбы девочки, даже если она из семьи коэнов.

Во-вторых, Тора категорически запрещает брак, если он не предполагает потомства. Браки по Торе заключаются только во исполнение заповеди Всевышнего «плодитесь и размножайтесь»: «И благословил их Бог (мужчину и женщину) и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею…» (Бытие, 1:28). Поэтому не только сам брак между почтенным стариком и девочкой, едва достигшей религиозного совершеннолетия, но и «препирательства» претендентов, о которых говорит псевдо-Матфей и христианская традиция, по законам жизни израильского общества невозможны. За всю историю Израиля не было ни одного случая женитьбы по жребию! И вообще, возможна ли столь дикая ситуация, чтобы десятки тысяч вдовцов решали жребием, кому достанется двенадцатилетняя невеста?

И в-третьих, способ выбора претендента. Святая Святых… Само наименование говорит об исключительности этого помещения в Храме. Вся территория, прилегающая к Храму и обнесенная стеной, обладала особой святостью. По своему статусу она соответствовала статусу лагеря левитов, окружавшего переносной Храм в пустыне. Особая заповедь обязывает с трепетом относиться к этой территории: запрещается восходить на Храмовую гору с палкой или в обуви. Запрещается вносить на территорию Храма любые предметы, не относящиеся к богослужению или жертвоприношению. Запрещается подниматься на Храмовую гору с кошельком, с запыленными ногами (Ваикра, 19:30. Левит, 19:30).

Как же выглядело помещение самого Храма?

Через восточные ворота человек шел до стены внешнего двора и поднимался по двенадцати ступеням во двор. Затем пятнадцать ступеней вели его во двор Израиля — обнесенный оградой внутренний двор, в нем были размечены границы, до которых мог пройти некоэн. Коэны* могли пройти по трем ступеням дальше. В само помещение Храма во Входной Зал вело еще двенадцать ступеней. Из Зала двери вели в помещение, которое называлось «Святое».

В этом помещении слева стоял золотой стол для хлебов предложения, справа менора, а прямо, перед завесой — золотой жертвенник для воскурений. Кстати, честь возжигать благовония на этом жертвеннике, доставалась священнику по жребию всего один раз в жизни, после этого он уже никогда больше не имел права претендовать на такое служение.

За завесой и находилось помещение, носящее название Святая Святых. В относительно небольшом помещении за покрытыми золотом дверьми, за расшитой узорами завесой, под сенью крыльев двух серафимов, на «камне основы» стоял «арон hа-кодэш» — ковчег завета. Тора описывает, как после окончания строительства Храма в Святая Святых был внесен ковчег завета: «И внесли священники ковчег завета Господня на место его, в давир храма, во Святое Cвятых, под крылья херувимов. Ибо херувимы простирали крылья над местом ковчега, и покрывали херувимы сверху ковчег и шесты его. И выдвинулись шесты так, что головки шестов видны были из святилища пред давиром, но не выказывались наружу;» (3-я Книга царств, 6 — 7).

Никто не мог войти в Святая Святых кроме первосвященника. Но и он имел право на это только один раз в году, в Йом кипур — в день раскаяния и искупления грехов. Перед тем он должен был пройти весь обряд очищения для достижения полной ритуальной чистоты. Ничто нечистое не могло попасть в Святая Святых. Если очищение было неполным, первосвященник должен был там умереть на месте! На этот случай к его ноге привязывали цепочку, она давала возможность другим священнослужителям вытащить его оттуда, не заходя вовнутрь давира!

В Торе описан такой случай: «Надав и Авиуд, сыны Аароновы, взяли каждый свою кадильницу, и положили в них огня, и вложили в него курений, и принесли пред Господом огонь чуждый, которого Он не велел им. И вышел огонь от Господа, и сжег их, и умерли они пред лицем Господним.» (Левит, 10:1-2). Сыновей первосвященника (а значит, тоже священников) Всевышний сжег только за то, что они внесли в святое место «огонь чуждый» — то есть огонь, взятый от неосвященного светильника! И в это святейшее для всех место первосвященник внес чьи-то палки или «письменные трости»?! Более того, забыв одну из них, вернулся за нею туда снова? Полнейший абсурд. Такое мог написать человек, абсолютно не знакомый с еврейской действительностью и храмовой службой! Не даром это Евангелие не было канонизировано церковью, однако его не запретили к чтению в христианской среде, и это говорит о том, что такое изложение событий не отвергается ею безоговорочно.