"Дзен в большом городе" - читать интересную книгу автора (Стрельцова Маша)Глава пятаяЯ резко села на кровати. Какое было последнее слово? Помоги — себе или мне? И кто это сказал? Помнится, я видела, как на каменной плите в углу лежало тело, покрытое пылью. Мне показалось — или я и вправду видела, что у мертвого шапка русых волос? Руки коснулось что-то невесомо-пушистое, я отчаянно дернулась, хорошо хоть не закричала на весь дом. А вот Бакс не преминул обиженно мявкнуть из того угла, куда он улетел. Прости, Баксюша… На миг мне показалось, что это не твой хвостик, а мохнатая паутина. Сжав виски, я уставилась на полную луну за окном. Приснится же такое… Лунный свет — он и вправду яркий, такой же, как и во сне. Я отчетливо видела стрелки на старинных часах — полчетвертого утра. Протянув руку, я коснулась пола, провела — и в серебристом призрачном свете увидела на пальце пыль. Я спала в одной из гостевых комнат на втором уровне. Первый раз за все то время, что я живу в этой квартире, я уснула не в своей собственной спальне. И черт меня побери, если я помнила, как я сюда попала и где Дэн! Ведь только что я шла под темными кронами кладбищенских сосен, а теперь — лежу в кровати в полном недоумении… «Сон отчитай лучше», — странным, испуганным тоном шепнул внутренний голос. «Уйди, шизофрения моя», — простонала я. И внезапно поняла. Да, именно. У меня шизофрения. Нормальная болезнь всех великих людей. В средние века считалось, что причина сей напасти — овладевший телом бес. Кстати, совершенно верно. Насколько я знаю — традиционными методами не лечится. Точно знаю, что Святоша это щелкает как орешки, благословляет ее Господь на лечение. Но к ней я ни за что не пойду, слишком баба противная. Вылечить-то вылечит, но ведь велит сдать все имущество на церковь да год в монастыре пожить. Я не шучу, именно так она изысканно стебется над своими клиентами, вехотка старая. Не зажигая света, я отчего-то воровато проскользнула в собственную кухню, набрала стакан воды и полезла за солью. Пока ни с кем не заговорила — надо успеть прочесть заговор от дурного сна. А сегодняшний мне очень не нравился. Очень. — Магдалина, — раздался тихий голос за спиной, я вздрогнула от непонятного ужаса, стакан выпал из рук. Вспыхнул свет, я резко обернулась и наткнулась на изучающий взгляд Дэна. — Тьфу, напугал! — не сдержалась я. — Чего подкрадываешься? — Извини, я не хотел, — он устало потер ладонью глаза. — Услышал, что ты ходишь по дому и решил присоединиться. Ты чай попить решила? Я посмотрела на валяющийся на полу стакан и кивнула: — Ну да. Чай. — Садись, я сейчас все сделаю, — велел он. Он ходил по кухне, вытирал пол, споласкивал чашечки, заваривал жасминовый чай, а я смотрела на него и размышляла о том, что ему неимоверно идут джинсы. Одни джинсы, и ничего более. И что мне ужасно хочется протянуть руку и коснуться загорелой упругой кожи. И что я имею право на это. Потому что А еще я думала о том, сколько времени он будет со мной с того момента, когда поймет, что я шизофреничка? Две чашечки опустились на стол, Дэн сел напротив, подпер подбородок рукой и задумчиво уставился на меня. — У меня на лбу что—то написано? — обеспокоилась я. — Магдалина, может быть, объяснишь, что вчера я сделал не так? — Ты о чем? — ровно спросила я. — А вот что б я знал, — хмыкнул он. — Давай по порядку, — вздохнула я. У нас в семье что хорошо — так это то, что мы — По порядку? Хорошо, радость моя. Ты весь вечер от меня шарахалась, ушла в гостевую комнату, смотрела по телевизору футбол и отказывалась выходить. — Прямо отказывалась? — задумчиво спросила я. — Ты можешь по-другому истолковать фразу: «Ты меня в покое можешь оставить или нет?». — Мда, — неопределенно пробормотала я. — Я думал, что тебе поработать надо и не лез. Но, черт побери, радость моя, ты и спать осталась в гостевой комнате! Так что рассказывай — что случилось? Я посмотрела в его уставшее лицо и нахмурилась: — Ты что… не спал всю ночь? — Заснешь тут, — мрачно буркнул он. — Что, так переживал? — загордилась я. — Радость моя, ты храпела так, что дом трясся! — Это ты пошутил так? — недоуменно нахмурилась я. — Да нет. Итак, я тебя слушаю. Что тебе рассказать, любимый ты мой? Что ты видел — Мне обряд надо провести, и перед ним необходимо уединение и воздержание, — врать Дэну оказалось неожиданно легко. — Так бы сразу и сказала, — облегченно выдохнул он. — Я знал, что есть какое-то разумное объяснение твоему вчерашнему поведению. — Послушай, Дэн, — я нерешительно крутила чашку в руках и боялась взглянуть ему в глаза. — Сейчас у меня идет серия обрядов для одной клиентки, обряды сложные. Если я еще раз себя так поведу — ты не удивляйся и не лезь ко мне. Лучше всего — уезжай к себе в коттедж, не надо тебе на меня такую смотреть. Он внимательно посмотрел на меня: — Магдалина, я не уеду. И отчего мне кажется, что ты опять куда-то влипла? — Именно, — спокойно кивнула я. — Тебе кажется. — Смотри. — Я большая девочка, — усмехнулась я. На самом деле мне хотелось забраться к нему на коленки, зареветь и все-все рассказать. Только вот нечестно это — взваливать на любимого свои проблемы. Сейчас он не знает ничего и потому спокоен. А если я расскажу — будет мучаться и тревогой за меня, и виной, что он ничего не может сделать. Нельзя так подставлять любимых. Нельзя. И потому я одна пройду этот путь. Одна решу все. Или не решу, но это уж как Господь даст. Все в руке Его. — Пошли спать? — глаза его смотрели на меня с непонятной надеждой, хотя видно было — понимал, что я сейчас скажу… — Дэн, я сегодня буду ночевать в гостевой. — Ясно. — У меня обряд. — Я понял. — Не обижайся, а? — безнадежно попросила я. Он молча встал и пошел из кухни. — Дэн, — мягко позвала я, и он обернулся с порога. Я видела, как подрагивают его губы в приготовленной улыбке, видела, что он ждет, что я сейчас подойду, уткнусь ему в грудь и никуда его не отпущу. И он улыбнется и скажет: «Дурочка ты моя…» — Не выходи до утра из спальни, чтобы ни услышал, хорошо? — Даже так? — лицо его закаменело, покрылось маской бесстрастности. — Скорей всего, я буду колдовать, — спокойно призналась я. Он равнодушно пожал плечами, всем видом показывая, что ему сугубо фиолетово на мои заскоки, развернулся и пошел наверх. А я сидела и думала о том, как же все нелепо получается… Потом, когда все кончится — я ему расскажу. Он запоздало за меня немного испугается, отругает за то, что я ему ничего не сказала, но зато он будет знать — я его люблю. И что сегодня я не желала его обидеть. Мы все играем в эти игры. Я — не рассказала ему о своих проблемах, он не стукнул по столу кулаком и не рявкнул: «А ну-ка выкладывай все!». Мы очень любим друг друга, и потому врем, дабы не причинить большего зла. Мудрая позиция. А пока я пила чай и размышляла. Последнее выходило сумбурно — мысли путались, ибо я, ведьма, ничего не понимала в том, что со мной происходит… Не знаю, что там плела Вера насчет покойницкой ауры, а я реально видела только один вариант — бесы. Только бесы могут вселиться в тело человека и управлять им. Правда, мне достался весьма странный бес. Не буянит, любит играть в компьютерные игрушки, вежлив с дамами, даже если они ведьмы. Футбол опять же уважает. «Ты несешь бред, — внезапно сказал внутренний голос. — Какой бес, если ты с утра до ночи вся в молитвах и имя Господне у тебя с губ не сходит? И к тому же ты веруешь, реально веруешь! Ты знаешь, что Господь есть, ты чувствовала Его не раз и ты Его уважаешь. Да ни один бес к тебе и близко не подойдет!» И это верно, мысленно согласилась я. Не бес. Но и не покойник, это столь же нелепо, как скрещивание ромашки и чебурашки. Тогда — что, что во мне? Пока я определенно знала только одно — это мужчина. Только мужчина способен отвешивать комплименты женщинам и смотреть футбол. Да и хотелось бы мне посмотреть на девушку, которая при виде Дэна закроется в комнате, стараясь избежать его внимания. Обхватив голову руками, я настойчиво гнала одну бредовую мысль: Женька. Мысль была настолько бредовой, что впору было ей давать медаль за идиотизм, но отчего-то мне упорно казалось, что в этом есть некое рациональное зерно. «Да уж конечно, — хмыкнул внутренний голос. — Он мужчина. Неоспоримое доказательство». «Но он же как бы духом сейчас…, — раздумчиво проговорила я, — может и попробовал залезть, как считаешь?» «Он живой! У него есть свое тело, оно в коме, только и всего!» Да. Точно, я несу чушь. А потом мне пришла мысль посмотреть на своего «квартиранта». Достав из шкафчика пачку соли и пучок свечей, я пошла на второй этаж в Каморку. Прежний хозяин сделал в ней отличную звукоизоляцию, при нем это была маленькая, но навороченная музыкальная студия. Ну а при мне — место для сомнительных ритуалов. Если что — Дэн ничего не услышит. С прошлого ритуала тут осталось большое зеркало, вот оно-то мне и нужно было. Поставив его в центр, я зубами откусила полиэтиленовый уголок от пачки с солью и выложила белыми кристалликами круг, метра полтора в диаметре. Зажгла тринадцать свечей, расплела косу и на миг прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Смешно будет, если именно сейчас «квартирант» вновь заселится. И потому я, не мешкая, сняла с себя блузку, положила руку на обнажившийся пупок, где был островок серой ауры, и шагнула в круг. Я решила делать вызов на любимого человека, есть такой заговор, который заставит парня все бросить и прибежать к девице. Чуток его усилить ради быстрого эффекта, ну а путеводной нитью пусть послужит серый клочок в районе моего пупка. Я не сомневалась в том, что это — подарочек от «квартиранта». Сила, послушная моей воле, искрой пробежала по венам, вспенивая кровь. Ладошку на пупке тут же начало покалывать льдом. Черт, и правда эта дрянь во мне! Глубоко вздохнув, я сосредоточилась на этом сером островке, который не видела, как Вера, но чувствовала. И принялась плести путеводную нить из него к хозяину. А-ах… Снаружи кожу тут же сковал холод, изнутри — распирало от жара, а я, не обращая внимания, страстно читала заклинание, сдабривая его своей волей и своей силой. Я чувствовала, как неожиданно легко выстроилась путеводная нить, чувствовала, как потекло по нему мое заклятье к хозяину. Краем сознания я удивилась, что все так просто. Однако, неопытный бесопокойничек попался. Запечатав заговор, я села внутри круга и принялась ждать. Отчего-то я инстинктивно посматривала на дверь, хотя и понимала, что явится нечто нематериальное, в любой точке этой комнаты. Ладошки мне успокаивающе согревали зерна фриза. На всякий случай. Если что-то пойдет не так — заморожу «квартиранта», а там разберемся. Ждала я долго, почти час. За это время успела зверски устать и удивиться — обычно парни летели со всех ног после этого заклятья. Духам расстояния не преграда — так что он должен был появиться через пять минут после заклятья! Заблудился, что ли? Я напрасно переживала. Он явился. Не было ни столба дыма, ни запаха серы. Он просто шагнул в комнату через дверь, видимо, по старой человеческой привычке, и улыбнулся: — Смотрю — я кухне свет горит. Ничего, что я решил заглянуть? Ты как-то приглашала. — Все-таки это ты, — медленно произнесла я. — Ты о чем? На его призрачных светлых волосах словно застряли дождинки, он возвышался надо мной, большой, сильный и … лживый. Враг мой… — Знаешь, а я ведь не просто так в круге сижу, — задумчиво поведала я. — Мне надо что-то спросить или так расскажешь? — хмыкнул он. — Лучше вопрос задам. К чему тебе мое тело? Чем тебя свое не устраивает? Слегка пошевелила пальцами, проверяя, удобно ль лежат в ладошках зерна фриза. Пробудила задремавшую было Силу. Ну же, Евгений! Я готова… Ты кинешься на меня с кулаками? Ты захочешь прямо сейчас войти в мое тело? Что бы ты ни выбрал — я успею вперед тебя, враг мой… — Что? — нахмурился он. — Повторить для слабослышащих? — холодно вопросила я. — Для чего тебе мое тело, черт побери? Он сел на стул, пригладил волосы и спокойно ответил: — Я не понимаю, о чем ты. — Не ври, — гадко усмехнулась я. — Только что я сделала вызов на того, кто квартирует в моем теле. Явился ты. — То есть к тебе просто так и зайти нельзя? — Да что вы говорите! Ты третий день около дома ходишь, да все мимо, а тут вдруг решил забежать по-соседски! — Магдалина, ты ведешь себя как дура, — спокойно ответил он. — Да что вы говорите! — Ты сидишь в дурацком соляном круге и говоришь дурацкие речи! Ты просто неадекватна. — Правда? — нежно улыбнулась я ему. — Ну так вали из моего дома, лады? — Валерьянку попей, — бросил он и ушел сквозь стену. Я бросила взгляд на часы. Та-ак, подождем пять минут. Он явился через три. — Давай поговорим спокойно, — как ни в чем ни бывало, предложил он. — Что и требовалось доказать, — кивнула я. — Ты, милый, под заклятьем. И никуда ты не уйдешь отсюда, пока я с тебя его не сниму. — Что за заклятье? — равнодушно поинтересовался он. — А жизнь тебе без моего вида не мила, — охотно объяснила я. — Она мне и так не мила. Голос его был резок и… бесстрастен, я поежилась от жалости к нему, но тут же взяла себя в руки. «Этот парень хочет твое тело», — предостерег внутренний голос. «Я знаю, что совершенно неотразима», — царственно согласилась я с ним, а сама обратилась к Женьке: — Это временные трудности, не вижу поводов для таких заявлений. Твое тело всего лишь в коме. Какого черта ты в мое лезешь? Только не надо снова песню заводить, что не понимаешь, о чем это я, ладно? — Но я действительно… — Жень, я тебя сейчас выгоню, — скучно сказала я. — Окружу дом соляным кругом, и тебе не войти, и сама не выйду. Хочешь? Он не хотел — по лицу видела. Уже понял, что пока он меня видит — все хорошо. А без меня — ломки завзятого наркомана. Лютый заговор, что и говорить. Помолчав, он признался: — Я мало что понимаю в этой ситуации. Все как-то само собой происходит, без моего участия. — То есть? — подняла я бровь. — Я весьма неожиданно без тела остался, хоть и не стремился к этому. А теперь вот к тебе как на веревке привязанный. — Ну, насчет этого не беспокойся. Решим вопросы — сниму заклятье. — Ты не понимаешь, — он строго взглянул на меня. — Я сразу же к тебе как привязанный оказался. Думаешь, сильно мне хотелось у тебя во дворе жить? А иначе не могу. Только чуть отойду от твоего дома — все, ноги не идут, обратно поворачивают. — А волевым усилием? Взял себя в руки, и, шажочек за шажочком пошел к себе домой. Дома тепло, хорошо… — Магдалина, тебя когда-нибудь заживо сжигали? — Ах, тебе больно в разлуке со мной? Ну так ты же мужчина, самурай… Неужто не мог потерпеть? — Дура, — процедил он и рывком поднял на себе джемпер. Лучше б он этого не делал… Кожа, что недавно так чудесно облегала его кубики на прессе, была сожжена и висела лохмотьями. Я видела, как сочится густая кровь по выжженным ранам. Еще свежая… — О Госсподи, — потрясенно прошептала я. — Я пытался уйти, — припечатал он. — И до сих пор пытаюсь. Пока не получилось. — Ты сказать раньше не мог? — растерянно спросила я. — Неужто я зверь? Пожил бы у меня… — А как же твое тело? — горько усмехнулся он. — То самое, которым ты так дорожишь? А ведь это тоже без моего участия. Просто притягивает магнитом, раз — и вот уже я в теле, у меня длинные волосы и грудь. Кошмарное ощущение, надо сказать. — То есть это неконтролируемо? — Нет. Я никаких усилий не прикладываю и ничего специально для того не делаю. — Врешь ведь, — взяла я себя в руки, уняв приступ острой жалости. — А смысл? — пожал он плечами. — Врал бы — не пытался б уйти, и ожогов на мне сейчас бы не было. Да и вообще, я с тобой сейчас как с врачом говорю. Я ведь совсем ничего в этой чертовщине не понимаю, а ты все же ведьма. Возможно, сможешь поставить диагноз и вылечить нас. — Нас? — Нас, — кивнул он. — Или ты хочешь остаться без тела? — Думаешь, все к тому идет? — хмыкнула я. — Не знаю, — устало потер он виски. — Не знаю, Магдалина. Может, так и будем делить на двоих твое тело. Может — ты меня вытолкнешь. А может быть — однажды я навсегда окажусь в нем. Мы скрестили взгляды, словно шпаги на дуэли. Словно пытались залезть друг другу в души, выведать потаенные мысли. «Он врет, врет», — лихорадочно думала я. Но глаза его казались странно чистыми, без взвеси коварства и хитрости. — Вот ты гад, — тоскливо прошептала я, отводя взгляд. — А я при чем? — огрызнулся он. — Думаешь, мне охота в твое тело? Его же минимум полгода тренировать придется, пока в божеский вид придет. Да и мысль о том, что придется спать с мужиками меня просто в ступор вводит. — Лесбиянкой станешь, — глумливо усмехнулась я. — Мы о твоем теле говорим вообще-то, — заметил он. — Кем я потом стану в твоем теле — дело десятое для тебя лично. А вот кем ты станешь без тела? И вот тут-то мне и стало очень нехорошо… Мысль, которую я упорно гнала — обрела формы. — Ну, тебе-то лепота, привидением перестанешь быть, — я все еще старалась улыбаться и делать вид, что все прекрасно. — У меня свое тело есть, и оно меня устраивает. А твое, извини, — нет. Мы помолчали. Нехорошая это была тишина. Тоскливая, вязкая. — Что делать будем? — уныло спросила я наконец. — Придумай, как меня от тебя изолировать, — спокойно сказал он. — Думается, что если я буду от тебя на значительном расстоянии — я не смогу в тебя вселяться. — Придумала, — немедленно отозвалась я. — Давай ты обратно в свое тело войдешь, а? — Как? — Ну я откуда знаю? Ты же домедитировался. Смог выйти — значит, сможешь и войти. — Магдалина, я не могу войти, — отрезал он. — Я не знаю, как это сделать. — А кто знает? — Сие мне неизвестно. Послушай, я предложил реальный выход. Изолируй меня от себя, и, по моим расчетам, через некоторое время проблемы не станет. — Отчего ты так думаешь? — Ну, — криво усмехнулся он, — адаптируюсь, привыкну жить без твоего тела, то-се… — Звучит как бредовое расставание влюбленных, — задумчиво поведала я. — Вдумайся — «смогу жить без твоего тела…». — Да мы с тобой сейчас почище влюбленных связаны. — И как же мне тебя изолировать-то, горе? Он встал со стула и принялся ходить вокруг соляного круга. — Поехали ко мне на квартиру, — мерно говорил он. — Там каким-нибудь колдовским способом запри меня, чтобы мне было не выйти, и уезжай. «Но ведь его сожжет тогда заживо!», — ахнул внутренний голос. «Он знает, что предлагает», — бесстрастно ответила я ему. Я думала. На одной чаше весов — я. Мое тело и мое сознание. Если я сейчас откажусь — весьма скоро я могу перестать существовать. Что тело, это всего лишь бренная оболочка для духа, меня мной оно не делает. И когда Женька будет жить в нем — это будет именно он. Не я. А на другой чаше весов… Я вскинула глаза, внимательно глядя на Женьку. Я вглядывалась в его мальчишеские черты лица, вечную мягкую улыбку, русую челку… Вспомнила, как он спас меня на лестнице, вспомнила, как мы тогда с ним смеялись и не подозревали о том, что скоро наш мир рухнет… — Итак? — голос Женьки вывел меня из ступора, прогнал воспоминания. — Едем, — бесстрастно кивнула я. Ибо я поняла, каким было последнее слово в том сне. «Помоги |
|
|