"Дзен в большом городе" - читать интересную книгу автора (Стрельцова Маша)

Глава седьмая

Тэнсин Сёдэн Катори Синто Рю — древнейшая школа традиционного японского фехтования и признана правительством Японии в качестве самой выдающейся воинской традиции.

Основал ее Иидзаса Тёисай Иэнао шесть веков назад, и с тех пор во главе школы неизменно один из его наследников.

По преданию, в возрасте шестидесяти лет прославленный воин Иэнао принял решение отслужить непрерывную тысячедневную службу в храме Катори. В это время и после выполнения аскетических обрядов очищения он посвящал себя воинским тренировкам, проходившим в необычайно суровом режиме. Как утверждают легенды, именно в этот период духовной дисциплины Иэнао посетило видение бога Фуцунуси-но микото. Это могущественное божество, переодетое мальчиком, появилось перед мастером, восседающим на ветви старой сливы, около которой тренировался Иэнао. Это видение вручило Иэнао книгу «Хэйхо-синсё» («Божественное писание о военной стратегии») и предсказало ему: «Ты будешь великим учителем всех фехтовальщиков». После этого Иэнао основал собственную воинскую традицию, которую назвал Катори Синто рю. Перед этим официальным названием школы мастер поставил выражение «тэнсин сёдэн» — «правильная передача небесной (божественной) истины» — в знак того, что эта традиция была санкционирована свыше и пользуется божественным покровительством Фуцунуси-но микото.

В настоящее время прямой наследник основателя школы не является мастером пути меча, но лишь хранителем традиций семьи — преданий и реликвий, выполняющий административные функции.

Сейчас в мире существует 3 крупных ветви школы: Отакэ Сэнсэя, Сугавара Сэнсэя и Сугино Сэнсэя.

Самой известной и пользующейся уважением в Японии является ветвь Отакэ Рисукэ и тесно связанного с ним нынешнего наследника. Отакэ Сэнсэй единственный человек, который получил лицензию Гокуи Кайден (высший сертификат школы) от семьи Иидзаса.

В России Катори развивает как раз Женькин сэнсэй, Листьев Владимир Сергеевич, президент российской федерации Кобудо. Много лет он обучался Катори в Японии непосредственно у Отаке Сэнсэя, да и сейчас ежегодно ездит к нему вместе со своими старшими учениками. Ему единственному Сэнсэй дал официальное разрешение преподавать Катори в России. Причем в мире только пять (!!!) неяпонцев, представителей разных стран, кому Отакэ Рисукэ дал разрешение учить Катори на их родине.

Имена всех учеников Отакэ Сэнсэя написаны на табличках и выставлены рядами. Их много, за каждой табличкой — чьи-то несомненные успехи в Катори. Табличка с именем Листьева была в четвертом ряду. После получения им сертификата мокуроку табличку передвинули в середину первого.

Это единственный русский, который добился таких успехов.

После мокуроку он может получить только сертификат кёси мэнкё — и все (высший сертификат школы, Гокуи Кайден, дается, как правило, только тому, кто будет возглавлять школу). На данный момент кёси-мэнкё имеют два или три иностранца, которые занимаются (или занимались) у Сэнсэя с 60-х годов.

Напрочь прибитая такими фактами, я оторвалась от сайта Женькиной школы Катори и недоверчиво спросила:

— Что, про Листьева тут все правда написано или так, рекламная акция?

— Иди ты, — обиделся он. — Ты про моего сэнсэя говоришь!

Я внимательно посмотрела на него. С облегчением отметила, что на лице от ожогов не осталось и следа.

— И что, он реально так крут?

— Выше него по линии Отакэ-сэнсея в России нет никого, — горделиво кивнул он.

Я посмотрела на фото Листьева и Отакэ-сэнсея. Седой японец, слишком маленький рядом с плечистым русским парнем, а вокруг — ошеломляюще прекрасная природа явно не российского розлива. На это же указывал и столб слева от Листьева, щедро испещренный замысловатыми иероглифами.

Ну, если все реально так — то невозможно не уважать этого человека, который умеет ставить себе цели — и их добиваться. И единственной достойной похвалой ему будет склоненная голова и смятенное молчание, ибо слова здесь излишни.

— И как бы мне к вам в школу-то попасть? — несмело спросила я.

— Звони Владимиру Сергеевичу, — пожал он плечами. — Телефон на сайте его есть.

Я поежилась. Звонить парню с такими регалиями было как-то страшновато. Он — круу-той японский сэнсэй, а я что? Простая русская девчонка. Не, я стесняюсь и вообще…

«Звони!», — рявкнул внутренний голос.

Что делать бедной сиротке под давлением обстоятельств? Вздохнув, я натыкала номер сэнсэя.

— Добрый день, могу я услышать Владимира Сергеевича?

— Я слушаю, — спокойно отозвался мужской голос.

— Меня зовут Магдалиной. Я нашла сегодня сайт вашей школы, заинтересовалась и хотела бы учиться у вас. Это возможно?

«Из тебя самурай», — заржал внутренний голос.

— Магдалина, разумеется, — опроверг его сэнсэй. — Сегодня, в полвосьмого вечера у нас тренировка в старшей группе. Вы можете прийти, посмотреть, как она проходит и определиться.

— Спасибо, — облегченно улыбнулась я в трубку. — Форма одежды какая, оплата?

— Вы же гость, так что приходите в обычной одежде и никакой оплаты не требуется. После тренировки, если все же захотите у нас заниматься — мы с Вами поговорим. Как проехать к нам — знаете?

— Я на сайте посмотрела.

— Тогда до встречи, Магдалина.

Я положила трубку, отчего-то светло улыбаясь. Вот у человека энергетика — просто поговорила с ним, а уже на душе как-то легко и радостно. Единственное, что смутило — он так произносил слово «Вы», что было очень понятно, что это с большой буквы и никак иначе. А мы, ведьмы, к официозу непривычные.

— Мне только непонятно, что же ты надеешься найти у нас в школе? — задумчиво спросил Женька.

— Я просто стучусь во все двери, — пожала я плечами. — Лучше скажи — есть у тебя там друг, который разбирается в медитации и которому можно доверять?

— Тау, — не задумываясь ответил он.

— А он хорошенький? — тут же с любопытством спросила я.

— Магдалина, — предупреждающие нотки в его голосе резанули слух.

— Уж и пошутить нельзя, — насупилась я.

— Друзей ведьмам не сдаем!

Он еще улыбался, когда я встала и пошла из комнаты.

— Ты чего?

— Ничего, — сухо ответила я. — Я пошла наверх, в свою девичью спальню. И давай договоримся — туда тебе вход заказан.

— Ты обиделась, что ли?

— О чем ты? — уронила я и вышла из комнаты.

«Мы все играем в эти игры», — меланхолично думала я, шагая по лестнице. Скрываем мысли и чувства. Говорим не то, что думаем, а что требуется сказать.

Мудро это или глупо?

Не знаю. Я блондинка, и на этот вопрос мне ума ответить не хватит.

А в спальне я упала на кровать, натыкала на телефоне Верин номер и сказала ей:

— Привет. Не занята?

— Да нет, только Лорка—Святоша ушла. Ну что там у тебя? — настороженно отозвалась она. — Прояснилось насчет ауры?

— Да как тебе сказать, — вздохнула я. — Не покойник это оказался…

— А кто же еще?

— Дух человека, который в коме лежит.

— Ты чего мелешь? — возмутилась она. — То ли я не отличу ауру больного от ауры мертвого? Говорю тебе — покойник то был!

— Вера, — терпеливо сказала я. — С этим вопросом я уже разобралась. У меня к тебе другая просьба. Ты часом не знаешь, каким образом загнать дух, что вышел из тела и не может попасть в тело обратно?

— Глупые вопросы ты задаешь, — сердито ответила она. — А еще некромантка. Я вон без всякой некромантии тебе скажу — ежли дух не может попасть в тело — значит помер человек!

— Да как помер, если тело — живое, только в коме???

— А это вопрос не ко мне. Но я тебе точно говорю — помер!

Я поморщилась. У Веры все же начался старческий маразм. Она и в прошлый раз серую покойницкую ауру во мне углядела, а это всего лишь Женька оказался…

— Оставим споры, — вздохнула я. — То есть ты не знаешь, как дух обратно в тело вогнать?

— Да сроду о таком даже и не слыхала!

Я прямо видела, как она недовольно поджимает губы.

— Спасибо, — ровно ответила я ей.

Потом долго лежала на кровати, рассматривая лепнину на потолке и думала о том, что не зря позвонила Вере. Хотя бы убедилась, что и правда я тут ни при чем, что не могла я магией вытянуть дух из тела. От осознания этого мне враз полегчало.

«Чему радуешься? — сурово одернул меня внутренний голос. — Ты или не ты сделала его привидением — значения не имеет в свете того, что ты от этого лишаешься собственного тела!»

Он был прав, абсолютно прав.

Перевесившись через край, я достала из-под кровати ящик с картами, выбрала обычную атласную колоду. На мгновение сжала ее в ладошках, прикрыв глаза и читая заговор на правдивое гадание. Господь явно приготовил мне пакость, так заглянем же в то, что меня ждет.

Однако карты выпали весьма странные. Неприятностей лично для меня — ноль, только предупреждение о том, что вещи порой оказываются не такими, как на первый взгляд. Зато, откуда ни возьмись — аж четыре короля в раскладке на тринадцать, плюс непонятная россыпь бубей и червей, ну и какая-то дама бубен.

«Поди врут, — скептично сказал внутренний голос. — Ну откуда у тебя может взяться аж четыре короля, а?»

«Убиться веником, неужто я такая страшная?», — оскорбилась я.

«Ты сама это сказала», — мерзко хихикнул голос и юркнул в глубокую и очень извилистую норку.

Гад!

И ничего я не страшная! Просто я блондинка, то есть пигментонедостаточная. Ну нет в моем лице красок, просто чистый лист. Зато когда возьму косметику и потрачу полчасика на макияж, то такую красотку нарисую — закачаешься!

«Это тебе так кажется», — опрометчиво вылез внутренний голос, и тут же схлопотал тапком по ушам, ибо я была наготове.

После этого я с большим чувством удовлетворения снова взялась за карты. Как не крути, но в одном моя шизофрения права — такого наплыва королей у меня не было со времен юности. Да, был у меня звездный час — однажды, когда я выходила из автобуса, какой-то хам наступил на подол моей юбки. Я шагнула вперед, кнопки с легким чпоканьем расстегнулись — и вот я уже демонстрирую всем желающим форму своих ног и цвет белья. Людям очень понравилось, за исключением какой-то вредной старушонки, которая обозвала меня нехорошим словом.

Итак, я перемешала колоду и выложила уточняющие карты. Вот Король червей — это по умолчанию Дэн. Нахмурившись, я с большим удивлением углядела около него даму пик. Почувствовала, как разливается в душе тупое, яростное отчаяние и непереносимая боль.

«Идиотка! — рявкнул внутренний голос. — Это просто серьезные неприятности!»

Я выдохнула, внимательно вглядываясь в карты. Да, точно. Дама пик — это либо пожилая женщина, либо дама-враг любого возраста, либо неприятности. Но Дэн вроде не геронтофил, так что — о радость! — он всего лишь попадет в аварию, лишится бизнеса или заболеет СПИДом.

«Доченька, — скрипучим тоном передразнил внутренний голос. — Уж утро, а твоего мужа все нет. Загулял, точно загулял!

— Ну что вы, мама, сразу самое худшее предполагаете, может быть он всего-то под машину попал, надо морги обзвонить…»

«Тьфу на тебя», — раздосадовано отозвалась я и выложила карту к Королю бубен, коим был Женька. Выпал джокер. Ну кто бы сомневался, шутит Господь аль сатана в этом случае…

А потом взгляд устремился к Королю треф. Выложила карту и аж глаза протерла… Девятка червей! Вот тебе раз. Некий мудрый и серьезный мужчина, и у меня с ним ожидается бешеный роман. Какой такой роман — у меня есть Дэн и я из-за него вообще других парней не вижу?

Добавила еще одну карту — упс, роман будет невзаимным. Я пакостно улыбнулась, мгновенно придя в отличное расположение духа — отлично, милый, поиграем! Однако будем надеяться, что король окажется не слишком навязчивым, а то Дэн ему мигом фотокарточку отфотошопит.

Осталась дама бубен. Молоденькая девчонка, и что же мы тут делаем? Посмотрим-посмотрим… Я вытащила уточняющую карту — дама треф, некая пожилая женщина, родственница. Хм, похоже, девчушка при маменьке, вот только это не проясняет ничего. Я вытащила еще одну карту — и нахмурилась. Туз пик, острием вниз. Страшный удар.

Спокойно собрав карты и уложив их в коробку, пошла искать Женьку. Да, прогноз погоды невеселый, но зато я точно знаю, что Дэну кошки снились не зря, у меня вскоре будет изысканное развлечение, а всех встречных маменек с дочурками следует расстреливать без предупреждения.

Я вооружена — и это главное.

Женька обнаружился на кухне. Стоял около окна и смотрел на улицу. Какой-то очень… бесплотный, почти прозрачный, и несмотря на это выглядел как живой. Волосы его выцвели при дневном свете, стали из русых бледно-золотыми, и сияли нимбом. Он обернулся на звук моих шагов, челка слегка взметнулась, снова упала — и у меня замерло сердце от его юности и красоты.

— Утро доброе, — улыбнулся он. — Ты чего на меня смотришь, как на привидение?

«А ты кто есть?» — бесцеремонно влез внутренний голос.

— Женечка, ты сейчас так на ангела похож, — прошептала я, глядя на безупречный профиль, на светлые пряди, что падали на его глаза.

— Хранителя, — хмыкнул он.

— О-о, — только я и смогла сказать. — А ты в курсе, что тогда мне в комплекте должен прилагаться и Демон-Искуситель?

— Точно?

— Традиция, — объяснила я. — Ангел за правым плечом, Демон — за левым.

— Интересная традиция, — пакостно улыбнулся он. — Значит, будем ждать третьего. И пот-танцуем?

«Девчонки облезут от зависти, — мечтательно зажмурился внутренний голос, проигнорировав Женькину реплику. — Личный Ангел-Хранитель с катаной, помереть и не встать!»

«Точно!», — в кои — то веки согласилась я с ним.

— Потанцуем, потанцуем, — отмахнулась я от Женьки вслух, радостно улыбаясь. — Ты мне, ангел, лучше скажи — обедать будешь?

Он помрачнел:

— Мне бы не хотелось тебе напоминать, но нам с тобой совместный обед пока не светит.

— Ясно, — я спокойно взглянула на него. — В холодильнике жареная курица, разогреешь, на столе пицца. Чай — кофе вон в том шкафчике.

— Разберусь, — неловко пробормотал он.

Видно было, что он отчаянно не хочет говорить о том, что весьма скоро его сознание вышвырнет меня из моего собственного тела.

— А ты не можешь сам почувствовать, когда именно это случается? — осторожно спросила я.

— Нет, — сухо отрезал он и отвернулся к окошку.

Запиликал домофон.

— Ох, кого же черти принесли? — ворчливо прокомментировала я сие событие, оторвалась от кофе, пошла в прихожую и неприветливо рявкнула в трубку: — Кто там?

— Лора, — не менее недовольно отозвалась Святоша. — Пустишь аль мимо пройти?

— Заходи, — озадаченно сказала я.

Подобный визит был просто из ряда вон выходящим событием. С самого знакомства мы со Святошей невзлюбили друг друга. Меня бесит ее привычка всех поучать с Библией в руках. Воистину, имей одного такого верующего в церкви — и атеистов не надо. Ей же глубоко противна моя молодость; то, что я порой бегаю по ночным клубам и вечеринкам, одеваюсь в бутиках и езжу не на велике или автобусе — на бээмвушке!

Святоша искренне считает, что возраст дает ей дипломатический иммунитет, и посему страшно обижается, когда на ее придирки ко мне я, не будь дурой, отвечаю той же монетой. И ладно бы только придирки — у меня шкура толстая, я бы на такие комариные укусы и не обращала б внимания, но есть у меня серьезный зуб на нее. Летом, когда убили смотрящего за городом и все указало на меня, бандиты пришли к ведьмам с требованием — мол, помогайте Марью вашу искать, не то самим худо будет. И тогда они собрались, подумали и меня отлучили, дабы иметь железную отмазку — мол, не наша она и знать ее не хотим. И лишь Святоша была против этого. Лишь она кричала, что надо Марью найти да отдать бандитам, а там, коль я невиновна — Господь поможет, и нечего бояться.

Да, и вот такая ведьма — самая светлая и сильная из нас. Вера в Господа Бога у нее просто до фанатизма доходит, может быть, потому Он ее и благословляет так.

Дверцы лифта разъехались и явили миру Святошу. Как обычно, она напоминала потрепанную жизнью ворону. Вся в черном, на голове платок, в руках жуткая хозяйственная сумка.

— Какими судьбами? — неискренне улыбнулась я.

— Из Знаменского собора иду, ноженьки устали, — на удивление приветливо отозвалась она. — Чайком не напоишь?

— Заходи конечно, — я посторонилась, пропуская ведьму.

Она шагнула на сияющий паркет, огляделась и хмыкнула:

— Хорошо живешь.

«Сейчас начнется», — тоскливо подумала я. Насколько я знала Лору, сейчас она начнет нудно вещать мне о том, что я зажралась и что не по-божески в таких хоромах жить. И сие выступление она завершит призывом сдать имущество на церковь. Блаженная, прости Госсподи душу грешную.

— Проходи на кухню, — ровно сказала я. — Сейчас чай приготовлю.

Ведьма уселась на пуфик и принялась, кряхтя, снимать обувь. Видимо, только это и удержало ее от нотаций. А я пошла накрывать на стол.

— Кто там? — спросил Женька, пока я наливала воду в чайник.

— Коллега, — еле слышным шепотом отозвалась я. — Ты бы не отсвечивал здесь, а?

— Все равно она меня не увидит, — хмыкнул он.

— Деточка, ты с кем это разговариваешь? — донеслось из прихожей. — Ты не одна?

— Баксу анекдот рассказываю, — мрачно отозвалась я.

— Да? Странно, а котик-то вон, на лестнице сидит.

— У него слух хороший, — не растерялась я.

«Да у Святоши лучше, смотри-ка, все услышала», — едко прокомментировал внутренний голос.

А самая светлая ведьма нашего города уже вошла в кухню, глазки в полик, сир-ротинушка ты наша… Платок она так и не сняла. Я давно задавалась вопросом — она что, и колдует в платке? Сроду ее простоволосой не видела.

— Где присесть можно? — смиренно спросила она.

— Да садись где хочешь, — махнула я в сторону стола, проследила взглядом и обомлела: черт, как раз на ближайшем стуле сидел Женька! Сесть он ей, конечно же, не помешает — он нематериален, но ведь Лора — опытная ведьма, точно почует его!

А гостья тем временем, чуть помедлив около Женькиного стула, аккуратно обошла стол и села на другой стороне.

Я облегченно выдохнула. Есть, есть Бог на свете!

А тут и чайник вскипел, я сноровисто выставила на стол чашечку чая для Святоши, булочки, мед, рука потянулась к сливочному маслу, да вспомнила, что сегодня среда, постный день. Ох, если б я забыла — Лора б мне всю плешь на голове проела нотациями.

Села и сама за стол, взяла чашку с уже остывшим кофе и выжидающе глянула на гостью. То, что она мимо пробегала — в жизни не поверю!

А та отхлебнула чай, закусила булочкой и весьма мирно задала дежурный вопрос:

— Как дела-то у тебя, Марьюшка?

— Спасибо, не кашляю, — сдержанно ответила я.

Святоша протянула руку к прибежавшему на звон посуды Баксу:

— Котик-то у тебя какой хороший…

Хороший котик выгнул спину, встопорщил шерсть и воинственно зашипел. Та быстро отдернула руку и укоризненно на него посмотрела. Бакс ответил ей тем же.

— Лора, а теперь колись, что за нужда привела, — усмехнулась я. — Тороплюсь я, не до китайских церемоний.

— А что, к тебе в гости так просто и не зайти? — вскинула она на меня невинные глаза.

— Лор, все понимаю, я негодяйка и грубиянка, — терпеливо разъяснила я ей свою позицию. — Но у меня и правда времени нет.

Часы на стене показывали половину седьмого, через час я должна быть на тренировке.

Святоша поджала губы:

— И правда, неспроста я пришла. Сон мне сегодня снился про тебя, дюже нехороший.

— И что? — хмыкнула я.

Вот удивила! Я и так знаю, что у меня в жизни сейчас полно проблем.

— Смерть твоя мне снилась, — понизив голос, сообщила ведьма.

— И этим ты меня не удивила, — пожала я плечами. — Все под Богом ходим.

На самом деле сердце у меня противно сжалось от страха, но Лоре я этого никогда не покажу. Черт, я как и все хочу жить, и потому усердно сбиваю лапками масло, хочу выбраться! Но чем мне помогут истерические рыдания кому-то в жилетку? И уж последняя, кому стану жаловаться про свои проблемы — будет Святоша.

А старая ведьма только головой покачала, глядя на меня. Пошарилась в своей жуткой сумке, достала что-то оттуда и протянула мне:

— На, Марьюшка, возьми.

— Что это? — я с недоумением смотрела на обычный нательный крестик на бечевке.

— Это тебя убережет, полдня заговаривала, — страстно зашептала она. — Всякое у нас с тобой было, Марьюшка, только не могу я вот так в стороне стоять, когда тебе смерть грозит.

Я во все глаза смотрела на Святошу. Чтобы она и что-то доброе для меня сделала — да ни в жизнь не поверю! Поди пакость задумала.

— Лора, ты конечно меня извини, — резко ответила я. — Но тебе, как ведьме, должно быть известно, что нельзя чужие кресты носить.

И это было истинной правдой. Сколько народа полегло, найдя на улице такой подарочек… Ибо вместе с ним люди берут и чужой крест — все тяготы и проблемы, что суждено вынести тому, кто этим крестом изначально крестился.

— Да какой же это чужой? Новенький крестик-то, ни разу ни на кого не надеванный! Что же лучше может быть основой для оберега, чем святой крест Господень?

— А что веревка такая темная, словно уже кто-то носил? — подозрительно спросила я.

— Так я что, отрезала кусок от старого мотка да прицепила крестик-то, — ведьма смотрела на меня полными обиды глазами. — Не нашла я дома новой бечевки, уж извини.

И внезапно мне стало очень стыдно.

Действительно, у нас со Святошей были очень плохие отношения, и другая бы, посмотрев такой сон, забила бы. Что ей какая-то вертихвостка Марья? Однако Лора сейчас и не вспомнила все наши распри. Она взяла себе труд сделать оберег и принести мне его. И в своем доме я тоже не найду новой веревочки для крестика, да и в магазине сложновато найти подходящую.

А я за все ее заботы отплатила ей хамством.

— На крестике сильно лютый оберег я сотворила, возьми, не печаль меня, — тихо сказала самая сильная ведьма нашего города, и я не выдержала. Порывисто вскочив, я упала перед ней на колени, уткнулась лицом в обтянутые грубой тканью колени и прошептала:

— Прости. Прости, Лора, неразумную.

— Ну же, деточка, полно, — ведьма гладила меня по голове морщинистой ладонью, и голос ее был полон материнского тепла. — Вставай, не стой коленями на холодном полу.

Я почувствовала, как она приподняла мою голову и одела на шею крестик.

— Вот так, голуба моя, и нечего расстраиваться, — приговаривала она.

— Лор, я этого никогда не забуду, — тихо сказала я.

Она строго, непроницаемо посмотрела на меня и встала:

— Ну что же, пора мне, милая. Дел много, тружусь весь день аки пчелка.

Она ушла, я проводила ее и вернулась обратно в кухню.

— Знаешь, мне кажется — она меня видела, — подал голос Женька.

— С чего ты взял?

— Она мне прямо в глаза взглянула, Магдалина.

— Да даже если и видит, — пожала я плечами. — Что с того? Лора — она святая женщина.

— Не нравится она мне, — поморщился он.

— Мне тоже…не нравилась, — задумчиво сказала я. — Только видишь, как жизнь-то повернулась? По мелочи мы с ней всю жизнь ругались, а как дело коснулось моей жизни — она тут же кинулась помогать…

— Тебе виднее, — спокойно отозвался он. — Ну так что, идем на тренировку?

Я взглянула на часы, задумчиво погрызла кончик косы и кивнула.