"Мор. (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)" - читать интересную книгу автора (Леви Ахто)

2

Когда Варя с Олечкой подошли к двери квартиры, Варя поняла – Тарзан дома и пьян: в нос ударила густая вонь табачного дыма. Что он пьет она, конечно, знала, – какой мужчина в Роще не пил… да еще в такое время. Пьянство на Руси явление настолько распространенное, что как бы общенародное и, как таковое, естественное. Тарзан, когда был пьян, не лез драться, но становился грубым. Обычно, напившись, он валялся на своем любимом диване в одежде.

Стараясь не шуметь, они осторожно миновали храпевшего Тарзана, вошли в спальню. Уложив Олечку спать, она вернулась к валявшемуся на диване Тарзану. Настроение… Впору было и самой напиться. Она уселась на стуле и, свесив обессиленные руки, смотрела на храпевшего мужа. Да, да, на… мужа. Она ловила себя на мысли: факт регистрации их брака был с ее стороны преждевременным.

Она сама не решилась бы на это, и Тарзан… На что ему это?! Настояла мама: «Чтобы было как положено, по закону…» Тарзан расписываться не хотел, но хотел Варю – расписались. Его нетрудно было уломать тем аргументом, что процедура регистрации максимально проста. Расписались тайком. Тарзан не хотел, чтобы кто-нибудь из воров узнал об этом: жить вору с бабой сам Бог велел, но расписываться… не считалось предосудительным, но… Одним словом их свадьба не отличалась от процедуры выдачи продовольственных карточек, которые в Москве Тарзану и не полагались, потому что прописан он был в Егорьевском где-то на «хате».

Уедет ли Скит, подумалось ей, или это была только похвальба, как и с ее стороны декларация ее бесконечных связей?

Связавшись с Тарзаном, они с Олечкой оказались в самой гуще воровской жизни. Их дом, двухэтажный, деревянный, постоянно навещали воры. Постепенно она к этому привыкла, в душе теплилась подсознательная надежда, что так будет не всегда. Соседи знали молодую женщину с ребенком, относились к ней приветливо, но в их личную жизнь не совались. Варя могла то у одной, то у другой соседки оставлять Олечку, и это было удобно.

Что знала она про Тарзана? Собственно, ничего. И это незнание стало роковым для нее. Тарзан был вор и даже потомственный: его дед и отец были ворами. Мать он не помнил, но она не была воровкой, это ясно, скорее такая же, как Варя. Вору жить с фраершей по воровскому закону не воспрещается. Но, если какая-то баба стала женой, даже не расписанной, – развод только по разумению вора. С моралью у воров было строго. Если, к примеру, жила воровка с вором, но его посадили, и этим обстоятельством задумал воспользоваться другой вор, державший глаз на его бабу, – дело доходило до разбирательства. Вор не имел права сойтись с бабой другого вора на время его отсидки: человек рикшу тянет (можно толковать как «бедствует» – А.Л.), а ему рога наставляют! Так то с воровкой! А фраерша, как Варя?.. Глухо! Она – собственность вора, как в гареме султана.

Что она сошлась с Тарзаном, тому уже не одни перечисленные мотивы послужили, была еще одна очень серьезная причина: Варю преследовал Крот. И этого субъекта нельзя было сравнить с великолепным Тарзаном: у Крота нескладная долговязая фигура, лицо жестокое с малюсенькими, всегда полузакрытыми красными глазками, отчего и создавалось впечатление полного их отсутствия. Этот вор, которого знали как жестокого человека, стал домогаться ее повсюду. Нельзя было даже в парикмахерскую сбегать без опаски встретить Крота на своем пути. А он беспардонно, с ухмылкой, всегда вещал:

– Бесполезно, крошка, от меня бегать, все равно однажды подловлю. Уж лучше давай по-хорошему.

Крот не отстал от нее, даже узнав, что она стала жить с Тарзаном, но дистанцию соблюдать ему все же приходилось, ибо воровской закон – не те законы, которые Варя наблюдала в суде, где все еще секретарствовала (этот факт особенно нравился Тарзану: «моя баба… судья», – с высокомерной иронией рассказывал он обычно ворам, и было им смешно от этого).

В суде часто ее симпатии были на стороне подсудимых, в том числе воров, привлекавших своим независимым поведением, не боязнью тюрьмы, к которой относились, как к родному дому. Она видела, как часто приговоры были предопределены заранее, как всех покупали, давали взятки, даже судьям. Видела и понимала: правосудие – беззаконие. Она охотно поверила, что закон воровской – неподкупен.