"Право первой ночи" - читать интересную книгу автора (Айвори Джудит)

Глава 23

Винни едва поспевала за Миком, когда держа за руку, он вел ее обратно в таверну. Скованное истомой тело все еще было вялым и непослушным, а оцепенелый рассудок мог сконцентрироваться лишь на одном: всю ночь заниматься любовью. Да. Всю ночь пробыть наедине с Миком. Заниматься любовью. Что бы это ни означало, Винни желала познать все до конца.

В отличие от нее у шедшего впереди Мика хватало сил и целеустремленности на двоих. Не тратя времени попусту, он подхватил со стула их одежду и уже направлялся к двери, когда баронский сынок, доставивший им немало хлопот, решил предпринять еще одну попытку.

— Так-так-так! — воскликнул он.

Винни не подозревала о его присутствии, пока он не обхватил рукой ее бедра. Мик раздраженно обернулся, желая выяснить, почему Винни застряла на месте.

Увидев рядом с ней хлыща, Мик пришел в неописуемую ярость.

— Убери руки! — рявкнул он.

— А почему бы нам не спросить у леди? — возразил соперник в приступе пьяной отваги. — Вдруг она предпочтет того, кто мог бы провести с ней вечер в более приличном месте?

Винни в жизни не поверила бы в то, что случилось в следующий миг, если бы не видела все собственными глазами. Мик вздернул подбородок и смерил противника надменным презрительным взглядом.

— Уж не тебя ли? — поинтересовался он. Ни в одном театре Винни не видела столь потрясающей сцены. Мик в этот момент был олицетворением уверенности и превосходства.

Это подействовало даже на пьяного гуляку. Он не ожидал столь яростной вспышки от человека, до сих пор проявлявшего завидную сдержанность. Но к сожалению, бравада оказалась сильнее. Ему слишком понравилась Винни, и это, как ни странно, принесло ей немалое удовольствие. Ведь прежде она и не помышляла о том, чтобы нравиться мужчинам! А баронский сынок распетушился вовсю:

— Я хочу, чтобы леди осталась! Я желаю еще раз увидеть ее стройные ножки!

Боже милостивый, неужели и другие мужчины считают ее привлекательной?

— Мисс, — обратился к ней гуляка, — вы, без сомнения, самая очаровательная и самая высокая женщина в этом зале! — Он расхохотался.

Винни готова была обнять и расцеловать в обе щеки этого повесу за такой чудесный комплимент.

Тогда как Мик чуть не убил его. Он процедил, злобно прищурившись:

— Если ты что-то и увидишь, так это мой кулак у себя под носом! Прочь с дороги!

— Барон обладает правом первой ночи.

— С чего ты взял, будто твоя кровь чище моей, зарвавшийся сопляк? — перебил его Мик все с тем же презрением и превосходством. Он грозно навис над настырным приставалой, спрятав Винни у себя за спиной. — И с каких это пор виконты должны уступать даже не баронам, а всего лишь их глупым сынкам? Прочь с дороги! А об этой леди не смей и думать, она не для таких, как ты!

Превосходно. Он усвоил преподанные ему правила этикета. Очень мило с его стороны. Вот только не стоило пользоваться ими в столь сомнительных обстоятельствах...

Однако противник Мика, как уже не раз случалось за этот вечер, больше не сомневался в том, что имеет дело с джентльменом.

Он сунулся было к Винни и тут же получил удар в челюсть, потом под ложечку и напоследок пинок в пах. Изнывавший от скуки джентльмен, решивший развлечься созерцанием «городских низов», получил эту возможность, лежа на полу. Причем все случилось в мгновение ока, так что Винни не успела и охнуть.

Из ее горла вырвался какой-то жалкий сдавленный писк.

— Идем! — Мик схватил ее за руку и потащил к двери, кинув через плечо своим друзьям: — Отведите его умыться, когда очухается!

У Винни голова шла кругом. Сегодня из-за нее подрались двое мужчин, сыну барона пришлось несладко из-за того, что он оказался неравнодушен к ее чарам. Ею восторгалась вся таверна. А еще она целовалась с мужчиной в темной глухой аллее, как заправская шлюха со своим дружком.

Чудесный, незабываемый вечер!

Едва оказавшись в карете, Мик набросился на нее и стал целовать. Но вот что странно: вместо того, чтобы проделать с ней все обещанные им ужасные и неприличные веши, он вкладывал в свои поцелуи все меньше и меньше страсти.

А потом вдруг и вовсе отодвинулся от нее. На протяжении остававшихся до дома пяти минут он так и сидел неподвижно, уставившись в темноту за окном.

Винни немедленно решила, что сделала что-то не так. И теперь он на нее рассердился. Он явно разочарован. Она его обидела. Но чем?

Нет, не может быть, она ошиблась. Как ни старалась, Винни не могла вспомнить за собой никакой вины, и если уж на то пошло, почему она вообще должна считать себя виноватой? Они оба прекрасно провели время, к тому же он ни в чем, вот именно — ни в чем, не встречал сегодня отказа. Похоже, он дуется не на нее, а на себя!

Ревность. Винни так и подпрыгнула от восторга. Он ревнует ее к сыну барона! Ну что ж. немного ревности — это даже здорово. Это так приятно щекочет нервы... Теперь Винни могла считать себя настоящей женщиной: желанной и опасно могущественной.

Но с другой стороны, Далила не очень-то хорошо обошлась с Самсоном. Пожалуй, Винни не будет заходить так далеко. Она просто хотела, чтобы Мик любил ее такую, какая она есть. Хотела близости и ласки.

Винни попыталась заговорить с ним, чтобы отвлечь от грустных мыслей.

Но Мик мрачнел буквально на глазах. Он чувствовал, как углубляется разделявшая их пропасть.

Ему было противно вспоминать о своей стычке с этим идиотом, который даже не смог отличить ложь от правды. Весь вечер Мик чувствовал себя королем среди своих друзей, однако разряженный повеса мигом спустил его с небес на землю. На настоящую землю, где он если и был королем, то королем голодранцев. Фальшивый лорд, в душе оставшийся крысоловом. И как бы он ни пыжился, корча из себя благородного джентльмена, ему не видать Винни Боллаш как своих ушей!

Он и Винни. Что бы между ними ни произошло, у их отношений нет и не может быть будущего, как и у фальшивого лорда Тремора.

Не подозревая о том, что терзает его в эти минуты, Винни все еще пыталась разговаривать с ним, поднимаясь на крыльцо. В передней было совсем темно, только в конце коридора горела тусклая лампа. Мик не позволил Винни добавить света. Он не хотел, чтобы она видела сейчас его лицо.

Слава Богу, Мильтон уже лег спать. По крайней мере им не придется извиняться за свое позднее возвращение.

Ох, Мик отлично понимал, что чувствует сейчас Винни и с каким нетерпением ждет продолжения этого вечера чудес. Вот только самого Мика тяготила его роль. Где кончался Мик выдуманный и начинался Мик настоящий? Он совсем запутался. Он чувствовал себя усталым и несчастным.

Вин спотыкалась на каждой ступеньке, хихикала и нашептывала ему ласковые слова. Он умилялся этой открытости и в то же время ненавидел ее. Разделявшая их социальная пропасть стала казаться бездонной пастью, готовой поглотить его истерзанную бесприютную душу.

Конечно, ему ничего не стоило уговорить ее остаться на ночь в его каморке на первом этаже. Они позабавились бы на славу. Нужно было только помнить о том, что рядом спит старый дворецкий. Но никто не помешал бы Мику подняться наверх, в спальню благородной леди, пожелавшей немного развлечься, как он это проделывал уже не раз.

Мик замер на ступеньке, бормоча себе под нос проклятия. Он не хотел ни того, ни другого, он вообще ничего не хотел! Пожалуй, лучше всего сейчас же пожелать ей спокойной ночи и уйти к себе.

Но как назло, Винни положила руку ему на плечо и принялась излагать очередную историю из своего детства. Мик ничего не мог с собой поделать: его привораживало ее прошлое.

Он слушал, и сердце его разрывалось на части. Она была такая оживленная, такая счастливая. Рассказывала о себе так искренне и остроумно. Казалась ему такой прекрасной на этой темной лестнице, что у Мика на глаза навернулись слезы. Винни, красавица Винни могла бы принадлежать ему этой ночью!

До самого конца недели.

После чего он потеряет ее навсегда.

Он снова станет крысоловом. Или чьим-то слугой. Какая разница? Главное, что ни тот, ни другой не ровня Эдвине Боллаш. Не далее как в воскресенье утром морок, напущенный Джереми и Эмилем, развеется без следа, как это бывает в сказках, парадный костюм и лошади сэра Майкла снова станут лохмотьями и крысами старины Мика.

Эдвина замолчала и ждала. Ждала поцелуев.

Мик замер, неуверенно улыбаясь. Господь свидетель, он ни о чем не мечтал так, как о ночи любви с милой цыганочкой Винни. Это принесло бы ему невероятное счастье. Большее наслаждение он мог бы испытать лишь при условии, что будет делить ложе с женщиной, которую объявит своей на всю оставшуюся жизнь.

Он талантливый, он может изобразить кого угодно и представить себе что угодно. Но сделать вид, будто нынешняя ночь может длиться вечно, оказалось выше его сил.

Его ладонь потянулась к гладкой, прохладной щеке, словно желая прикоснуться к тому источнику внутреннего света, что так ослеплял его своей красотой. Он погладил ее, и Эдвина ответила таким взглядом, который он не забудет до самой смерти. Он запечатлел у нее на лбу легкий поцелуй, жадно втянул в себя пряный аромат ее волос и резко повернулся.

Он повернулся и метнулся прочь по коридору, мимо столовой, мимо кухни, в комнаты для слуг, где было самое место и ему, и Мильтону.

Он мчался, как Фредди, стараясь выбирать самые темные места. Ах, Мик, смотри не угоди ненароком в крысиное гнездо! Ты ведь знаешь, какие у крыс острые зубы!

О, он знал это, знал слишком хорошо...

Мик уже начал раздеваться. Снял воротничок, опустил подтяжки и разулся, когда услышал шорох в коридоре. Ему стоило большого труда заставить себя обернуться: а вдруг все-таки почудилось?

Но нет, это была Винни. Она стояла на пороге, совершенно не думая о том, что совсем рядом спит Мильтон.

— Ну... — Мик замялся, не зная, что сказать дальше. Почему-то простой вопрос: «Чего ты хочешь?» — показался ему слишком грубым.

Смешно: она как завороженная смотрела на его грудь. Ей нравилась его грудь, а ему нравился этот ее восхищенный взгляд. Она так и ела глазами все, что могла разглядеть в расстегнутый ворот и с явной неохотой перевела взгляд на его лицо.

Черт побери! Наконец-то она набралась храбрости! И готова сказать ему нечто откровенное и романтическое. Увы, слишком поздно! Теперь он понял: это не доведет их до добра. И все же Мик затаился, весь обратившись в слух. Он ждал, раздираемый и надеждой, и страхом: вот сейчас, сейчас он услышит: «Поцелуй меня!» или «Я тебя люблю!» Да, «Я тебя люблю!» прозвучало бы просто бесподобно.

Но своим мягким, мелодичным, хорошо поставленным голоском она проворковала:

— Кажется, теперь я знаю, чего хочу. Я хочу, чтобы ты был нагим, как статуя! Чтобы ты предстал передо мной в чем мать родила, со всеми причиндалами напоказ!