"Право первой ночи" - читать интересную книгу автора (Айвори Джудит)

Глава 24

Мик так и покатился от хохота. Поначалу он еще пытался сдержаться, но вскоре понял, что ничего не может с собой поделать. Вот так объяснение!

— Мои причиндалы?.. — задыхаясь, переспросил он и снова зашелся смехом. — О Господи! — Ему пришлось прислониться к кровати. Его причиндалы? Он не знал, куда спрятать глаза. Она желает видеть его причиндалы?

Винни торжествующе улыбнулась, видя его растерянность, приободрилась и продолжала уже более уверенно:

— Ты же сам обещал! Помнишь, ты сказал, что я получу все, что угодно, если попрошу об этом вслух?

И это было чистой правдой!

— Винни...

Мик не знал, что сказать. По старой привычке он поднес руку ко рту, в тысячный раз забыв, что там больше нет усов. Он собственноручно брил верхнюю губу каждое утро и минимум раз в день забывал об этом. Ему ничего не оставалось, как оставить несуществующие усы в покое и попытаться высказать этой необычной женщине всю правду:

— Винни, я тебя люблю.

Это признание стало для нее полной неожиданностью. Она смущенно потупилась. Она не могла набраться смелости посмотреть ему в глаза. Удивление на ее лице сменилось грустью. Наконец она подняла на него ошеломленный взгляд и жалобно спросила:

— Это значит, что ты не сможешь заняться со мной любовью?

Мик отчаянно затряс головой.

— Это значит... — Ну как ей все объяснить? — Это значит, что я хочу гораздо большего, чем могу получить. И если я получу слишком мало, то будет еще хуже, чем если я не получу ничего. — Он снова тряхнул головой и мрачно добавил: — Вин, мое чувство к тебе явилось для меня неожиданностью.

Как ни странно, но это приободрило Винни и даже внушило ей пусть робкую на первых порах, но моментально окрепшую веру в себя.

— Мик, — возразила она, выйдя на середину комнаты, — не позволяй страху за будущее

отравить себе настоящее! Кто знает, что с нами станется завтра! — Она горячилась все сильнее. — А вдруг завтра мы умрем? — Остановившись напротив Мика, она прошептала: — Пожалуйста, не отвергай меня сегодня!

Он обреченно покачал головой и выдохнул:

— Никуда не денешься.

И это было правдой. С его губ сорвался горький, беспомощный смех при мысли о том, что он сам загнал себя в угол. Он увяз по самые уши и с каждой минутой увязал все глубже. Не в силах подавить нервный смех, он чуть слышно спросил:

— В чем мать родила? С причиндалами напоказ? Вин, побойся Бога! Где ты такого набралась?

— Ты сам это сказал.

На это ему нечего было возразить, и он вынужден был плюхнуться на кровать.

По крайней мере теперь ему ясно, что делать дальше. Первым делом он избавился от рубашки. Несмотря на все увещевания, ей так и не удалось приучить Мика носить нижнее белье. О чем он искренне пожалел в эти минуты при виде жадного любопытства, с которым на него смотрела Винни. Итак, он сорвал с себя рубашку, швырнул ее в угол и похлопал ладонью по тюфяку:

— Аида ко мне, голуба! Садись сюда. Настырным причиндалам Майкла Тремора не терпится свести с тобой знакомство!

Но Винни даже не шелохнулась.

Мик немного подождал и шутливо пожаловался:

— Ты сказала, что хочешь заняться любовью! А когда я сказал, с чего собираюсь начать, ты заупрямилась! Снова решила стать непослушной?

— Не в этом дело! — Она улыбнулась и пробормотала: — Я хочу видеть. Покажи мне!

— А-ах да! Причиндалы? — Он почувствовал, что возбуждается от одних звуков ее голоса: мелодичного, бархатного женского голоска светской леди. «Покажи!» Ну что ж, ему есть что ей показать! — Закрой дверь!

Винни повернулась и прислонилась спиной к двери, следя за тем, как ловко он расстегивает пуговицы на брюках. Изящные руки с длинными пальцами изысканным жестом расстегнули застежку на брюках. Облизнув пересохшие губы, Винни затаила дыхание, она смотрела во все глаза и обмерла от неожиданности, когда расстегнутые брюки сползли ему на бедра. Еще одно движение — и он остался совершенно голым.

Да, голым, как статуя. Только теплым и живым.

Завороженно глядя на мерно вздымавшуюся широкую грудь, она шагнула вперед. Ширина и мускулистость его плеч уже не были для Винни в новинку, зато ее поразило, какие узкие у него бедра. Сильные, мощные и в то же время стройные. А между бедер...

Она снова шагнула вперед, не в силах оторвать взгляд.

— Такое не упрячешь ни под каким фиговым листком, — невольно вырвалось у нее. — Если уж на то пошло... — Винни перевела озабоченный взгляд на его лицо. — Такое вообще никуда не упрячешь!

— Упрячешь, и еще как! — Он не выдержал и рассмеялся. — Кстати, если уж на то пошло, как ты сказала. Но теперь, голуба, это больше не причиндалы. — Она сделала удивленное лицо, и он пояснил: — Я называю их причиндалами, когда они мирные и спокойные. Или только начинают оживать. Но при определенных обстоятельствах, Вин, это хозяйство взводится, как пистолет, а мое в особенности!

Как бы он ни изощрялся, подбирая нужные слова, Винни не могла отделаться от сравнения с гордо упиравшейся в небо корабельной мачтой. Тем временем Мик взял ее руку, поднес к паху и охнул, как будто сильно чему-то удивился, почувствовав ее прикосновение. Ласковым пожатием он дал понять, что ей следует согнуть пальцы, тихонько двинул бедрами вперед и назад и громко застонал. Потом он решительно подтолкнул ее к кровати и сказал:

— Потом будешь смотреть, сколько хочешь. А то боюсь, что больше не выдержу. Я и так давно готов, Вин!

Они оба давно были более чем готовы. Винни налетела на кровать и опрокинулась на спину. Мик поднял ей юбку.

— Давай избавимся от панталон, голуба. А ну-ка, приподнимись!

Панталоны полетели на пол, и в следующий миг он навалился на нее всем телом. Ах, это его бесподобное тело! Его копье каким-то чудом оказалось именно там, где следовало, и уперлось в ту самую сокровенную точку между ее ног. Оба вздрогнули и задохнулись одновременно. Винни попыталась расслабиться, но тут же осознала, что хочет большего. Она зажмурилась и почувствовала его губы у себя на губах. Теперь она знала, как отвечать на поцелуй, и даже осмелилась повторить языком то, что проделывал он. Он застонал и впился в ее губы со всей страстью.

Винни показалось, что она оторвалась от земли и воспарила в небеса.

Она смутно помнила, какое наслаждение испытывала, чувствуя на себе тяжесть его тела, и как ей хотелось ощущать его всего — плоть к плоти. А его рука оказалась в том месте, которое он ласкал вечером в аллее.

— А-ах! — вырвалось у нее.

Как всегда, первые секунды их близости могли показаться грубыми, но не от того, что они хотели причинить друг другу боль, а от снедавшего обоих жадного нетерпения. Винни страстно желала изведать все, что он способен ей дать, и с каждой секундой разгоралась все сильнее. Она содрогалась всем телом и словно сквозь сон слышала свои приглушенные, хриплые стоны, похожие на стоны смертельно раненного животного.

Каждый так спешил излить на другого свою нерастраченную нежность, что при соприкосновении их чувства вспыхивали подобно фейерверку, принося острое до боли наслаждение.

Наконец Мик приподнялся и рукой направил свое копье туда, где только что были его пальцы, и Винни содрогнулась с такой силой, что под ними заскрипела кровать. А он нанес один сильный, мощный удар и замер, погрузившись в нее до конца. С его губ срывались какие-то невнятные, едва различимые звуки.

— Р-ради Бога, — выдохнул он. — Н-не... н-не шевелись...

Но Винни и без того застыла, не в силах шелохнуться. Все ее тело напряженно сжалось: что-то лопнуло у нее внутри. Мгновенная боль, сменившаяся легким жжением, застала ее врасплох. Она затаилась, свыкаясь с новым ощущением: он был там, внутри. И мало-помалу это перестало казаться ей странным, напротив, ей было хорошо, удивительно хорошо!

Наконец Мик счел возможным начать двигаться снова. И с каждым его движением жжение внутри слабело. Винни инстинктивно стала отвечать на его рывки с такой же силой, и это принесло ей с ни с чем не сравнимое удовольствие. Кровь бурлила у нее в жилах, как будто через нее пропустили электрический ток, и сила тока возрастала до тех пор, пока не разрядилась ослепительной вспышкой блаженства.

В ту же секунду она почувствовала, как неистово вздрогнуло его копье где-то внутри, как будто по телу прокатился раскат грома, отозвавшийся трепетом в каждой клеточке тела. Удар. Любовный удар. Наконец-то она полностью осознала, что могут означать эти слова. И все же удивительно, как мужское тело могло вызвать в ней столь ошеломляющий всплеск чувств, ведь они встречались с Миком каждый день.

Она и понятия не имела, от чего так долго отказывалась!

Мик относился к плотским удовольствиям так же добросовестно, как и к остальным своим делам. Старался получить от них все, что можно, и еще чуть-чуть. Он не стеснялся нашептывать Винни на ушко все, что ему приходило в голову. Ах, эти неприличные до ужаса вещи, которые обещал его бархатный, волшебный голос! Они быстро победили в ней остатки девичьей скованности, и Мик мог делать с Винни все, что захочет. Однажды они даже занимались любовью на лужайке в саду, под ярким лунным светом. О да, они позабавились на славу!

Любовники.

Большую часть оставшихся трех дней они провели практически голыми. Мильтон пришел в такое смятение, что был вынужден перебраться к своей сестре. А миссис Рид каким-то чудом умудрялась не показываться им на глаза. Весь дом остался в полном распоряжении Мика и Винни. И они сполна воспользовались этой привилегией.

— Взгляни, — пожаловалась она как-то раз, лежа возле Мика в полном изнеможении. — Нет, ты только взгляни на эти ничтожества! — Винни имела в виду свои маленькие груди. — Их даже круглыми не назовешь! Так, какие-то прыщики!

Мик, как человек воспитанный, не мог не выполнить просьбу дамы и внимательно посмотрел на ее грудь. При этом его глаза загорелись огнем, а губы медленно растянулись в улыбке:

— Вин, и не стыдно тебе жаловаться, что ты недостаточно хорошенькая, когда у тебя есть две такие симпатичные штучки?

— Но ведь они крохотные! А кому это понравится?

— Мне! — Он взял ее груди в ладони и осторожно потеребил соски. — Никогда не видел ничего более аппетитного. Их без труда можно взять в рот. — Именно это Мик и сделал. Винни вздрогнула и застонала. — М-м-м, — мурлыкал Мик, лаская языком ее груди. — М-м-м, настоящие пампушечки с кремом.

Прошло еще несколько минут, и Винни забыла о том, что жаловалась на свою грудь. Да, несомненно, этот человек чрезвычайно талантлив.

Они забавлялись в эти дни, как дети. Взрослые дети, в чьем распоряжении оказался целый большой дом. Вот только время было к ним безжалостно и пролетело слишком быстро.

Винни окончательно потеряла над собой контроль и очень далеко зашла в своих мечтах. Они с Миком могли бы переехать куда-нибудь в другое место, где она выдала бы Мика за... да, за господина из провинции. Он бы охотился со своими хорьками на кроликов, кажется, это тоже входит в список развлечений сельских аристократов. Они поселились бы в небольшом домике, и Винни давала бы уроки дочкам местных богачей. А он, как и положено джентльмену, проводил бы время в благородном ничегонеделании.

Винни поделилась своими мечтами с Миком. Лучше бы ей этого не делать.

— А! — небрежно воскликнул он. — Еще одна фантазия благородной леди? Купить себе мужчину для забавы? — И он продолжал с нарочитой грубостью: — В жизни не пойму этих ваших благородных замашек! Не дай Бог, какой-нибудь аристократ испачкает ручки, если отважится сделать что-то полезное на благо своей стране!

— Не понимаю, над чем ты смеешься! — возразила Винни. Она внимательно следила, чтобы на сковородке не подгорела колбаса. В последнее время им пришлось готовить самим. — Мне, к примеру, это вовсе не кажется таким уж смешным!

— Что? — Мик моментально помрачнел. — Ты действительно вообразила, будто я способен стать бездельником?! Думаешь, у меня нет совести и я способен сидеть у тебя на шее, а ты будешь зарабатывать уроками! Да тебе учить-то будет некого! Кому там нужны твои уроки? Поденщицам? Фермерским женам? Или купеческим дочкам? И думать не смей! Тебе нужен большой город и высший свет с его матронами, мечтающими выдать замуж своих дочек. И мне тоже нужно иметь свое дело или хотя бы какое-то занятие, чтобы обеспечить себя и жену, если однажды я соберусь жениться. — Мик горячился все сильнее, явно чувствуя себя задетым за живое. — Я ведь уже говорил тебе, что не стану себя уважать, если на свете не найдется такого дела, с которым я справляюсь лучше других! А ты, голуба, все еще думаешь так, как прочие снобы в этом городе. Не всегда, но довольно часто. Вот только у тебя слишком сильная натура, чтобы вписаться в их дурацкие стандарты. Ты лезешь из кожи вон, чтобы в них втиснуться, и в итоге начинаешь ненавидеть сама себя! Ты наказываешь себя, лишаешь развлечений и даже отказываешься явиться на бал! А тебе стоило бы там побывать! Больше, чем кому бы то ни было. Явиться к герцогу, танцевать всю ночь и плевать на тех гребаных ублюдков, которым это не понравится!

Вот так речь!

Винни едва успевала внимать его торопливым, сбивчивым словам, от которых у нее тревожно стучало сердце.

Ей пришлось прибегнуть к привычной уловке, чтобы не воспринимать его упреки всерьез:

— Не знаю, что может значить это слово, но оно наверняка употреблено неправильно!

— Какое еще слово? — мрачно поинтересовался он.

— Гребаный.

— Ох! — Он резко обернулся и наставил на нее большую вилку, которой переворачивал колбасу на сковороде. — Вин, это очень плохое слово! Не стоит его повторять!

— Но ты же его повторяешь!

— Я?!

Она, очень довольная, расхохоталась, нечасто ей приходилось видеть на его физиономии столь уморительную растерянность.

— Ну не я же! А еще мне кажется, что слово «траханный» должно обозначать нечто похожее.

Тогда Мик ухмыльнулся и предложил:

— Я тебе покажу, что оно означает! — Он прижал Винни к себе. — Вот! А обозначает оно... в общем, не тушуйся и при вперед на всех парах! Возьми за жабры эту гребаную жизнь и оттрахай ее на всю катушку! Получи от нее все, что можно, и еще чуть-чуть! А почему бы и нет?

— Женщина не может никого оттрахать, — смущенно хихикнула Винни.

— Еще как может! И я люблю это в тебе, Вин! Я люблю тебя! — добавил он еле слышно.

Оба надолго замолчали, первым заговорил Мик:

— Итак, чем мы займемся в ожидании этих придурков? — Господа Ламонты уже прислали записку, что явятся сегодня с вечерним костюмом и приглашением. — Не отнести ли тебя наверх и не оттрахать ли на всю катушку?

Винни подумала, прежде чем дать совершенно искренний ответ:

— Звучит неприлично. Просто жуть. Но пожалуйста, сделай это поскорее! — попросила она страстным шепотом.

О, она оказалась не менее талантливой ученицей, чем Мик. Она прекрасно освоилась с этой грубой и неприличной речью, так уместно звучавшей на тесной кухне или в темной спальне. Ведь они придавали этим словам совершенно иной смысл, превращая их таким образом в язык двух влюбленных, понятный лишь им одним.

Винни все еще не давало покоя слово «сноб». Неужели Мик прав? Но разве сноб опустился бы до близости с таким, как Мик Тремор? Не означает ли это, что она изменила своему образу мыслей в угоду мировоззрению оборванца из Корнуолла, зарабатывавшего себе на жизнь ловлей крыс? Только этого не хватало...

А Мик тем временем поймал себя на мысли, что неспроста так разгорячился и обвинил ее в снобизме. Вероятно, давало о себе знать больное самолюбие, сознание того, что Винни по-прежнему слишком хороша для такого, как он. Его всякий раз пробирала дрожь, стоило вспомнить о ее происхождении, образовании и положении в обществе. И как только у него хватило наглости положить глаз на такую благородную даму, учительницу, дочь маркиза и внучку герцога? Смех, да и только!

Конечно, Мик всегда был честолюбивым малым. Иначе ему и в голову бы не пришло отправиться в Лондон искать удачи. Зато в итоге он стал крысоловом и смог посылать домой приличные деньги на зависть всей округе. Но всему есть свой предел! И Майкл Тремор мог мечтать о Винни Боллаш с тем же успехом, что и вообразить себя принцем Уэльским, супругом английской королевы!

Винни училась в самом настоящем университете. У нее есть собственная карета на рессорах, пара рысаков и даже каретный сарай, где она держит всю эту роскошь. Она хозяйка большого дома, в котором целый этаж предназначен только для слуг. Черт побери, у нее есть дворецкий, и кухарка, и кучер, правда, один на три соседние семьи. А Мик за свою жизнь заработал лишь на десяток хорьков да пяток собак, причем почти всех выкормил сам, подобрав на улице. Все его хозяйство с избытком помещается в каморке под лестницей, куда его пустил пьяняца-сапожник в благодарность за то, что Мик избавил его лавку от крыс.

И с какой стати он вбил в свою дурную башку, будто Винни согласилась бы распрощаться со своим шикарным прошлым и стать женой крысолова? Дело было даже не в ее согласии, хотя, она, конечно, ни за что бы не дала его, — а в том, что она заслужила большего!

Он не забыл наглого приставалу из бара. Молодчика, который разводил лошадей. Вот кто мог быть ей ровней. Или еще более достойный малый. Ведь и среди благородных иногда встречаются хорошие парни, настоящие джентльмены, и Винни любому из них составила бы приличную партию.

Она заслужила уважение и любовь, все, чем так несправедливо обделила ее жизнь.

Ламонты сильно опоздали. И Мик считал, что им повезло. Винни была до того ненасытна, что вряд ли они вспомнили бы об их визите вовремя.

Когда в дверь позвонил посыльный, Винни подумала, что это Джереми и Эмиль. Но оказалось, что это принесли коробку для Мика, и он быстро сбежал вниз по лестнице.

Обмирая от непривычной робости и страха, он поднялся наверх и протянул коробку Винни. Это был подарок.

— С днем рождения! — произнес Мик.

Кто бы мог подумать! Она сама об этом забыла! Столько лет до ее дней рождения никому не было дела...

— Тридцать! — продолжал Мик. — Теперь мы сравнялись в возрасте!

Он снял с коробки крышку, поднял первый слой папиросной бумаги и вытащил пару длинных белых перчаток для вечернего туалета.

— Милли сказала, что без них никак нельзя!

Она нерешительно взяла перчатки. Они были тонкими и мягкими, с великим множеством маленьких пуговичек.

Мик развернул еще один слой бумаги, и у Винни захватило дух.

— Тюль! — торжественно провозгласил он, весьма довольный собой. Он вынул платье с такой осторожностью, будто боялся обжечься.

Это был чудесный элегантный туалет из розового тюля с подкладкой из более темной тафты, расшитый мелким бисером с таким искусством, что казалось, будто ткань переливается живым огнем.

Винни просунула руку в один из невесомых рукавов, и ее матовая кожа заиграла мягким загадочным блеском.

— Ох, Мик! — вырвалось у нее. — Что же ты наделал? — Наверняка ему пришлось ограбить банк! Или украсть это платье из магазина. Или... Боже, только не это! Неужели он заплатил за платье из денег, заработанных на пари?

Она непременно вернет эти вещи и отдаст ему деньги. Но никто не помешает ей хотя бы примерить платье. Ведь это свыше ее сил: держать в руках такую роскошь и не проверить, хорошо ли оно на ней сидит?

— Надень его! — попросил Мик.

Винни подошла к зеркалу и приложила платье к груди. Нет, пожалуй, не стоит даже его примерять. В таком роскошном туалете она будет выглядеть просто нелепо. Как будто надеется обрести несвойственную ей красоту.

— Надень его! — настаивал Мик. — Я хочу посмотреть на тебя в этом платье!

Она обернулась и задумалась, все еще не решаясь уступить его просьбе и — чего греха таить — собственному желанию. Как всегда, в его глазах Винни прочла восхищение, и это придало ей некоторую уверенность в себе. Ах, если бы он оказался прав!

— Ну же, не робей, моя голубка! Примерь его!

Оно оказалось ей впору: не короткое и не длинное, отделанный вышивкой бархатный пояс лег на талию точно влитой. Тюль ниспадал спереди свободными пышными складками, а сзади был замысловатый бант и длинный шлейф. Просто сказочная красота. Винни снова подумала, откуда Мик мог взять столько денег, но моментально забыла о своих страхах, примеряя перчатки. Они облегали руки, словно ее собственная кожа. Правда, с пуговицами пришлось повозиться, но на помощь пришел Мик. Это было великолепно. Винни не ожидала ничего подобного.

Потому что в зеркале она показалась себе по-настоящему... взрослой. Да, на нее смотрела взрослая женщина в элегантном взрослом платье.

А Мик все ходил и ходил кругами, поворачивая ее то так, то этак, и не мог налюбоваться.

— Вот так красота! — восклицал он. — Надо же, я превзошел сам себя! Никогда мне не удавалось заполучить в руки такую красоту! — И он тут же поправился: — Кроме, конечно, тебя! — Мик поймал ее взгляд и многозначительно добавил: — Теперь у тебя нет причины не ехать на бал!

— Ты наверняка ограбил банк! — хмуро заметила Винни, все еще не решившая для себя этот вопрос.

— Я не сделал ничего незаконного или неприличного, чтобы его приобрести!

Она отвернулась к зеркалу. Ей очень хотелось поверить Мику, пусть даже потом это окажется ложью.

Винни продолжала возражать:

— Если я его надену, на меня будут глазеть весь вечер!

— Еще как будут, помяни мое слово!

Винни промолчала, лишь нахмурилась.

— Винни, на тебя уже глазели, когда ты плясала на столе в таверне! А в этом платье ты выглядишь гораздо приличнее! Он ничего не понял. Дело было не в приличиях. А в том, что бал — не вечеринка в таверне. Особенно если учесть, что там за ней будет следить ее кузен вместе с его прихлебателями. Ксавье всегда поражал ее небрежной элегантностью и самоуверенностью, своими надменными и жестокими манерами. Ему достаточно будет взглянуть на нее, чтобы тут же поднять на смех.

Хотя, если кого-то интересовало ее собственное мнение, платье действительно было шикарным и модным и сидело на ней как влитое. Удачно подобранный цвет придавал ее облику изысканность. И даже рыжие волосы не выглядели столь вызывающе яркими, а приобрели золотисто-медный оттенок.

Винни провела рукой по подолу. Бисер не казался тяжелым на прозрачной ткани, платье было легким и воздушным. Переливающийся бликами тюль скользил между пальцами. Никогда в жизни ей не приходилось видеть ничего подобного. Никогда. А ведь ее мать щеголяла на балах в самых шикарных туалетах.

— Но как... — Она растерянно оглянулась на Мика. Откуда у него взялось столько денег?

— Магик, — сказал он, подкрепляя слова какими-то дикими жестами.

Она не сразу сообразила, о ком идет речь, и вдруг тревожно оглянулась:

— А где твоя собака?

Довольно глупый вопрос. Как будто вырученных за пса денег могло хватить на такое платье! Но она действительно не видела Магика уже несколько дней. И сейчас вспомнила об этом.

— Вин, — хмуро начал он, — я должен тебе кое-что сказать. Я продал своих собак и хорьков еще в начале недели вместе с клетками и прочей снастью. Они мне больше не понадобятся. Понимаешь, после того, как мы закончим, я попытаюсь найти место слуги в каком-нибудь богатом доме. Мильтон обещал, что его брат в Ньюкасле поможет мне устроиться. — Его слова падали размеренно и тяжело, как булыжники.

У Винни похолодело в груди. Он назвал время и место. Он определился и даже наметил новую цель. Ньюкасл.

— Мильтон сказал, что с моими манерами я без труда найду место у какого-нибудь юного джентльмена, не способного завязать себе шнурки. И я с ним согласился. Не так уж и плохо присматривать за молодыми джентльменами. — И он со смехом добавил: — Правда, глядя на это платье, я с большей охотой поступил бы в горничные к какой-нибудь юной леди, но вряд ли меня возьмут! Главное, я буду получать хорошее жалованье и жить на всем готовом! К тому же я бегло пишу и считаю, и кто знает, может, джентльмен захочет сделать меня личным секретарем? Представляешь, сколько платят секретарю? Ради этого стоит постараться! Но в любом случае собаки мне больше не понадобятся, я не смогу ими целый день заниматься. Для них же лучше, что их продали. Даже для Магика...

— Нет! — вырвалось у Винни.

— За него мне заплатили больше, чем за остальных!

— Он же был твоим любимцем!

— Не просто любимцем, он был моим другом. Но ты должна понимать, вряд ли там, в Ньюкасле, будут рады моей собаке. — Мик замялся и потупился. — Брат Мильтона сказал, что у тамошнего джентльмена есть целая свора собак, все с родословными, и он не позволит им мешать кровь с моим Магиком. — Он старательно изобразил свою знаменитую полуулыбку в надежде показать, что ему все нипочем. — Я перекинулся с Магиком парой словечек и рассказал, что его ждет, если он поедет со мной. И он решил, что лучше ему остаться здесь. Понимаешь, он без ума от сучки Реццо. По уши влюбился в нее, У них уже были щенки, и они показали себя отменными крысоловами. Так что следующий помет разойдется за хорошие деньги. Не могу же я подвести тех, кто собирается купить щенков!

Однако Винни никак не могла смириться с исчезновением Магика. Она еще раз посмотрела на платье. Чудесный, великолепный наряд. Так почему же ей хотелось плакать? Она зажала ладонью рот.

— Что? Что с тобой? — всполошился он. — Не надо! Не смей! — Мик схватил ее за плечи: — Я хотел, чтобы у тебя было самое красивое платье! И я счастлив, что могу тебе его подарить! Оно тебе не нравится?

— Ну что ты! — Она улыбнулась сквозь слезы и снова всхлипнула. Она сама не понимала, что с ней творится. — Ну что ты, Мик! Оно замечательное! Просто замечательное! — Он буквально сразил ее наповал! А платье так изменило ее облик, что она боялась лишний раз взглянуть в зеркало!

Все еще не зная, чем ее утешить, Мик состроил уморительную гримасу и сообщил:

— Зато я не расстался с Фредди! Она поедет со мной, если доживет до тех пор. В конце концов, я мог бы держать ее у себя в комнате! — И он совершенно неожиданно добавил: — Только поезжай сегодня со мной!

Винни страдальчески скривилась, еще раз посмотрев на платье. Мысль о том, что ради этого наряда Мик пожертвовал своим любимцем, могла отравить ей весь вечер.

Он моментально угадал ее мысли и воскликнул:

— Не терзайся понапрасну, Вин! Мне все равно пришлось бы с ними расстаться! Но это не так уж и плохо: бедняк ценит свое достояние больше, чем богач! Я любил своего пса, но тебя я люблю сильнее, а еще я хочу жить в достатке, чтобы пользоваться ванной, и читать книги, и посылать достаточно денег своим родным. Я бы продал свое снаряжение даже в том случае, если бы у тебя было платье! Но раз у тебя его нет, а я на новом месте не буду ни в чем нуждаться, почему бы не сделать тебе подарок? К тому же, — снова улыбнулся он, — хотя я расстался с Магиком, я не расстался с магией! — Мик погладил ее по щеке и прошептал: — Совсем наоборот! Я хочу, чтобы мы вместе провели этот вечер! Один магический, незабываемый вечер! У тебя найдутся туфли?

— Нет.

— Придется танцевать в чулках! — расхохотался он.

Винни не выдержала и фыркнула. Этот человек продал своего любимого пса, чтобы купить ей платье, и ее же пытается утешать! Такое могло прийти в голову только Мику! Ее дорогому, заботливому, любимому Мику!

Потому что только у Мика такое благородное сердце. Потому что Мик заслуживает большего уважения, чем многие аристократы с их безупречными родословными. Винни с невольным трепетом подумала о том, что без Мика ее жизнь не просто изменится, а станет совершенно невыносимой.

Ламонты все не появлялись. Это вселяло тревогу, и Винни показала Мику письмо от своей бывшей ученицы, высказав по этому поводу свое мнение:

— Если они привезут приглашение, значит, за ними не числится никаких темных дел. Герцог очень придирчиво отбирает гостей на ежегодный бал. Туда допускаются лишь отпрыски самых родовитых и уважаемых семейств с безупречной репутацией, цвет нации.

Да. Пожалуй, это можно было считать своеобразной проверкой. Винни не верила, что даже таким пройдохам хватит наглости явиться к герцогу без приглашения. Возможно, они рассчитывают, что пригласят ее, но тут Винни будет стоять до конца. Ни Мик, ни она и не подумают ехать на бал. И на этом их приключение закончится.

А что, если Ламонты все-таки привезут приглашение?

Ну что ж, в этом случае им с Миком не о чем волноваться. И он напрасно терзался подозрениями. Не важно, что могло прийти в голову Мику и что сообщила Винни герцогиня Вичвуд. Если Ксавье лично пригласил близнецов на свой ежегодный бал, значит, господа Ламонты не имеют ни малейшего отношения к тем джентльменам, что устроили в прошлом году скандал в Брайтоне.