"Седьмой авианосец" - читать интересную книгу автора (Альбано Питер)

9. 5 декабря 1983 года

— Открытым текстом, — говорила Памела Уорд, сидевшая напротив стола коммандера Белла. — Русское радио прямо-таки сошло с ума.

— Из-за этого судна? — спросил Брент Росс, сидевший там же.

— Погиб китобоец, — уточнил Белл.

— Где? — спросил Брент.

Памела встала, подошла к карте, заглянула в свой блокнот, показала пальцем:

— Вот здесь. Сто шестьдесят четыре градуса тридцать минут западной долготы, сорок четыре градуса десять минут северной широты. — Она вернулась на свое место.

— Черт! Как раз посредине между Алеутами и Гавайями, — сказал Брент. — Он вспомнил слова Денниса Бэнкса. — Есть определенная закономерность.

— Закономерность? — хмыкнул Белл. — Ваша подлодка, значит, напала на маленькое китобойное судно?

— Но кто-то же его уничтожил, — стоял на своем Брент. — Кто-то уничтожил «Спарту», вертолет, русский самолет…

Белл перевел взгляд на Памелу и спросил:

— Что передал китобоец?

— Ничего, коммандер. Все радиопереговоры велись между плавучей фабрикой «Геленджик» и Владивостоком. На китобойце произошел взрыв. Такой большой, что разнесло не только корабль, но и добытого ими кита.

— Уцелевшие есть?

— Уцелевших нет, коммандер.

— Вот видите, Брент, — сказал Белл, оборачиваясь к энсину Россу. — Это несчастный случай. Не более того.

Бренту показалось, что он хватил соляной кислоты. Белл защищал интересы кэптена Эвери, заботился о своей карьере. Брент понимал, что коммандер ни за что не отдаст предпочтение гипотезе энсина, если кэптен придерживается иной точки зрения. Он также понимал, что нужно обладать известной смелостью, чтобы увидеть в этих четырех инцидентах происки японских фанатиков. Он и сам не был в этом уверен на все сто. Белл был прав насчет торпед. У китобойца слишком неглубокая осадка, чтобы можно было нанести по нему торпедный удар. Да и самолеты тут явно были ни при чем. Гидросамолет вряд ли мог успешно взлететь в штормящих водах этого региона. Оставались пушки подлодки. Но на это требовалось время: нужно было всплывать на поверхность, готовить орудия к бою. Китобоец успел бы за это время сообщить об опасности. Нет, он погиб быстро, неожиданно и скорее всего в результате несчастного случая. Хотя это вовсе не обязательно. Брент посмотрел на карту, встал и медленно подошел к ней. Памела и Белл с интересом следили за его движениями. Брент взял циркуль. Провел дугу к югу от Алеутских островов.

— Шестьсот миль, — сказал он, обращаясь как бы к самому себе. — Вполне вероятно.

Белл хмыкнул.

— Брент, не может быть, чтобы «Зеро» атаковали с базы на Алеутах. С какой стати им было нестись на юг, чтобы потопить маленький китобоец! Какие задачи они преследовали? Это что, упражнение в поражении целей?

Брент прекрасно понимал, что коммандер говорит разумные вещи, а вот он — нет. Он пожал плечами, снова сел на место. Но мысль о том, что тут есть закономерность, не давала ему покоя. Закономерность, но какая? Где ее искать?

— Есть какие-нибудь новости насчет шифровки русского самолета? — обратился Белл к Памеле, но та покачала головой:

— К сожалению, нет, коммандер.

Белл мрачно кивнул, обернулся к Россу.

— Я звонил в госпиталь. Тайрон Джонс по-прежнему находится в коме.

— Он что-нибудь еще сказал?

— Нет, Брент, только то, что уже слышали: об острове и цветах. — Брент кивнул, а Белл продолжал: — Звонила медсестра Смазерс, Дженис Смазерс. Она просила вас снова заехать. — На губах Белла появилась едва заметная улыбка. — Она сказала, что в противном случае вы можете кое-что упустить.

Брент почувствовал на себе взгляд Памелы.

— Спасибо, коммандер, но я просил ее держать меня в курсе, если Тайрону Джонсу станет лучше, если он что-то скажет. Но он молчит. А потому мне нет резона туда ехать. Зачем мне дежурить у его постели? — Брент с облегчением почувствовал, что глаза Памелы оставили его в покое, она перевела взгляд на Белла, который невозмутимо отозвался:

— Хорошо, энсин. Можете возвращаться к вашим делам. И вы, лейтенант, тоже свободны.

— Есть, сэр, — в унисон ответили Памела и Брент, быстро встали с мест и вышли. У Брента возникло неприятное ощущение, что его шефу известно о той близости, что возникла между ним и Памелой. Удивительно, не такие секреты выдаются непроизвольно, подсознательно, но… Он сам ловил сигналы, исходившие от других парочек, а теперь вот, видать, в таком положении оказались и они с Памелой.

Они остановились у автомата с водой. Подавая Памеле стаканчик, Брент сказал:

— Моя подлодка выглядит бледновато.

Памела сделала глоток, затем задумчиво сказала:

— Брент, ты, пожалуй, прав… Интуиция, конечно, не имеет к точным наукам никакого отношения, но в этих местах произошло слишком много случайностей. У меня тоже такое чувство, будто на волю вырвалась жуткая смертоносная сила.

Брент посмотрел на Памелу. Она же уставилась в стену, словно пытаясь увидеть, что находится за ней.

— Но что это тогда, черт возьми?! — воскликнул он и, смяв стаканчик, бросил его в ведро. — Я нес ахинею, и ты это прекрасно знаешь.

— Ничего подобного, — Памела перевела взгляд на Брента. — Сегодня нас примет дядя Марк. — Брент кивнул. — Выложи ему все, что ты думаешь. Он тебя выслушает. Я тебе говорила, что он знает про этих фанатиков больше, чем кто бы то ни был.

— Да, да, я слышал о нем столько всего! — отозвался Брент, и в голосе его послышалась надежда. — Он просто гений. Когда же он нас примет?

— В девятнадцать ноль-ноль.

— Заеду за тобой в восемнадцать тридцать.

— Отлично, — сказала Памела и одарила его одной из своих самых ослепительных улыбок.

Он вздохнул, но не дотронулся до нее, хотя ему очень этого хотелось.

Несмотря на то, что Брент встречал контр-адмирала Марка Аллена на нескольких совещаниях у Тринадцатого и знал, что адмирал служил вместе с его отцом в Японии после второй мировой войны, он никогда не беседовал с ним. Этот шестидесятичетырехлетний человек был живой легендой. В свое время он был стипендиатом Родса[30], знал семь языков, в том числе и японский, который выучил в японских школах в двадцатые-тридцатые годы, когда его отец там служил военно-морским атташе. В военно-морских силах США не было более тонкого знатока японской истории и культуры. В годы второй мировой войны он служил в военно-морской разведке, а потом стал одним из основных сотрудников группы Сэмюэла Моррисона, собиравшей материал для монументального пятнадцатитомного труда «Операции ВМС США во второй мировой войне». Адмирал был женат на японке, Кейко Моримото, которую Брент однажды мельком видел на каком-то приеме: это была обворожительная женщина с черными волосами, смуглой янтарной кожей и быстрой белоснежной улыбкой.

Теперь же Брент ехал на своей спортивной машине в гору, взбираясь на Квин-Энн-Хилл по Хоу-стрит. Рядом с ним сидела Памела, но все его мысли были сосредоточены на событиях минувших дней. Он думал о подлодках, истребителях «Зеро» и прочих подобных вещах. Брент пытался понять, не сочтет ли адмирал чушью то, что он выложит ему по поводу случившегося.

— Ни в коем случае, Брент, — отозвалась она, касаясь рукой его плеча. — Он образован, умен и знает толк в Японии. Возможно, он заметит что-то такое, о чем мы и не подумали. Кто знает, вдруг это что-то самоочевидное. — И затем, быстро перебив себя, сказала: — А вот теперь налево.

Когда Брент крутанул руль и включил вторую скорость, мощный мотор взвыл, взвизгнули шины, и спортивная машина, изменив направление на девяносто градусов, помчалась дальше.

— Полегче, мистер Росс. Я не хотела бы сейчас искупаться в озере Юнион, — усмехнулась Памела и показала рукой туда, где, словно серо-голубое зеркало, поблескивала водная гладь, протянувшаяся от дороги до центральной части Сиэтла.

— Виноват, — сказал Брент. — Пора начать думать о Сиэтле, а не об Алеутских островах.

Затем Памела показала на ухоженный белый особнячок в колониальном стиле:

— Вот мы и приехали.

Брент кивнул, и «Дацун» остановился у обочины.

Высокий, прямой, с копной седых волос контр-адмирал Марк Аллен очень походил на университетского профессора. Его серо-зеленые глаза сочетали в себе приветливость радушного хозяина и любопытство естествоиспытателя, увидевшего интересную проблему. Он обнял Памелу, потом пожал руку Бренту.

— Рад вас видеть, — сказал он гостям, потом, повернувшись, крикнул: — Кейко, гости прибыли.

Когда на пороге появилась очаровательная фарфоровая куколка, Брент понял, что память его не подвела. Ее тонкое лицо показалось ему сейчас еще более очаровательным.

Женщины обнялись.

— Рада видеть тебя, — сказала Кейко Памеле, затем протянула бархатную мягкую руку Бренту.

Марк Аллен пригласил всех в гостиную со словами:

— Есть японская пословица. Человек, который не выпил чая, находится в разладе со вселенной.

— Я готова ликвидировать этот разлад, — рассмеялась Памела. — Гармония нам не помешала бы.

Гостиная показалась Бренту просто восхитительной. Просторная, тридцать футов в длину и двадцать в ширину, она выходила на озеро, и от пола до потолка в половину стены шло окно, позволяя любоваться прекрасным видом, уютно расположившись на пухлом диване, перед которым стояли мраморный столик и два кресла. В одном конце гостиной имелся огромный камин из темного кирпича. В другом стоял столик и еще два кресла.

Брент и Памела расположились на диване, а Марк Аллен сел в кресло напротив. Кейко разливала чай в маленькие белые чашечки и подавала их гостям. Затем она налила чай мужу, себе и села.

Марк Аллен прокашлялся и начал:

— Итак, вы сын Пороха Росса? — спросил он, и в голосе его появилась теплота. — Мы познакомились с вашим отцом давно — вместе служили в Японии сразу после войны. — Он прищурился и спросил: — А мы до этого с вами не встречались, Брент?

— Встречались — на совещаниях и на одном приеме.

— Я помню, — вдруг сказала Кейко. — Это было в офицерском клубе.

Брент кивнул. Ему было приятно, что его запомнила такая очаровательная женщина. Адмирал между тем продолжал:

— Я слышал, в Сан-Франциско будет заупокойная служба по морякам «Спарты». Я намереваюсь там быть.

— Это большая честь, адмирал…

— Племянница говорила, вы хотели кое-что обсудить, в том числе и по поводу «Спарты».

— Речь идет не об одной только «Спарте», адмирал, — сказал Брент, откашлявшись.

— Вы имеете в виду вертолет Береговой охраны и русский самолет?

— Да, адмирал. Но теперь к этому надо добавить еще и русский китобоец.

— Для меня это новость!

— Мы узнали об этом только сегодня днем, дядя Марк, — пояснила Памела.

— Где это случилось? — спросил адмирал, явно заинтригованный таким поворотом событий.

— В северной части Тихого. Между Алеутскими и Гавайскими островами. Китобоец исчез, даже не подав сигнала бедствия. Судя по всему, на нем произошел взрыв, — сказал Брент, потом мрачно добавил: — Вы знаете, что против «Спарты» использовались снаряды японского образца?

— Да, знаю. Кстати сказать, Брент, там по-прежнему действует поисковое судно, и мы увеличили количество патрульных самолетов…

Возникла пауза. Брент собирался с силами, словно человек, вознамерившийся прыгнуть в ледяное озеро.

— Адмирал, вы много занимались проблемой японских фанатиков, — начал он и заметил, как Аллен сильнее сжал пальцами подлокотники кресла, а очаровательное личико Кейко напряглось.

— Вы хотите сказать, что они могли приложить к этому руку? — спросил Аллен.

Брент ощутил знакомую пустоту.

— Вам это кажется абсурдным? — в свою очередь осведомился он.

— Вовсе нет. Двадцать с лишним лет я занимался проблемой таких людей и допрашивал японских военнослужащих, арестованных на Гуаме, Яве, Лубанге, Борнео — короче, из самых разных уголков южной и западной части Тихоокеанского региона. Тут могут быть разные варианты. Никто не знает, сколько их еще осталось. — Адмирал откинулся на спинку кресла. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Это все интересно, но я хотел бы послушать вас еще. Потом я задам вам свои вопросы.

Женщины поочередно глядели на обоих мужчин, но ничего не говорили. Брент сказал:

— Спасибо, адмирал. Большинство вообще не желало меня слушать.

— Белл и Эвери, — кивнул адмирал, и в его голосе вдруг послышались резкие нотки. — Продолжайте, Брент.

— Вы упоминали Лубанг, на Филиппинах.

— Да.

— Там сражался лейтенант Хиро Онода?

— Верно, Брент. Я его хорошо знал. Классический пример фанатика. Он был задержан в семьдесят четвертом. Я его допрашивал. Удивительный человек. — В голосе Аллена послышалось уважение. — Беззаветно предан императору, своей стране, ее традициям…

— Он выполнял приказ?

— Да, конечно. Его послал на Лубанг в марте сорок четвертого майор Танигути. Ему было поручено вести там партизанскую войну. И он воевал — целых тридцать лет.

— Один? — спросила Памела, прервав обет молчания.

— Его последний соратник рядовой Кинсити Кодука был убит в семьдесят втором году. После этого лейтенант Онода воевал в одиночку.

— Как они добывали себе пропитание? — спросила Памела.

— На Лубанге живет двенадцать тысяч крестьян. Там отлично развито сельское хозяйство. Японцы убивали коров, воровали бананы, рис, питались ананасами, манго, папайей. Чего-чего, а пищи, там хватало.

— Японцы знают и любят природу, умеют к ней приспособиться, — подала голос Кейко. — Мы не воюем с природой, Брент. — В глазах ее вдруг зажглись огоньки.

Брент кивнул. Ему сделалось неловко, но он все же продолжал:

— А как с оружием?

— Пехотная винтовка девяносто девятой модели, — отозвался Аллен. — Была в отличном состоянии. Лейтенант чистил и смазывал ее пальмовым маслом. Патроны были тоже в прекрасном состоянии, и в них Онода недостатка не испытывал.

— Но неужели он смог полностью отгородиться от реальности? — спросила Памела. — Ведь были же попытки войти с ним в контакт. Листовки и все такое прочее. Неужели он не знал, что война окончена?

— Верно, Пам. Разбрасывались листовки, и его соотечественники, японцы, в том числе его отец и брат, обращались к нему через громкоговоритель.

— И он их не слышал? — спросил Брент.

— Слышать-то он слышал, — отозвался адмирал. — Но он им не поверил.

— Решил, что это заговор? — спросил Брент.

— Да, — кивнул Аллен. — Он счел это американской провокацией, цель которой заставить его сдаться. У него даже имелся транзистор, который он украл у кого-то из местных, и он им пользовался.

— Он не верил ничему из того, что по нему слышал?

— Ничего из того, что не укладывалось в его представлении о мире, — подтвердил Аллен.

— То есть? — переспросила Памела.

— Я имею в виду его представления о мире как военного человека. У него были очень твердые идеи насчет верности долгу, и он не мог себе и представить, что Япония способна капитулировать перед американцами.

— Стало быть, как и все военные, эти фанатики подчиняются приказу? — спросила Памела.

— Разумеется, Пам. Дело только в степени… Для большинства японцев, для самураев главные побудительные мотивы — это верность приказу и умение достойно умереть.

— Почему же тогда все-таки капитулировал Онода? — поинтересовалась Памела, заинтригованная историей.

— Он не капитулировал. Майор Танигути посетил Лубанг и сумел убедить Оноду, что приказ утратил силу. Честь Оноды оказалась не запятнанной.

— Он вернулся на родину героем, — сказал Брент.

— Да, ему устроили фантастическую встречу, — подтвердил адмирал и спросил: — Значит, вы подозреваете, что «Спарту» могли уничтожить такие фанатики?

Брент понял, что наступил самый важный момент разговора, от которого зависит многое.

— Вы ведь знаете, что был послан сигнал бедствия, — сказал он и, когда адмирал кивнул, продолжил: — И вы также знаете, что против «Спарты» использовались снаряды и патроны японского производства.

— Мы знаем это, но этого недостаточно, — мягко сказал Аллен. — Должны быть дополнительные доказательства.

Брент быстро поделился своими соображениями насчет Чукотки, насчет существования секретной базы с природными запасами нефти, с возможностью существования тайного аэродрома на Алеутах и, наконец, о японских субмаринах, несущих на своем борту самолеты. Адмирал, прищурившись, пристально внимал энсину.

— Итак, «Спарта», вертолет Береговой охраны, русский самолет, а теперь еще и китобоец — стрела, указывающая на юг, так? — Памела и Брент кивнули. — И один человек уцелел.

— Да, адмирал. Второй пилот вертолета. Тайрон Джонс. Но он в коме.

— Вы его видели?

— Да, он выкрикивает что-то бессвязное насчет острова и больших цветов.

Марк Аллен почесал подбородок.

— В этих широтах есть что-то необычное, — сказал он. — Он посмотрел мимо Брента, куда-то в стену. — В этих местах во время войны японцы проявляли активность.

— Да, они захватили острова Атту и Киска, — сказал Брент.

— Тут было кое-что еще, — сказал Аллен. — Когда-нибудь слыхали о группе Семьсот тридцать один?

— Еще бы! Об этом в последнее время много писали в газетах. Это были монстры, японские эсэсовцы. Они проводили медицинские опыты на военнопленных из числа союзников.

Внезапно Кейко встала.

— У меня дела на кухне, — сказала она, — прошу меня извинить, но мне пора…

— Если я задел ваши чувства… — залепетал Брент, испугавшись, что совершил промашку.

— Нет, нет, — твердо сказала маленькая женщина. — Вам нужно кое-что обсудить. Я понимаю, что это необходимо. Но у меня двойное гражданство, и обе мои страны имеют основание не стирать свое белье на людях. — Она улыбнулась. — Я японская жена. У меня есть свои обязанности.

Брент посмотрел на адмирала. Тот кивнул:

— Жена права, — сказал адмирал. — Этот разговор необходим. У мужчин — и японцев и американцев — есть немало грустных, тяжелых воспоминаний.

— Позвольте, я вам помогу, — сказала Памела, поднимаясь с чашкой в каждой руке.

Кейко кивнула, и женщины удалились на кухню, унося чайный сервиз.

Мужчины откинулись на спинки с таким облегчением, словно с их плеч сняли тяжкий груз. Адмирал продолжал ровным тоном:

— Об этой группе Семьсот тридцать один известно, в общем-то, очень немногое. Только в последние годы стала просачиваться информация. — Брент кивнул, обрадованный тем, как говорил адмирал. — Мы установили, что они проводили эксперименты с бактериологическим оружием, которое предполагалось доставлять на воздушных шарах. У них были свои посты на Алеутах — метеостанции на Атту, Киске, а также, как я подозреваю, на островах Рат и Агату.

— Метеостанции?

— Да, а почему бы нет? У стран «оси» они были повсюду. У немцев, например, имелась такая станция в Гренландии.

— Но чем их привлекали Алеутские острова?

— Они искали идеальное место для запуска своих шаров. Но, судя по всему, они отказались от этой затеи после рейда Дулиттла в сорок втором году.

— Боялись ответных мер?

— Похоже, так, Брент.

— Им удалось оборудовать какие-то базы?

— Неизвестно. Мы знаем только, что они активно искали такие места — до самой Арктики. Поэтому ваши предположения о существовании подобной базы вовсе не кажутся мне притянутыми за уши. — Снова взгляд Аллена упал на стену. — Но имейте в виду. Брент, одно дело, жизнь Хиро Оноды на Филиппинах, и совсем другое — существование в ледовом аду Берингова моря. Там выжить не так-то просто…

— В Беринговом море полно рыбы и всякой живности, — воскликнул Брент, — а японцы — большие любители морской пищи.

— Этого недостаточно.

— Там есть нефть, адмирал.

Марк Аллен покачал головой, и Брент вдруг вспомнил слова Белла о вулканах.

— Огненное Кольцо, адмирал, — сказал Брент. Адмирал заинтересовался. — Там сотни вулканов, это огромная дуга, которая охватывает весь север Тихоокеанского региона.

— Вы имеете в виду источники геотермальной энергии.

— Это возможно. Впрочем, это лишь мои догадки, интуиция. Почему бы и нет? Все равно, вероятность того, что дело обстоит именно так, как представляется мне, ничтожна…

— Продолжайте, Брент, — сказал Марк Аллен, почесывая пальцем висок.

— Вообразите, адмирал, пещеру, залив или бухту, где есть нефть, где есть горячий пар. Представьте себе субмарину, способную нести на своем борту самолеты… Нечто вроде ST.

— Которая только сейчас вышла в плавание. Под управлением горстки самураев?

— Почему бы нет?

— Но тогда эти «Зеро» должны быть гидропланами.

— Но ведь у японцев были такие гидропланы…

— Знаю, знаю. Но все же скорее речь могла бы идти об аэродроме для обычных самолетов… Нет! Вряд ли. Слишком легко его найти и уничтожить. — Адмирал встал с кресла. — У меня есть карта в кабинете. — Он быстро двинулся к двери. Вскоре он вернулся с картой и разложил ее на мраморном столике. Сев рядом с Брентом, он взял в руку карандаш, поставил крестик в Беринговом море и сказал: «Спарта»! Затем поставил пометку возле острова Атту: «Вертолет». Чуть южнее появился третий крестик: «Русский самолет». И наконец он передал карандаш Бренту. Тот склонился над картой и сделал пометку посредине между Алеутскими островами и Гавайями.

— Китобоец, — сказал он.

Оба молча смотрели на карту. Первым заговорил адмирал:

— Значит, Белл и Эвери утверждают, что на «Спарту» напали пираты, а все остальное — результат не связанных между собой несчастных случаев?

— Думаю, они и в пиратов-то не очень верят. Это все слишком надуманно. Они просто сразу отвергли «Зеро». Им необходимы доказательства, чтобы потом на их основе построить какую-то теорию.

— Так оно безопасней, — отозвался Аллен, и в его голосе было достаточно иронии.

Брент провел пальцем с севера на юг через все эти пометки.

— Видите ли, адмирал, — сказал он. — Мой друг летчик Деннис Бэнкс видит здесь закономерность. — Он поочередно ткнул пальцем в три первые крестика. — А ведь это было еще до случая с русским судном.

— Да, не исключено, что он и прав. Если принять во внимание даты, время между катастрофами, расстояние, можно предположить наличие корабля.

— Значит, по-вашему, это могла быть подлодка?

— Вряд ли.

— Гибель китобойца исключает такую вероятность, так?

— Вы об этом уже думали, Брент.

— Больше говорил, — усмехнулся Росс. — С коммандером Беллом. Мы пришли к выводу, что торпедная атака исключается из-за малой осадки судна, а расстрел из пушек не подходит, потому что на это уходит слишком много времени — всплытие и так далее.

— Верно. Русские успели бы поднять тревогу. — Аллен постучал пальцами по мрамору. — Неожиданная атака с воздуха… Но вряд ли эти самолеты были запущены с подлодки. А если они поднялись с какой-то потайной базы, то с какой стати, спрашивается, им лететь в чертову даль, чтобы потопить совершенно безобидный китобоец, верно?

Брент откинулся на диванную спинку, посмотрел на свои ладони, положил их на колени.

— Не знаю, адмирал. Может, вообще пора уже похоронить все мои гипотезы на дне морском?

Марк Аллен покачал головой, глядя на карту.

— Я бы все-таки поддержал теорию фанатиков. — Брент энергично подался вперед. — Тут дело пахнет быстроходным кораблем с большой огневой мощью.

Брент пристально посмотрел на адмирала.

— Вы имеете в виду авианосец?

Тот в свою очередь не менее пристально посмотрел на молодого человека.

— Если мы исходим из идеи фанатиков, то да. Именно авианосец, Брент.

Брент тихо присвистнул и сам побарабанил по мрамору пальцами, потом недоверчиво произнес:

— Господи, если даже небольшой авианосец — это очень крупный корабль, где находятся сотни, тысячи человек, там самолеты, там горючее… — Он покачал головой.

— Я понимаю, что эта гипотеза может показаться абсурдной, — сказал адмирал, роняя карандаш, который покатился по карте. — Но если я принимаю теорию фанатиков, если я получаю все эти сведения, — он еще раз посмотрел на карту, — то я не могу предположить ничего другого, кроме авианосца!

— При всем уважении к вам, адмирал, — улыбнулся Брент, — позвольте заметить, что если бы я выдвинул идею авианосца в присутствии коммандера Белла и кэптена Эвери, они вообще, чего доброго, отправили бы меня на гауптвахту.

Адмирал рассмеялся.

— Что и говорить, они вряд ли встретили бы это с восторгом, — согласился он. Затем вдруг утратив всю веселость, он мрачно добавил: — Если мы отбрасываем авианосец, то у нас остается один-единственный вариант, а именно: аэродром где-то на Алеутских островах.

— Вы правы, адмирал.

— Брент, тут кое-что наклевывается… Признаться, у меня есть такое смутное ощущение, что мы имеем дело с чем-то не просто зловещим, но с типично японским, уходящим корнями в глубокую старину. — Он еще раз склонился над картой, внимательно ее изучая. — Есть один японский старик-полковник. Единственный, кто остался в живых из группы Семьсот тридцать один. Он находится в психиатрической больнице неподалеку от Токио…

— В психиатрической больнице?

— Да, Брент… Он подышал каким-то особенным ядом. Это привело к поражению его головного мозга. Большую часть времени он молчит, но временами начинает бредить… — Адмирал постучал по карте. — У меня есть приятель, коммандер Кейт Рендалл. Он служит на нашей военно-морской базе в Йокосука. Сейчас он занимается проблемами снабжения, но двадцать лет проработал в военно-морской разведке. Он большой специалист по группе Семьсот тридцать один. Даже провел какое-то время в Маньчжурии. Там проводилось расследование: американские специалисты изучали то, что осталось от их лагерей. Могу попросить его задать полковнику вопросы насчет деятельности его команды на Алеутах. — Он провел пальцем по карте, где были нанесены Алеутские острова. — Может, Рендаллу что-то удастся узнать. Эти люди из группы Семьсот тридцать один были ловкими, смекалистыми… Они были способны на все, что угодно… Решительно на все.

Когда вы можете связаться с Рендаллом, адмирал? — спросил Брент, и в его голосе прозвучало нетерпение. — Вам не удастся это сделать завтра?

— Нет, — сказал адмирал, вставая и направляясь к двери в свой кабинет. — Я сейчас же позвоню себе на службу. Мы сделаем все официально. Я хочу попробовать связаться с Рендаллом прямо сейчас.

Брент почувствовал, что снова забрезжила надежда. Впрочем, до победы было как до Луны.