"Седьмой авианосец" - читать интересную книгу автора (Альбано Питер)

10. 6 декабря 1983 года

— Джентльмены, вы несете службу на борту наиболее впечатляющей боевой единицы военно-морского флота США, — говорил коммандер Ллойд Хопкинс, стоя перед огромной схемой линкора «Нью-Джерси». Невысокий, коренастый, щекастый, с обветренным лицом, этот шестидесятитрехлетний командир БЧ оружия выжидательно смотрел на двух своих слушателей, собравшихся в маленькой каюте. Это были энсин Джеффри Фоулджер и энсин Майкл Хьюз. Они сидели на металлических стульях с черной синтетической обивкой и смотрели в полированную крышку стола перед ними, за которой скрывались, как им казалось, глубины, похожие на морские. Наконец Хьюз сказал:

— Мы рады, что попали сюда, сэр. Вам, наверное, известно, что энсин Фоулджер уже успел послужить на фрегате, но я на военном корабле впервые.

Старый коммандер снисходительно усмехнулся и обернулся к Джеффри Фоулджеру:

— Рад, что у вас уже есть опыт службы на море, энсин. Но не обижайтесь, если я кое-что вам все-таки расскажу. Я исхожу из того, что новички не знают ничего. Лучше начинать с нуля. Так спокойнее.

— Разумеется, сэр.

— Во-первых, имейте в виду, что мы стоим на якоре в старом «Линкорном ряду». Именно здесь седьмого декабря сорок первого года стоял линкор «Теннесси».

— Перед «Аризоной», — добавил Хьюз.

— Верно. Жарко тут было сорок два года назад. Как раз завтра годовщина. «Аризона» — теперь уже только памятник. Мемориал. — Хопкинс взял указку, повертел ее в руках. — Но забудем о делах минувших дней. Я собрал вас здесь, чтобы рассказать о нашем корабле и о ваших обязанностях на нем. — Он стал водить указкой по схеме. — Длина восемьсот восемьдесят семь футов, сто восемь в бимсе, водоизмещение пятьдесят восемь тысяч тонн. Девять шестнадцатидюймовых орудий.

— А разве «Ямато» не были покрупнее? — вдруг перебил его Хьюз.

— Да, верно, — удивленно посмотрел на него Хопкинс, — но они все были уничтожены давным-давно.

— Их было построено три, — стоял на своем Хьюз.

— Верно. Но они были да сплыли, — резко отозвался коммандер. Он возвратился к схеме. — Ваши обязанности достаточно сложны. Век электроники добавил проблем к обычным заботам военно-морской артиллерии. Имейте в виду, — сказал он, поворачиваясь к молодым людям, — линкоры строились, чтобы с них можно было наносить мощные огневые залпы. Артиллерия… — Фоулджер и Хьюз кивнули. — Но теперь общая концепция претерпела изменения.

— Крылатые ракеты — «Томагавки» и «Гарпуны», — подал голос Фоулджер.

— Что ж, я вижу, вы неплохо подготовились, — сказал Хопкинс. — «Томагавки» и «Гарпуны» действительно увеличивают нашу дальнобойность. У нас на борту находятся тридцать два «Томагавка», которые запускаются из бронированных боксов, в которых находятся пусковые установки. Мы в состоянии поражать цели, находящиеся в радиусе трехсот миль, с помощью как обычных ракет, так и ракет с ядерными боеголовками. Но не следует забывать, что «Гарпун» — а у нас их шестнадцать — также высокоэффективная система, предназначенная для поражения кораблей противника, находящихся на расстоянии тридцати миль от точки запуска.

— И «Томагавки», и «Гарпуны» — крылатые ракеты и летят с дозвуковой скоростью, — сообщил энсин Майк Хьюз, явно гордясь своей осведомленностью.

— Да, и те, и другие запускаются с помощью ракет, а затем уже включаются их собственные реактивные двигатели, и они несутся поражать цели.

— А как с наведением, сэр? — осведомился Фоулджер, подаваясь вперед.

— «Томагавки» используют инерционную систему, когда запускаются по наземным целям. Но когда цель плавучая, они пользуются собственными устройствами по обработке информации. Информация закладывается в них из наших корабельных компьютеров, установленных в нашем ЦУСе.

— Простите, сэр? — недоуменно вскинул брови энсин Джеффри Фоулджер. Хьюз тоже был озадачен.

— Простите, джентльмены. Мемориальная каюта адмирала Уильяма Хэлси переоборудована нами в то, что получило название ЦУСа, или Центра управления стрельбой. Там находится вся та электроника, что отвечает за ракеты. Имеющиеся там компьютеры получают информацию от электронной системы боевого обеспечения SLQ—32 и радиолокационной станции воздушного поиска SPS—49.

— А как обстоит дело с окончательной наводкой? — не унимался Фоулджер.

— У «Томагавков» и «Гарпунов» имеются свои собственные системы наведения. — Указка опустилась, и ее кончик постучал по столу. — Когда ракета уже недалеко от цели, включается система активного поиска DSQ—28 и отправляет ракету точно в цель, даже если та пытается уклониться от ракеты.

— А как насчет глушения? — осведомился Хьюз.

— У наших ракет имеется своя собственная СОНКУТ… виноват, радиолокационная система обнаружения и наведения на конечном участке траектории. Короче, наши собственные наводящие радары очень проворны.

— Сэр, получается, что мы в состоянии поражать цели крылатыми ракетами в радиусе трехсот миль и артиллерией в радиусе восемнадцати миль. Как насчет огня с рубежа непосредственного соприкосновения? — поинтересовался Хьюз.

— Вы имеете в виду печальный опыт англичан во время Фолклендского кризиса? — спросил Хопкинс.

— Да, сэр. Англичане теряли корабли, потому что самолеты противника бомбили их с малой высоты обычными бомбами старого образца.

— У нас двенадцать пятидюймовых установок для самолетов на большой высоте и четыре системы «Марк-пятнадцать-фаланкс» для целей, находящихся в непосредственной близости от корабля.

— «Фаланкс» — это автономная система типа «Гатлинг», — сказал Фоулджер.

— Да, — кивнул коммандер Хопкинс. — Она была разработана для уничтожения крылатых ракет противника, поэтому у самолетов нет против нее шансов. — Молодые люди переглянулись. Коммандер продолжал: — Эта система работает в автоматическом режиме, причем совершенно независимо от всех прочих установок «Нью-Джерси». Радар «Фаланкс» — автономная система с замкнутым контуром, которая не только отслеживает цель, но и фиксирует импульсы от собственных снарядов.

— Шесть стволов, калибр двадцать миллиметров, сэр, — сказал Фоулджер.

— Совершенно верно, энсин. Шесть «Гатлингов» М61А1, которые в состоянии произвести три тысячи выстрелов в минуту. Их собственный пульсирующий радар Допплера занимается поиском целей и устанавливает первоочередность их поражения. Мы в состоянии одновременно поразить двенадцать ракет противника.

— Сэр, — неожиданно перебил коммандера Фоулджер, — пока мы находимся в Перле, каков наш статус?

— Ну, вы можете получить увольнительную…

— Я не в том смысле. Я имел в виду степень боевой готовности корабля…

Пожилой моряк с интересом посмотрел на молодого.

— Ну, если угодно, сейчас действует готовность пять. Здесь нет никакой необходимости находиться в состоянии полной боевой готовности.

— Завтра седьмое декабря восемьдесят третьего, а не сорок первого года, дружище, — усмехнувшись, напомнил Фоулджеру Майкл Хьюз.

Это замечание заставило рассмеяться Хопкинса.

— Не забывайте, мистер Фоулджер, — сказал он, — что безопасность Перла обеспечивается системами НОРАД и АВАКС. Никто не сможет проникнуть сюда незамеченным и учинить разбой, как тогда, в сорок первом.

Хьюз снисходительно усмехнулся, глядя на своего приятеля. Тот покраснел, почесал затылок, потом, запинаясь, сказал:

— Я вовсе не имел в виду, что русские могут застать нас врасплох, нанести сокрушительный удар. Просто, — он махнул рукой, — когда стоишь в «Линкорном ряду» рядом с «Аризоной», возникает такое странное ощущение…

— Я… прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, энсин, — сказал Хопкинс. — Здесь и правда слишком много призраков прошлого. — Он задумчиво погладил подбородок. — Но мы отлично отдаем себе отчет в опасности внезапной атаки. Например, никак нельзя сбрасывать со счетов вероятность ракетного залпа из-под воды. Ракеты могут как бы проскочить под нашими радарами. Нам постоянно приходится проявлять бдительность. — Внезапно на лице Хопкинса расплылась широкая ухмылка. — Но если бы я был молодым офицером, я бы больше думал о том, как получить увольнительную.

— Завтра с восьми ноль-ноль утра у меня вахта, — сказал Фоулджер, несколько расслабившись. — Я дежурный по кораблю. Но этот счастливчик, — он ткнул пальцем в сторону Хьюза, — свободен как ветер.

— Есть какие-то определенные планы? — поднимая брови, осведомился коммандер.

— Как вы полагаете, сэр, я могу нанять тут где-нибудь «Сессну-441»?

— «Сессну»? — переспросил Хопкинс, не в силах скрыть свое изумление.

— Он, наверное, познакомился с очередной девицей, сэр, — пояснил Фоулджер. — Вот и решил немножко покатать ее под облаками. Он на это мастер.

Прищурившись, Хьюз посмотрел на Фоулджера.

— Ты угадал, дружище, — хрипло сказал он. — Джейн Девис — секретарша в аппарате командующего Тихоокеанским флотом, и ей не терпится посмотреть, как всходит солнце, из кабины «Сессны», которую поведет ваш покорный слуга.

Коммандер Хопкинс был явно заинтригован только что услышанным.

— Очень необычное место для свидания, энсин, — сказал он. — Вы, как я погляжу, любите летать?

— Это моя вторая страсть в жизни, сэр.

Коммандер Хопкинс рассмеялся от души.

— Обратитесь в аэропорт Гонолулу. Это лучше всего. — Потом уже без смеха спросил: — Куда же вы собираетесь направиться, энсин, если не секрет?

Хьюз задумчиво поколотил по столу кулаком и сказал:

— На северо-запад, коммандер. Там, насколько я понимаю, нет никаких особо важных объектов.

— Но и пейзажи там так себе.

— После восхода солнца, коммандер, нам уже будет не до пейзажей.

Каюта огласилась раскатами хохота.

Капитан Хироти Накамура, маленький старичок, которого, казалось, вот-вот проглотит собственная старая флотская шинель, жил уже два года в холодном, продуваемом ветрами сборном бараке из гофрированного железа на острове Атту. Он был одним из тех немногих, кому удалось уцелеть после гибели линкора «Ямато». Когда седьмого апреля 1945 года линкор был уничтожен американскими самолетами, погибло три тысячи его товарищей. После войны Накамура вступил в ряды Сил самообороны и прослужил там до 1962 года, уволившись в возрасте шестидесяти четырех лет. Теперь, когда умерла от рака его жена Юми, он с тремя другими добровольцами, при поддержке Японского мемориального фонда, обследовал закоулки Атту в поисках останков японских пехотинцев, которые были уничтожены в далеком 1943 году бойцами американской Седьмой дивизии. Тогда погибло более двух с половиной тысяч человек. Многие так и не были найдены. Среди пропавших без вести был и его сын, рядовой Акихико Накамура.

Накамура и его товарищи продолжали свой поиск на Атту точно так же, как сотни других удрученных горем стариков обшаривали пещеры на Лейте, Лусоне, Гуаме, Сайпане и других островах Тихого океана. Поиск продолжался, не прекращаясь ни на один день. Там еще оставались кости павших солдат. Но также попадались там старые мины, гранаты и волчьи ямы. Тем не менее группе Накамуры удалось обнаружить кости семнадцати японцев, кремировать их и, поместив в традиционные белые шкатулки, отправить на родину. Но среди них не было шкатулки с именем Акихико, и Накамура продолжал искать.

Поздно вечером пятого декабря пошли слухи о белом моноплане. В барак вбежал его молодой помощник Тосинори Сатанака, размахивая радиограммой. Он кричал:

— На острове Тагату обнаружен белый самолет с японскими опознавательными знаками. Американский вертолет захватит вас туда завтра утром, Накамура-сан.

Он вспоминал, как удивились американцы, когда на следующее утро, спозаранку он появился на взлетной площадке. Первый пилот лейтенант Билл Морс, увидев его, обернулся к своему второму пилоту энсину Фреду Уоллеру и сказал, покривившись:

— Этот старик не долетит до Тагату. Он просто отдаст концы в пути.

Накамура услышал эту реплику и, усаживаясь в машину сзади, пробормотал в ответ:

— Все мы, лейтенант, рано или поздно умрем, и никто не знает, кому и когда суждено покинуть этот мир. — Но тут пилот включил двигатель, тем самым положив конец обмену любезностями.

До Тагату было два часа лета, и у старика-японца оказалось предостаточно времени для размышлений. Откуда появился на Тагату японский военный самолет? Почему обнаружили его только сейчас? Война ведь кончилась давным-давно. Конечно, Тагату — пустынный клочок суши, но военный самолет все равно заметили бы гораздо раньше. Когда в ходе атаки Датч-Харбора в июне сорок второго года японский самолет А6М2 упал на острове Акутан, американцы моментально нашли его и как ценный трофей переправили в Соединенные Штаты. Неужели в тот день разбилось два самолета? Или американцы что-то напутали, и разбился их собственный самолет, причем, может, даже не военный, а гражданский? Нет, по слухам, на этом самолете имелись японские опознавательные знаки — восходящее солнце. Накамура пожалел, что у него нет шлемофона. Ему очень хотелось как следует порасспросить летчиков, но приходилось терпеть…

Внезапно вертолет начал описывать круги над землей. Капитан Хироти Накамура посмотрел в окно вниз, и его словно ударило током. Теперь он уже не удивлялся, почему его пригласили принять участие в этом полете. Он совершенно отчетливо видел внизу белый самолет с красными солнцами на крыльях.

— Боги, боги! — тихо пробормотал старик-японец. — Это и правда «Мицубиси А6М2».

Продолжая описывать круги над местом аварии, вертолет пошел на снижение. Вскоре он приземлился на небольшом плато, подняв вихрь из пыли и мелких камешков. Рев двигателя отдавался гулким эхом в этих холодных скалистых местах, где и земля была как камень. Когда рев двигателя смолк, Накамура с облегчением вздохнул. Вскоре уханье винта стало делаться все тише и тише, а потом и вовсе прекратилось. Наконец установилась такая тишина, которая, наверное, бывает разве что в гробнице.

Уоллер и Морс быстро выбрались из вертолета. Но старик-японец, находившийся под влиянием воспоминаний о былом, выходил медленно. Наконец и он оказался обеими ногами на твердой земле, и обернулся к поверженному самолету. В сопровождении американцев, которые, словно конвоиры, оказались справа и слева от Накамуры, старик-японец двинулся к белому моноплану.

Когда они были уже близко, Уоллер вдруг воскликнул:

— Господи! Это же «Зеро»! Причем в неплохом состоянии! — Потом с удивлением в голосе он добавил: — Только его должны были обнаружить давным-давно. Чудеса, да и только!

— Приехал вон оттуда, — изрек Морс, показывая рукой на южный край плато.

— Точно, Билл, — поддакнул второй пилот. — Проехался юзом, задел вон тот валун и остановился. В общем-то, особых повреждений у него нет.

Два американца и японец стали обходить кругом перевернутую машину, которая очень походила на мертвую чайку, раскинувшую в последней агонии свои белые крылья. Накамура молча смотрел на самолет. Он никак не мог взять в толк, почему у машины нет обычных знаков и номера на хвосте.

Морс показал на землю и сказал:

— Следы скольжения. Свежие. Значит, самолет тут недавно, а не со второй мировой. Кто-то снимает кино, не иначе. Может, они просто переоборудовали SNJ, как в фильме «Тора, тора, тора»?

Накамура понял, что американец ошибается. Он крикнул:

— Нет! Нет! Самолет настоящий. Это «Зеро». Самый настоящий «Зеро».

Американцы переглянулись, Морс пожал плечами, Уоллер хмыкнул.

— Летчик! Летчик! — продолжал кричать японец. Несмотря на свою старческую хромоту, он быстро заковылял к самолету. Американцы пошли следом.

Мгновение спустя они подошли к нему вплотную, заглянули в кабину. То, что увидели американцы, заставило их ахнуть. Широко открытыми глазами за стеклами очков на них смотрел пилот, висевший вниз головой благодаря своему ремню.

— Господи, Боже мой, — воскликнул Уоллер. — Это просто уму непостижимо! — Затем быстро добавил. — А ну-ка, посторонитесь, капитан, сейчас мы его вытащим.

Накамура стиснул кулаки, сжал зубы и отступил на шаг. Американцы быстро открыли кабину, отстегнули ремень и, вытащив пилота, положили его на землю. Он был в полном летном обмундировании — комбинезон, шлем, очки, перчатки, а к поясу был прикреплен длинный меч.

— Это наш летчик, — срывающимся голосом произнес Накамура. Затем он почтительно опустился на колени и под любопытными взглядами американцев, заглядывавших ему через плечо, снял шлем и очки с летчика. Затем, чувствуя на себе груз восьми с лишним прожитых десятилетий, он выпрямился и встал по стойке «смирно», хотя его сотрясали сухие рыдания.

— Господи всемогущий, — сказал Уоллер, недоверчиво глядя на мертвеца. — Ему лет сто.

— Банзай! Банзай! — взвизгнул Накамура и обернулся к американцам. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, на лице появилось выражение ненависти.

— Что тут, черт возьми, происходит? — буркнул Морс, глядя то на труп, то на старика. — Наш долбаный мир, видать, окончательно рехнулся.

Коммандер Кейт Рендалл ругался себе под нос. С какой стати Марк Аллен заставил его допрашивать этого психа насчет группы Семьсот тридцать один? Вторая мировая война давным-давно окончилась! А лечебница Сукарату была в Кавагути. Это означало, что нужно тащиться через весь Токио. А это черт знает что! К счастью, старый таксист тоже был псих и потому отлично выдерживал царившее на улицах безумие. Они все тут водили машины, словно одуревшие летчики-камикадзе.

Кейт Рендалл посмотрел налево и улыбнулся, увидев симпатичный профиль молодой женщины, сидевшей рядом. Норико Кувахара, его секретарша, была моложе его на тридцать два года, а стало быть, ей было двадцать пять лет. Она была честолюбива, и у нее имелось роскошное тело. Кейт надеялся в самое ближайшее время проверить, насколько она хотела получить повышение и прибавку к зарплате. Ему уже сильно наскучили гейши, надоело тратить деньги и получать взамен стандартные трюки. По крайней мере, если он начнет трахать Норико, то, глядишь, сможет внушить себе, что она спит с ним, потому что в нем сохранилось еще мужское обаяние, несмотря на лишние пятьдесят фунтов веса, лысую макушку, обвисшие щеки и морщины. А эти японки понимали толк в амурных делах. Они знали все необходимые фокусы — выучились у мамаш еще в школьные годы. Короче, в постели они были куда лучше, чем его супруга Луиза с ее пуританскими унылыми представлениями о сексе.

Кейт Рендалл был рад-радешенек, что Луиза с детьми жила себе на родине, в Сан-Диего. От семейства только помехи и лишние расходы! А двадцать лет в Японии — сперва в военно-морской разведке, а теперь вот на базе ВМС США по снабжению — тут было что вспомнить! Он виделся с Луизой достаточно часто, чтобы она забеременела от него пять раз. Да и в промежутках, чего греха таить, он не вел монашеский образ жизни. Он любил все японское. Говорил на их языке, ел их еду и занимался любовью на их манер. «Все чисто, — говорил он себе. — У них все получается чисто, даже если трахаются на полу».

Повернувшись к своей спутнице, Кейт Рендалл спросил на безупречном японском:

— Как зовут того психа, которого мы должны посетить?

Она сунула руку в толстый черный портфель и вытащила листок. Затем посмотрела на Кейта влажными черными глазами так, что у Кейта Рендалла сладко заныло в паху.

— Полковник Дайсуке Муира, коммандер, — сказала она. — Контр-адмирала Марка Аллена особенно интересуют операции его группы в Беринговом море и на Алеутских островах. Нас ждет врач-психиатр на четвертом этаже.

— Точно. Доктор Хироке Тода, — буркнул Рендалл, а затем обратился к водителю: — Долго еще до Сукарату?

Водитель махнул рукой вперед, на извивавшуюся перед ним узкую, обсаженную деревьями дорогу и сказал:

— Всего несколько километров, сэр. Отсюда даже видно.

Коммандер хмыкнул, подался вперед и, присмотревшись, увидел вдалеке крышу и фрагменты большого четырехэтажного здания, проглядывавшего сквозь деревья и кустарники. Обернувшись к секретарше, он сказал:

— Туда и обратно — долгая дорога. Может, немного сократим ее, куда-нибудь заскочим?

— Для чего? — с интересом осведомилась она, снова одарив его взглядом, от которого у Рендалла опять сладко заныло в паху. Ее лицо, впрочем, оставалось непроницаемым.

— Пообедаем, — сказал Рендалл и ухмыльнулся. — А десерт за вами. — Его рука стиснула ее коленку.

— Лучше немного потерплю, — сказала секретарша и отвернулась, убирая ногу. — Пообедаю дома.

— Стерва, — буркнул он себе под нос, отпрянув от нее, словно человек, невзначай схватившийся за провод под током. А затем приказал водителю: — А ну-ка, повеселее. У меня сегодня еще много дел.

Когда коммандер Кейт Рендалл в сопровождении секретарши Норико Кувахара вышел из лифта на четвертом этаже психиатрической лечебницы, он успел поостыть и любопытство вытеснило вспыхнувшую в машине ярость. Так или иначе Рендаллу, по крайней мере, удалось понять, что на следующей неделе Норико будет подыскивать себе новую работу. Если она сама об этом догадалась, то и виду не подала. Эта мрачная перспектива никак не отразилась на той маске, которую стерва нацепила, надела на себя.

Посмотрев влево, коммандер увидел обычный длинный, стерильный, сверкающий чистотой коридор, типичный для всех известных ему больниц на земном шаре. Но справа имелась одна-единственная стальная дверь. На ней были изображены иероглифы, указывавшие на то, что там находится отделение особого режима.

Коммандер нажал кнопку рядом с микрофоном в стене. Загорелась зеленая лампочка, и металлический голос спросил:

— Чем могу помочь?

— Это коммандер Рендалл. Я к доктору Хироке Тоде, — крикнул американец в переговорное устройство.

— Спасибо. Секундочку.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и дюжий молодой охранник препроводил Рендалла и его секретаршу в офис доктора Тоды. Это был маленький кабинет с металлическим письменным столом, двумя стульями. За столом от пола до потолка виднелись полки, заставленные, как и положено в таких местах, какими-то скучными медицинскими книгами. У стола стоял маленький, согнутый годами человек с редкой седой бородкой и остатками волос на макушке. На нем был белый халат, а на шее висел стетоскоп. Протянув гостю руку, он сказал:

— Я доктор Хироке Тода. — Его глазки быстро оглядели синюю форму коммандера.

— Коммандер Кейт Рендалл, — отозвался американец и коротко пожал руку японцу. Затем, ткнув большим пальцем назад, сообщил: — Мисс Кувахара.

— Прошу садиться.

— Благодарю вас…

Усаживаясь, коммандер вдруг почувствовал какое-то беспокойство. Глаза доктора очень походили на законченные фонари, в которых горела затаенная враждебность. Доктор спросил:

— Вы приехали, чтобы поговорить с Полярником?

— Простите?

— Это вы меня простите, коммандер. Я имел в виду полковника Дайсуке Муиру.

— Почему вы так его назвали?

— Скоро вы сами поймете, почему, коммандер, — отозвался доктор Тода.

Профессиональное любопытство уже полностью завладело Рендаллом, и воспоминания об отпоре, полученном им от Норико, оказались вытесненными куда-то на самую окраину его сознания. Он проведет допрос, снимет показания и отправит телеграмму о результатах контр-адмиралу Марку Аллену. Отлично. Он подался вперед.

— Прежде чем мы пойдем к нему, доктор, я бы хотел попросить вас коротко рассказать его историю. — И, не оборачиваясь к секретарше, сказал: — Прошу записывать, мисс Кувахара. — Он произнес это деловым, лишенным каких-либо эмоций голосом. Девушка извлекла из портфеля блокнот и приготовилась записывать.

Доктор вынул папку, раскрыл ее и, прищурившись, стал просматривать страницы. Его глаза скрывались за толстыми, как бутылочные донышки, стеклами.

— Полковник Муира находится здесь сорок лет. Истерия его болезни достаточно обширна. Я буду рад переслать в ваш офис копию. Затем резко добавил: — Все, что угодно для военно-морских сил Соединенных Штатов.

Рендалл отреагировал быстро и столь же резко.

— Я не начинал войну, доктор, и если вы продолжаете вести боевые действия, то…

— Нет, нет, коммандер. Вы меня неверно поняли.

Кейт Рендалл, конечно, мог обманываться насчет молодых японок, но что касается японцев, особенно его ровесников, то его было трудно провести. Он все сразу отлично понял. Японцы помоложе держались вполне индифферентно, но в представителях старшего поколения Рендалл постоянно ощущал затаенную ненависть. «Между ними и нами не может быть мира», — подумал он и, отбросив все эмоции, начал:

— Пожалуйста, доктор, коротко изложите историю болезни полковника. И имейте в виду, нас интересует все, что он говорил. Причем нас интересуют даже те его высказывания, в которых, на первый взгляд, нет решительно никакого смысла.

— Понимаю, — старый врач стал перелистывать папку. — Значит так. Во время второй мировой войны полковник Муира работал в группе Семьсот тридцать один. Вы имеете представление о характере их операций?

Металл в голосе Рендалла заставил Норико вскинуть голову, а доктор Тода словно окаменел за своим столом:

— Это были большие затейники. В основном развлекались в Пинчоне, это в Китае. Привязывали военнопленных к столбам и опорожняли канистры с бактериями чумы и сибирской язвы в непосредственной близости. Солдаты в противогазах и защитных комбинезонах вели хронометраж, сколько времени уйдет на то, чтобы жертвы скончались. — Норико заерзала на стуле. Доктор Тода не шелохнулся.

Кейт Рендалл продолжал перечислять кошмары.

— Они заражали китайских женщин сифилисом, а затем их оплодотворяли. Когда те рожали, и женщин, и их детей умерщвляли и подвергали вивисекции. Мужчин раздевали донага, обливали ледяной водой и оставляли на тридцатиградусном морозе, изучая поведение человеческого организма в таких экстремальных условиях. Из мужчин выкачивали кровь, а взамен вводили им кровь лошадей или обезьян в безумной надежде, что такие эксперименты приведут к созданию искусственной крови.

— Прошу вас, коммандер, — перебил его Тода дрожащим голосом, — это вовсе не обязательно…

— Боюсь, что вы не правы. Меня, собственно, интересует деятельность этой группы в районе Берингова моря и Алеутских островов.

— Но какое отношение могли иметь полковник Муира и группа Семьсот тридцать один к этому региону?

— Они проводили там эксперименты с бактериологическим оружием, доктор.

— Я слышал…

— Воздушные шары должны были доставлять в определенные места керамические капсулы. В них помещались зараженные чумой или чем-то в том роде крысы. Шары запускались так, чтобы ветры доставляли их на Западное побережье Соединенных Штатов Америки.

— Вы предполагаете, в северной части Тихого океана могли быть базы для такого рода операций? — спросил доктор Тода. — Но почему вы заинтересовались этим сейчас? Ведь с тех пор прошло так много времени…

— Понятия не имею, почему начальство заинтересовалось этим сейчас, — сухо отозвался коммандер. — Мне поручено допросить полковника, проверить, сможет ли он предоставить какую-либо информацию…

Доктор уперся в крышку стола ладонями, покачал головой.

— Полковник не в состоянии связно говорить. Но раз вам так угодно… — Он сделал жест в сторону… двери. — Прошу.

Палата особого режима представляла собой маленькую комнатку без окон и мебели. В середине комнаты находился матрац, к которому был привязан худой, совершенно лысый старик. Черные, глубоко посаженный глаза напоминали дырки, прожженные в пергаменте. На нем был зеленый халат. Ремень, которым он был привязан к матрасу, имел особый металлический замок.

Рендалл, оказавшись между доктором и секретаршей, растерянно посмотрел на обитателя палаты и сказал:

— Я не подозревал, что он так плох.

— Повреждение мозга в результате действия токсичных газов, — отозвался доктор Тода ровным профессиональным тоном. — Это случилось сорок лет назад.

— Господи! — только и вздохнул коммандер. Затем он обернулся к доктору. — Вы назвали его Полярником, так? Почему?

— Думаю, он вам расскажет это сам.

Рендалл снова посмотрел на человека на матраце. Тот смотрел на американца, черные глаза горели. Взгляд пациента переместился с синей формы коммандера на его черные ботинки, затем глаза уставились на его лицо. В палате воцарилось мрачное безмолвие. Коммандер переминался с ноги на ногу. Затем на морщинистом лице японца появилась странная улыбка, словно он узнал кого-то из тех далеких, безвозвратно ушедших времен. Посетители услышали тихий, словно шелест листьев, голос:

— Лед… лед… Седьмой вырвется из царства льда… Седьмой…

Слюна срывалась с губ полковника, стекала на подбородок. Затем полковник улыбнулся и отвернулся. Его тело сотрясалось в конвульсиях.

— Он смеется, доктор… — сказал Рендалл.

Хироке Тода молча посмотрел на американца. В его взгляде была уже ничем не прикрытая ненависть.

— Господа, — сказал адмирал Фудзита с пылкостью, растопившей ледяной груз прожитых десятилетий. — Сигнал атаковать Перл-Харбор: «Приступить к восхождению на Нитаку» — был дан второго декабря тысяча девятьсот сорок первого года. Менее чем через четырнадцать часов мы приступаем к выполнению операции «Z».

Три офицера, стоявшие по стойке «смирно» перед столом адмирала, крикнули: «Банзай!» Это был высокий моложавый подполковник Масао Симицу, а справа и слева от него стояли двое приземистых и пожилых офицера. За спиной адмирала у карты с указкой в руках стоял подполковник Кавамото. На сей раз за адмиральским креслом была повешена большая карта острова Оаху. Связисты находились на своих местах. Хиронака сидел у стола с блокнотом в одной руке и карандашом в другой.

— Завтра в шесть ноль-ноль утра, — снова заговорил Фудзита, — мы должны оказаться примерно в четырехстах милях севернее Перл-Харбора, в точке с координатами сто пятьдесят восемь градусов западной долготы, двадцать четыре градуса тридцать минут северной широты. Оттуда мы и поднимем в воздух наши самолеты.

Снова раздались крики «банзай!». Фудзита поднял вверх руку.

— Все вы знакомы с планом операции «Z», который, как вам известно, подготовили подполковник Камето Куросима, а также, — тут он кивнул в сторону Симицу, — подполковник Масао Симицу. — Присутствовавшие тоже закивали. — Но вы командиры отрядов, и потому мы должны все еще раз проверить, прежде чем вы приступите в четыре ноль-ноль утра к инструктажу ваших летчиков. — Адмирал подался вперед и продолжил: — Мы в принципе собираемся следовать разработанной тактике. Точка старта ударной группы останется той же, что и первоначально. Расчетное время выхода на цель — восемь ноль-ноль. Но у адмирала Накаюмы, как вам прекрасно известно, в его ударной группе было шесть авианосцев. Кроме того, их сопровождали два линкора, три крейсера, девять миноносцев. Вокруг Оаху находилось и двадцать четыре подлодки.

— Зато у нас есть «Йонага»! — воскликнул Кавамото, и ответом ему стало дружное «банзай!»

Снова Фудзита поднял руку, и крики стихли.

— Это верно. Коль скоро в нас живет дух ямато, мы в состоянии покорить любую вершину.

— В том числе и гору Нитака, — мягко продолжил Кавамото.

— Тогда на Перл-Харбор было отправлено триста шестьдесят самолетов — двумя волнами. Мы нанесем один удар и отправим девяносто четыре машины. Девять «Зеро» останутся на «Йонаге» как БВП[31]. — Он побарабанил пальцами по столу и продолжил: — Поскольку наши ресурсы ограничены, мы должны избрать тактику, которая собьет противника с толку. Удар будет нанесен с самых разных сторон. — Его взгляд упал на офицера справа от Симицу. — Лейтенант Араки, вы пошлете пять из ваших «Айти» бомбить аэродром в Канеохе. Остальные машины — а именно тридцать одну — вы поведете на малой высоте над горами Кулау. Затем вы пошлете еще по пять машин соответственно на Эву, Уилер и Хикем.

Кавамото провел указкой по карте.

— Приказ уже нами получен, адмирал, — сказал лейтенант.

Адмирал продолжал так, словно, Араки не произнес ни слова. Уронив кулаки на крышку стола, он словно декламировал текст, давно им выученный:

— У вас остается семнадцать бомбардировщиков, в том числе семь обычных бомбардировщиков с нашими специальными четырнадцатидюймовыми бронебойными бомбами, которые надлежит сбросить с высоты четыре тысячи метров, не выше, и десять пикирующих бомбардировщиков с нашими стандартными трехсотсемидесятикилограммовыми бомбами. Бомбометание с них производить в пятисот метров.

— Ясно, адмирал. Та же тактика, что и в сорок первом году, — сказал лейтенант.

Взгляд адмирала упал на лысого, сморщенного человечка справа от Симицу.

— Лейтенант Тойофуку, как только покажется Оаху, ведите все ваши тридцать самолетов «Накадзима» на запад. Снизитесь над военно-морской верфью и базой подлодок. — Он показал рукой назад за плечо, и Кавамото тотчас же повел указкой. Тойофуку подался вперед и, прищурившись, следил за движением указки. Фудзита же продолжал: — Затем можете развернуться над юго-восточным Лохом и предпринять торпедную атаку кораблей, стоящих у острова Форда. По последним данным нашей разведки, американцы имеют обыкновение размешать свои большие корабли именно там. — Кавамото провел указкой горизонтальную черту южнее острова Форда.

— «Линкорный ряд», адмирал, — сказал Тойофуку.

Несмотря на то, что все собравшиеся знали план операции наизусть, изучая его десятилетиями, они так закивали головами, словно услышали новую важную информацию.

— Верно, лейтенант, — сказал Фудзита. — И помните. Глубина в гавани только пятнадцать метров. Торпеды сбрасывать с тридцати метров, не выше. Они снабжены рулями, что не позволит им уходить глубоко под воду, но если их сбросить свысока, они упадут на дно и зароются в ил. Не надо тревожить ил. Нам нужно уничтожить металл.

— Ясно, адмирал, — отчеканил Тойофуку.

Теперь адмирал устремил свой взгляд на высокого и моложавого летчика.

— Подполковник Симицу, вы командир ударной группы, то есть центральная фигура в этой операции.

Симицу стоял навытяжку, чуть вскинув подбородок и стиснув зубы, отчего впадины на щеках казались еще больше. Адмирал продолжал:

— Три ваших «Зеро» будут прикрывать бомбардировщики лейтенанта Араки над аэродромом Канеохе и еще по одному звену будут обеспечивать прикрытие над Хикемом, Уилером и Эвой. — Посмотрев на лейтенанта, адмирал добавил: — Больше истребителей мы выделить не в состоянии.

— Ясно, адмирал, — отчеканил лейтенант.

Затем адмирал снова обратился к Симицу.

— Ваши самолеты должны прикрывать бомбардировщики сверху. Атаки на бреющем полете наземных целей допустимы, только если в воздухе нет истребителей противника. Ясно?

— Ясно, адмирал.

— У вас, подполковник Симицу, останутся двадцать три «Зеро». Как и планировалось, вы пойдете на четырех тысячах метров и будете прикрывать сверху бомбардировщики над Перл-Харбором. — Он замолчал, тяжело дыша. — Потом пристукнув маленьким кулачком, обратился к Араки и Тойофуку. — Не забудьте, что вы сохраняете радиомолчание. Его может нарушить только подполковник Симицу. Как вам известно, в случае, если удастся застать противника врасплох, он передаст: «Тора, тора, тора!» Но независимо от того, удастся внезапная атака или нет, удар должен быть нанесен непременно.

Снова крики «банзай!», снова адмирал поднял руку.

— Вы знаете, каковы ваши первоочередные задачи при атаке? Сначала удар по авианосцам. — Офицеры молча закивали. — Побарабанив пальцами по крышке стола, адмирал задумчиво произнес: — Потом «Нью-Джерси». Если верить американскому радио, этот корабль должен быть сейчас там.

Офицеры переглянулись. Пошептались. Заулыбались, Это была действительно новая информация.

— Надо потопить «Нью-Джерси»! — отчеканил адмирал. — Это старый корабль, нашего поколения. По американскому радио передавали сообщения о том, как именно «Нью-Джерси» уничтожал наших братьев на Понапе, Сайпане, Тиньяне, Маджуро, на Филиппинах, на наших родных островах.

— Но мы знаем, что все это ложь, — сказал Араки.

Воцарилось молчание.

— Не в этом дело, лейтенант, — сказал наконец адмирал. — Американцы считают, что так оно и было. Они гордятся своими псевдопобедами. Самураи не в силах снести этого. Мы не можем отказаться от наших старинных традиций. Вспомним жажду мести, которая руководила сорока семью самураями. Вспомним учение бусидо. Вспомним, что человек может удалиться на край света, но тем не менее не в состоянии избавиться от груза обычаев, традиций, верований…

— Тенно хейка банзай! — стали восклицать наперебой офицеры, награждая друг друга увесистыми тумаками. — Да здравствует император!

Это заставило адмирала улыбнуться. Некоторое время он безмолвствовал, а вокруг бушевал самый настоящий бедлам. Потом он поднял руки вверх. Гвалт стих. Офицеры снова встали по стойке «смирно».

— Император Мейдзи показал нам, как надо жить, — произнес Фудзита, чеканя каждое слово, — еще он показал нам, как умирать. Вспомним же его бессмертный рескрипт.

Связисты вскочили со стульев и застыли. Адмирал сидел с прямой спиной. Каждый из собравшихся в каюте вскинул вверх сжатый кулак и крикнул: «Смерть легка, как перышко, долг тяжел, как гора». Снова раздались возгласы «Тенно хейка банзай!». Никто из японцев не мог сдержать слез.

Тед Росс предполагал, что лазарет находится на второй палубе, но вместо этого охранники отвели его в большое помещение в кормовой части. Войдя туда, он обнаружил примерно два десятка коек по две по переборкам. В центре находился стол, окруженный шкафчиками с лекарствами. За столом сидел санитар с белом. Второй человек в белом стоял, склонившись над койкой больного. Все, кто находился в лазарете, выглядели дряхлыми, выдержавшими немало ударов времени. Даже санитары были скрюченными и высохшими.

Росс понял, что это необычный лазарет военного корабля. Скорее, это было похоже на гериатрическое отделение американской больницы. Росс решил, что раньше здесь размещались старшины. Но большинство из тех, кто был постарше, скончалось, и их кубрик превратили в последнее пристанище умирающих.

Призрак, сидевший за столом, обернулся к Россу, посмотрел на него слезящимися старческими глазами и молча показал пальцем в угол. Там на отдельной койке лежал Тодд Эдмундсон. Тед Росс посмотрел на своих конвоиров. Оба стояли, прислонившись к переборке у двери. Один из них кивнул. Тед подошел к кровати Тодда, сел на краешек, склонился над молодым моряком. Он не был связан, но ему явно дали что-то успокоительное. Он с трудом открыл глаза.

— Капитан? Хорошо, что пришли, — сказал он. — Как вам удалось от них уйти?

— Я не надолго, Тодд. Адмирал позволил мне отлучиться лишь на пять минут.

— Старый дьявол! — зрачки глаз Тодда расширились. — Голова приподнялась с подушки. — Уже началось?

— Спокойно, Тодд. Сегодня шестое. Все начнется завтра.

— О Боже! — Помолчав, Тодд недоверчиво спросил. — А где я оказался?

— В лазарете?

— В какой части корабля?

— В надстройке, ближе к корме. Похоже, здесь раньше размещались старшины. Их главный лазарет скорее всего где-то внизу.

— Они держат нас подальше от ангарной палубы.

Росс кивнул и сказал:

— И следят за каждым нашим шагом. — Он пристально посмотрел на Эдмундсона. — Тебе получше. — Это прозвучало не столько как вопрос, сколько как утверждение.

Эдмундсон шумно вздохнул.

— Они мне что-то такое вкололи. Я спал.

Внезапно оба американца повернули головы к динамику на переборке, который вдруг ожил, отчего в комнату хлынули звуки укелеле. С подушек стали приподниматься старческие головы. Обитатели палаты озирались, прислушивались, улыбались. Поднялся легкий гул голосов.

— Что это, капитан?

Внезапно музыка стихла, и четкий голос произнес:

— Это «Кики», самая популярная радиостанция Гонолулу.

— Нет! — крикнул Тодд. — Этого не может быть.

— Спокойно, Тодд, — сказал Росс, легонько нажимая ладонью на плечо Эдмундсона. Снова заиграла музыка, и хор голосов запел какую-то дурацкую песенку о зубной пасте. Но вскоре Эдмундсон и Росс услышали другие звуки — вопль двух тысяч глоток, от фор-топа до машинного отделения. Обитатели палаты, заслышав этот вопль, стали приподниматься на локтях, улыбаться, некоторые что-то радостно заскрежетали, словно старые лягушки у реки в погожий июньский день.

Внезапно музыка стихла. Все взгляды японцев в палате устремились на динамик. Одинокий надтреснутый голос запел какую-то песню. Росс понял, что это Фудзита. Охранники и санитары встали по стойке «смирно». Двое пациентов сползли с коек и тоже встали, стараясь держаться прямо. Глаза японцев горели.

— Что это, капитан? — спросил Тодд.

— Это их национальный гимн. Они заставили меня выучить его, когда я был у них в плену. — Росс запел, и в глазах его появилось странное, пугающее отстраненное выражение. — Трупы плывут в морских пучинах, трупы гниют на горных лугах. Мы умрем, мы умрем за императора. Умрем без оглядки.

К Фудзите присоединились старики-пациенты, санитары. Сотни голосов подхватили слова гимна, они проникали в лазарет через динамик, через вентиляцию, через стальные переборки. Хор получился на удивление стройным, словно все эти десятилетия команда авианосца только и делала, что репетировала такое пение.

Внезапно Тодд нагнулся, и пошарил рукой между койкой и переборкой, извлек нечто вроде распятия, сделанного из двух линеек, которые Росс тогда нашел в их каюте. Подняв это распятие над головой, Тодд крикнул изо всех сил:

— Вам никогда не победить Иисуса Христа! Никогда! Слышите?

Но в разразившемся вокруг бедламе его мог слышать только Росс.

Коммандер Крейг Белл сидел за своим столом, а напротив него расположились три посетителя — контр-адмирал Марк Аллен, кэптен Мейсон Эвери и энсин Брент Росс. Крейг Белл теребил пальцами лежавшую перед ним папку, приподнимал ее, потом снова опускал на стол, надавливая на нее большими пальцами, словно надеясь, что это поможет ей каким-то волшебным образом провалиться сквозь стол и никогда больше не появиться.

— Мы собираемся обсуждать совершенно секретные вопросы, — сказал он и, обратившись к Марку Аллену, добавил. — Я попросил вас присутствовать, поскольку нам необходимы ваши опыт и знания, сэр.

Марк Аллен чуть поднял брови, но промолчал. Кэптен Эвери бросил на него взгляд, в котором не было тепла. Их хорошие отношения рухнули в 1954 году, когда Марк Аллен влюбился в Кейко Маримото и обвенчался с ней в токийской церкви. Мейсон Эвери, который был сам влюблен в красавицу-японку, не смог простить этого — и с тех пор так и не женился.

— Ну, а где ваш знаменитый криптограф? — спросил Эвери, обернувшись к Беллу. В его глазах открыто звучала неприязнь. — Все ищет Розеттский камень? — Брент Росс при этих словах зашевелился на своем стуле, расправил плечи.

— Они всерьез взялись за русский шифр, — сообщил Белл. — Похоже, им удалось разгадать ключ.

Эвери кивнул, посмотрел на папку на столе.

— Ну ладно, коммандер, — сказал он. — Так что там у вас за великие секреты?

Кэптен говорил, цедя слова, словно человек, надкусивший гнилой плод. Белл ответил тоже без особой радости.

— Сегодня утром на острове Тагату обнаружен потерпевший аварию японский истребитель «Зеро».

— Сэр, — вдруг заговорил Брент Росс. — Вы не поставили меня в известность об этом.

— Естественно… Я никого не ставил в известность. Тут нужно все проверить.

— Что тут такого проверять? К чему вся эта секретность? — фыркнул Эвери. — Вооружение и боеприпасы второй мировой войны находят постоянно на островах Тихого океана.

— Самолеты, да. Но не летчиков, — сказал Белл.

— Летчиков? — переспросил Марк Аллен.

Мейсон Эвери поднял руку.

— Что такого, если нашли скелет? — спросил он. — Их полным-полно на всех островах в Тихом океане. Ну, дайте знать об этом тому охотнику за костями на Атту. Он сожжет их и отправит домой.

— Этому летчику, — продолжал Белл, — было семьдесят пять лет, и скончался он не сорок лет назад, а два дня.

— Я так и знал, — пробормотал Брент. — Я так и знал.

Марк Аллен прищурился, но не успел он что-то сказать, как Эвери простонал:

— Этого не может быть! Нет! Это просто невозможно. Господи… Вы в этом уверены?

Брент Росс обернулся к кэптену Эвери и сказал:

— Вот вам и железки, кэптен.

— Откуда вы знаете его возраст? — спросил Эвери, пропуская мимо ушей слова Росса. — Почему вы так уверены.

— Потому что установлено, что это подполковник Сусумо Аосима, — отвечал Белл. Порывшись в папке, он извлек листок и сказал: — Вот лишь некоторые наиболее знаменательные моменты его карьеры. — После этого он стал монотонно зачитывать: — Родился в тысяча девятьсот восьмом году, окончил Эта Дзиму в тридцатом… в тридцать втором году получил квалификацию летчика-истребителя. В тридцать восьмом и тридцать девятом годах воевал в Китае… Три сбитых самолета. Два «Ильюшина», один «Кертис». Скончался четвертого декабря восемьдесят третьего года. От инфаркта, а не в результате аварии. — Он замолчал, посмотрел на ошеломленные лица собравшихся и продолжил: — В сороковом году был откомандирован в группу Семьсот тридцать один для выполнения особого задания… Вы знаете, что это такое? — Собравшиеся закивали. — Именно тогда он исчез бесследно.

— Этого мало, — сказал Эвери. — Должно быть что-то еще… — В его голосе сквозила неуверенность.

— Мы занимаемся этим лишь с сегодняшнего утра, — возразил Белл. — Наши люди в Токио провели большую работу, раскопали очень любопытные сведения, несмотря на то, что японские военные архивы либо пострадали в результате наших воздушных налетов, либо были уничтожены самими японцами в конце войны. — Он ущипнул себя за подбородок. — Они пытались уничтожить все документы, связанные с деятельностью группы Семьсот тридцать один. Но мы установили, что, помимо подполковника Сусумо Аосимы, к этой группе в сорок первом году было прикомандировано еще сто тридцать лучших морских летчиков. Но черт побери! — он захлопнул папку. — Больше ничего у нас нет! Сведения не компьютеризованы. Нашим ребятам приходилось, так сказать, копать вручную.

— Что же вы собираетесь предпринять? — осведомился кэптен Мейсон Эвери.

— Завтра на восемь ноль-ноль я назначил совещание. Я буду лично руководить поиском военно-морской документации в Токио, Вашингтоне, Лондоне и даже в Москве… Если получится. Кроме того, мы усилили поисковые бригады в районе Алеутов — и с моря, и с воздуха. К восьмому декабря я собираюсь представить подробный отчет для НМО.

Марк Аллен вытащил из кармана листок бумаги.

— Вот что мне передали, когда я уходил. — Он поднял листок к глазам. — Мы, — он кивнул в сторону Брента Росса, — сами проводим наше маленькое расследование.

— Итак, ваш знакомый, — нетерпеливо произнес Брент, — коммандер… Кейт…

— Коммандер Кейт Рендалл, Брент, — подсказал Марк Аллен, переводя взгляд с Крейга Белла на Мейсона Эвери. — Он допросил единственного уцелевшего сотрудника группы Семьсот тридцать один…

— Я слышал о нем, — вставил Мейсон Эвери. — У него повреждены мозги.

— Это полковник Дайсуке Муира, — продолжал Аллен, — и он находится в психиатрической клинике в Кавагути. — Он практически не в состоянии говорить связно… Лишь повторяет… — Он покосился на листок. — Вот что он повторяет: — Лед… лед… седьмой вырвется из царства льда.

— Седьмой? — удивленно переспросил Эвери. — Что это? Седьмой полк, корпус, флот?

Марк Аллен пожал плечами, встал, подошел к карте Тихого океана, сказал:

— Это-то и сбивает с толку. Они активно действовали и в Маньчжурии, и на Алеутах… — Он посмотрел на кэптена Эвери и добавил: Потому-то я и подбросил тебе эту работу, Мейсон.

— Можешь забрать ее обратно, — ехидно отозвался Эвери. — Все равно это без толку.

— Ты намерен довести дело до конца или нет? — пылко осведомился Аллен.

— Прошу вас, джентльмены… Нам необходимо провести анализ, выработать план действий, — сказал Белл, мысленно кляня себя на чем свет стоит за свою глупость: дернула же его нелегкая свести вместе этих двоих! Он же знал, что они не переваривают друг друга. Но с другой стороны, оба были признанными экспертами и отлично разбирались не только в методах и средствах ведения войны японцами, но и понимали, как устроено японское сознание. Адмирал даже женат на японке. М-да! Ему, Беллу, следовало вспомнить об этой женитьбе, прежде чем приглашать сюда Аллена и Мейсона…

Марк Аллен между тем стоял уже у карты с указкой в руке.

— Сейчас я предложу вам анализ, — сказал он, в упор глядя на Эвери. — А вы можете взять его на вооружение или отвергнуть. — Мейсон Эвери фыркнул, но промолчал. Марк Аллен спросил Белла: — Крейг, найденный «Зеро» — гидроплан?

— Нет, у него обычное шасси.

— Есть гак?.. Ну, такой специальный крюк?

— Да.

— А складывающиеся крылья?

— Да. Есть, — сказал Белл, заглянув в листок.

— А какие опознавательные знаки? Полосы, номера?

— Нет, адмирал, только «фрикадельки». Никаких полос и номеров нет. Ровным счетом ничего. Но мы проверяем серийные номера двигателя и вооружения. Он огорченно развел руками. — Конечно, на это понадобится время. Он обернулся к Бренту. — Конечно, теперь уже поздно, но я все же хочу принести вам свои извинения. Вы были правы. — Брент кивнул. Марк Аллен смотрел с непроницаемым видом. Белл глянул на него и добавил: — Возможно, имеется и ВПП… или подлодка.

— Возможно, — сказал Аллен. — Я понимаю, вы допускаете, что у самолета наземного базирования могут быть и гак, и складывающиеся крылья. Но давайте вспомним все четыре инцидента и постараемся отыскать объединяющий принцип — некий общий источник, виновный во всех четырех катастрофах. — Он поднял указку и четыре раза ткнул в карту. — «Спарта» утонула здесь, вертолет пропал здесь, русский самолет рухнул в море вот тут, и наконец китобоец взорвался здесь. — Отступив от карты на шаг, он снова поднял указку, постучал по Алеутским островам. — А здесь обнаружили «Зеро». — Он вздохнул. — Один самолет не способен нанести такой урон. Не мог преодолеть такие расстояния. — Почесав затылок, он сказал: — Тут нужна целая эскадрилья.

— Эскадрилья? Нет, это исключено, — возразил Эвери. — Их бы давно обнаружили.

— Может, тут действуют три самолета и подлодка? — подал голос Белл. — Как говорил Брент.

Марк Аллен покачал головой. Посмотрел на Брента.

— Помните предположение, которое вам показалось столь абсурдным?

— Да, адмирал, — сказал Брент.

Белл и Эвери переглянулись. Аллен постукивал по ладони указкой. В кабинете установилась такая тяжкая тишина, что все собравшиеся, казалось, ощущали эту тяжесть в буквальном смысле слова. Адмирал посмотрел на дверь, потом сказал:

— Расстояния между точками катастроф значительны, равно как и велик ущерб. Существует лишь один вид военных кораблей, который обладает достаточной скоростью и ударной мощью. — Он покачал головой. — Наверное, все вы думали об этом, но я выскажу это предположение вслух. Речь идет об авианосце.

— Лично я не думал об этом, — запальчиво возразил Эвери. — Но давайте предположим, что это не фантазия, а факт. В таком случае когда ваш авианосец покинул Японию? И почему оказался именно в Беринговом море?

— Когда? Перед началом боевых действий в сорок первом, — резко отозвался Аллен. — После седьмого декабря его непременно засекли бы наши. Вполне вероятно, что авианосец тайком пробрался в Берингово море. В случае чего, они просто проводили учения. Они сумели туда пробраться, но, судя по всему, оказались запертыми на своей секретной стоянке. — Адмирал постучал указкой по полу. — Теперь почему именно Берингово море? — Он нацелил указку на Эвери. — Желание рассредоточить силы… японская любовь к секретности… Может, новый тип военного корабля… Известно, какие они великие мастера хранить тайны. Все вы помните их торпеду «Лонг ланс», которая во много раз превосходила нашу «Марк-четырнадцать». Прекрасно известно также, что вытворяли их «Зеро» с нашими «Буффало», с нашими Р—39 и Р—40. И не забудьте про «Ямато» — они оказались на порядок выше наших линкоров во всех отношениях. А почему, — повысил он голос, — почему сто тридцать пилотов были направлены в распоряжение группы Семьсот тридцать один? Сто тридцать человек — этого хватит, чтобы укомплектовать летный состав большого авианосца. И все это держалось в тайне с типично японской изощренностью. Нам понадобилось тридцать лет, чтобы раскопать правду о группе Семьсот тридцать один. — Адмирал поднял указку, тыча ею в слушателей с каждым словом: — Теперь я утверждаю: перед нами факты, заставляющие нас обратить внимание на вероятность того, что в Тихом океане оказался японский авианосец времен второй мировой войны.

— В это просто невозможно поверить, — недоверчиво воскликнул Эвери. — Взрослый, опытный человек и говорит подобное!

— Вот что же ты готов поверить?

— По крайней мере, не в сказки. Мы уничтожили все их авианосцы. В том числе и те, что наносили удар по Перлу.

— Что вы сказали? — вдруг встрепенулся Брент.

— Попрошу не перебивать, — рявкнул побагровевший Эвери.

Не обращая внимания на кэптена, Брент обернулся к контр-адмиралу:

— Итак, шесть авианосцев атаковали Перл, — произнес он, тщательно выговаривая каждое слово. — Седьмой вырвется из царства льда! Возникла пауза. Эвери злобно смотрел на энсина. Белл выпрямился в кресле. Потом медленно заговорил:

— Адмирал, я хотел выслушать ваше мнение и весьма признателен за то, что вы это сделали. Но рапорт для НМО все же будет исходить от меня. — Его глаза упали на папку на столе. — Неужели мы сможем четко и прямо указать в нашем рапорте, что в Тихом океане действует японский авианосец, вышедший в плавание в сорок первом году? Это ведь не катер, не миноносец! — Он воздел руки к потолку. — Это сложная, громоздкая боевая система. Там тысячи моряков, сотни самолетов. А как же время? Оно не могло пройти без следа. Там же остались дряхлые старики!

— Разумеется, это только вероятность, — отозвался Аллен. — И я прекрасно понимаю, что этим занимается военно-морская разведка, а не Тринадцатый. Но все факты указывают на авианосец. — Он снова повернулся к карте, провел указкой линию, остановив ее у Гавайских ветровое. — Я склонен подозревать, что они… что седьмой авианосец направляется к Перл-Харбору. — Он обернулся к Беллу. — Хочу напомнить, что в нашем распоряжении всего шестнадцать часов. Завтра седьмое декабря.

— Ерунда! — крикнул Эвери, вскакивая с места. — Я тоже знаю японцев, Марк, и не хочу иметь к тому, что тут происходит, никакого отношения! Ты, значит, считаешь, что все это, — он ткнул рукой в сторону карты, — устроил японский авианосец? Его самолеты! Господи, ну о каком авианосце может быть речь! Мы занимали острова в Тихом океане, которые по своим размерам уступали авианосцу. Попробуй спрячь там авианосец так, чтобы его сорок лет никто не мог обнаружить. — Его глаза сверкали, он буравил взглядом Аллена. — А годы?! Крейг уже правильно заметил: — С такого авианосца не взлетели бы самолеты, его турбины вышли бы из строя. У них давным-давно иссякло бы горючее. Оснастка корабля уже сгнила, члены экипажа все поумирали или состарились. Кошмар! — Он хлопнул себя по лбу. Офицеры уставились на кэптена: Марк Аллен — поджав губы, Крейг Белл смущенно, Брент Росс в замешательстве.

— Что же тогда, по-твоему, случилось со «Спартой»? — сухо спросил адмирал.

— Не знаю, — отозвался Эвери, глядя в упор на адмирала. — Но сказки для детей тут не помогут. Я не могу четко и ясно объяснить, что произошло со «Спартой», но и ты не можешь, не прибегая к помощи призрака-авианосца. Это могли быть русские, психи, террористы, кто угодно… — Он тяжело дышал, и пальцы его то сжимались в кулаки, то снова разжимались. — На основании косвенных доказательств ты объединяешь четыре отдельных инцидента и приписываешь их деятельности авианосца-призрака.

— Хорошо, Мейсон, — сказал Аллен. — Что предлагаешь ты?

— Крот! — воскликнул Эвери. — Да! Еще один Онода. Тайный аэродром или просто ВПП на Алеутах. Аосима был одиночка. Возможно, последний член особой группы, как и Онода, и у них имелась хорошо спрятанная база со всем необходимым… Это вполне возможно. — Он говорил твердо, не колеблясь. — Господи, он мог прятаться где угодно, в том числе на Киске или Атту. Ну конечно. — Эвери обратился к Крейгу Беллу. — Надо искать ВПП! Да… да… Она должна быть где-то там… — С этими словами он снова сел и откинулся на спинку.

Брент Росс медленно встал с места. Его порядком смущала возникшая перепалка. Кроме того, ему не давала покоя новая мысль, пришедшая ему в голову. Он заговорил:

— Я общался с энсином Тайроном Джонсом, единственным уцелевшим членом экипажа вертолета Береговой охраны. — Он показал рукой на карту.

— Общались? — недоверчиво переспросил Эвери.

— Ну, я его внимательно слушал, кэптен. — Брент вытащил из кармана листок и стал читать. — «Солли, долбаный остров… Цветы, цветы… Огромные цветы… Уходи вверх. Уходи!» — Брент оторвался от листка, сунул его обратно в карман. — Затем он заплакал и стал звать своего командира. — В комнате установилось долгое молчание. Потом молодой человек осторожно спросил: — Может, речь идет об императорских цветах?

— Так… так… минутку, — начал Эвери.

— Хризантемы, — сказал Марк Аллен, останавливая жестом Мейсона. — Хризантемы изображались на носу всех императорских военных кораблей.

— Вы хотите сказать, что Джонс увидел хризантемы на носу вашего корабля-призрака? — иронически осведомился Эвери. — Господи, долго еще будет продолжаться этот абсурд?

— Если позволите, кэптен, — сказал Брент и снова показал рукой на карту. — Обратите внимание на эти точки. Получается линия, которая движется на юг. — Он вздохнул и кивнул Марку Аллену. — Я с вами согласен. Это авианосец, который направляется на юг. На Перл-Харбор… Чтобы нанести удар.

— Перестаньте молоть чушь! — рявкнул Эвери.

Брент резко повернулся к Эвери. Он сжал кулаки, губы превратились в тонкую линию.

— Я этого не потерплю, — процедил он сквозь зубы.

— Брент! — с тревогой в голосе воскликнул Марк Аллен. — Успокойтесь… Позвольте мне сказать. — Он развел руками. — Мы не имеем права переругаться и так и не прийти ни к какому решению. — Сверкая глазами, Брент Росс медленно опустился на место. Кэптен Эвери сидел с прямой спиной, не желая идти ни на какие уступки. Адмирал продолжал: — Крейг Белл хочет получить от нас рекомендации, и я уверен, что он должен уведомить Вашингтон о том, что Перл-Харбору угрожает реальная опасность. То же самое относится и к Датч-Харбору, Мидуэю…

— Ты забыл упомянуть Манилу, Окленд, Борнео, Кукамунгу и еще Тимбукту, — перебил Аллена Мейсон Эвери. В голосе его слышалась откровенная насмешка. Краем глаза он следил за Брентом Россом. — Кроме того, они могут дойти и до Сан-Франциско и разбомбить тамошний мост… — Он рассмеялся собственной шутке. А потом мрачно сказал Беллу: — Давайте, поднимайте шум, предупреждайте о страшной угрозе. Только я не желаю иметь к этому никакого отношения. Делайте с вашей карьерой, что хотите, но ломать мою собственную я не позволю.

Крейг Белл медленно встал с кресла. Он прикусил губу и уныло смотрел на крышку стола.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказал он. — Встреча была в высшей степени полезной. — Затем, повернувшись к Эвери, он добавил: — Я выскажу предположение, что на Алеутах находятся японские фанатики, являя собой угрозу безопасности…

С торжествующей улыбкой Мейсон Эвери обернулся к Марку Аллену. Росс и Аллен растерянно переглянулись.

На этом совещание закончилось.