"Депортация (мини-роман – трансутопия)" - читать интересную книгу автора (Розов Александр Александрович)2. Великая Хартия и мировая прессаВымывшись и завернувшись в лава-лава, Грендаль наконец-то почувствовал себя действительно дома. Вся семья собралась на центральной террасе, выполнявшей по обычаю функции гостиной. Правда, Иржи уже сидел за компьютером и что-то делал в интернете, а Саби спала, завернувшись в плед, в широком кресле перед выключенным телевизором в дальнем углу террасы, выходящем в сад. — Опять смотрела мультик про этих дурацких белых медведей? — спросил он, почесав ее за ухом. — Они не белые медведи, а панды, — пробурчала она, не открывая глаз. — Ты уверена, что это меняет дело? — Меняет. Они не дурацкие, а прикольные, — она все-таки открыла глаза, — Ой, па, а ты когда приехал? — Минут десять назад. Милая, тебе не кажется, что в детской тебе было бы удобнее спать, чем здесь? Мы ведь будем шуметь и все такое… — Шумите, — великодушно разрешила она, поворачиваясь на другой бок, — мне не мешает. А в детской мне скучно. — Да что ты, в самом деле, — вмешалась Лайша, — пусть девочка спит, где ей удобнее, какая разница. И вообще садись за стол. Я тебе налила айн-топф, его надо есть горячим. — Айн — что? — Айн-топф. Суп такой баварский. — А-а, — сказал он, подходя к столу, — пахнет вкусно. — Вот и ешь уже, — сказала Лайша, — и, кстати, выкладывай, что там было? По ТВ это походило на цирк шапито. Я ничего не поняла и выключила. — Я тоже не понял, — ответил он, проглотив первую ложку супа, — надо было ехать Джелле или Макрину. Или, хотя бы, Ашуру. В конце концов, это они судьи по рейтингу, а я — по жребию. Вот и объясняли бы… — А Макрин вчера звонил и говорил: правильно, мол, что тебя отправили. — Что еще говорил? — Говорил, они твои дела на завтра расписали между собой, так что у тебя выходной. Как бы, подарок от коллег. — Очень мило с их стороны, — буркнул Грендаль с набитым ртом. — Не ворчи, Грен. — Я и не думал ворчать, — возразил он, — кстати, где граппа? — Слева от тебя в пластиковой бутылке. — А, вижу, — он наполнил рюмку и демонстративно облизнулся. — Па, что такое «фашист»? — спросил Иржи. — А в энциклопедии лень посмотреть? — Ага, там написано, что фашисты — преступники, они создали государство, запретили оценивать администрацию, и убивали всех, кто хотел регулировать общество иначе, чем они. А еще они устроили войну, хотя на них никто не нападал. — Ну, в общих чертах, правильно написано. — Па, а почему тогда в «Europe monitor daily» написали, что ты — фашист? Лайша повернулась к Грендалю и, разведя руками, сказала: — Угораздило же тебя с этим жребием. Придется объяснять ребенку про фашистов. Грендаль пожал плечами, отхлебнул чуть-чуть водки и спросил: — Иржи, ты ведь знаешь, из-за чего я летал в Страсбург? — Потому что ты выгнал из страны каких-то пидорасов, а другие пидорасы из-за этого подняли крик. Лайша всплеснула руками: — Эй, от кого ты услышал это слово? — От тебя, ма, — невозмутимо ответил мальчик, — ты так объясняла дяде Ван Мину. А кто такие пидорасы? — Это те, кто из сексуальной ориентации делает политику, — вмешался Грендаль, — но давай-ка сперва разберемся с фашистами. Во-первых, решение о депортации принял не я один, а коллегия верховных судей, выбранная на этот год. Ты ведь знаешь как… — Знаю, — перебил Иржи, — это же в первом классе проходят. — Вот и молодец. А теперь распечатай-ка газету, где написано, что я — фашист. Иржи несколько раз щелкнул мышкой. Из принтера выползло несколько листов. На первом был яркий заголовок: «Шокирующие заявления инквизитора Меганезии». Ниже была Фотография Грендаля и комментарий к ней: «Впервые в истории трибуна евросоюза предоставлена фашисту» сказал Нурали Абу Салих, комиссар совета Европы по правам человека». Дальше шел текст, в котором фрагменты прямой речи Грендаля были выделены жирным курсивом. Подборка была впечатляющая — журналисты хорошо поработали ножницами. «Великая Хартия выше всех моральных авторитетов и всех религий со всей их историей» «Мы вправе подвергнуть моральному террору любую группу лиц с особыми обычаями» «Если каким-то людям не по нраву наши порядки — пусть убираются из страны» «Никаких компромиссов. Суд выносит постановление, а полиция должна его исполнить» «Ваша демократия — декоративный платочек, скрывающий ошейник раба на вашей шее» «Вас поставит на колени любой знающий, что ваша толерантность — это просто трусость» «Правительство не вправе позволять себе такие излишества, как совесть и милосердие» «Мы содержим эффективный военный корпус, чтобы он применял оружие без колебаний» — Ничего себе, — заметила Лайша, заглядывая ему через плечо, — хорошо еще, тебя только фашистом обозвали, а не каннибалом, например. На каннибала это вполне тянет. Грен, ты что, правда, вот так и говорил? — Да нет же, Лайша… В смысле, я действительно это говорил, но не просто так. Все это было в тему. А здесь из меня нарезку сделали. Типа китайской лапши. Вот, черти… — По телеку все было классно, — поддержал его Иржи, — ты зря не смотрела, ма. Я, между прочим, записал. Ну, для истории, и вообще, вдруг пригодится. — Но это было невозможно смотреть, там же все подряд, а слушать бред, который несут эти надутые идиоты… — Они прикольные, — возразил мальчик, — говорят по-английски, а про что — непонятно. — Это называется «политическая риторика», — объяснил Грендаль, — такой специальный прием, чтобы заморочить голову слушателям и отвлечь их на всякую чепуху. — Ты устраиваешь то же самое, когда тебе лень делать уроки, — добавила Лайша. Тренькнул телефон. — Начинается, — вздохнул Грендаль, — алло, слушаю… А, привет мама… Нормально… Да, нет, не особо… Ну их всех… Нет, честно, не хочу и не буду… Ну, дай ему трубку… Да, папа… Подожди, минуту, я тебе объясню… Объяснял он четверть часа. Потом положил трубку и молча налил еще рюмку граппы. — Что там? — спросила Лайша. — Предки тоже прочли про «фашиста», — сообщил он, — папа уговаривал меня написать по e-mail координатору иностранных дел, чтобы в европейский комиссариат отправили ноту протеста, а Абу Салиху и этим журналистам закрыли визы в Конфедерацию. — А они по контракту обязаны это делать? — Угу, — ответил он, хлебая остывший айн-топф, — папа даже нашел там параграф номер такой-то, обязанности в случае враждебных действий иностранных должностных лиц по отношению к общественным офицерам Конфедерации. Только зачем? Ну, закроют этим уродам визы, а дальше? Это как сквалыжничать по поводу чужой кошки, нагадившей на твое крыльцо. Отсудишь полста монет, зато все будут знать, что тебя обгадили. Снова тренькнул телефон. — Доедай, Грен, я поговорю, — бросила Лайша, — алло, кто это?… Чего?… А, понятно… Я — Лайша, люди говорят, что я — его жена, может, это и правда… Чего?… Вообще-то он суп ест… А это обязательно сегодня?… Понятно. А по телефону никак?… Ах, согласовать текст? Ладно, сейчас спрошу. — Кто там на нашу голову? — поинтересовался Грендаль. — Пресса. Парень из «Pacific social news» напрашивается в гости. Говорит, что в твоем контракте сказано… — Знаю. Там сказано «незамедлительно». Баран, не мог к самолету подъехать. Он бы еще ночью напросился. — Так что, пусть приезжает? — Ну, да, а что делать. — Приезжайте, — сказала Лайша в трубку, — встретим вас в лагуне, только позвоните за 20 минут… Ах сами?.. Гм, ну, если последняя модель… Ладно, если заблудитесь — звоните. — Что он такое сказал? — поинтересовался Грендаль. — Что у него какой-то навороченный спутниковый прибор наведения, в общем, посмотрим. Его зовут Малик Секар. Он обещал быть через час с минутами. — Это журналист? — спросил Иржи. — Да, сынок. — Надеюсь, он будет не такой прожорливый, как тот, что был в прошлый раз. Тот слопал весь абрикосовый джем. Как у него жопа не слиплась… |
|
|