"Звезды без пощады" - читать интересную книгу автора (Маслов Александр)

14

Назад пошли быстрым шагом, чтобы успеть до темноты. Климентьев в пути все озирался, не найдется ли в серой в сумерках массе машин еще один "Лэнд Крузер". Тащить сюда немалую часть запасов, при этом без гарантии на успешный обмен, не слишком хотелось. Имелся другой вариант: дождаться отлета инопланетника, затем взять даром все, что потребуется. Вот только на какой срок расположились под Вязниками кафравцы? Вдруг до самого девятого августа? При фантастическом объеме их посудины, и недели маловато, чтобы набрать в достатке переселенцев, даже если о посадке узнает пол-России и все дружно рванут сюда.

Приметив между машин на шоссе молодую женщину и старика за руку с ребенком, Денис свернул к ним. Издали еще поздоровавшись, спросил:

- Случайно не знаете, надолго здесь звездолет?

- А мы почти самые первые приехали, - невпопад сообщила незнакомка, шагнув навстречу и трепля в руках дамский журнал. - Представляете? Когда военные стреляли, мы уже были здесь. Все так перепугались. Сначала, что звездолет на нас свалится, а потом из-за психов с дивизии. Думали, инопланетяне по ним стрелять начнут и по нам. А потом стало тихо-тихо, будто все оглохли. И многие к звездолету пошли, но не сильно близко - страшно же. Очень страшно: он такой огромный и черный. Мы с Василием Григорьевичем сначала не хотели идти, но все туда. Мы стояли, стояли и тоже пошли, - продолжала тараторить она.

Лугин переглянулся с Климентьевым и облокотился о крышу Фольцвагена.

- Ходили по полю с другими и смотрели все, как у них люки открываются, - продолжила женщина. - Мы очень близко подходили. Заглядывали туда в темноту - там лампочки светятся. Но кафравцы видели. Они не высовывались. Люки открылись и все, А их... будто нету их. А потом из корабля нам: "Людиии...", таким голосом, такой интонацией, что я дрожать начала, похолодело внутри. Они опять: "Людиии..."

- Мама, не говори так! Мамка! - девочка, вырвав руку у старика, притопнула ногой и насупилась, вот-вот готовая удариться в слезы.

- Элла, прекрати! Мы же тебя просили, - старик покачал головой и привлек девчонку к себе, затем обратился к Денису: - Вы простите ее. Это все нервы.

- Василий Григорьевич, не смейте меня перебивать! - вскрикнула женщина, сминая журнал. - И нервы! Не надо этого говорить! Это у вас нервы!

- Элла! Элла... - он внимательно посмотрел на нее, она выдохнула, словно не воздух, а скопившуюся горечь в груди, и вдруг сникла.

- Извините, молодые люди, у вас не найдется сигаретки? - скромно спросил Василий Григорьевич.

- Да, конечно, - Климентьев достал пачку "Kent" и протянул старику.

Тот вытащил одну, неторопливо размял, и прикурил от вспыхнувшей зажигалки Дениса.

- Берите всю пачку, - предложил Климентьев. - В машине у меня с этим достаток. А по серьезному, с куревом надо завязывать. Брошу после девятого.

- Извините, я возьму парочку. Я вообще не курю - это для Эллы, - раскурив сигарету, он протянул ее женщине.

Та сразу схватила, затянулась и успокоилась вроде совсем.

- Так не знаете, надолго здесь кафравцы? - повторил вопрос Лугин.

- Вроде как на три дня. Считая сегодня, остается два или полтора, - Василий Григорьевич погладил девочку по голове.

- Так люди говорят? - Денис бросил взгляд на лагерь слева от дороги, кое-где в сумерках загорались костры. Над звездолетом-улиткой робко заблестели первые звездочки.

- Нет, я сам слышал. Объявляли прямо с корабля. Странные у них динамики или что-то такое: звук вроде не громкий, а слышно очень далеко, - пояснил старичок. - Как я понял, они еще под Смоленском садились, но всего на сутки. Немного переселенцев там взяли, и что-то кафравцам там не понравилось, перелетели сюда. На беду нам или на радость, пока трудно сказать.

- Извините, нам надо идти, - спохватился Климентьев. - Удачи вам.

- Людиии... заходите в Кахор Нэ Роош... Люди... - протрубила им вслед Элла, из губ, сложенных трубочкой, пуская дым и пугая девчонку, прижавшуюся к старику.

Лугин молча чертыхнулся - у бабенки действительно был жутковатый голос, курила, наверное, много - и вернулся мыслями к Фаргерту. Раньше, когда по телевизору или приемнику говорили об эвакуации, каких-то якобы "безопасных планетах", мичман не слишком пускал в голову мысли на этот счет. Да и звездолеты кафравцев тогда казались явлением невероятно далеким, абстрактным, как их, покрытые мраком недоброй тайны, планеты. А теперь корабль чужаков имел вполне конкретные очертания ровно за его спиной, и Сергей подумал: насколько правильно бежать в Сибирь, если более реальный шанс на спасение в такой удивительной близости.

- Слышь, Климыч, - сказал он, поправляя за плечом дробовик. - Я вот думаю, может нам тоже стать переселенцами. Нахрен радиатор - сядем и улетим на Фаргерт.

Климентьев остановился, словно напоровшись на коряжину. Обвел взглядом серые, почти черные деревья подлеска и повернулся к другу:

- Так-так, - глухо сказал он. - На сказки об инопланетном счастье купился?

- Вот этого, Денис, не надо: я не продаюсь. Давай лучше, как ты любишь приговаривать, подумаем логически. Ехать в Красноярск далековато, и ни факт, что нам повезет туда дорулить, даже если разживемся радиатором. Даже если новой машиной и неограниченным количеством бензина.

- Мы туда доедем, - упрямо отчеканил Климентьев.

- Рассуждаем дальше. Катастрофа Сибирь не минует по любому. Ну предположим, останутся спокойные области за Енисеем, или куда ты там метил. Что потом? Как там в ядреной "ядерной зиме", если в обычную за сороковник мороза заворачивает? Об этом логически подумал? Элементарный вопрос: жрать что? Ладно на год-два, кто с хитринкой устроился, хватит запасов, а потом кору с деревьев грызть? Кушать где брать, если вокруг на много лет зима и не растет нихрена?

- Знаешь, Серж, спорить о том, как будет после катастрофы, я не собираюсь. Потому что никто знать об этом не может. А кто говорит: знаю, станет так-то и так-то - тот нагло врет. Правда приходит опытом, а не умозаключениями. Одно тебе скажу, у меня в Красноярске мать с отцом и Лиза. Вот этот аргумент весит всех твоих. Хочешь, ступай к звездолету. Я же тебя не держу. Можешь забрать в дорогу половину всего нашего.

- Ладно, иди давай, - иного ответа мичман не слишком ожидал. Климыч зациклился на Красноярске. С одной стороны у него там родители, не думать о них было бы по сволочному. И Лиза там же. А он ее любит. Фото таскает в паспорте, как мальчишка. За два года своей сердцеедке ни разу не изменял. С другой, кому будет легче, если девятое августа накроет их всех разом: и Дениса с родителями, и Лизу, его, Лугина, - ударит, как тысячи атомных бомб, оставив очень незначительные шансы на выживание. И вот еще что: вряд ли Ирина Владимировна - мать Дениса, и Климентьев старший, останутся сидеть в красноярской квартирке до приезда сына (ведь Денис не смог с ними созвониться, и не имелось никакой договоренности, что сын пожалует). Скорее всего, они покинули город в поисках более безопасных мест. Найти их и Лизу остается все меньше шансов - ехать в Красноярск как бы теряет смысл. Но попробуй, докажи это аспиранту. Любитель логических мышлений, блин!

Климентьев шел молча немного впереди, и Сергей предпочел не донимать его кощунственными разговорами. Откуда-то справа наползал запах дыма, наверное, на стоянке по льняному полю жгли костры. Быстро темнело. Бледно-оранжевая полоска на западе остыла. Тропу в сгустившихся сумерках стало трудно различать. Редкие звезды на юго-западе, сначала мелькавшие в прорехах между веток берез, пропали - там все выше громоздились тучи, почти такое же темные как небо.

Когда Денис дошел до приметной ели с обрубленными снизу ветками, спереди послышались вроде возня и голоса. Голоса как бы не возле джипа. Лугин тоже их услышал и подумал, что на неприятность здесь можно нарваться, как ногой в дерьмо ступить.

- Не суетись, - шепнул он Климентьеву. - Я со стволом первый.

Отодвинув Дениса с тропы, Сергей снял из-за плеча "Бекас", прислушиваясь и вспоминая нехорошие разговоры о зеках из-под Владимира. Прошел он всего шагов тридцать, когда разглядел Денисов внедорожник в свете фар и суетившихся возле него людей. Двоих или троих. Не требовалось слишком напрягать глаза, чтобы понять: с "Лэнд Крузера", распахнув двери и багажник, уносили добро. Грузили на свернувший с грунтовки "УАЗик", судя по мигалкам на крыше милицейский. Дальше по поляне и краю поля стояли машины еще. Много машин и несколько палаток. Но людям с них какое дело до грабежа?

- Сержик, - тихо сказал Денис, убирая ветку. - Их нельзя упустить. "УАЗ" уедет - амбец нам.

Лугин как-то и без него догадывался: на ментовскую машину успели перетащить больше половины. Спугни сейчас ворюг, и все - дадут сразу деру, а с чем оставят, так того, может, и на радиатор не хватит.

- Нож давай, - шепнул он аспиранту. - В общем, так: я крадусь ближе к машине, попробую, кого достану, сцапать в залог. Нож к горлу, и будем требовать свое назад. А ты с дробачем прикрываешь. Зря не стреляй.

Он вытащил из кармана патроны, вложил их во вспотевшую ладонь друга и добавил:

- Но и не гуманничай слишком.

Климентьев не во всем согласился с таким планом, но мичман поспешил вручить ему ружье и тихо пошел кустами.

Ближе к джипу вересняк рос низенький, такой что едва хватало по пояс. На четвереньках Лугин одолел еще метров пять-семь и замер. Рывшийся в багажнике мужик в джинсовке - его освещали фары "УАЗика" - повернулся к нему, но в темноте ничего не разглядел, почесал репу, ужаленную комаром, и вернулся к грабежу.

- Владимирович, палатку со шмотьем брать? - поинтересовался он у кого-то невидимого, скинув в траву сумку с одеждой Климентьева.

- Че мы на барахолку собрались? - ответил ему голос с дороги.

- Нормальное есть еще что? - поинтересовался подошедший в милицейской форме.

- Да не пойму я. На ящик с консервой, - он подтолкнул картонную коробку.

Милиционер нехотя взял и понес к дороге.

"Пора, - решил Лугин". Медлить было нельзя - ворье основательно перетрусило "Лэнд Крузер" и вряд ли собиралось здесь устраивать пикник.

Шагов в пятнадцать, пригнувшись, Сергей добрался до передка джипа. Спереди заходить было не умно, но сзади еще глупее: его бы заметили с дороги в свете фар.

Рукоять отличного Денискиного ножа сидела в ладони как влитая. За лезвием темной стали Климентьев ухаживал с особой теплотой, и было оно заточено, хоть щеки брей, хоть проволоку стругай. Таким горло можно вскрыть одним махом до самых позвонков. Этого и побаивался мичман. В оставшиеся секунды все думал, как бы не переборщить с нажимом, когда придется для убедительности приставить нож к шее. А если тот в непонятках рванется? Ведь убивать человека за кучку жратвы и барахла, пусть и очень нужного, не хотелось.

Он зашел сбоку почти не слышно. Левую руку вперед на уровне головы, как учили, в правой нож лезвием к запястью. И уже почти схватил мародера за волосы у затылка, когда тот дернулся и повернулся к нему.

- Коля! - успел крикнуть тот, вытаращив с перепуга глаза и отмахнувшись от незнакомца как от черта.

Лугин ударил коротко в челюсть. Кулак, сдобренный весом ножа, приятственно аж хрупнул при встрече с чужими зубами. Мужик в джинсовке, пошатнулся и рухнул, расшвырнув широко руки. Возле "УАЗа" раздались возгласы, скрипнула дверь. Оседлать ворюгу и приставить нож к горлу мичман не успел. Может и к лучшему, что не успел, иначе лег бы рядом с ним с пробитой головой. Выстрелили сначала с ТТшки. С истерическим визгом пуля вспорола железо "Лэнд Крузера". Вторая ушла куда-то в ночь. Лугин отскочил с освещенного пятна и нырнул за джип.

"Все, приплыли! - мелькнуло в голове. - Прощай наши шмотки! И застрелить нафиг могут, если Дениска протормозит с ответом".

Мародер в джинсовке успел куда-то улизнуть. За спиной солидным басом заговорил дробовик.

Поначалу Климентьев стрелял наугад. Скоротечных вспышек ТТшки он не видел, и происходящего у грунтовки тоже не мог разглядеть. Фары "УАЗа" слишком контрастно разделили поляну на свет и тьму: как не таращи глаза, в темноте не разберешь людских силуэтов. Пальнув дважды в сторону милицейской машины, - не на поражение вороватых козлов, а так, для острастки - он переместился под куст. Морща нос от пороховой вони, перехватил ружье удобнее, прицелился в "УАЗ". Туда где должны быть передние колеса - не упускать же метовскую карету с собственным добром. В это время и ударили с автомата. Длинной очередью прямо по его Тойоте. Джип забился мелкой дрожью, а потом воздух колыхнуло гулом, и машина на поляне как стояла, так и пыхнула огненным шаром. Осколки стекла долетели даже до Климентьева. Что стало с Лугиным, Денис не успел понять: в голову темным клином вошла такая ярость, что он в первые секунды не мог совладать со спусковым крючком. Выпрыгнул из кустов и начал орать матом и палить без перерыва в сторону горящих фар. С автомата огрызнулись еще раз. Следующая очередь Дениса не пощадила. Странно как-то: боли поначалу не было, будто что-то ткнулось в грудь, и ни с того, ни сего вышибло дух. Климентьев еще пытался перезарядить дробач, тянул, тянул тугой затвор, а тот не слушался, и ноги сгибались в коленях. Только потом пришла свирепая боль, и Денис, захрипев зверем, почувствовал себя на земле. Слышал, как завелся "УАЗ" и кто-то крикнул:

- Ну, пи.дец, петухи! Из-под земли достанем!

Ментовская машина с разбитыми фарами двинула по грунтовке вдоль леса. Схватив "Бекас", Лугин стоял с полминуты между потрескивавшим в огне как полено джипом и Климентьевым, который лежал на траве. Безумно болело обожженное плечо и щека, а в глазах еще плясали искры, пламя, хватившего мичмана взрыва. Затем он опустился на колени и расстегнул на аспиранте рубашку.

- Климыч, - хрипло произнес Сергей. - Дурак, как же ты так высунулся. Ну, дурак! - на высохшем языке больше не было подходящих слов.

Денис, водя из стороны в сторону зрачками, пытался дышать. Не получалось. Воздух был не воздухом - горячим кровавым месивом.

- Серж, кранты "Крузеру", - все-таки выговорил он. - Делать-то что будем, Серж?!

- Лежать для начала, не дергаться, - зло отозвался Лугин и подумал: "Дать бы тебе по роже, дурак!".

Он так бы и сделал, вот только красная, плевавшая кровью, дырка в груди Дениса не позволяла вполне излить свои чувства. Ранение все же критичное.