"Любовь, опаленная огнем" - читать интересную книгу автора

Глава 19

В письме сообщалось, что сэр Стинкинг глубоко сожалеет о том, что не сумел выполнить свои остальные обещания. Он посетил ателье Хэлен Хэнгг, но хозяйки не обнаружил, однако он человек слова и попытается найти аналогичное заведение в Эдинбурге. В своем письме он также сообщил, что новый премьер-министр Греат Бритаина Дж. Фуллер, ведет переговоры с правительством Германии о заключении перемирия, но пока обе стороны не могут договориться о взаимном согласии. Сэр Стинкинг просил сердечно поблагодарить миссис Лэйбироуз, настоявшую о том, чтобы члены его комиссии оставили все свои вещи девушкам из дивизии. Дело в том, что кто-то из членов правительства сделал похабную надпись в здании правительства в Эдинбурге, надпись оскорбляла достоинство премьер-министра Дж. Фуллера, и причиняла ему моральные страдания. В силу того, что надпись была выполнена чернильной ручкой, то все члены правительства, у которых при обыске были обнаружены ручки, подверглись аресту. Ему же, и остальным аудиторам, так и не удалось к тому времени приобрести перьевые ручки нормального качества, взамен оставленных девушкам, поэтому волна арестов их миновала.

Из других новостей, он упомянул о том, что лейбористы и консерваторы достигли консенсуса в вопросе переименования площади имени Оливера Кромвеля в площадь имени Короля Якова, а также введении новой формы дорожных указателей. В настоящий момент в парламенте Греат Бритаина обсуждается вопрос о реформе английского алфавита, в частности предлагается в добавление к существующим буквам ввести еще два комплекта дополнительных букв — с одной точкой и двумя. Спор между консерваторами и лейбористами возник по вопросу, где ставить эти точки — над буквами или под буквами. И те и другие готовы уступить друг другу, при условии согласования других спорных вопросов. Лейбористы согласны при условии переименования Эдинбурга в Эддиннббурргг, а консерваторы согласны при условии введения запрета на курительные муншдштуки длиной свыше пяти дюймов, так как длинные мундштуки, по их мнению, являются признаком проявления фемино-фашизма в британском обществе и причиняют мужчинам моральные страдания, намекая на их неполноценность. Далее шел наказ строго исполнять документы в соответствии с предписанными правилами, а также беречь Греат Бритаин мать вашу и нашу.

Обсуждать политические новости, у девушек не было сил. Единственный вопрос, который был поднят — вопрос о мороженном. Точнее о том, чем его раздавать. Дискуссия, которая начала разгораться по данному поводу, была с ходу пресечена Натали Одинцоффой, чей проект, использовать для порционных щипцов металлические полушария оставшиеся после использования гранат №74, поразил всех присутвующих изяществом и простотой решения. После чего, девушки завалились спать, памятуя о том, что утром предстоит много дел.

Утро наступившего дня поставило жирный крест на репутации метеорологов Греат Бритаина. Все небо было затянуто низко висящими серо-свинцовыми нимбусами, из которых шел дождь. Любознательная Джоана и не менее любознательная Клара, хором набросились на Натали, с просьбой, рассказать о народной примете, позволяющей предсказать дождь. Ответ Натали их несколько шокировал:

— Перед дождем атмосферное давление падает, а падение давления можно отследить по цвету кожи человека — при низком давлении кожа становится более бледной.

Утро началось с традиционного похода в душ и завтрака. Поход в душ, как и предполагала Саманта, снова затянулся и вылился во вспышку страсти, любви и взаимной ласки, из-за чего их запланированный график сразу начал трещать по швам. Спасение было в том, что противник не предпринимал никаких активных действий. Ни Моника, ни Сара ничего не почувствовали и не услышали. Это очень обрадовало девушек, хотя с другой стороны и очень настораживало. Противник мог совершить глубокий фланговый обход и ударить с тыла. Но пока все было благополучно. К окончанию завтрака принесли форму для Натали Одинцоффой. Кэт сразу же воскликнула, глядя на странный заостренный суконный головной убор с нашитой на него красной звездой:

— О Натали! Настоящая комиссарская форма!

— Ну, это скорее не форма, а созданный плакатами узнавемый образ, на котором комиссар изображается в буденовке, кожаной куртке и с «маузером». Комиссары в СССР одеваются по-разному, просто этот образ наиболее типичен и узнаваем всеми. Самое сложное в этом образе — это находить пыль.

— Для чего? — брови у Кэт взметнулись вверх.

— В соответствии с образом, комиссар должен быть в пыльном шлеме!

Глаза у всех девушек округлились, а Натали смущенно пожала плечами, мол, такие вот трудности. Дальше перешли к разговору о том, что с собой забирать и как двигаться. Забирать решили все имущество, благо автооранспорта для этой цели было более чем достаточно, а на новом месте еще неизвестно как все сложится. Натали предложила не закрашивать немецкие опозновательные знаки на трофейной технике, ибо неизвестно, как все сложится, может потребуется прикинуться наступающими немцами. Она же предложила держать некоторое количество немецкой формы наготове для переодевания. Конечно, это было нарушением правил ведения войны, и им могло не поздоровиться, но по здравому размышлению особого выбора у них не было — попади они в плен, с ними никто церемониться не будет, всех отправят в концлагерь или расстреляют. В лучшем случае сразу, а в худшем после пыток и издевательств.

За что Саманте и Кэт нравилась военная служба, так это за то, что всегда происходит что-то новое, вызывающее всякие эмоции и недающее расслабиться. Так и в это утро. Уже в самом конце завтрака, Саманту начали в который раз терзать мрачные сомнения и предчувствия, и она судорожно вцепилась в Кэт. Кэт, обеспокоенная состоянием своей подруги, попыталась выяснить, что случилось, но Саманта, так и не смогла сформулировать ответ. На нее что-то накатило, что-то нехорошее, предчувствие какой-то беды. Вопросы, которые начали задавать девушки, привели к тому, что Саманта разрыдалась в три ручья, и Кэт, Джоане и Кларе с трудом удалось ее успокоить.

Перед самым отъездом, когда девушки уже стали покидать боевые позиции, поступил перепуганный доклад от тылового охранения. По дороге через лес в расположение дивизии двигалась колонна из десятка бронеавтомобилей «Биверетт», на борту которых были нарисованы синие гексаграммы на белом фоне, почти полсотни автобусов, по виду напоминавших автобусы, применяемые в военно-полевых борделях, и десяток грузовиков "Моррис Коммершиал" с пехотой. Как выяснилось позднее, им несказанно повезло, что в передовом охранении стоял один из взводов роты Битч, ибо если бы там находились землячки Марты, то вполне могла бы вспыхнуть ожесточенная перестрелка. У прибывших на позиции дивизии, было письмо от миссис Лэйбироуз, из которого все стало на свои места. В этом письме миссис Лэйбироуз сообщила, что отправляет добровольцев, выразивших желание служить в дивизии, а также три военно-полевых борделя, как и обещала. Однако вместо обычных борделей, с нормальными мужчинами, она вынуждена направить три лесбийских борделя, дабы спасти сотрудниц данных заведений от концлагеря, в в связи с чем, она, миссис Лэйбироуз приносит свои искренние извинения. Далее шел традиционный наказ беречь девушек, защищать их от козлов-мужчин, а также беречь родину Греат Бритаин мать вашу и нашу.

Узнав о том, кто входит в состав прибывших добровольцев Марта фыпкнула, и назвала происшедшее извращенной шуткой мироздания. На бронеавтомобилях «Биверетт» прибыла группа девушек из женской боевой сионистской организации «Юдифь», а на грузовиках польский женский добровольческий батальон "Марина Мнишек". Понятное дело, что и те и другие, стали очень косо смотреть на ариек из бывшего батальона СС, и эти косые взгляды могли стать в будущем, причиной для очень серьезных конфликтов. Но пока и те и другие соблюдали внешния приличия и дисциплину. Отрядом сионисток из организации «Юдифь» командовала черноволосая пышнобедрая Дора Барух, а польками командовала пани Юнона Трусковец-Понятовская, стройная блондинка с зелеными глазами и непомерными амбициями. Пани Юнона заявила, что она практически единственный потомок последнего польского короля и обращаться к ней нужно "ваше высочество". А еще, Саманте очень не понравилась, что эта пани положила глаз на Кэт, и очень косо посмотрела в сторону Натали Одинцоффой, сказав что-то про зарвавшихся холопов. В ответ Натали процедила, что и не таких большевики пускали в патоку.

Конфликт был временно погашен Валерией, заявившей, что не потерпит нарушений дисциплины в своем подразделении. Все как бы затихло, но у Саманты создалось неприятное ощущение, что следует быть готовыми к выстрелам в спину. Сара Мазелевич и Моника Левинович, попытались было примирить бывших эсэсовок и сионисток, но успеха не достигли — новенькие навесили на них ярлыки предательниц народа и коллаборционисток. Девушки в ответ демонстративно примкнули к арийкам, заявив, что их тошнит от всяких там великих идей о великом народе. Из-за всех этих пререканий график отступления плавно пополз вправо, и дело близилось уже к полудню, когда дивизия двинулась в направлении Манчестера.

Нужно отдать должное Валерии, она послушалась совета Джоаны, и в качестве флагманского транспортного средства избрала АЕС «Дорчестер» с шестицилиндровым рядным дизелем жидкостного охлаждения АЕС А187 с рабочим объемом 7580 см3. По совету Джоаны, на борт бронеавтомобиля она пригласила для консультаций и выработки совместного плана действий пани Юнону и Дору Барух. Фактически же основной целью данного приглашения была изоляция командиров строптивых пополнений от своего личного состава. Чтобы новенькие, лишенные централизованного руководства не выкинули что-нибудь нехорошее. Да и в качестве заложников они бы не помешали. Хотя вслух конечно никто об этом не говорил. Второстепенной целью приглашения была попытка примерить непримеримых девушек. Кроме них, в АЕС «Дорчестере» ехала Марта, Клара, Джоана, Саманта, Кэт, Сара, Моника и Натали Одинцоффа. Конечно, было несколько тесновато, для бронеавтомобиля рассчитанного на восемь человек, но зато все было под контролем.

Разговор в штабном АЕС «Дорчестере» поначалу не клеился. Дора Барух метала взглядами громы и молнии на немок, а пани Юнона строила из себя английскую королеву, давая понять, что не намерена терпеть всяких там простолюдинок от сохи. Однако села пани бок о бок с Кэт, и Саманте сидевшей за рулем бронеавтомобиля ее поведение очень не нравилось, ибо Юнона, на каждой неровности дороги норовила прижаться невзначай к ее подруге, облокотиться ненароком на ее плечо, так же ненароком рука пани оказывалась на бедре Кэт. Саманта все больше и больше распалялась. Она, конечно же понимала, что в боевом отделении «Дорчестера» слишком тесно, но Кэт могла бы хотя бы поменяться местами, или убирать со своего бедра руку Юноны, а Кэт этого не делала! Она просто сидела, прикрыв глаза, и улыбалась! Ей нравилось! Кэт променяла ее на эту польскую принцессу!

Терпения Саманты хватило на три четверти часа. Когда ехавший впереди дозор сообщил, о чем-то подозрительном впереди на дороге, двигавшаяся колонна остановилась и вперед была послана усиленная разведка в сотаве трех полугусеничных зондеркрафтфахрцойга Sd.Kfz.251/1. Саманта воспользовалась остановкой и решила расставить все точки над «и». Если бы она хоть чуть чуть задумалась над происшедшим с другой стороны, и сделала поправку на мнительность своей натуры, то возможно она бы пришла к другим итоговым результатам размышлений и умственных построений, но Саманта была слишком уставшей, чтобы мыслить по-другому. Последние несколько дней ее сильно вымотали. Недосыпания, атаки, гибель подруг — все это копилось в ней, и сейчас все выплеснулось через край. Она видела, что рука пани Юноны на бедре у Кэт! Она видела, что Кэт улыбается, и прикрыла глаза от удовольствия! Как она могла!

Саманта покинула водительское кресло, и перебралась туда, где сидели Кэт и Юнона. Она и сейчас улыбается! Хоть бы постеснялась! Тварь! Саманта схватила Кэт за грудки и со злостью тряхнула, ударив спиной о бронекорпус «Дорчестера». Увидев ее открывшиеся и ничего непонимающие глаза, она еще больше взъярилась:

— Ах ты тварь! Ах ты сука! Ненавижу тебя! Слышишь ненавижу! Не смей ко мне больше подходить! — увидев, что глаза бывшей подруги округлились от удивления, Саманта отвесила ей пощечину, — Еще и овечкой прикидываешься дрянь! — а затем еще одну пощечину, еще одну. Дальше процесс был остановлен перепуганной Джоаной, которая оттеснила ее от Кэт, и задала естественный вопрос:

— Что случилось? Какая муха тебя укусила?

— Что случилось? А ты у этой твари спроси! Чуть ли не лижется с этой полькой! Да, я не принцесса! Да, у меня нет в роду королей! И что теперь? Пять лет любви можно вот так? Ноги вытереть? Ради того, чтобы лизаться с этой королевной?

— Подожди Саманта! — лицо Кэт начало проясняться, — Ты чего на меня набросилась? Я просто спала, и мне снился сон про нас с тобой, по Джоану и Клару. Какая муха тебя укусила?

— Просто спала? — понесло Саманту, — Да я собственными глазами видела, как эта Юнона тебя лапала, а ты улыбалась от счастья! Как же, королевская ласка! А я значит для тебя никто? Ненавижу тебя!

— Подожди, остынь! Ничего такого не было — попыталась успокоить Саманту Кэт.

— Я сказала все кончено! Можешь целоваться с этой принцессой!

— Послушай, Саманта… — Кэт вновь попыталась успокоить свою подругу.

— Не послушаю! Выбирай — или ты уйдешь из «Дорчестера», или я уйду. В одной мащине я с тобой не поеду!

— Хорошо. Я уйду, — хрипло сказала Кэт, отворачивая лицо, на котором появились слезы, — Раз ты так настаиваешь. Я не понимаю… Впрочем, говорить что-то абсолютно бесполезно, так как ситуация тупиковая и ты не станешь меня слушать и тебе ничего не докажешь. Хорошо, я пошла, — плечи Кэт опустились, а лицо приняло какое-то странное выражение, — … Господи, как же все глупо…

Саманта посмотрела вслед Кэт, которая побежала в голову остановившейся колонны, и подумала, что нужно будет понаблюдать за этой Юноной и предательницей Кэт. Спустя несколько минут выяснилось, что тревога была ложной и дивизия продолжила движение в сторону Манчестера. В штабном «Дорчестере» установилась мертвая тишина, которая не могла закончиться чем-нибудь хорошим. Саманта сосредоточилась на дороге, и пыталась задавить в себе все более ужасные картины, которые рисовало ее воображение. Как могла Кэт, так подло поступить? После пяти лет проведенных вместе? Сквозь застилавшие глаза слезы, Саманта с трудом видела следовавший впереди «Моррис», и потому чуть не прозевала тот момент, когда шедший впереди бронеавтомобиль резко затормозил, а из двигавшегося впереди «Морриса» зондеркрафтфахрцойга Sd.Kfz.251/1 стали выскакивать полуодетые девушки на ходу разворачиваясь в цепь, и передергивая затворами "Ли Мэтфордов" и карабинов «Маузер» 98К. Возглавляла отделение десантниц какая-то арийка, кажется Гретхен — точно Саманта не помнила, из шедшего сзади грузовика, также выпрыгивали девушки, разворачиваясь в стрелковую цепь.

Причина столь внезапной остановки была в странном и диком зрелище. По аккуратно постриженной английской лужайке бежали две молодые женщины без одежды и все в крови. За ними, отставая ярдов на пятьдесят гналась толпа мужчин в широкополых черных шляпах, одетых во все черное. Время от времени кто-то из мужчин приостанавливался и бросал камень в сторону беглянок. Судя по внешнему виду женщин и потому, как, прихрамывая, бежала одна из них камни иногда достигали цели. Загонщики гнали свою жертву к двигавшейся плотным потоком колонне, рассчитывая видимо, что уставшим и раненным женщинам не удасться проскочить в интервалы между двигавшимися машинами, и они будут прижаты к дороге как к реке, которую невозможно пересечь вплавь. Расстояние от беглянок до автомобилей колонны было шестьдесят ярдов и некулонно сокращалось. Похоже, что они заметили новую преграду на их пути, и эта преграда почему-то придала им силы и они увеличили темп, из-за чего одна из них стала отставать. Видимо они были подругами, так как вторая заметив отставание первой сбавила темп и схватила свою подругу за руку, а затем потащила ее вперед за собой. Сорок ярдов. Двадцать ярдов. Саманта увидела, что у одной из бегущих черноволосых женщин на левой груди странная татуировка — восемь или семь маленьких синих гексограмм. У второй, похоже была аналогичная, но из-за крови разглядеть было тяжело.

— Это же Ребекка и Саломея! — воскликнула Сара Мазелевич, рассмотрев бегущих, — Господи! Их же сейчас убьют!

— Ребекка Шульман и Саломея Дизраэли? — вскинула брови Дора Барух, услышав, знакомое сочетание имен.

— Да! — Сара Мазелевич стала пробираться к выходу из "Дорчестера".

— Подожди я с тобой! — Дора заторопилась вслед за соотечественницами.

К моменту, когда они выбрадись из бронеавтомобиля на дорогу, диспозиция была следующая: беглянки остановились в трех ярдах от стрелковой цепи, а преследователи приблизительно в двадцати ярдах от них.

— Господи! Ребекка! Саломея! Что они с Вами сделали! — Сара со слезами устремилась к своим соотечественницам, — Пропустите! Они со мной! — сказала она командовавшей отделением белокурой немке, кажется Гретхен.

— Еще одна грешница и похотливая блудница! — прогремел вдруг голос пожилого бородатого мужчины в чернополой шляпе и с какими-то косичками, свисающими спереди. — Они не почитают субботу!

— Остановитесь ребе! — вмешалась Дора Барух, пробираясь сквозь стоящую стрелковую цепь, — Это же дочери нашего народа!

— Блудницы, не уважающие наши законы достойны смерти! — продолжил бородатый, а толпа сзади него одобрительно загудела, — Ты! - палец бородатого вытянулся в сторону Доры, — Богомерзкая шлюха, нарушающая заповеди!

— Ребе! Я дочь народа нашего. Вы… — брошенный кем-то из толпы камень попал Доре в плечо, и она упала на землю, не успев завершить фразу, следом за первым камнем, полетели еще, один из которых скользнул по скуле упавшей девушке.

Треск винтовочных выстрелов, и пулеметные очереди из «Бренов» калибра 7,7 мм, установленных на «Моррисе» и «Биверетте» с эмблемой боевой сионисткой организации «Юдифь», прервали религиозный спор, расшвыряв мужчин, одетых в черные одежды по мокрой, аккуратно стриженной траве английской лужайки.

Стонущую Дору, державшуюся за разбитое лицо втащили в «Дорчестер», Сара с беглянками залезла в зондеркрафтфахрцойг Sd.Kfz.251/1, пехота заняла свои места на машинах и колонна продолжила свое движение.

— Чокнутые фанатики! Совсем рехнулись! — стонала Дора, пока кто-то вытирал ей кровь с лица, — Хуже нацистов!

— Кто это был? — спокойным голосом спросила Валерия.

— Какие-то ортодоксы из хасидов, — ответила Дора, — совсем помешались на своих догмах!

— А я думала, что все евреи одинаковы, — удивилась Марта, продолжая вытирать кровь с лица Доры. Та поначалу дернулась, поняв, что ей оказывает помощь бывшая эсэсовка, а затем успокоилась, и посмотрела на Марту, как на несмышленого ребенка:

— Вечно вы нацисты всех под одну гребенку стрижете! Хоть бы разобрались вначале! Между нами различий гораздо больше, чем между вашей долбанной нацисткой партии и английскими консерваторами! Ах, да я ж забыла! Мы же для Вас низшая раса!

— Взаимно! — вставила Клара, — Мы как мне помнится для вас тоже недочеловеки! Гои!

— Ну и кто из вас прав? — задала провокационный вопрос Натали.

— Ага, сейчас ты скажешь, что правы твои большевики! Куда уж там! Может напомнить тебе, сколько русских и сколько наших было в вашем первом большевистком правительстве?

— Лев Захарович Мехлис, еврей, между прочим, на вопрос: "Лев Захарович, вы кто по национальности?" ответил просто — "Я — коммунист". И у нас, в СССР, не забивают камнями за то, что работаешь в субботу! А еще у нас есть уголовная ответственность за антисемитизм! Есть что-нибудь подобное в ваших буржуазных демократиях?

— А у вас в Сибирь отправляют! На лесоповал! И расстреливают в подвалах Лубянки! — выдвинула Дора еще один аргумент.

— Не так уж много и отправляют! А если и отправляют, то не за национальность, а за преступления. Или ты, Дора, станешь уверять, что в Сибирь ссылают только евреев? А раскулаченные кулаки, а казаки — они, что тоже из ваших?

— Ну, допустим, тут ты права, а Лубянка?

— Лубянка? Если бы на Лубянке были те самые подвалы, там бы не построили станцию метро! И еще, если ты и твои подруги-сионистки не прекратите свои склоки с немками, то в Манчестере наши дороги разойдутся! Будете воевать сами по себе! А то устроили тут… В бою себя проявите, а потом уже права качайте!

— Ты хочешь меня уверить, что эти истинные арийки, — Дора кивнула головой на Марту, — Воюют против своих же?

— Вечно вы евреи всех немцев под одну гребенку стрижете! Хоть бы разобрались вначале! — с издевкой произнесла Марта, — Между нами различий…

— Ладно! Хватит! — остановила ее Дора, — Хотя если честно, то верится с трудом.

— Может нам вернуться и показать тебе общие могилы? Можешь поспрашивать девушек в дивизии. Или ты тоже их предательницами обзовешь?

— Хорошо, я спрошу, — несколько неуверенно ответила Дора.

— Понимаю, я вначале тоже так гоношилась, когда в плен взяли. Однако подумай еще над одним вопросом: что сделают со мной мои же соотечественники, за то, что я сплю в обнимку с Сарой или Моникой?

Самата увидела в зеркало, что Дора, похоже что сломалась, и уже не настолько воинственна и непримерима, как была в начале. Оставалась еще пани Юнона, надувавшая щеки. Честно говоря у Саманты было желание задушить эту польскую принцессу голыми руками, и еще Кэт впридачу. Она прищурилась глядя вперед. Ага, вон она! Предательница! Едет дура без каски на башне головного «Морриса». Хоть бы разорвало какой-нибудь бомбой или каким-нибудь снарядом эту подлую тварь! Саманта заметила ослепительную вспышку, затем до нее донесся звук взрыва, а глаза увидели, как головной «Моррис» полетает вверх, словно детский мячик в вспышке пламени, спустя мгновенье все заволокло дымом.

— А-а-а… — попыталась что-то произнести Саманта, глядя на то, как то, о чем она подумала немедленно воплотилось в жизнь. Господи! Кэт! Я не хотела! Господи! Что я наделала. Госпо…

— Blyad! Tvaju mat! — прогремел над ухом у Саманты, крик Натали, которая вцепилась в брошенный Самантой руль «Дорчестера» и пыталась давя своей ногой на ногу Саманты, надавить на педаль томоза, — Ты чего, совсем охренела! — продолжила Натали, когда их «Дорчестер» все-таки врезался в шедший впереди "Моррис".

— Да, что с тобой? — Натали трясла Саманту, но та впала в ступор и смотрела, как сквозь облако дыма от взрыва, стали пробиваться языки пламени, загоревшегося головного бронеавтомобиля. Там была ее Кэт! Она только что ее убила! Саманта вытянула руку вперед, но не смогла ничего произнести. Слова не шли. Никакие. Только какое-то мычание.

— Господи, Саманта! Да что с тобой такое? — раздались рядом голоса Джоаны, Клары и Валерии, — Объясни, что происходит?

— К-к-к… К-к-кэт! — сумела произнести Саманта, а затем, как в полусне открыла дверь «Дорчестера», соскочила на дорогу и побежала в голову колонны. Она бежала на ставший уже ярким костер от горевшего бензина, который вытек из головного «Морриса». Несколько раз она натыкалась на бамперы и крылья грузовиков колонны и падала. Затем поднималась и бежала снова. В голове звенела мысль: за что??? Она ведь не хотела! Она не хотела смерти Кэт! Господи! Пусть живет с этой Юноной если та ей нравиться! Но только не это! Только не смерть!

Перекореженный взрывом горящий «Моррис» лежал на обочине и какие-то девушки, яростно ругаясь пытались пробиться сквозь пламя и извлечь тела подруг из раскалившейся броневой коробки. Саманта рванулась к ним, и не взирая на жар пламени попыталась открыть перекосившуюся броневую дверь. Раскаленный металл обжигал руки, но дверь, заклиненная взрывом, не поддавалась. А потом ее кто-то оторвал от двери. Саманта попыталась вырваться, но ее повалили на землю и стали орать на ухо:

— Ты горишь! Не дергайся! Не дергайся дура!

Саманта, не понимала и пыталась вырваться. Вырваться, потому что там была ее Кэт! Но ее держали крепко, он кричала как зверь, пыталась кусаться, но все было напрасно. Ее не отпускали.

— Blyad! Tvaju mat! — вновь прогремел голос Натали, сопровождаемый какими-то металлическими ударами, — A nu davai zaraza! Принимай быстро! Аккуратней! Последняя!

Саманту внезапно отпустили, и она рванула к горящему «Моррису» сметая всех, кто у нее был на пути. Но добежать не смогла, отброшенная назад сильным толчком в грудь.

— А ну назад! — крикнула Натали, — Там нет никого! Я всех вытащила!

— Кэт! Где моя Кэт! — пробилась у Саманты связная речь, и вместе ней наступила истерика, — Где она! — сквозь слезы продолжила Саманта, — Пусти меня к ней!

— Кэт? — удивилась Натали, — Там не было Кэт!

— Она… Она была на башне!. Я…Я видела ее! — ответила ей Саманта, сквозь слезы.

— Осмотреть окрестности! — крикнула подбежавшая к месту взрыва Марта, — Быстро!

Кэт нашли в зарослях ярдах в тридцати от места взрыва сионистки из отряда Доры. Она была без сознания и без одежды, которую по всей видимости сорвало взрывной волной. Внешних ран и повреждений на первый взгляд не было, но правая нога ниже колена была неестественно вывернута. Прибывшие во главе с Магдой санитарки загрузили ее и остальных девушек извлеченных из нутра покореженного «Морриса» на носилки и понесли в санитарные автобусы. Саманта вцепилась в носилки, на которых несли Кэт, и ревя в три ручья кричала, что никому ее не отдаст. Магде стоило больших усилий убедить потерявшую способность соображать Саманту, что никто не разлучает ее с подругой, и что они поедут вместе.

Посланная вперед разведка тщательно осмотрела дорогу на протяжении трех тысяч ярдов и ничего не обнаружила. Видимо это был одиночный фугас. Наконец колонна тронулась с места и двинулась вперед. Плохо соображающая Саманта, попыталась защитить лежащую без сознания Кэт, от как ей показалось черезвычайно агрессивных девушек в белых халатах, но ей скрутили руки за спину и усыпили хлороформом. Магда Рунштердт решила, что сейчас не тот момент, когда нужно церемониться с личными желаниями девушки. У Кэт, кроме вывиха ноги, которую вправили на место, никаких других повреждений обнаружено не было, но это еще ни о чем не говорило. Последствия воздействия взрыва в виде контузии могли сказаться и позже, поэтому в Кэт влили дозу шнапса и уложили спать до приезда в Манчестер.

Второе происшествие на дороге, видимо сильно повлияло на Дору Барух. Одно дело размахивать флагом и стучать себя кулаком по груди, а другое — видеть обгоревших девушек с переломанными руками и ногами, которых извлекли из подорвавшегося бронеавтомобиля, видеть то, как их спасали совместными усилиями. Поэтому Дора перестала кидать косяки на Марту, чего нельзя было сказать о пани Юноне. Та, не покидала «Дорчестер» во время происшедших событий, и только поинтересовалась, а скоро ли обед. Услышав от Валерии, что обедать они будут в Манчестере, представительница польской шляхты фыркнула, пробурчав про себя что-то про крестьян, и про то, какие командиры в подразделении, такой и порядок. На что тут же получила щелчок от Доры:

— В мировой истории человечества из пятнадцати великих войн и сражений, в четырнадцати решающую роль сыграли поляки! Первое взятие Варшавы, второе взятие Варшавы, третье взятие Варшавы, четвертое…

— Жалко, что ваши, эту самую Варшаву еще не брали, — едко вставила шпильку Марта, прервав монотонное перечисление сражений, — Для полного комплекта!

Минуты три в штабном броневике стояхл жуткий хохот. Клара сидевшая за рулем от судорог чуть не повторила недавний подвиг Саманты, но сумела удержать "Дорчестер".

— Не смешно! — гордо задрав голову к верху, изрекла пани Юнона, чем вызвала новый приступ хохота.

— Из Манчестера ведут две дороги по которым можно достичь Эдинбурга, — превала смех Натали, — одна на северо-восток, вдоль восточного побережья Греат Бритаина, а вторая на северо-запад, вдоль западного побережья. Северо-восточную вчера бомбили. Значит остается северо-западная, на которой нас наверняка ждут, и которая наверняка запружена беженцами.

— И что ты предлагаешь? — спросила Валерия.

— Я думаю, что нужно разведать насколько северо-западная дорога повреждена после бомбардировки. Может быть лучше следовать по ней. А еще лучше найти железнодорожные эшелоны для погрузки дивизии. Иначе половина нашей техники развалится за время марша, а люди вымротаются как за время сражения.

— Логично. — согласилась Валерия Коллингвуд, — Еще бы Кэт и Саманту помирить! А то без них будет тяжело.

— Я думаю, они помирятся, — ответила Натали, — Если конечно у них не произойдет смена караула — Кэт начнет дуться, а Саманта начнет извиняться.

— Не начнет, — категорично заявила Джоана, — У Кэт больше благоразумия. Да и мы с Кларой, если что забастовку объявим. И вообще, как приедем, нужно будет устроить им ночь любви! А тебя, — юная девушка повернулась к Юноне, — Тебя я предупреждаю! Попробуешь еще подсесть к Кэт или Саманте — башку откручу!

Колонна снова остановилась. Вперед ушла разведка, проверяя дорогу. Затем снова стальная нитка машин двинулась вперед. Приближался Манчестер. Город, в котором, как уже убедились девушки, можно было встретить всякое — и хорошее и плохое.

— Слушай Дора, — вдруг вспомнила Джоана, — а ты можешь объяснить нам, чем отличается организация «Юдифь» от организации "Эсфирь"?

Дора Барух аж подпрыгнула.

— Чем отличается наша «Юдифь» от «Эсфири»? Господи! Да если уж говорить о богомерзких и богопротивных шлюхах и блудницах, то это об этих чокнутых психопатках из «Эсфири»! Таких, нужно вешать или стрелять на месте! Говорят, они даже человечиной питаются!

— Да не говорят, — процедила Джоана, — По крайней мере их начальница действительно питалась человечиной.

— Что? Черт! Где ты видела этих уродин? Может, съездим, разберемся с ними?

— Уже. В Манчестере. Вместе со зданием префектуры и их хозякой Лью Нэйрус.

— Что! — Дора подпрыгнула и ударилась головой об бронированную крышу, — Вы и до этой фанатички добрались? Господи, почему вы меня не позвали?

— Еще успеешь! Мы узнали, что в Эдинбурге у них есть еще больший гадюшник. А еще у нас есть перечень клиентов Лью Нэйрус, только все не досуг было посмотреть.

— А где он? — глаза Доры кровожадно разгорелись.

— Там под сиденьем, где я сидела в сумке, можешь посмотреть.

Дора засуетилась, расталкивая всех в боевом отделении, и наконец достав сумку Джоаны, извлекла искомый перечень. Какое-то время она пролистывала его, смотря на записи, и ее лицо становилось все злее.

— Послушайте! А может поотлавливаем этих уродов, — она обратилась ко всем сидящим, потрясая списками.

— Большинство из них, вероятно, дало деру, — изрекла Наталья, — заведение, как я поняла, посещали люди с достатком, так, что скорее всего они уже в Эдинбурге. Все равно, нам нельзя распыляться и разбегаться в Манчестере — слишком опасно. Теперь против нас практически все. А если заключат перемирие…

— Ага! Боишься, что шляхта двинет на Москву! — радостно воскликнула Юнона.

— И произойдет шестнадцатое взятие Варшавы? — подвела итог Дора, — Слушай пани, может хватит уже? Могу заметить, что Польша на востоке, а мы движемся на северо-запад! И только не надо мне таки говорить опять про величие и славу польского оружия! Ты мне таки всю дорогу в дивизию этим величием уши прожужжала!

— Это, что еще за хрень? — вдруг воскликнула Валерия, заметив, что из-за аккуратно посаженных и постриженных деревьев справа от них, выехала колонна полугусеничных шверерзугкрафтвагенов 18t Тур F3 Sd.Kfz.9, тащивших за собой прицепы с каменными валунами. Колонна двигалась с востока, по второстепенной дороге. Движение дивизии опять застопорилось. Вскоре, ситуация прояснилась. Обгоняя шверерзугкрафтвагены, вперед выскочил "Хамбер Суперснайл", за рулем которого Джоана опознала миссис Катриону Дэйнев. Ее легковушку проводили до штабного «Дорчестера» и миссис Катриона Дэйнев, ничуть не смутившись тем, что Валерия Коллингвуд выглядет иначе, чем во время работы комиссии возбужденно затараторила о варварах и гуннах, которые хотели превратить Стоунхендж в военное укрепление, залив промежутки между валунами бетоном, и установив сверху бронированную крышу. Ей не малого труда стоило с группой энтузиасток, достать транспорт для эвакуации мегалитов, для этого они потратили все финансовые сбережения фонда. Дивизия Валерии, по словам миссис Дэйнев — единственные люди, которым можно доверить охрану и обеспечение безопасности бесценного исторического артефакта с неизведанными пока еще свойствами. На вопрос Натали, о чем идет речь, встряла Джоана, заявив, что расскажет после, также Джоана заявила, что они все поняли, и подмигнув Валерии добавила, что шверерзугкрафтвагенам 18t Тур F3 Sd.Kfz.9 с бесценными мегалитами нужно занять место в колонне дивизии, и что им надо торопиться, и что они поговорят с миссис Дэйнев в Манчестере.

Когда миссис Катриона умчалась командовать своими бесценными булыжниками, в боевом отделении «Дорчестера» установилась оглушительная тишина.

— Надо бы кого-то говорливого найти к этой миссис Стоунхендж, — преположила Натали, — А то, от общения с ней полдня в ушах звенеть будет!

— Это точно, — ухмыльнулась Джоана, — будем искать!

— А что за неизведанные свойства она упоминула, — вдруг вспомнила Одинцоффа.

— А, это! Там в моей сумке есть ее научный труд. Можешь почитать. Это интересно.

— Спасибо! — ответила Натали, углубляясь в чтение научного труда.

Колонна снова, уже в который раз двинулась вперед. Ехали молча, отдыхая от словесной атаки Катрионы. Тишину превала Натали:

— Она успела опробовать то, что здесь написано?

— Скорее всего нет, — ответила Джоана, — Слишком мало прошло времени.

— То есть, если устроить все на новом месте по указанной схеме…

— Возможно, но у нас нет на это времени. А было бы любопытно попробовать… — грустно сказала юная девушка.

— Да, сейчас времени нет, но будем надеятся, что потом… По крайней мере эти валуны, могут быть лишним козырем в разговоре с Москвой. Если бы еще узнать поподробнее, может, эта Катриона все же что-то еще успела сделать…

— Вот так всегда, — цинично заметила Марта, — Какие-то камни дороже людей.

— Ну, я по-крайней мере от вас этого и не скрываю. Это было бы нечестно и подло так поступать. Но я могу сказать своим, что без вас это работать не будет, и вы вроде как технический персонал научного учреждения. Правда, для этого нужно, ячтобы то, что здесь написано, было хоть чуть-чуть подтверждено на практике. Тогда получиться, что я перевербовала целый военный институт. Но, если это не работает, то камни просто останутся камнями.

— Честно. Ладно, если уж судьба зависит от этих камней, то мне кажется, что они будут почестнее, и понадежней, чем наши политики — подвела итог Валерия.

Ответом ей был дружный хохот. Колонна техники свернула налево и начала объезжать гарден-тауны на окраинах Манчестера по объездной дороге. Тишина, которой встречал их город, начинала настораживать. Вскоре им пришлось свернуть в центр, и путь их стал пролегать через городские кварталы. Башни «Моррисов» и панцеркампфвагенов, настороженно поворачивались вправо влево, девушки на крышах самодельных бронеавтомобилей напряженно стискивали рукоятки пулеметов, но никакого движения замечено не было. Везде царило запустение и следы грабежей и погромов.

Железнодорожный вокзал поражал своей пустынностью. Марта охрипла, бегая и выдвая указания, но в итоге, ей удалось выставить более или менее сносное боевое охранение. Вся боевая техника дивизии была собрана в плотную компактную группу возле здания вокзала, и представляла собой хорошую мишень, как для ударов с воздуха, так и для артиллерийского налета. Но Натали заверила всех, что дождь зарядил на неделю как миминум, а Сара и Моника, после того, как были заглушены все работающие двигатели, заявили, что противника в радиусе пяти-семи тысяч ярдов нет, имея ввиду крупные подразделения.

В ожидании результатов разведки, отправленной по обеим дорогам, ведущим из Манчестера, девушки решили навестить Кэт и Саманту. Вопреки опасениям Натали, Саманта и Кэт помирились, но в глазах прихрамывающей Кэт, появилась какая-то странная печаль и грусть, а Саманта, не переставая, ревела в три ручья, обняв свою подругу. Натали, осмотрев, как комиссар, морально-психологическое состояние подруг категорично заявила, что на восстановление в полной мере нормальных отношений Саманте и Кэт понадобиться либо два-три года мирной жизни, либо сутки напряженных и жестоких боев с противником. Пани Юнону, к данному визиту не допустили, намекнув, что она им действительно не чета со своей королевской родословной.

Вернувшаяся разведка подтвердила предположения Натали о состоянии дорог — западная забита бегущим населением, вперемежку с отступающими частями, а восточная разбомблена авиацией на протяжении почти пятнадцати миль. Предложение Натали поискать рабочих, могущих отремонтировать поврежденную дорогу в пустынном городе, было воспринято несколько скептически, не смотря на заявление Натали о том, что пролетариат есть в любом городе. Однако Джоана и Клара отправились осмотреть окрестности для очистки совести, и вскоре вернулись с несколько обескураженным видом.

— Мы нашли рабочих! — несколько двусмысленным тоном сообщила Джоана о результатах разведки, — В местном пабе. Только толку от них нет никакого. Все мертвецки пьяные! Пинала ногами, одному даже болевой прием провела — все без толку!

Натали, данный доклад почему-то очень обрадовал. Она весело улыбнулась и сказала, что все здорово и у них теперь все будет нормально и в Эдинбург они поедут по железной дороге. Вид пустых платформ, с согнутыми в дугу рельсами и поломанными шпалами, оптимизма и веры ее словам не придавал. Заметив уныние, она задала единственный вопрос, подставив свою ладонь под капли дождя, падающего из серых нимбусов:

— В этом пабе есть пыль?

— Пыль? — Джоана округлила глаза, но вспомнив предыдущие разговоры, все поняла, — Да там не только пыль! Там грязи по уши! Только что змеи не ползают!

— Ну тогда пошли! — бодро и лукаво улыбаясь сказала Натали Одинцоффа, поправив буденовку на голове.

И они пошли. Впереди большевисткий комиссар, с улыбающимся лицом, а за ней группа девушек, с недоумевающими лицами, замыкали шествия Саманта, помогавшая идти прихрамывающей Кэт.