10. Зачет по летней практике

На этой неделе студентов Университета Магии распределяли на летнюю практику. Прошлогодняя летняя практика для меня оказалась не очень удачной (мягко сказано), поэтому я имела «счастливую» возможность выслушать от своего Наставника Бефа соображения по поводу моего поведения, дальнейшей судьбы, вредности характера и проченравоучения, сопровождающееся зловещими угрозами. Дождавшись, когда я осознаю (или сделаю вид, что осознала) все сказанное, Беф милостиво махнул рукой. Мне не нужно было учиться телепортации, чтобы мгновенно испариться в сторону ближайшего питейного заведения — после лекции срочно требовалось освежить мозги.

Пивнушка оказалась гнездилищем магов-практиков. Я одиноко сидела за столиком, невнимательно слушая их болтовню — все лучше, чем внимать громам и молниям, которые метал Беф.

Факультет практической магии подразделялся на несколько специальностей — нежитиеведы (борцы с упырями, оборотнями, вурдалаками и другими любителями незаконно отведать человечьего мясца) и боевые маги — этих с радостью ждали в любой армии, городской страже и народном ополчении. Особняком стояли некроманты. Естественно, при необходимости любой практик мог взаимозаменить другого, так и я, теоретик, вроде могилы на кладбище умею раскапывать и упыря при случае убить могу… гм… возможно могу.

Практиков я недолюбливала, впрочем, они отвечали теоретикам тем же самым. Мы их считали тупым ходячим набором мышц, а они нас — трусами и библиотечными червями.

Поэтому я тихо пила пиво и не высовывалась.

Практики занимались своим обычным делом — хвастались.

— Да я ради своей девушки на все готов! — бил себя в грудь розовощекий здоровяк. — Против армии выйду, упыря голыми руками завалю, со скалы спрыгну.

— Зачем против упыря с голыми руками? Магией раз — и завалил! — вклинился белобрысый.

— Свое сердце в прямом смысле слова отдам! — третий бил себя пивной кружкой в грудь.

Предмет, которому это все предназначалось, кокетливо хлопала ресницами и улыбалась всем по очереди. Потенциальная обладательница вырванных из груди сердец была довольно страшненькой — тощей, как подзаборная кошка, с немытыми волосами и толстым мясистым носом на маленьком личике. Вот к чему приводит нормальных парней недостаток девушек на факультете — подумалось мне.

— Я за тебя жизнь готов отдать! — пытался перекричать более рослых соперником мелкий худенький студентик.

— Выбираешь кавалера? — прошептали над ухом, характерно растягивая гласные.

— Ирга, ты меня по запаху находишь, что ли?

— Нет, просто проходил мимо, — не смутился некромант. — Что ты делаешь в пивнушке практиков?

— Полощу мозги после промывания Бефом. Ирга, ты бы отдал за кого-то жизнь?

— Странный вопрос.

— Мне интересно. Ты же вроде как практик, а они вон просто горят желанием пожертвовать собой.

Ирга фыркнул.

— Я слишком драгоценная личность, чтобы собой жертвовать. В любой ситуации я сначала спасу свою шкуру, а потом видно будет.

— А если бы твоя любимая сказала: прыгни со скалы!

— Я бы ей ответил: у тебя с мозгами все в порядке?

— А у тебя нет никого, такого, особенного, которого ты бы загородил грудью в случае смертельной опасности?

— Нет, — спокойно ответил Ирга. — Инстинкт самосохранения присущ мне не меньше, чем другим. Только мозгов у меня больше, чем у большинства. А на героя баллады я никак не гожусь. Что тебе Беф сказал?

— Ничего информативного.

— Не беспокойся. На практику тебя отправят с Отто, будете там перебирать бумажки и никого не трогать.

— Ты откуда знаешь?

— Милая, информация в наш век — это власть. Знаю и все.

— Ну, успокоил, — вздохнула я. — Может, ты еще знаешь, куда нас зашлют?

— Далеко — далеко. Чтобы глаза не мозолили своим жизнерадостным видом.

— А ты?

— Что — я? Я уже Университет год как закончил, мне практика не положена.

— Я не о практике. Что ты будешь делать летом?

— О, тебя это интересует?

— Нет, — решительно ответила я, поставила пустую кружку на стол и вышла на улицу.

— Отпуск у меня зимой, а летом я работаю, — догнал меня Ирга. — Но если ты хочешь мне что-то предложить…

— Ирга! — с чувством сказала я. — Тот день, когда я не вижу твою ехидную физиономию, я считаю счастливым.

Некромант нахмурился:

— Если ты так считаешь, не буду тебе мешать. Счастливо оставаться.

Я пожала плечами. Хочет обижаться — пусть, догонять и просить прощения не буду. Ярко светило солнце, тополиный пух падал теплым снегом. Если Ирга не соврал, я еду на практику с лучшим другом! Это значит, что месяц пройдет быстро и интересно, без душевных потрясений. Знала бы я тогда, как ошибаюсь!

— Зря ты Иргу обидела, — сказал мне Отто, когда мы тряслись в неудобной тарантайке на село на практику. — Он к тебе со всей душой…

— Мне не нужна его душа, — отмахнулась я.

— Иногда ты такая бестолковая, что мне хочется тебя взять за плечи и потрусить, — сказал Отто тоном старшего брата.

— Тебе сколько раз говорить, чтобы ты не лез в мою личную жизнь.

— А я и не лезу. В отсутствие чего-то весьма трудно влезть!

— А мне ничего и не надо!

Отто хмыкнул, отвернулся и стал молча созерцать бесконечную пыльную дорогу.

Я углубилась в изучение заданий на практику.

Мы ехали в отдаленную деревеньку, в которой двести лет назад находилась пограничная застава магов — гарнизон периодически выезжал пощипать перышки не дружественным соседям. Когда границы нашего государства раздвинулись после войны, в двух башнях оставили пару магов-старичков. Круглогодично в бывшие заставы, раскиданные по всему государству, отправляли на практику студентов. Наша с Отто задача — работа с архивными документами, объясняющими принципы изготовления и работы боевых артефактов прошлого. Если нам повезет, мы даже можем найти что-то стоящее. «Будьте бдительны и осторожны» — приписал внизу свитка Беф своим каллиграфическим почерком.

Через два дня у башен нас встретил старый — престарый Магистр Ромон. С ним рядом стояли двое мододых магов.

— Ван, Рави, — представились они. — Хьюдорская Академия Магического мастерства, Факультет боевой магии, пятый курс.

— Столичные штучки, — проворчал за моей спиной Отто.

Ребята на первый взгляд мне показались не заносчивыми — улыбки у них были теплые, поэтому я промолчала.

— Вы — наши первые практиканты за последние два года, — сказал Магистр Ромон, когда мы все собрались в круглой комнате на первом этаже Восточной башни. Второй маг Магистр Фред, был настолько стар, что никогда не выходил из своих покоев. — Ведите себя осторожно, хорошо? И занимайтесь своими заданиями.

— Мы тут живем просто, — улыбаясь, Рави раскладывала по тарелкам кашу. — Дежурство на кухне — по очереди, уборка помещений каждый день. Нам дали задание привести тут все в порядок, все вычистить, освободить помещения. А вам?

Я пробежала список глазами:

— На нас все документы и найденные артефакты. И то же самое — освободить помещения.

— Документы? А, теоретики.

— Я ремесленник! — надулся полугном. — Не путайте! И вообще, говорят, в вашей академии учат только людей!

— Да, — недоуменно ответила Рави. — И что тут такого?

— А то, что вы нарушаете права расовых меньшинств!

— Гномы и эльфы учатся в своих учебных заведениях.

— Изолируете, значит!

— Давайте не будем о этом! — вмешался Ван. — Я понимаю ваши чувства, но вы-то человек!

— Я гном!!!!! — рявкнул Отто и выскочил из-за стола, перевернув стул.

— Я не знала, что гномы бывают черноволосыми и такими высокими, — растерялась Рави.

— Он полугном, — я решила объяснить все сразу. — Но лучше вам ему об этом не напоминать. Он считает себя гномом. Его мать похожа на гномиху больше, чем сами гномихи. Разве что ростом раза в два повыше будет.

— Нас не предупредили. Неудобно получилось…

— Ничего, он отойдет, — успокоила я.

Но Отто продолжал дуться. С Рави и Ваном он старался разговаривать только в случае необходимости, на попытки извинения не реагировал. Через неделю его оставили в покое.

По вечерам полугном вылезал из подвала, где целый день перебирал содержимое хранящихся там ящиков, и зудел мне:

— Эти столичные штучки… Они ничего не умеют… То же мне, боевые маги…. И это преддипломная практика…

— Отто, я с ними общаюсь. Очень приятные люди…

— Вот! Люди!

— Отто, с каких пор ты стал не любить людей?

— С тех самых, как они создали академию только для себя!

— Отто, но ребята-то ни при чем! Они там просто учатся…

— Ты с ними заодно!

Мне не хватало терпения и я уходила, слоняясь по вечерам в одиночестве в округе. Вану и Рави я не навязывалась — то, что ребята любили друг друга, было видно невооруженным глазом, и иногда окружающий мир для них просто не существовал. Конечно, они меня не прогоняли, но в их компании я чувствовала себя лишней.

Одним тихим летним вечером, когда я наслаждалась легким ветерком после дневной духоты, передо мной явилось нечто — грязно-серый балдахин на крупной фигуре. От неожиданности я оступилась и упала.

— Отто, что за шутки? — рассердилась я.

— Убирайтесь прочь из моих башен, проклятые предатели! Иначе мой гнев упадет на вашу голову. Смерть ждет вас всех!

Нечто в балдахине вцепилось в меня холодными руками и зашвырнуло в кусты.

Когда я, исцарапанная, злая и плачущая явилась к башням, Рави кинулась ко мне, а у Отто с Ваном синхронно отвисли челюсти.

— Меня в кусты зашвырнул какой-то не живой тип, — я утерла слезы. — Вся моя кожа в колючках и царапинах, моя любимая юбка номер два превратилась в лохмотья, но я найду кто это и убью его второй раз уже окончательно!

— Я слышал про этот призрак, — сказал Ван. — Пошли к Ромону.

— Это не призрак, — сказал Магистр. — Это инферн. Я надеялся, что вы с ним не столкнетесь.

— Что значит «надеялся»? — возмутился Отто. — Вы знали про существование этого призрака, сущности или кого там еще и нам ничего не сказали? А если бы он убил Олу?

— Это с ним не впервые, — признался Магистр. — Два года назад он заживо сожрал трех некромантов на преддипломной практике. Они пытались его упокоить. Но он так долго не показывался, что мы подумали…

— А что такое инферн? — спросила я, порывшись в памяти, но ничего там не обнаружив. Кажется, эту лекцию я проспала… или прогуляла… А на экзамен, как обычно, выучила только половину билетов.

— А вы разве не проходили инфернов? — удивленно спросил Ван.

— Вероятно, я отсутствовала на лекции, — сообщила я с независимым видом, — по уважительной причине, конечно.

— Инферн, — сказал Магист Ромон, — это неживая сущность, привязанная к определенному артефакту. Он исполняет программу, заложенную в нем создателем до тех пор, пока артефакт не деактивируют.

— Кто был его создателем? Почему артефакт до сих пор не деактивировали?

— Создателем был мальчишка, ваш ровесник. Маг-недоучка. Из последних защитников башен в войне за границы. Принятие мирного договора он расценил как предательство всех погибших в войне и крушение своих идеалов. И оставил такой злобный подарочек. Мы не знаем, где артефакт и как он выглядит — артефактов тут бесчисленное множество, инферн может быть в любом.

— А проследить возмущение магического поля? — блеснула я эрудицией.

— Башни стоят на месте постоянного возмущения магического фона, поэтому их тут и построили! — воскликнул магистр. — Амулеты, которые создавали двести лет назад в большинстве своем самозарядные. Мы не можем проследить за всеми! Поэтому вас и послали все здесь вычистить! Возможно, вам повезет.

— А эти некроманты, ну, которых убил этот инферн. Они что-то нашли? — осторожно спросил Ван.

— Нашли. Самонадеянные мальчишки! Они не сказали нам ничего, решили все провернуть сами. За что и поплатились. Поэтому, если вам что-то в голову придет, сразу же докладывайте мне!

— Поняла, Ола, — значительно произнес Отто.

Я встрепенулась и поймала себя на мысли, что вытянула губы трубочкой — задумалась, значит.

— Поняла, поняла. Я не такая глупая, чтобы лезть в пасть чудищу, которое сожрало трех некромантов.

— Интересное зрелище, — сказал Ван через пару дней, увидев нашу живописную группу.

Я распустила длинные, волнистые черные волосы Отто и плавно водила по ним гребнем. Как правило, гном заплетал волосы в тугую косу, скреплял ее тонкими серебряными заколками по всей длине и неделю, то и две, не трогал. Потом со скрипом и стенаниями распутывал получившееся кубло, пытался расчесать и опять туго заплетал. Длинные, до пояса, волосы, пышная борода — гордость любого гнома. Только у чистокровных гномов волосы жесткие и крепкие, как конский хвост, и почти не путаются. Моему же другу волосы достались от матери-человека: черные, пушистые, курчавые. В периоды глубокой задумчивости я любила расчесывать Отто — это помогало мне сосредоточиться. Полугном обожал такие моменты, только вот я придерживалась мысли, что если часто задумываться, то все мысли закончатся. И удовольствие понежиться под расческой Отто выпадало довольно редко, поэтому он терпеливо сносил даже первые десять минут продирания расческой через колтуны.

— А ты не боишься, что у тебя появятся морщины? — спросила Рави, заметив мои губы, вытянутые в трубочку.

Отто зашикал на них. Такой почти дружественный жест настолько поразил ребят, что они примолкли и с почтением стали наблюдать.

Я неторопливо заплела косу, скрепила заколками и сказала:

— Я знаю, что это за артефакт. Ну, приблизительно знаю.

— Ты серьезно?

— Серьезней некуда. Магистр Ромон что нам сказал: мальчишка! Мальчишка, правильно. Поэтому его артефакт нашли три некроманта-преддипломника, но не могли найти лучшие маги! Я тут кое-что поузнавала у Магистра Фреда. Этот маг-недоучка, Данбот, жил книгами, героями и их подвигами. Он хотел, чтобы о нем слагали легенды и девушки падали к его ногам пачками. Поэтому он сбежал с магической академии в эти Башни — воевать, делать подвиги.

— Подожди, подожди! Откуда ты это все знаешь?

— Говорю же, от Магистра Фреда. Он стар, он и служил здесь тогда, когда Данбот явился сюда с полупустым заплечным мешком и в дедовой кольчуге. Фред тогда работал интендантом башен, ведь здесь размещался гарнизон. Стычки с врагом были практически ежедневно…

… Данбот злобно драил пол старой шваброй. Они опять посмеялись над ним! Опять! «Ты еще маленький, — сказал начальник гарнизона, усатый ветеран Толик. — Подрасти, и сразу возьмем тебя с собой». Подрасти! Да он самый сильный маг из всех, тут находящихся. Три калеки, единственным преимуществом которых был возраст и диплом о высшем магическом образовании. А четвертый вообще предпочитает заниматься продуктами и всяким барахлом. А он, он, Данбот! Преподаватели говорили ему, что он силен, еще как силен. И умен. Не зря его мамочка каждый день говорила ему: Данбот, о тебе заговорят, ты прославишься. Да, он взрослый, совершеннолетний! Ну и что, что ростом не вышел — болел в детстве много, зато, будучи прикованным к постели, читал. Тоннами глотал книги, представляя себя на месте героев. И девушки, конечно, девушки. У всех героев есть возлюбленная, и не одна. Недавно мамочка прислала весточку, что отца убили проклятые эльфы. Не то, чтобы он сильно горевал по отцу — знаменитому полководцу, который не обращал на своего слабого здоровьем сына никакого внимания во время редких наездов домой, но ведь герой обязательно должен за кого-то мстить! Той же ночью Данбот собрал вещи и ушел в Форбиттеновские башни. Прощаться ему было не с кем — своих однокурсников в академии начинающий герой считал особами недалекими, ограниченными и скучными, не ценившими порывов его души. Данбот шел к своей цели почти неделю, перебиваясь подаяниями и украденными в селах продуктами. Вперед вела его надежда, что в башнях, наконец, он найдет свое место. Но реальность оказалась ужасной. Сначала Данбота пытались отправить домой, а потом заставили выполнять низкую работу — мыть, чистить, прибирать. Закончив с мытьем полов, Данбот зашвырнул швабру в угол. Теперь идти на кухню, помогать повару готовить еду для воинов. В тарелки им наплевать, что ли?

В этот вечером усатый Толик не шутил. Вражеским куборским силам удалось уничтожить сразу двух магов.

— Кубория еще поплатится, будьте уверены, — ругался усач на ужине. — Наш король прижмет их к ногтю!

— Так-то оно так, — хмурился боевой маг Арсен. — Но я не собираюсь в одиночку прикрывать вам тыл, пока вы будете щипать куборчан. Так что будете сидеть в башнях, пока не пришлют пополнение.

— Ерунда, у нас есть еще маг.

— Прошу прощения, — вмешался Фред. — Я не боевой маг. И отправиться с вами на стычку меня никто не заставит.

— Военное время! — отрубил Толик.

— Все может быть, все может быть. Но если ваши амулеты и артефакты откажутся работать в самый не подходящий момент, прошу меня не винить.

Толик призадумался. Он знал, что от старого и трусливого теоретика пользы будет мало, но с одним магом отправляться на объезд границ — это форменное самоубийство. Приграничные группировки врага комплектуются из трех или четырех магов.

— Эй мальчишка!

Данбот поднял голову.

— Ты знаешь боевые заклинания?

— Я учился на факультете боевой магии! — Данбот вскочил со скамьи. — И был лучшим студентом!

— Интересно, как тебя вообще туда взяли, — пробормотал Арсен.

Мамочка помогла, конечно, но об этом Данбот не хотел распространяться.

— Хорошо, — вздохнул Толик. — Поедешь послезавтра на патрулирование с нами.

— Вы серьезно? — не поверил Данбот.

— Серьезней некуда, — нахмурился Толик. — Война идет, сынок.

Когда Данбот, напевая, собирал со столов посуду, к нему подошел Арсен, схватил сильной рукой за худенькой плечо парня и процедил, глядя в сторону:

— Смотри мне, пацан. Я тебе не нянька в детском саду, понял? Хоть какие-то проблемы на выезде — убью в лесу собственными руками. И скажу, что куборцы постарались. Слушаться меня беспрекословно! Все ясно? — маг тряхнул Данбота, дождался его перепуганного: «Да, конечно», развернулся и вышел, подметая пол длинной мантией.

Данбот не спал всю ночь. Сначала он чистил кольчугу, чтобы блестела, потом в конспектах искал заклинания. Днем он подобрал себе несколько артефактов, не замечая, как посмеиваются за его спиной опытные воины.

Да, это будет его триумф. Несомненно, он убьет несколько врагов, спасет Толика от неминуемой смерти. Данбот мечтательно рисовал в воображении картинки будущего: вот Толик на глазах у всей академии объявляет его героем. Вот ему вручает орден городской голова… нет, сам король! Мамочка плачет от счастья. Девушки смотрят влюбленными глазами. А эти, его соученики. Как они будут жалеть, что не понимали Данбота, не дружили с ним, смеялись… Он будет гордо проходить мимо, поблескивая орденом.

Ночью Данботу не спалось. Смутные сны перемежались с периодами возбужденного бодрствования. В один из таких периодов Данбот услышал слабый сигнал в голубятне — прилетел почтовый голубь.

«Коменданту Форбиттеновских Башен» — значилось на тонком листке, привязанном к ножке голубя. Комендантом в данный момент был Арсен — этот пост автоматически переходил старшему магу.

— Чего тебе? — сонно спросил маг у Данбота. — Не спится, пацан?

— Голубь принес, — Данбот протянул письмо, — из столицы.

Арсен прошептал заклятие, пробежал появившиеся строчки глазами и улыбнулся.

— Ранним утром прозвонишь общее собрание, — приказал он и развернулся в глубь комнаты.

— Что было в письме?

— Король заключил мир с Куборией. Завтрашняя вылазка отменяется. Можешь собирать вещи — часть гарнизона я распущу по домам. Кто-то обязательно доставит тебя обратно в академию, — Арсен подумал и добавил:

— И поговорит с ректором. О твоем наказании за бегство с учебного заведения.

От ужаса у Данбота перехватило горло. Он долго молчал перед давно закрытой дверью в комнату коменданта. Нет мечтам о славе! Нет мечтам о девушках! Он опять станет изгоем, его опять не будут понимать. И мамочка не похвалит.

Предатели! Предатели! Как они могут так легко забыть все, что было? Один листочек бумаги — и полгарнизона радостно едут домой! А его отправляют на растерзание ректору! Зачем тогда он бежал? Драить полы и тарелки? Какой смысл в недельной голодовке и сбитых ногах, когда он упорно шел из академии в башни? Чтобы даже издалека не увидеть врага?

Ярость — не злость, а именно всепоглощающая ярость — охватила Данбота. Он заскрипел зубами и сжал кулаки. Хорошо же! Вы не могли поверить, что я боевой маг, так я докажу это, и вы еще пожалеете!..

— Утром Данбота отвезли в академию. По пути он и его провожающий исчезли без следа. Поиски ни к чему не привели. А первое посольство в Куборию, остановившееся в башнях, за ночь потеряло половину своего состава. Так узнали о существовании инферна, — закончила я.

— То есть Данбот сотворил инферна…

— За полночи, обуреваемый яростью, — перебил Отто Вана. — Значит, он не делал сам артефакт, он наполнил его силой.

— И никто не мог понять принципа его работы, потому что принципа не существует? — уточнила Рави.

— Принцип есть, — ответила я. — Потому что далеко не при всех чужаках артефакт срабатывает. Только принцип этот — вероятностный. Неимоверно сложно определяется, но просто делается.

— И что это?

Я указала рукой наверх. Все дружно задрали головы, пару минул внимательно поизучали небо и синхронно уставились на меня.

— Не туда смотрите. Это флюгер над голубятней.

Народ молча посмотрел на флигель.

— И что? — решился Отто нарушить сосредоточенное молчание.

— Я просто подумала. Если я в ярости, как Данбот, то что предмет моей ярости?

— Король? — рискнул Ван.

— Арсен?

Я покачала головой.

— Птица, так не вовремя принесшая сообщение о мире. Я думаю, именно в голубятне Данботу пришла мысль залезть на крышу. Может, он броситься вниз хотел, но увидел флюгер, вещь, о которой все знают, но никто толком не замечает. Я его проверила. Там слегка меняется магическое поле.

— Как ты это сделала? — удивился Ван.

— Если бы вы учились в нормальном магическом заведении… — вставил свой медяк полугном.

— Я теоретик, — торопливо перебила я, — в паре с Отто мы иногда делаем артефакты. Так что видеть изменения магического поля я умею.

— Но Магистр Ромон сказал, что здесь так много артефактов, что они постоянно меняют поле!

— Ага. Отто, где находится основная часть артефактов?

— В подвале, — мрачно сказал проводящий там все время полугном.

— Поэтому меня и удивило изменение поля флюгером.

— Ты можешь и ошибаться, — осторожно сказал Ван, на всякий случай отодвигаясь от Отто подальше.

— Это мы сейчас проверим! По моему предположению, артефакт действует при определенном положении флюгера при повороте его ветром. Где-то колебания поля будут наибольшими. Ты, Ван, лезешь наверх крутить флюгер в разные стороны. Я черчу схему внизу и меряю. Отто записывает, а Рави точно запоминает местоположение при наибольшем колебании поля.

— А почему как на крышу, так Ван? — возмутилась Рави.

— Потому что он практик, ему положено, — ответил Отто довольно.

— А если инферн вылезет?

— Точно не вылезет. Заклинание делалось ночью, поэтому Данбот привязал его к ночи. К любому времени суток было бы тяжелее. Кстати, в голову мастистым магам не могло прийти использование под артефакт обычного предмета. Они-то привыкли: под артефакт надо использовать только специально изготовленные вещи!

Через несколько минут верчения флюгера в разные стороны, я сказала:

— Есть.

— Зафиксировала положение, — ответила Рави.

— Теперь можешь падать с крыши, — крикнул Отто Вану.

Естественно, Магистра Ромона мы оповещать не стали. Военный совет собрался в студенческом варианте.

— Деактивировать артефакт и дело с концом! — сказал Ван.

— Деактивировать его надо во время работы, — я листала книги, найденные в башнях.

— А что тогда инферн?

— По идее, должен развалиться.

— А из кого он вообще сделан?

— Из одного из мертвых магов, я думаю. Из мертвого солдата Данбот бы его делать не стал, магов он не любил больше.

— Ага, и его труп никто не обнаружил.

Я подозрительно посмотрела на Отто. Кажется, тему про инфернов в Университете он тоже прогулял.

— Для создания инферна не обязательно брать труп. Артефакт просто привязывается к определенному телу и все. А потом при необходимости это тело встает с могилы и действует, — сказал Ван.

— Типа зомби? — блеснул познаниями Отто.

— Нет, зомби не может долго существовать, там принцип создания другой, — я вспомнила занятия по некромагии. — Но общего много.

— Итак, действуем после полночи. Ван, ты зафиксируешь флюгер в нужном положении, мы с Отто деактивируем артефакт, Рави нас прикроет снизу, а ты сверху. В случае неожиданностей.

— Может, все таки скажем Ромону? — проявила здравый смысл Рави.

— Нет, нет, он нам все запретит! — переполошился полугном.

Ночью меня растолкал Отто.

— Хватит дрыхнуть! Пойдем работать.

— Отстань, я спать хочу! — я натянула одеяло на голову.

— А эти, ты поняла о ком я, даже не ложились! А ты…

Я поняла, что выспаться мне не удастся. Вот если бы Ван и Рави тоже спали…

— Вывихнешь челюсть, вправлять не буду, — прервал Отто мой сладкий зевок, — две минуты на переодевание.

Я захлопнула рот, прикусив язык. Мой лучший друг кинул в меня юбкой и, скрестив руки на животе, остался в комнате пресекать попытки залезть обратно под одеяло.

Мое появление на улице прекратило горячий спор Вана и Рави. Он пытался отобрать у нее меч и загнать прятаться в подвал.

— Одеяло на плечах — это новый способ деактивировать артефакты? — спросил Ван.

— Будешь смеяться, пойду дальше спать, — пробурчала я. — Холодно мне, поэтому и кутаюсь.

— Давай, давай, — подтолкнул меня сзади Отто. — Я тебя знаю. Сейчас ляжешь на землю и заснешь. Снимай одеяло.

— Ладно, — я зевнула. — Ван, лезь на крышу. Начинаем.

— Магистр Ромон спит, — сказала Рави. — Мы подлили в его молоко маковую настойку.

Я принялась чертить схему. Благодаря песочной почве илуне, сияющей как фонарь на главной улице, линии были хорошо видны. Отто расставлял в нужных местах выбранные из подвальных залежей нужные для действа артефакты.

— Я на крыше, — раздался крик Вана.

— Готовы, — ответила я. — Ну, Силы Небесные, помогите!

Восьмиугольная схема вспыхнула зеленым. Поднялся сильный ветер. Вана болтыхало на флюгере как забытый носок на бельевой веревке. Я, срывая голос, читала заклинание по деактивации — мое любимое. Пользовалась я им часто, так как наши с Отто творческие эксперименты иногда приводили к неожиданным результатам. Только вот схему я никогда не чертила — сила действия наших артефактов была на порядок ниже.

— Ван, слезай! — заорал полугном во всю силу легких. — Быстро!

Практик кубарем скатился по крыше. Флюгер вспыхнул зеленым светом и рассыпался в прах. Я обессилено опустилась на землю — еще бы, пропустить через себя такое количество магической энергии! Когда сзади раздался дикий рев, я даже не обернулась, смутно надеясь, что разъяренный инферн съест кого-то другого. Кстати, почему он не сдох? Я на четвереньках обернулась. Вид чудовища, увеличившегося в размерах в несколько раз, придал мне бодрости и я активно поползла к ближайшему дереву — хоть за что-то спрятаться. Рави выхватила меч и кинулась на инферна.

— Мама, мамочка, — шептала я, пытаясь выдавить из себя хоть какое-то заклинание.

Инферн небрежно отмахнулся от Рави и решительно двинулся на полугнома. Отто, за не имением лучшего, запустил в чудище артефактом, стоявшим в восьмиугольнике, и припустил со всех ног за башню. Инферн — за ним. Рави кинулась под ноги творению Данбота. Инферн полетел кубарем.

— Спасите! — заорала я, в надежде, что хоть кто-то из Магистров услышит.

К сожалению, подмога приходит вовремя только в детских сказках. Поднявшийся инферн схватил Рави ручищей и поднял в воздух.

В ушах зазвенело от тонкого пронзительного визга. Как только я сообразила, что этот звук исходит от меня, то быстро прикрыла рот.

— Рави! — закричал появившийся из башни Ван. — Рави!

Он метнул в инферна копьем.

— Меня бери, меня, урод! А, гадский сын!

Чудовище развернулось, выбросило Рави и потрусило к Вану. Копье торчало в боку создания, как украшение. Ван метнул огнем. Инферн заревел и ударил стеной воздуха.

Меня зацепило ударной волной и шмякнуло об дерево. Не знаю, на сколько я отключилась, но, открыв глаза, я увидела такую картинку: Рави валяется изломанной куклой, Ван ползет к ней, оставляя за собой кровавый след, а перед инферном подняла руки вверх тоненькая фигурка в черном. Конец сознанию.

Следующий раз я открыла глаза от настойчивого требования:

— Открывай глаза, хватит придуриваться. Не бойся, девочка, все уже кончено. Ола, если ты сейчас не откроешь глаза, получишь холодную воду за шиворот.

— Отто, — прохрипела я, — ты садист.

— Живая, раз ругается, — устало сказал чей-то голос.

— Отто, — простонала я. — Мне плохо, я умираю.

— Что? — всполошился тот.

— Галл… Галл… Слышится всякое.

— А, это так и есть, встать сможешь?

— Нет. Поднимите меня!

— У меня рука сломана, — сказал Отто. — Сама вставай.

— А…

— Дура, — прошептал мне лучший друг, щекоча ухо бородой, — он сейчас и цыпленка не поднимет.

— Ну, герои, Ёшкин кот! — я нащупала рукой ствол дерева и попыталась подняться.

Рядом сидел Ирга и созерцал поле битвы. Инферн исчез, оставив после себя во дворе воронку. Возле Рави и Вана суетился Магистр Ромон.

— Что. Ты. Здесь. Делаешь?

Ирга не удостоил меня внимания. Отто ответил за него:

— Сидит.

— Вижу, что видит. Как он здесь вообще оказался?

— Приехал.

Я махнула рукой.

— Что они?

— Жить будут.

На следующий день Магистр Ромон созвал довольно потрепанных воителей в комнату к Вану. Парень мрачно лежал в кровати, где ему придется провести еще несколько долгих месяцев.

— Некоторые из тут находящихся, не смотря на все мои просьбы, решили самостоятельно заняться уничтожением инферна.

— Ужас какой! — закатил глаза Отто.

Мы с Рави смотрели на Магистра взглядами преданных собак.

— И если бы не вмешательство его, — Ромон указал на развалившегося в кресле Иргу, — то ваши родители получили в подарок аккуратно перевязанные косточки.

— Да вы просто эстет! — восхитился Отто. Остальные преданно закивали.

— Молчать! — разъярился магистр. — Вы несознательные, не зрелые, не думающие о других…

— Нам стыдно, — призналась я.

— Но мы раскаялись, — вставил Отто, поглаживая сломанную правую руку.

— Мы так раскаялись, что дальше некуда, — подтвердила Рави, баюкая сломанную левую руку и бросая взгляды в сторону костыля. От магистра защищаться решила, что ли?

— Простите нас! — взвыла я, бухаясь на колени. Быстро посмотрев на Иргу, я убедилась, что он наслаждается спектаклем. Не ему же будут подписывать отчет о практике!

— Э-э-э, ну… — попятился от меня Ромон.

Исцарапанная и стукнутая о дерево спина отозвалась такой болью, что я залилась настоящими слезами:

— Простите нас…

— Девочка, девочка, да я и не злюсь вовсе. И я просто хотел вас пожурить за самонадеянность, — лепетал Ромон. Да, нет у него практики общения со студентами! Беф бы выпихал меня из кабинета взашей, и еще бы пинка понаддал.

— А наши отчеты по практике, — решил развивать успех Отто, протягивая к магистру в мольбе руки. Гипс перевесил и полугном чуть не упал со стула.

— Я все отлично подпишу… Просто мне не хотелось вас терять… Вы хорошие ребята… — Магистр ретировался.

Мы победно переглянулись.

Ирга зааплодировал и поднялся.

— Ола, Отто, завтра мы едем в Университет. Так что я бы поторопился с написанием отчета.

— За что я левша? — спросил у меня лучший друг, застряв на третьей странице отчета.

— Это чтобы у нас равноправие было, — охотно объяснила я. — Так бы ты отмазался от отчета, а теперь вместе пишем.

— Почему Ван кинулся к инферну? Ведь он мог обстрелять его из окна?

— Пойди спроси, — Отто поймал вдохновение, поэтому не хотел отвлекаться на разговоры.

Я поднялась в комнату к Вану и задала вопрос.

— Потому что я люблю ее, — просто ответил он. — Ее спасение требовалось немедленно.

— Так значит, ты был готов пожертвовать ради нее жизнью?

— Она — моя жизнь. Поэтому я не жертвовал своей жизнью, я ее спасал.

Я побежала разыскивать Иргу. Он обнаружился во дворе, где подставлял свои бледные телеса солнышку.

— Ты приехал, чтобы спасти меня?

— Нет, — зевнул некромант. — Мне приказ был дан с работы попробовать упокоить инферна. Магистр Ромон давно этого требует. Вот я и приехал. Просто так получилось, что я попал на момент вашего славного поражения.

— Да-а-а?

— Ничего личного. Отойди, ты мне солнце закрываешь.

Весь путь домой я дулась, но на Иргу это не действовало — он спал все два дня. Я тоже спала, но меньше, чтобы иметь возможность подуться. Отто пребывал в превосходном расположении духа, перед уездом он извинился перед столичными ребятами за свое поведение, признав, что «вы в общем-то не плохие, но ваша академия все равно ущемляет права…». Я попрощалась с ними очень тепло.

… Я валялась на кровати. Через пару дней, когда поставят зачет по практике, можно было ехать домой к родителям. А можно было и не ехать, а гулять целыми днями, не отвлекаясь на учебу. Спина зажила, лето радовало превосходной погодой.

— Ты идешь со мной? — в мою комнату ввалился лучший друг.

— Мне лениво.

— Да ты даже не знаешь куда.

— Мне все равно лениво.

— Иргу городской голова награждает.

— Видеть его физиономию не могу, — оживилась я.

— Да кому голова нравится? Но Иргу поздравить надо!

— Я про Иргу говорила. Он…

Отто не слушал:

— Его награждают за рекорд скорости на расстоянии Чистяково — Форбиттеновские башни.

— Да ну?

— Это значит, дорогая, что, как только он получил приказ — не получил, а выбил его из начальства, то несся в башни, поставив рекорд скорости.

Я не отреагировала.

— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — рассердился Отто. — Годами, нет, веками тянулось дело с инферном. Тебя не настораживает, что именно Ирга и именно тогда, когда мы там были, получил назначение на уничтожение?

— Ну…

— Не ну! Как только он узнал истории про инферна, сразу озаботился тем, как попасть в башни. А как только получил приказ, то постарался побыстрее добраться до объекта своего воздыхания.

— Инферна?

— Тебя! — рявкнул Отто. — Он так боялся, что ты попадешься к инферну в лапы, что даже домой за вещами не заезжал!

— А ловко он с ним управился.

— Ирга занимался проблемой уничтожения инферна с момента твоего выезда на практику, — ласково и медленно, как младенцу, повторил полугном.

— Хорошо, хорошо, не надо на меня давить. Я иду с тобой.

В студгородке царила тишина. Народ разъехался на практику и по домам. А те, кто остался, днем отсыпались от ночных гулянок.

— Почему он мне не сказал, что это ради меня? Почему он сказал, что это только по приказу сверху? «Ничего личного» — вот как он сказал.

— А ты бы оценила? — Отто, прижмурившись от удовольствия, ел абрикосы, усевая наш путь косточками.

Я покосилась на его большую сумку:

— Конечно, оценила. Так приятно, когда кто-то ради тебя что-то такое делает.

— Ты не поняла, — промямлил полугном с полным ртом. Сок потек по бороде, я дала ему платок и заметила:

— Вот до чего жадность доводит.

— Не доводит. У меня всего одна рука и та занята абрикосами. Тебе их предложить нечем.

— Неразрешимая задача!

— Ладно. Так вот, ты не поняла, — сказал Отто, протягивая мне сумку. — Ты бы оценила это как поступок Ирги по отношению к тебе. Именно Ирги именно ради тебя. Типа: Ирга очередной раз доказал свои крепкие чувства по отношению ко мне, бестолковой и тупоголовой девице.

— Он мне о чувствах ничего не сказал.

— Он не говорит, а делает, а это куда лучше.

— И я не тупоголовая.

— Именно такая, когда дело доходит до отношений.

Я остановилась, уперла руки в боки и твердо сказала:

— Отто, до тех пор пока Ирга не упадет передо мной на колени с признанием в любви до гроба и дальше, я в это не поверю.

— Разговор обо мне? — раздалось сзади.

Я заскрипела зубами.

— Ой, — сказал Отто тоненьким голосом.

Мне стало интересно, и я повернулась.

— Ой.

Ирга изменил своему привычному облику — высоким сапогам на шнуровке, кожаным штанам и черной рубашке. Он был в элегантных коричневых брюках и белой (!) рубашке. Длинная челка, обычно спадавшая на глаза, зачесана и уложена с помощью геля. Обнаружился вдруг высокий лоб. Голубые глаза не выглядывали теперь ехидно, а смотрели весело и задорно.

— Ты это… — сказал полугном.

— Я уже все получил — бляху на стенку вешать и пять золотых, что, как по мне, куда существеннее. Попросил голову не делать официального мероприятия, чтобы меня потом как курьера не использовали. Я же все-таки некромант.

— По тебе не скажешь, — сообщила я, облизывая липкие от сока пальцы.

Ирга проследил за этим взглядом и сказал:

— Так я что, перед тобой на колени пасть должен?

— А что, есть что сказать?

— Конечно, есть.

— Правда? — я почувствовала, как ушам стало горячо. У Отто отвисла челюсть, сок опять потек по бороде, но он этого не замечал — смотрел на некроманта выпученными глазами.

— Да! — радостно сказал Ирга. — Положить тебя себе на колени и по заднице хворостиной: не лезь инферну в лапы, не лезь инферну в лапы.

Горячо стало уже и щекам, и, размахиваясь для оплеухи, я услышали как смеется Отто.