"Тени" - читать интересную книгу автора (Федорив Андрей, Колесник Елена)

_{Глава 16}

Ветер дует в сердце,

Выдувая из сердца сердце.

Сердце без сердца – ветер.

Ветер дует в спину

И наклоняет волю.

Боль распрямляет волю.

Боль – это новое сердце.

Сердце вмещает сердце.

Боль сильнее ветра.

Пусть будет боль в моем сердце.

В субботу я повел Силу на прогулку. Впервые днем. Выйдя на улицу, Сила тут же заявила, что теперь она умеет гулять днем. Присовокупив гуляние днем к быстрорастущему списку умений. Мы медленно прогулялись до развлекательного центра рядом с домом. Сила держалась за меня двумя руками и крутила головой вокруг. Ее очень заинтересовали дети.

– Смотри, маленький человек.

– Где? – я повернулся, пытаясь найти глазами того, о ком говорила Сила.

– Вон, в красной одежде, маленький человек.

– А, это ребенок. Люди рождаются маленькими, а потом постепенно растут. Этому, судя по росту, уже года три. Год это цикл, помнишь я тебе рассказывал? Родители его постепенно учат всему, что необходимо уметь, чтобы действовать в этом мире.

– А этот ребенок принадлежит родителям?

– Родителям. Папе и маме.

– И они могут делать с ним, что захотят? Дергать за ручки, за ножки? – мы с Силой остановились, разглядывая ребенка.

– Нет, не могут. Кое что могут, но не все. По крайней мере, они могут делать с ребенком больше, чем другие люди. Но далеко не все, что захотят.

– Значит, это не их ребенок, – она отрицательно покачала головой, – если они не могут делать с ним, что захотят. Твое – это когда ты можешь делать с этим, что захочешь.

Как всегда Силе удалось легко поставить меня в тупик. Наверное, действительно, это не дети принадлежат родителям, а родители – детям. Ведь именно дети могут делать с родителями все, что захотят. Бред какой-то. Лучше сменить тему.

– Смотри, это сфетофор. Видишь, вон там – светящийся красный человечек, это значит, что людям сейчас переходить улицу нельзя. А машинам светится зеленый свет, они едут. Скоро у нас будет светиться зеленый человечек, и мы сможем перейти дорогу, а машинам – наоборот зажжется красный, и они не остановятся.

– Какое умное существо, – подняв голову, Сила с восхищением смотрела на сфетофор. – А откуда он узнает, когда нужно запрещать машинам и разрешать людям? Он здесь главный?

– Это не существо, это программа, он не знает, он просто переключает по очереди.

– Ну, это неинтересно – обычная программа, тем более такая простая. А я подумала, что он управляет людьми, что он здесь самый главный.

По большой площади перед развлекательным центром, как обычно в выходные, прогуливались те люди, которым было лень дойти до парка.

– Смотри, смотри некоторые люди толкают перед собой повозочки. Вон и вон. У них что там, вещи? – Сила движением подбородка показала на женщину с коляской.

– Нет, милая. Там они возят своих еще совсем маленьких детей. Детей, которые еще не научились ходить.

– А зачем им дети, если они не их? И с ними нельзя делать все, что хочешь?

В здании центра нас встречали пластмасовая елка и приветливо махающий рукой механический Дед Мороз. Причудливый водяной каскад шумел потоками воды. Сила замерла при входе.

– Смотри, как красиво. О-о-о. Кто здесь живет? Самый главный? Здесь лучше, чем у тебя дома. Смотри, вон течет вода. Здесь можно плавать? А вон Новый год, – указала на елку. – Смотри, кто-то стоит там, улыбается и машет мне. Пойдем к нему, пойдем!

У Дед Мороза у нас случился конфуз. Сила радостно поздоровалась, немножко подождала и расплакалась.

– Он мне не отвечает. Может, он не мне улыбается, не мне машет?

Люди начали оглядываться. Красивая девушка, модно одетая, стоит около елки, держится двумя руками за своего молодого человека и плачет во весь голос.

– Милая, постой плакать. Он не может тебе ответить, он искусственный, из пластмассы. Не живой. У него внутри мотор, который машет его рукой. И все, больше он ничего делать не может.

– Такой красивый и неживой? – Сила вытерла слезы и дотронулась пальцем-щупом до Деда Мороза. – Точно, не живой. – Отрицательно покачала головой. – А зачем он стоит тут, и обманывает? —

Шмыгнула носом. – Машет рукой, а не отвечает. Зачем нужен не живой?

Мы гуляли по этажам, смотрели фонтаны, афиши, магазинчики. В глубине здания, за широкими стеклянными дверями синим неоном подмигивали ряды одноруких бандитов.

– Смотри, как там красиво. Пойдем туда, что там?

– Это игровой клуб. Там играют на деньги. Наверное, тебе будет интересно – пойдем, посмотрим.

Но не дойдя до входа, Сила остановилась, как будто ударилась в стену.

– Стой, туда нельзя.

– Что случилось, ты себя хорошо чувствуешь? – забеспокоился я.

– Там плохие вибрации, разрушающие. Туда нельзя, – Сила пятилась назад, увлекая меня за собой. – Как странно. Так красиво, но нельзя, – она отрицательно качала головой.

– Хорошо, пойдем посмотрим кафе. Может, выпьем чего-нибудь или съедим. – Я решил переключить внимание Силы.

Поскольку комплекс только недавно открылся, и я пока еще плохо изучил его планировку, мы попали не в кафе, а на балкон этажом выше – над кафе. Встали у перил, разглядывая то, что происходило под нами. За одним из столиков папа усаживал свою маленькую дочку. Поставил перед ней стакан с напитком, а официантка принесла большую, красиво сервированную тарелку. Девочка, взяв в руки нож и вилку и подняв локти над столом, примеривалась – с чего начать.

– Неужели ребенок все это съест? – удивилась Сила. – Наверное, то, что у него на тарелке, вкусно. Оно течет?

– Нет, не течет. Но я думаю, там действительно что-то вкусное.

– Хорошо, Кирилл, пойдем домой. Я устала. В вашем мире очень много людей, слишком много, и они все вибрируют. Мне тяжело это переносить. Пойдем.

Дома, во время прощания, Сила выглядела очень уставшей.

– Давай в следующий раз пойдем в кафе, и ты купишь мне такую большую вкусную тарелку, как папа купил ребенку. И я буду это есть, пускай оно и не очень течет, но я видела, ребенку это нравилось, я тоже так хочу. А сейчас я устала. Я люблю тебя.

Кира была умиротворенной после ухода Силы. Мы замечательно провели вечер и утро следующего дня. И только к обеду нервозность начала снова проявляться в поведении Киры.

Я сказал, что пойду с Силой пообедать в кафе, и получил указание не давать Силе ничего жирного и поменьше углеводов, чтобы не поправиться. Кира надела сапоги, и сходила в туалет, поскольку то и другое пока не поддавалось освоению Силе. Кира с улыбкой ожидала, какие манипуляции я буду делать с ней, чтобы позвать Силу, и заверила меня, что уж сегодня мне не удастся утаить от нее, как я это делаю. Она села и вопросительно смотрела на меня.

– Хорошо, Кирочка. Сейчас ты все увидишь, только, пожалуйста, делай то, что я буду говорить тебе, достаточно быстро, иначе ничего не получится. Хорошо? – я опасался, что стирание памяти, которое давал шар, может быть недостаточным, если Кира сильно задержится, изучая то, что попало ей в руки.

– Хорошо. Давай, не тяни. Я достал шар.

– Что это за народное творчество? – Произнесла она уже знакомые слова. – Неужели с помощью этого ты зовешь Силу?

– Да, ты права, я бессилен. Ты раскрыла мой секрет, молодец. Держи шар и дуй сюда. – Я указал пальцем, куда дуть.

– И все? Так просто? – Кира с недоверием поднесла шар к лицу и тихонько подула в него, видимо, стараясь уловить происходящие изменения. Я внимательно наблюдал за ней, и мне показалось, что она не успела ничего заметить…

– Маши – не маши мне своей рукой, я не буду с тобой больше здороваться. Я знаю, ты не живой, – сказала Сила Деду Морозу, когда мы вошли в развлекательный центр. Мы посмотрели на падающую воду, прошли по этажам, рассматривая все, что попадалось на пути – людей, которых сегодня здесь было еще больше, афиши новых и старых фильмов, витрины и просто элементы интерьера. Зашли в кафе. Оно имело два части. Одна посередине между лестничными пролетами, а вторая сбоку, на балконе над боулинг-центром. Я подумал, что Силе будет интереснее на балконе, где мы нашли один свободный столик. Сила сама сняла куртку и, улыбаясь, протянула мне.

– Вот, я умею снимать куртку в кафе.

Внизу было шумно, на всех дорожках шла игра. Нам принесли меню. Я на какое-то время отвлекся, выбирая, что заказать. Краем глаза я заметил, что рука Силы, лежавшая на столе, дрожит. Опустил меню, Сила сидела очень ровно с перекошенным лицом, ее руки уже не просто дрожали, а тряслись.

– Милая, ты как себя чувствуешь? Что-то не так?

– Мне плохо. Отсюда… Меня… Вибрации… Вокруг…

Я вскочил, уронив стул. Начал поднимать Силу, но ее тело окоченело, а руки с большой скоростью совершали колебательные движения. Я сорвал с вешалки наши куртки, схватил Силу на руки и побежал к выходу. Меня что-то спросила охрана, но я не разобрал что, и побежал дальше. Через площадь, к светофору. Холодный воздух немного привел меня в чувство, но, увы, не Силу. Ее состояние ухудшалось. Руки дрожали, тело билось в конвульсиях, она часто дышала широко открытым ртом. Если бы я не тренировался каждый день, наверно, я бы не донес ее домой, или, по крайней мере, не так быстро. Возможно, только для этого и стоило всю жизнь тренироваться, подумал я отрешенно.

Дома я уложил ее на диван. Делал массаж, массировал виски, брызгал холодной водой, но ничего не помогало. Тело Киры или Силы выгибалось от спазм, были видны только белки глаз, она дышала очень часто и тяжело. Вокруг нее даже воздух наэлектризовался. Это натолкнуло меня на мысль, что делать. Я лег на нее, сместив восприятие, увидел свою воронку, в которую и вобрал все негативные вибрации, которые излучало тело Силы. Она затихла подо мной. Ее дыхание постепенно успокоилось. Кажется, она уснула или была без сознания.

Прошел час с того времени, как ушла Кира и появилась Сила, пора делать обратный обмен. Я помассировал ладонь моей девушки, потом тихонько потряс за плечо. Стало ясно, что Сила не спит, она без сознания. Или, может быть, не она без сознания, а тело без сознания, подумал я. Возможно, Сила смогла сама покинуть это тело, или ее вынесло каким-то образом отсюда в тот мир, где она обитает, а Кира не смогла войти, потому что я не успел осуществить выход Силы по правилам? Да, интересный поворот. У меня снова выступил холодный пот.

Прошло несколько часов. Я сначала следил за временем, чтобы как только Сила придет в себя, сразу вернуть Киру. Потом просто сидел рядом, пытаясь по чертам лица угадать, кто сейчас в теле: Сила или Кира. Выглядели они очень по-разному, хотя, казалось бы, тело одно, но различать можно было сразу и без колебаний. Я всматривался, но лицо было расслабленным, и я не мог догадаться, кому оно принадлежит. Потом вдруг пришло понимание, что все сроки прошли и уже наверное все равно, кто придет, лишь бы кто-то пришел, а там будем решать, что делать. Я включил торшер, в квартире было тихо, я сидел и ждал.

Глаза открылись поздно вечером. Но я заметил изменения несколько раньше. Лицо приобрело черты Силы, когда даже веки еще не задрожали. У меня как камень с души упал.

– Не сердись на меня. Там такие вибрации, они очень больные. Я не привыкла к такому, и они смяли мои барьеры. Прости, пожалуйста. Я так хотела… Как тот ребенок… С большой тарелкой… Не сердись, прошу тебя, – Сила сидела на диване и жалостливо смотрела на меня.

Я обнял ее. Обнял как самого дорогого мне человека. Или не человека. Впрочем, все равно.

– Что ты, милая, дорогая моя девочка. Я совсем не сержусь. Как хорошо, что ты вернулась. Это я сам виноват. Я должен был прочувствовать ситуацию. Это ты меня извини, что я допустил такое. Как ты себя чувствуешь?

– Я хорошо. Я уже полностью самовосстановилась. Я, знаешь, как умею восстанавливаться! Я в порядке. Есть хочу. Мандарин есть?

– Мандарин у меня есть. Но, наверное, ты его съешь в следующий раз, я беспокоюсь о Кире. Ты здесь уже очень долго, я боюсь, чтобы это было не слишком долго. Вставай, мне необходимо срочно вернуть Киру. Я к твоему следующему разу приготовлю самых лучших мандаринов, апельсинов, лимонов и грейпфрутов, а сейчас тебе пора.

– И даже одной дольки сейчас нельзя? – судя по всему, Сила действительно полностью восстановилась.

– Нет, все в следующий раз.

Увы, с первого раза ничего не получилось. Я выдернул Силу из мысленно нарисованного круга, но она только вопросительно посмотрела на меня. Такого у меня еще не было. Наверное, сегодня был не мой день. Второй раз я сосредоточился более серьезно, мысленно нарисовал вокруг нас светящийся цилиндр, очень крепко обнял Силу и выдернул ее из этого цилиндра на диван.

– Не получается, да? – придя в себя после встряски, от которой чуть не оторвалась голова, кротко спросила Сила. – Я еще здесь. Я пить хочу.

Я попробовал еще раз, уже без надежды на успех. С тем же результатом.

– Ну не переживай, Кирилл. Я с тобой. Какая разница, она или я? Она уже побыла здесь, теперь я буду вместо нее. Я буду тебе во всем помогать. Я уже многое умею.

– Чем же ты мне будешь помогать? Груши откусывать?

– Да, я умею грушу откусывать. – Сила сказала это с гордостью. – Ты меня научи, и я буду делать все, что нужно. Мы будем вместе. Ты будешь главный, а я тебе помогать.

– Ладно, милая помощница, пойдем на кухню.

Я налил Силе минеральной воды, положил перед ней мандарины. Себе налил коньяка.

– Вода печет мне рот. Что это? Она очень горячая?

– Это вода с газом, – сказал я устало.

– Где он? Я его не вижу. Здесь просто вода.

Я сидел напротив Силы, пил коньяк и наблюдал за ней и, вероятно, сходил с ума. Тяжелый и липкий бред окутывал мои мозги. Я понимал, что передо мной, скорее всего, не Сила, а Тень. Это понимание я выстрадал, хотя пришло оно как мгновенная уверенность. Неужели это то самое существо, непонятное и запредельное, которое всеми способами стремилось упасть в этот мир. Найдя в Кире дверь, оно пробовало то одно, то другое, манипулируя людьми и событиями, оно прокладывало путь. Давид вышел из-под контроля, сошел с ума, и оно убило его. Ему нужно было живое подконтрольное тело, а не сумасшедший. Это не мы убили Давида. Мы явились орудием. Зачем? Что так привлекает и манит сюда это существо? Какой вкус имеет эта реальность для него? Какой цвет? Какой смысл? Оттуда рвутся сюда, отсюда туда. Выходов нет. Одни входы. Тут это там, там это здесь. Такая простая истина. Но как тяжело она дается. И так немногим. Или истина совсем другая?

Оно естественно, искренне и открыто, как ребенок. Оно не помнит себя и не знает, кто оно. Но я знаю. Как самозабвенно, с закрытыми глазами, медленно гоняя по рту любую пищу, оно ест. Больше всего любит то, что «течет». Вон, давит во рту дольки мандарина и щурится от счастья. Еще любит клубнику и красную икру. А как смотрит! Будто через трубу. Испуганно вздрагивает при каждом шорохе. А было Тенью. Циничной и расчетливой. Интересно, знало ли оно, что при падении сознание изменится настолько, что потеряет себя. И станет – я посмотрел на Тень – милым и гениальным. Возможно, мы все что-то забыли. По крайней мере, забыли одно, самое важное – зачем мы здесь. Но где Кира? Я должен вернуть Киру. Я хочу Киру. Я люблю Киру. Я не могу без нее.

Но как? Муслима нет. Ни одного письма за десять дней. Я один. Совсем. Что я? Кто я? Инструмент, орудие или действующее лицо?

Тень подбежала, обняла меня за шею, крепко прижалась и стала тереться о мою щеку. – Я люблю тебя, не грусти. – Сказала она. – Я с тобой.

– Я тоже тебя люблю. – Это было правдой. Я любил ее, как ребенка, как непонятное и милое создание. Но я любил и Киру. Я не мог без Киры. Но похоже, в этой игре я проиграл… Вместе с Кирой.