"За дверью" - читать интересную книгу автора (Белозеров Антон)

Глава 9. Магия вероятностей.

Всего через полчаса я сидел за столом в клубе-ресторане «Безграничное удовольствие» вместе с тетей Викой, Маркандеей, Отшельником и всеми драконами. Вернее, за столом сидели антропоморфные существа, а Иплотегр и его выводок расположились рядом, на специальной площадке, предназначенной для драконьих застолий.

Теперь, когда дело было закончено, я испытывал какую-то внутреннюю душевную опустошенность, и меня не радовал даже вкус экзотических фруктов и соков. Единственным свидетельством моего успеха были счастливые лица окружавших меня друзей и ошарашенные физиономии служителей ресторана, которые с величайшим почтением обслуживали нашу компанию.

— Так выпьем за Калки, нового законного мага по крови! — провозгласил Маркандея, поднимая бокал с рубиново-красным напитком и чокаясь с тетей Викой и Отшельником.

Драконы также сдвинули свои огромные чаши. Я, стараясь не разочаровывать друзей, изобразил радость и присоединил звон своего бокала к общей праздничной музыке.

— Калки, ты, наверное, очень устал? — заботливо спросила тетя Вика.

— Это не усталость. Я чувствую себя… каким-то другим. Маркандея, что сделала со мной магия горы Меру?

— Ты бы лучше спросил не что она сделала с тобой, а что ты сделал с ней! Магия горы Меру не могла тебя изменить. Она лишь усилила твои качества. Это одно из свойств вершины горы Меру. Храбреца она делает храбрее, труса — трусливее. Лжец начинает лгать более вдохновенно и изощренно, правдолюбец открыто говорит то, что думает, не смотря на возможные неприятности. Так что, Калки, ты сам должен разобраться, что дал тебе полет над вершиной горы Меру.

— А как же хозяева магических энергий? — обеспокоено спросил Отшельник. — Не захотят ли они отомстить Калки за разрушение устройство контроля?

— Не думаю, — покачал головой Маркандея. — Я уверен, что сейчас на вершине горы Меру царят паника и неразбериха. Хозяева убедились в силе Калки и теперь боятся высунуть носы из своих апартаментов. Наверняка, они сейчас пытаются предугадать, каковы будут следующие действия нового мага по крови. Не захочет ли он сам занять вершину власти или посадить туда своих сторонников?

— Да, именно так они и думают, — подтвердил я. — Они просто помыслить не могут, что кто-то вступил с ними в борьбу не за власть, а за справедливость.

— А что по этому поводу говорят по телевизору? — спросил Иплотегр.

По приказу Маркандеи служители ресторана водрузили на наш стол светящийся шар. По всем программам обсуждалась одна-единственная тема — высвобождение энергии горы Меру и ее свободное распространение по всему миру. Тематика репортажей была самой разной. На одних каналах кликуши-журналисты вопили об очередной атаке террористов. На других каналах более сдержанно сообщали об аварии нескольких энерговодов и о неконтролируемой утечке магии. Солидные рассудительные эксперты призывали население не беспокоиться и заверяли, что аварийные бригады Службы Чрезвычайных Происшествий уже прибыли на место происшествия и начали ремонтно-восстановительные работы. Третьи каналы призывали народ запасаться дармовой магической энергией впрок. В общем, хозяева магических энергий утратили контроль не только над излучением горы Меру, но и над средствами массовой информации.

Иплотегр спросил у меня:

— Не жалеешь, Калки, что ни в одной передаче не упоминается твое имя? Не хочешь ли ты объявить себя истинным героем сегодняшних новостей?

— Вот только этого мне и не хватало… — вздохнул я. — Я тоже мог бы повторить вопрос, который уже вам задавал: не хотите ли вы подняться на вершину горы Меру, чтобы править этим миром честно и справедливо?

— На твой повторный вопрос я дам повторный ответ: нет, нет и еще раз нет.

— Но почему?

— Как ты думаешь, почему тебе так легко удалось совершить то, что ты совершил?

Я задумался. В словах Иплотегра была скрыта правда, о которой я раньше не задумывался.

Подтверждая мои догадки, дракон продолжил:

— Должен тебя огорчить, Калки. Твоя сегодняшняя победа ничего не изменит в Мире Магии. Контроль над излучением горы Меру скоро восстановят, и жизнь пойдет по-прежнему. Так было до тебя, так будет и впредь. Этим миром правят не отдельные личности, этим миром правит СИСТЕМА. Тот, кто приходит на вершину власти, становится таким же, как и те, кто правил до него. Сколько гражданских войн, революций и переворотов знал Мир Магии! Нет им числа! И что же? Вершина горы Меру осталась вершиной, а Подножие — Подножием. Так было и так будет. Одни правят и диктуют свои законы, другие приспосабливаются к ним в меру своей совести.

— Почему бы вам не попытаться изменить хоть что-нибудь? Хотя бы свою собственную судьбу?

— Самому стать хозяином магических энергий? — Иплотегр издал хриплый рык, похожий на невеселый смех. — Я боюсь того, что через десяток лет я стану таким же, как и те, кого ты сегодня видел на вершине.

— Вы не доверяете самому себе?

— Дело не в этом. Я, Иплотегр, таков, каков я есть. Если я займу не предназначенное для меня место и начну заниматься не свойственными мне делами, то я перестану быть тем Иплотегром, которого ты знаешь. Я стану другим, потому что окажусь в других обстоятельствах. И я боюсь того, в кого могу превратиться.

— То есть, вы добровольно отказываетесь от возможности изменить этот мир к лучшему?

— Кто может заранее предвидеть, к лучшему или к худшему происходят те или иные изменения?

— Но вы же помогли мне стать законным магом по крови!

— Я сделал то, что считал правильным. Ты имел право пролететь над вершиной горы Меру, и ты это право осуществил. А становиться одним из хозяев магических энергий я считаю для себя неприемлемым и невозможным. Давным-давно я был немного знаком с оранжевым драконом Вихляйсом. Он, не в обиду будь тебе сказано, Калки, чем-то был похож на тебя. Он тоже не желал довольствоваться тем, что имел, и хотел изменить мир, переделать его согласно собственным представлениям о порядке и справедливости. Потом наши дороги разошлись, и в следующий раз я увидел Вихляйса уже по телевизору, когда он стал одним из хозяев магических энергий. Он говорил тогда и продолжает повторять теперь: "Кто-то же должен контролировать излучение горы Меру? Кто-то ведь должен распределять его между потребителями? Никто, кроме меня, не желал браться за эту трудную и неблагодарную работу. А вот я взял на себя всю ответственность!" Но ведь энергия горы Меру принадлежит ВСЕМ! Ее нельзя делить, нельзя распределять, нельзя превращать ее в личную собственность. Или Вихляйс на самом деле этого не понимает, или преднамеренно вводит всех в заблуждение. Мне бы хотелось верить в первое, но, увы, думаю, что более вероятно второе. Ведь контроль над излучением горы Меру сделал оранжевого дракона Вихляйса одним из самых могущественных и богатых хозяев магических энергий.

— Да, я его видел на вершине, — вспомнил я.

— Неужели ты хочешь, чтобы и я превратился в чудовище?

Наверное, по понятиям драконьей логики Иплотегр был прав. Он считал, что может либо властвовать, либо бездействовать. Среднего пути он для себя не видел. Я не разделял его точку зрения, но понимал, что не смогу его переубедить. Однако я использовал последнюю возможность:

— Хорошо. Сами вы готовы вернуться в свою темную пещеру и бездумно смотреть телевизор. Но что делать вашему выводку?

Иплотегр раскрыл крылья, как бы обнимая юных драконов:

— Мудрость предков подскажет им правильное решение. Я приму его, каким бы оно ни было.

Маркандея едва заметно кивнул головой. Он был доволен словами своего друга-дракона. Тетя Вика скептически кривила губы, не скрывая своего неприятия теории «непротивления злу насилием». Отшельник глубоко задумался, очевидно, мысленно взвешивая и сравнивая аргументы «за» и «против». Свою же позицию я определил уже давно и еще раз подтвердил ее на вершине горы Меру.

Несколько минут мы поглощали пищу в тишине. Внезапно неподалеку от нашего стола в воздухе образовался ярко сияющий белый прямоугольник размером с дверь. Из прямоугольника вывалилось лохматое существо с выпуклыми фасеточными глазами. Затем прямоугольник исчез. Не прошло и секунды, как в руках у тети Вики оказался автомат, а я поднял в воздух и раскрутил диск от циркулярки.

— Стойте! — крикнул Маркандея. — Это свои!

Существо схватилось за шерсть на своей голове, потянуло ее вверх… и стало ясно, что это не голова, а большая шапка. Следом за шапкой незнакомец снял с лица очки, которые я принял за фасеточные глаза, и открыл свое лицо. Незнакомец оказался незнакомкой — молодой женщиной лет двадцати пяти-тридцати.

Тетя Вика дрогнувшей рукой положила автомата на стол, привстала и спросила, словно не веря своим глазам:

— Браспаста?!

— Виктрикс! — обрадовано вскрикнула пришелица.

Обе женщины бросились навстречу друг другу, крепко обнялись и многократно расцеловались. Все присутствующие, кроме Маркандеи и Иплотегра, наблюдали за этой сценой в немом изумлении.

— Ну, давай, раздевайся! — скомандовала тетя Вика. — Здесь жарко.

Она помогла Браспасте снять шубу из шкуры неизвестного мне животного. Под шубой на Браспасте была одета довольно странная одежда. Все ее тело до самого подбородка, ноги до щиколоток и руки до запястий закрывала гибкая броня из маленьких прямоугольных пластинок. Броня плотно прилегала к телу и не стесняла движений. На ногах у Браспасты были ботинки на толстой подошве, а руки закрывали перчатки из такой же гибкой брони, но состоящей из еще более мелких пластинок.

Стянув с рук перчатки, Браспаста устало опустилась на стул и оглядела всю нашу компанию. Ее взгляд задержался на мне:

— Здравствуй, Калки. Я, как только узнала о твоем возвращении, сразу же начала разыскивать Маркандею. Я была уверена, что найду вас обоих в одном месте, и, как вижу, не ошиблась. А уж встреча с Викстрикс стала для меня особенно дорогим сюрпризом.

Тетя Вика, не отрывая сияющих глаз от Браспасты, сказала:

— Сильфита и Люц поручили мне беречь Калки до того времени, когда начнет проявляться его магическая сила. Но получилась так, что оборотни нашли нас раньше. Пришлось защищаться… а иногда и нападать.

— Тогда мне многое становится понятным, — кивнула головой Браспаста. — А то я очень удивилась тому, что на вершину горы Меру поднялся столь юный маг по крови.

Я решил, что пора и мне вмешаться в разговор:

— Я рад, что вам все понятно. Мне бы тоже очень хотелось сказать о себе то же самое. Кстати, это не вы та самая Браспаста, что десять лет назад попала в Детский мир через чердак в общине Варинамина и Нарастои?

Браспаста печально улыбнулась:

— Детский мир… Как давно это было… Да, я попала туда через чердак в одном из домов. Тогда старшими в общине были Баладара и Каруфин. Как ты сказал, Калки? Варинамин и Нарастоя? Нет, я их не помню. Тогда они были слишком маленькими, я лично с ними не разговаривала.

— Я помог Браспасте попасть в Мир Магии и пролететь над горой Меру, — сказал Маркандея.

Женщина усмехнулась:

— Только я, в отличие от тебя, Калки, не заявляла о себе столь эффектно. Правда, и необходимости тогда в этом не было. Драконы еще свободно летали по небу этого мира.

— Да, славные были времена… — вздохнул Иплотегр. — Почему ты тогда не обратился ко мне, Маркандея?

— Ты был где-то на другой стороне плоскости. Поднять колесницу я попросил Калбара, Баурута и Увура.

Я понял, что сейчас начнутся воспоминания о прошлых деяниях, а мне в первую очередь хотелось бы получше разобраться с тем, почему тетя Вика знакома с Браспастой и как с ними связаны я и мои родители.

— Нельзя ли объяснить мне все по порядку? — попросил я, обращаясь не к кому-то конкретному, а как бы одновременно ко всем сидящим за столом. Я не знал, кто пожелает ответить на мой вопрос.

Слово взял Маркандея:

— Ты, наверное, уже понял, Калки, что вокруг тебя сплелись судьбы обитателей разных миров. Виктрикс Валерия — двоюродная сестра Браспасты. Они родились в мире, который называется Дублем. Помнишь, я тебе про него рассказывал?

Я вспомнил майю, созданную для меня Маркандеей в Детском мире. Тогда во дворце он показывал мне картины на стенах и рассказывал о самых разных мирах. Насколько я помнил, Дублем назывался мир, состоящий из двух равных по размерам планет, которые вращались вокруг своего солнца по одной орбите. Эти планеты населяли не только люди, но и другие виды разумных существ. Между планетами существовала какая-то связь, которая позволяла их обитателям свободно перемещаться с одной планеты на другую. Там возникла странная и причудливая цивилизация, отличавшаяся от Изначального мира и от Земли еще больше, чем Мир Магии… А я и не знал, что тетя Вика родилась так далеко!

Маркандея продолжил:

— Виктрикс Валерия не обладала магическим талантом, поэтому она поступила в Корпус Самообороны. А Браспаста несла в себе кровь магов, так что пошла по своему пути.

Тетя Вика кивнула головой, подтверждая слова Вечного Ребенка. Затем заговорила она сама:

— Командование Корпуса Самообороны поручило мне охранять Сильфиту, которая вышла замуж за Люца, мага из Изначального мира.

— Понятно, — сказал я, складывая в единое целое кусочки информационной мозаики. — Значит, мои родители принадлежали к разным мирам. Как же они познакомились?

— Ну, это очень долгая история, — тетя Вика вопросительно посмотрела на Маркандею. — Может быть, ты расскажешь? Ведь это ты организовал пересечение их судеб.

— Расскажу… попозже, — ответил Маркандея. — Сейчас же мне хотелось бы сообщить Калки более важные сведения. Как вы понимаете, сделать я это должен с глазу на глаз. Это касается только магов по крови. Ты же, Браспаста, и так все знаешь. Мы с Калки отправимся в Детский мир. А тебя, Браспаста, я попрошу забрать с собой Виктрикс и Отшельника. Не думаю, что им стоит оставаться здесь, в Мире Магии.

— У нас теперь тоже не сладко, — произнесла Браспаста. — Религионеры перешли в наступление по всем фронтам.

— Религионеры? — переспросил я, услышав странное слово.

— Вот именно. Они пришли к власти в Центральном Иерархате. Теперь пост Высшего Иерарха совмещен со званием Всеприсущего Религионера.

— Я ничего не понимаю! — воскликнул я.

Тетя Вика добавила:

— Я ему еще ничего не успела рассказать о Дубле. Времени не было. А о победах религионеров я сама только что услышала. Неужели все так плохо?

— Ситуация не критическая, но довольно серьезная. Для всех, кто не в курсе, объясняю: религионеры — это религиозно-политический орден, возглавляемый магами по крови. На Дубле о множественности миров также знают лишь избранные. Большинство жителей абсолютно уверено в единственности и уникальности своей цивилизации. Религионеры этим пользуются. Они утверждают, что весь мир создан неким единым и единственным богом. Вся жизнь — от бога, вся магия — от бога, а религионеры — его верные слуги, исполнители его воли. На основании этой лжи они требуют от людей абсолютного, беспрекословного повиновения. А те, кто пытается сопротивляться или хотя бы сомневаться и мыслить самостоятельно, безжалостно уничтожаются. Самое мощное государство Дубля — Центральный Иерархат — теперь полностью подчинено религионерам. Но им этого мало. Они хотят установить свою власть над всем Дублем. Мы, свободные маги по крови, уже много лет ведем с религионерами войну, защищая свободу и независимость.

— Это все отражение того, что происходит в Изначальном мире, — вставил Отшельник. — Во всех мирах зло обретает власть, и власть становится злом. Сопротивляться этому злу — долг всех честных созданий.

Маркандея тихо произнес, как бы обращаясь не к нам, а к самому себе:

— Я уверен, что Изначальный мир — не самое главное Отражение во множественной Вселенной. И зло нельзя победить в сражении. Впрочем, я допускаю, что могут существовать и другие взгляды.

Затем Вечный Ребенок повернулся ко мне:

— Калки, нам пора! Хозяева магических энергий восстановили контроль над излучением горы Меру. Видишь, за нами следят жар-птицы?

Он показал наверх. Высоко в небе над нами описывали круги какие-то большие крылатые существа. Присмотревшись и приблизив их изображения, я увидел окрашенных в синие и белые цвета птиц, над головами которых ярко светились и мигали синие и красные хохолки. Из раскрытых птичьих клювов время от времени вырывались звуки, похожие на сирены.

Пока птицы только наблюдали и не приближались к нашей компании. Однако к ним постоянно прибывали подкрепления. Конечно, даже один юный дракон, поднявшись в небо, легко разогнал бы всю эту команду… Но я не был уверен, что драконы на это пойдут. Ведь подобные действия означали бы открытое сопротивление представителям власти.

— Я с превеликим удовольствием возьму Виктрикс и Отшельника с собой, — Браспаста небрежно взмахнула рукой, и рядом с ней открылся магический проход.

Теперь я мог разглядеть, что яркий белый свет излучал чистейший снег, покрывавший необъятную бескрайнюю равнину. Еще одним движением руки Браспаста создала два комплекта теплой одежды и пару очков. Пока она, тетя Вика и Отшельник одевали шубы и шапки, Маркандея также открыл дверь, за которой я увидел его жилище на острове в Детском мире.

Юные драконы переводили взгляды с одной двери на другую. Наконец, Версаче не выдержал:

— А можно и нам с вами?

Маркандея покачал головой:

— С нами нельзя. Тот мир не для драконов.

— А вот я не откажусь от сильных и смелых соратников! — с радостью произнесла Браспаста. — На Дубле достаточно рассеянной магической энергии, чтобы поддерживать жизнедеятельность драконов.

— А они не замерзнут? — обеспокоено спросил я.

— Драконы не мерзнут и не обжигаются, — объяснил Иплотегр.

Браспаста расширила проход так, чтобы в него смогли протиснуться юные драконы.

— Сделай его еще пошире! — попросил Иплотегр. — Я не оставлю свой выводок без присмотра.

Маркандея промолчал, но посмотрел на своего старого друга так, словно увидел его первый раз в жизни, или будто бы вообще впервые увидел живого говорящего дракона.

— Как же я вас найду?! — спохватился я. — Я ведь не знаю ни одного прохода на Дубль!

— А где же твой альбом для начинающих магов? — спросила Браспаста.

— Ну… — я замялся, — долго объяснять…

Тетя Вика пришла мне на помощь:

— Я же говорила, что Калки пришлось раньше времени вступить на путь магического искусства. Своего альбома он лишился не по своей вине. Счастье, что сам он остался жив.

— Что же, придется рискнуть… — Браспаста запустила руку в длинный густой мех своей шубы (несомненно, там скрывалось немало карманов) и вынула оттуда небольшую цветную карточку. — Держи, Калки! Это ключ в безопасное место, где я тебя встречу. Не потеряй его и никогда не показывай посторонним. Ключи надо беречь, как свои собственные глаза. Как ты думаешь, почему я открываю дверь не из своего дома, а со снежной равнины? Для того, чтобы никто не узнал, откуда я пришла и куда ухожу. Ясно?

— Ясно, — смущенно сказал я, бросил короткий взгляд на ключ-картинку и сразу же убрал его в карман, где хранился ключ на остров Маркандеи и фотографии дома Наула Назеля. — Ошибки я не повторяю.

Тетя Вика обняла меня:

— До скорой встречи, Калки!

— Не забывай, ЧТО ты мне обещала, — напомнил я.

— Я думаю об этом каждую минуту. Я сделаю все, что нужно, как только у меня в руках окажется лист бумаги и краски.

— О чем это вы? — заинтересовалась Браспаста.

— Расскажу попозже, — улыбнулась тетя Вика. — Калки, я тебя жду!

На этом мы и расстались. Маркандея жестом указал мне на созданную им дверь. Перед тем, как сделать последний шаг в Мире Магии, я обернулся. Тетя Вика и Отшельник уже перешли на Дубль. Драконы по очереди проходили через магическую дверь. Браспаста, замыкавшая процессию, помахала мне рукой. Я ответил ей коротким кивком и шагнул вперед — в Детский мир, к дому Маркандеи.

— Сначала тебе надо выспаться и отдохнуть, а потом уже займемся делами, — сказал Маркандея, открывая передо мной дверь своего дома.

— Я не устал, — заявил я, хотя чувствовал, что мои веки отяжелели. — И разве вы не используете майю для дальнейшего обучения?

Маркандея загадочно улыбнулся:

— Как говорится, утро вечера мудренее. Я приготовил для тебя комнату еще после первой нашей встречи на дороге. Я был уверен, что она скоро пригодится.

Я позволил уговорить себя отправиться спать. Ведь в Детском мире солнце клонилось к заходу, и небо быстро темнело. Да и сам я с каждой минутой чувствовал все большую и большую усталость. Слишком много я пережил в последние часы, слишком многое совершил…

Когда я проснулся, в окна светило яркое дневное солнце. Откуда-то издалека доносилась едва слышимая музыка, исполняемая на флейте. Я сразу понял, что по этим звукам легко найду Маркандею. Я вышел из дома и направился к берегу. Шел я осторожно, опасаясь того, что крокодилы в поисках пищи могут удаляться от воды и забредать вглубь острова.

И, действительно, вскоре я увидел крокодилов. Однако они не представляли никакой опасности. Маркандея сидел на поваленном древесном стволе, а несколько десятков полосатых серо-желтых существ неуклюже ползали перед ним, образуя живой конвейер между водой и сушей. Из воды крокодилы выносили зажатые в зубах раковины, складывали их в кучку у ног Маркандеи, а затем возвращались в озеро.

Я остановился, боясь, что мое появление разрушит магию Маркандеи и освободит крокодилов от его чар. Однако Вечный Ребенок почувствовал мое присутствие. Он прекратил играть на флейте, и пребывавшие на суше крокодилы дружно метнулись к воде.

— Вот и наш завтрак! — Маркандея указал на кучу раковин.

Завтрак, на мой взгляд, выглядел не слишком-то аппетитно.

— А где же ваши домовые? — спросил я. — Может быть, им стоило поручить приготовление пищи?

— У меня нет домовых.

— Нет? Но ведь в майе в вашем дворце домовых имелось в избытке.

— Та майя во многом основывалась на твоих представлениях о жилище мага. Ты видел домовых в доме Отшельника, потому-то они появились и в моем дворце, который возник в твоем воображении.

— Понятно. А я думал, что не видел в вашем доме домовых потому, что они попрятались от меня. Значит, вы вот так и живете здесь — совсем один?

— На самом деле я редко бываю в этом уединенном доме на острове. Почти все время я путешествую по Детскому миру, помогаю его жителям. Поэтому мне хотелось бы побыстрее закончить твое обучение и вернуться к привычному образу жизни.

— Мне бы тоже этого хотелось.

— Тогда давай соберем раковины и отнесем их в дом!

В качестве корзин мы использовали большие листья. Вернувшись в дом, мы отнесли раковины на маленькую кухоньку и вывалили их в наполненную водой кастрюлю. Маркандея поставил кастрюлю на плиту и добавил в воду несколько щепоток разных приправ из стеклянных банок. Плита, разумеется, была не газовой и не электрической. Она топилась самыми обычными дровами, небольшой запас которых был сложен в специальном ящике.

Маркандея дунул в печку, и дрова внутри дружно заполыхали. Я хмыкнул.

— Удивлен, что я только сейчас применил магию? — повернулся ко мне Маркандея.

— Завтрак в доме великого мага я представлял себе немного по-другому.

— Тогда пришла пора начать твое обучение. Я имею в виду, НАСТОЯЩЕЕ обучение. Я помню, Калки, что ты задавал мне много вопросов, на которые я не хотел отвечать, пока ты не стал законным магом по крови. Теперь, после того, как ты побывал на вершине горы Меру, желаешь ли ты задать их снова?

— Конечно, желаю, — я задумался, — только теперь я уже плохо помню, о чем спрашивал. Столько всего произошло за это время…

— Тогда поступим следующим образом. Сначала я расскажу тебе все то, что считаю нужным рассказать, а потом ты задашь мне вопросы, старые или новые. Согласен?

— Согласен.

— Тогда начнем с самого главного. Признайся, Калки, колесница, которую я создал для твоего полета над горой Меру, показалась тебе убогой и неказистой?

Я согласно кивнул головой, не собираясь отрицать очевидного.

Маркандея взял со стола вилку и поднял ее на уровень глаз на раскрытой ладони:

— Как ты думаешь, Калки, какова вероятность того, что эта вилка превратится… ну, допустим, в кролика?

— Эта вероятность равна нулю.

— Ни одна вероятность не равна нулю.

В ту же секунду на ладони Маркандеи появилось живое существо размером с белку, с большими округлыми ушами, с кудрявым сероватым мехом, с острой мордочкой.

— Хорошая магия, — я протянул руку и погладил животное, чтобы убедиться, что это не майя и не ловкий фокус.

Существо, которое Маркандея назвал «кроликом», было самым настоящим и, несомненно, созданным из вилки.

Вечный Ребенок нагнулся и опустил кролика на пол:

— Беги, малыш!

Кролик секунду посидел на его ладони, а потом быстрыми скачками помчался прочь из дома.

— Кажется, вы лишились столового прибора, — заметил я.

— Это не беда! — Маркандея взял со стола ложку. — Как ты думаешь, какова вероятность того, что эта ложка превратится в вилку?

— Эта вероятность намного больше, чем превращение вилки в кролика.

— Совершенно верно. Ведь превратить ложку в вилку может не только маг, но и любой человек… разумеется, если он умеет хоть что-то делать своими руками. Ложка и вилка изготовлены из одного металла. Ложку можно нагреть до температуры плавления и выковать из нее вилку… А можно поступить и так.

На этот раз я ожидал превращения и не упустил тот момент, когда Маркандея трансформировал ложку в вилку.

— Кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, — сказал я. — Весь мир — это вероятностные преобразования одних веществ в другие вещества, одних предметов — в другие предметы. Некоторые преобразования происходят без участия человека, например, окисление или фотосинтез. Другие преобразования осуществляют люди и другие разумные существа. Из металла они могут выковать ложку или вилку. Но есть такие преобразования, вероятность которых ничтожно мала, так как затрагивает некоторые ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ свойства веществ и предметов. В нормальных условиях металлическая вилка не может превратиться в живое существо. Эту трансформацию может выполнить лишь магическая сила.

— Не только, — покачал головой Маркандея. — Живая материя постоянно превращается в неживую, а неживая — в живую. Это всемирный круговорот жизни и смерти. Мы же говорим не о естественных превращениях, а о превращениях искусственных. Ты сказал, что «в НОРМАЛЬНЫХ условиях» металлическая вилка не может превратиться в живое существо. А какие условия ты считаешь НОРМАЛЬНЫМИ? Те, к которым ты привык? Те, в которых ты находишься в данный момент? Но существует множество миров, где законы физики значительно отличаются от тех, которые тебе известны.

Я вспомнил картинки в своем альбоме, картины в иллюзорном дворце Маркандеи и понимающе кивнул головой:

— Нечто подобное нам рассказывали в школе на уроках физики. Любое вещество состоит из атомов. Пока что физика Земли различает атомы разных веществ: кислорода, железа, золота. Но ученые предполагают, что и сам атом состоит из более мелких элементов. Причем эти элементы совершенно одинаковы. Лишь от их количества и взаиморасположения зависит тип атома. Если элементы перегруппировать и перераспределить, то атом одного вещества превратится в атом другого вещества. Раньше алхимики искали секрет философского камня, который мог бы превращать свинец в золото. Теперь я понимаю, что дело не в камне…

— Ты все понял сам, Калки, — улыбнулся Маркандея. — Дело не в камне, дело — в магии! Магия — это управление материей и энергией посредством ВОЛИ и ЖЕЛАНИЯ. Более того, весь видимый мир — всего лишь иллюзия. Размеры атомов очень малы по сравнению с расстояниями, их разделяющими.

— Это мы тоже проходили! — воскликнул я. — На самом деле нет никакой ложки. Есть только группа атомов, которую наше сознание воспринимает, как твердый предмет. Если бы не силы связи внутри атомов, мы могли бы взять ложку и легко пронести ее сквозь руку. В одном месте пространства могут одновременно находиться миллиарды предметов… если бы этому не препятствовали внутриатомные силы. Значит, с помощью магии я могу управлять атомами?

— С помощью магии ты управляешь миром, — торжественно произнес Маркандея. — Если ты будешь переставлять с места на место каждый атом, то за тысячу лет не сумеешь трансформировать булавочную головку в острие. Но ты — маг по крови. Ты находишься в постоянной взаимосвязи с пронизывающей весь мир магической энергией. Эта энергия доносит до каждой мельчайшей частички материи твою ВОЛЮ и ЖЕЛАНИЕ. Это великая ответственность, Калки. Мир основан на некоторых физических законах. Каждый раз, когда твое вмешательство нарушает эти законы, материя теряет устойчивость. Поэтому всегда старайся следовать по пути наименьшего сопротивления. Не используй магию там, где можно обойтись без нее. Если же ты воспользовался своей силой, то употреби ее разумно, не превышай меры естественной вероятности.

— Потому-то вы сделали такую простую колесницу из дерева?

— Да. Я не употребил своей магии больше, чем это было нужно. Хоть сколько-нибудь умелый столяр смог бы из древесных корней сработать примерно такую же колесницу. Я мог бы сделать колесницу из золота и драгоценных камней, но трансформация одних веществ в другие нарушила бы существующие физические законы. Я же воспользовался самой большой вероятностью: дерево осталось деревом, хотя и претерпело незначительные внешние изменения. И закон наибольшей вероятности применим не только к материальным трансформациям. Он распространяется и на энергию, и на отношения между живыми разумными существами, и на время. Особенно на время. Если в природе так или иначе, рано или поздно одни вещества трансформируются в другие вещества естественным образом, то время всегда движется в одну сторону. Любое нарушение этого основополагающего закона может вызвать самые чудовищные катастрофы.

— Я помню, как все перепугались, когда я открыл дверь во времени. Но ведь ничего страшного не произошло?

— Ты говоришь об этом слишком легкомысленно, Калки. Ты уже осознал свою силу и свои возможности, но еще не понял, что они могут обернуться против тебя. Природа порождает ответную реакцию на нарушение естественных вероятностей.

— А какова вероятность того, что все, что я делаю, само по себе не является высшей степенью вероятности?

Маркандея посмотрел на меня с уважением:

— Это очень хороший вопрос. Все маги задают его. Я много раз задавал его сам себе. На него нет ответа. Мы не можем определить, являются ли наши поступки следствием наших желаний, или же мы, сами того не осознавая, следуем некоему высшему предопределению. Нельзя быть частью системы и одновременно с этим наблюдать всю систему извне.

— Это приводит нас к поиску некоей стоящей над всеми нами разумной субстанции. Я вспомнил, что уже задавал вам вопрос о существовании богов.

— И я на него не ответил?

— Конечно. Вы сказали, что вначале я должен побывать на вершине горы Меру.

— Вот именно. А теперь сам ответь мне, Калки, что испытал ты на вершине горы Меру? Не возникло ли у тебя такое чувство, будто ты общаешься с некоей высшей силой?

Я попытался во всех подробностях восстановить свои вчерашние впечатления. Но теперь полет на драконьей колеснице казался мне каким-то далеким и не вполне реальным событием. Все произошедшее на вершине горы Меру представлялось мне скорее сном, чем былью. Я довольно хорошо помнил основные события, но оттенки моих собственных чувств и мыслей потеряли четкость и определенность.

Я не слишком уверенно произнес:

— Я помню только, что на долю мгновения ощутил связь со всем миром, вернее, даже со всеми мирами. Я не могу выразить это словами. Я не мог осознать этого вчера, а сегодня, тем более, с трудом вспоминаю. А потом разорвались магические привязи драконов, и мне пришлось поддерживать полет колесницы. Хорошо, что Шанель успела меня вытащить…

— Значит, на вершине горы Меру с богами или с богом ты не общался?

— Не знаю. Хотя, скорее нет, чем да… Погодите! Это и есть ответ на мой вопрос?

Маркандея грустно улыбнулся:

— Я должен открыть тебе одну из самых главных тайн магов по крови. Многие считают, что нам открыты все тайны бытия. Но на самом деле мы так же мало знаем о мире, как самый последний неуч. Мы можем лишь постоянно искать ответы на свои вопросы… Искать и не находить единственного ответа.

— Я не понял, — честно признался я.

— Я сам много раз пытался обнаружить некую высшую разумную силу, то есть бога. Я несколько раз поднимался на вершину горы Меру. Бывало, мне казалось, что я беседую с богом. Бывало, я обнаруживал лишь пустоту. Из этого я заключил, что боги присутствуют лишь в нашем сознании. Если мы хотим, чтобы они были — они есть. Если мы считаем, что их нет — их не существует.

— Ничего не понимаю.

— А ты не торопись понять все и сразу. Мир намного проще, чем нам кажется, и намного сложнее, чем выглядит. Пройдет время, и ты поймешь, о чем я говорю… Да, кстати, о времени… Я имею все основания полагать, что ты попытаешься спасти своих родителей. Ведь ты считаешь, что сможешь открыть дверь во времени на десять лет назад.

Я молча кивнул. Я был уверен, что тетя Вика никому не выдавала моих планов. Вечный Ребенок, без сомнения, сам сумел их предугадать.

Маркандея тяжело вздохнул:

— Мне тяжело об этом говорить, Калки, но я должен тебя предостеречь.

— Знаю, знаю. Нарушение течения времени может вызвать катастрофу.

— Нет. Я хотел сказать тебе о другом. Я очень хорошо знал твоих родителей, Люца и Сильфиту. Я уверен, что они не согласятся последовать за тобой, если ты откроешь перед ними дверь в будущее.

— Как?! — я был потрясен. О такой возможности я даже не задумывался.

— Да, да, да, — покивал головой Маркандея. — Они слишком хорошо понимают, к чему может привести подобное превышение степени вероятности. Те, кого считают мертвыми, не должны возвращаться в мир тех, кто считает себя живыми.

— Я тоже думал об этом! — горячо заговорил я. — Насколько я знаю, никто не видел моих родителей мертвыми. Произошел взрыв, который уничтожил весь дом. Может быть, взрыв произошел ПОСЛЕ того, как мои родители исчезли? Ведь бывает же так, что люди долгое время прячутся, скрываются, а через много лет вновь возвращаются? Почему бы не представить, что мои родители не погибли, а спрятались на десять лет? Ведь подобная вероятность достаточно высока!

— Это довольно шаткие аргументы. Я разговаривал на эту тему с Отшельником. Он сказал, что так и не смог добыть отчеты истребителей магов, штурмовавших дом твоих родителей. Если окажется, что смерть Люца и Сильфии была настоящей, что существуют их… прости, Калки… останки… Тогда, Калки, может произойти нечто совершенно чудовищное. Изначальный мир может коллапсировать и превратиться в «черную дыру». Более того, нарушение хода времени затронет и другие миры. Хорошо, если возмущения пространства постепенно будут затухать. А если они покатятся во все стороны, как снежная лавина?…

— И все это из-за двух человек?

— Если бы речь шла о людях, я бы не описывал такие масштабные разрушения. Но не забудь, Калки, ведь Люц и Сильфия — маги по крови. Через них протекают мировые магические энергии. Если вероятности будут недопустимо превышены, а энергии — искажены или разорваны, весь мир не выдержит напряжения и развеется в прах.

Я сжал зубы. Если Маркандея прав, а в том, что он меня не обманывает, я был уверен, то попытка спасти родителей могла привести к самым непредсказуемым последствиям. И, тем не менее, я не собирался полностью отказываться от своих планов. Я и до этого разговора не хотел торопиться, и, тем более, не стал бы спешить теперь. Вначале я должен был подробно выяснить все, что произошло десять лет назад. И только после этого я принял бы окончательное решение.

— А вот и раковины сварились! — с преувеличенной жизнерадостностью объявил Маркандея.

Он снял кастрюлю с плиты и большой ложкой начал доставать сваренных моллюсков. Теперь их створки были приоткрыты, и оставалось лишь просунуть вилку в щель, чтобы, как рычагом, разломить раковины на две половинки. Выложив моллюсков на большое блюдо, Вечный Ребенок водрузил его на центр обеденного стола. Вначале я отнесся к доставленной крокодилами пище с большим подозрением. Но она оказалась довольно вкусной и сытной.

— Неплохо! — заметил я, когда кучка пустых раковин возле меня стала больше горки оставшихся целых моллюсков.

— Молодость отличается отменным аппетитом, — произнес Маркандея.

Довольно странно было слышать это из уст человека, который по виду казался моим ровесником.

— Итак, — сказал Вечный Ребенок по окончании приема пищи. — О вероятностях мы поговорили, о богах тоже. Что еще ты хотел бы узнать, Калки?

— Я хотел бы побольше узнать о себе самом. Почему меня назвали Калки? На одном из древних языков Изначального мира это имя означает «Судья». Тот ли я Судья, прихода которого ждут и боятся? Я должен стать Судьей Изначального мира, или моя миссия, скажем так, несколько глобальнее?

— Очень многие существа, которые называют себя «разумными», слишком большое значение придают именам, числам, предсказаниям и предзнаменованиям. И эти имена, числа, предсказания и предзнаменования, сами по себе ничего не значащие, обретают великую власть над судьбами миров.

— То есть, как существование богов, силу и власть моего имени надо искать в сознании, а не в материальном мире?

— А ты, Калки, можешь провести четкую границу между сознанием и материальными миром? Я, например, не могу.

— Это мы тоже в школе проходили. Если идеи овладевают массами, они обретают материальную силу. На Земле тысячи философов до сих пор спорят, что первично: наши мысли или же материальные причины, порождающие эти мысли. Я и сам не определился, какую точку зрения принять. Если, например, мне хочется съесть бутерброд с колбасой, то непонятно, что первично. То ли первично это мое желание, то ли оно всего лишь является физиологической реакцией на существование этого бутерброда или на возможность его сделать.

Маркандея улыбнулся:

— Мне кажется, ты еще не скоро выберешь какую-то определенную точку зрения. Следовательно, ты постоянно будешь сомневаться: тот ли ты Калки, которому суждено стать Судьей, или же имеет место случайное совпадение имен.

— И вы мне не поможете?

— В этом — нет.

— А мои родители случайно не говорили вам, почему они выбрали для меня это имя?

— Нет, не говорили. Наверное, у них были на это причины. Я могу лишь предполагать, что они видели усиление зла в Изначальном мире и в других мирах. Они понимали, что маятник качнулся на темную сторону. И они знали, что рано или поздно должна появиться сила, которая двинет маятник в обратную сторону.

— Эта сила — я?

— Я этого не утверждаю. Я всего лишь излагаю предполагаемый ход мыслей твоих родителей. Имя «Калки» имеет власть, не зависящую от его носителя. Это имя многое позволяет, но и ко многому обязывает.

— Вы сказали, что мое имя много позволяет. Я помню, вы говорили мне, что к магам по крови, нарушающим некие неписаные законы, другие маги по крови могут применить меры обуздания и наказания. Распространяется ли это правило на меня?

Маркандея промолчал, но отрицательно покачал головой.

Я решил настаивать:

— Мне бы хотелось услышать более определенный ответ.

Маркандея посмотрел мне прямо в глаза:

— Если ты захочешь разрушить целый мир, я не буду тебя останавливать.

— Значит, вы верите в мое предназначение?

— Неважно, во что я верю, а во что не верю. Важно, во что веришь ты сам.

— В настоящее время я не верю ни во что. Честно говоря, я даже не верю вам. Мне постоянно кажется, что вы от меня что-то скрываете и что-то недоговариваете.

— Молодым всегда кажется, что старшие от них что-то скрывают. Поверь, Калки, это не так. Просто я на самом деле не знаю ответа на твои вопросы. Чтобы ты понял меня, тебе надо обрести не только силу, но и мудрость.

— Кажется, именно за этим я к вам и пришел.

— Я имел в виду не мои скромные познания. Я имел в виду всю накопленную мудрость разумных существ во всех мирах.

— Это значит…

— Это значит, что я больше ничему не смогу тебя научить, Калки. Уже сейчас сила твоей магии превышает мою, и со временем продолжит возрастать. Ты маг по крови, и тебе не нужно разучивать множество обрядов и заклинаний, как другим существам, желающим воздействовать на мир магическим искусством. Я рассказал тебе о необходимости соблюдать законы вероятности событий. Если ты будешь следовать этому закону, твой путь будет успешным. Если ты начнешь его нарушать, то на твоем пути начнут возникать препятствия, одно серьезнее другого. Мера закона — ты сам. Обычные люди называют эту меру «совестью».

— Что-то это слово в последнее время люди редко употребляют, — заметил я.

— И это свидетельствует о том, что люди идут по неправильному пути. Но это не значит, что у них нет совести. Просто они сумели подавить ее, заглушить так называемыми «разумными доводами»: «Чем я хуже других?», «Почему им можно, а мне нельзя?», «Раз все так поступают, то и я буду поступать так же».

Я усмехнулся:

— Вот уж к чему я никогда не стремился, так это быть таким, как все. Это кровь магов так воздействовала на меня?

— Ты еще встретишь людей, драконов, боблинов и других существ, которые живут по собственным моральным законам, а не по правилам большинства. Не все они маги по крови, многие из них вообще понятия не имеют о магии. Но зато они хорошо представляют себе, что правильно, а что неправильно; что можно, а что нельзя; что честно, а что подло. Отыскивай этих достойных созданий, общайся с ними. От них ты почерпнешь нужные тебе знания. От них ты получишь помощь и поддержку. И с ними же ты поделишься своими знаниями и своей силой. Я бы на твоем месте отправился к Браспасте. Она научит тебя тому, чего не умею я.

— Сражаться? Вы сами подталкиваете меня к войне?

— Я много размышлял в последнее время, и наш сегодняшний разговор почти убедил меня в том, что ты — ответная реакция природы на власть лжи и насилия.

— То есть, я все-таки тот самый Калки-Судья?

— Это покажет будущее. И я никогда ни в чем не уверен. Так же, как и ты сам. Так же, как и любое мыслящее существо… А сейчас, извини, Калки, мне пора идти. Я чувствую, что многие обитатели Детского мира нуждаются в моей помощи. Одним нужен совет, другим — лечение. А ты, Калки, можешь прекрасно справиться со всем сам. Если же ты захочешь со мной поговорить — у тебя есть ключ. Я всегда буду рад тебя видеть.

— Ну… тогда… до свидания? — неуверенно спросил я.

— До новой встречи, Калки! — сердечно произнес Маркандея и протянул мне руки.

Четыре наших ладони сомкнулись в крепкий, тугой узел. Это было больше, чем простое рукопожатие или объятия. Это был символ взаимного уважения и взаимного доверия двух магов по крови.

Затем я представил свою комнату в московской квартире. Я помнил в ней каждую мелочь, и мог бы без труда ориентироваться внутри даже с закрытыми глазами. Так что мне не потребовались никакие ключи-картинки. Дверь возникла передо мной прямо в воздухе.

— Это Земля, — сказал я Маркандее. — Хочу прогуляться по знакомым улицам…

Я не стал добавлять: «…Возможно, в последний раз.»

Наверное, Маркандея меня понял. Он молча кивнул головой. Я пошел вперед…

Я сразу определил, что в квартиру никто не заходил с тех пор, как я последний раз здесь побывал. Я принял душ, переоделся, потом включил телевизор и бездумно понажимал кнопки переключения каналов. Мои мысли были далеки от реального мира. Я все еще находился под впечатлением от разговора с Маркандеей и пытался осмыслить услышанное.

Чем дольше я размышлял, тем больше у меня возникало вопросов. Конечно, я мог бы открыть дверь обратно — на остров в Детском мире. Но я понимал, что это будет поступком неразумным и бессмысленным. У Вечного Ребенка своя жизнь, у меня — своя. Он занимается своими делами, я — своими. Наши дороги пересеклись и, наверняка, еще не раз пересекутся снова. Но сейчас я в первую очередь должен был рассчитывать на себя. Добро пожаловать во взрослую жизнь!

Я достал ключ, который дала мне Браспаста. На картинке был изображен большой металлический ящик, сплошь покрытый тонким геометрическим орнаментом. Ящик был изготовлен то ли из золота, то ли из меди и начищен до зеркального блеска. Он стоял на небольшом возвышении в нише с колоннами. Сверху и с боков ящик освещали лучи света. Их источники находились за пределами изображения, поэтому я не мог понять, имеют они естественное или искусственное происхождение.

Я повертел картинку в руках и… убрал обратно в карман.

— Не сейчас, — сказал я сам себе. — Сначала надо раздать долги.

Долгов у меня накопилось немало. Кто-то был виновен в смерти моих родителей. Кто-то охотился на меня и на моих друзей. Кто-то изготовил волнистые клинки. Кто-то завладел моим альбомом. Прежде чем восстанавливать справедливость во всех мирах, я должен был разобраться с личными делами. Вполне возможно, одно являлось частью другого.

Я выглянул в окно. На улице шел осенний московский дождь. Я поудобнее переложил вещи в своем рюкзаке, взял зонт и вышел из дома. Разумеется, я ни на мгновение не забывал о возможной засаде. Но, видимо, мои преследователи не могли или не считали нужным следить за пустой квартирой. Чем дальше я отходил от дома, тем меньше опасений вызывали у меня встречные пешеходы и проезжавшие по улице автомобили.

Я прошел мимо своей школы. Сейчас была вторая половина дня, и занятия в старших классах уже закончились. Мои одноклассники во время дождя, скорее всего, сидели по домам. Кто-то делал уроки, кто-то занимался с репетиторами, кто-то готовился к ночной дискотеке. Сколько же времени прошло с тех пор, как я распрощался с обычной человеческой жизнью? Три недели? Месяц? Я несколько раз перемещался из одного мира в другой и даже возвращался назад во времени. Меры времени в разных мирах были различны, и я совершенно потерял счет дням.

Я подошел к газетному киоску. На сегодняшних номерах была проставлена дата: 12 сентября. На Земле не прошло и двух недель… Кто-то даже не заметил, как промелькнули эти двенадцать дней. Я же за это время прожил почти целую жизнь. Впрочем, почему «прожил»? Моя жизнь только начиналась. А можно ли называть жизнью суетное, но однообразное существование обычных людей? Вот спешат они по своим делам, обходя или перепрыгивая лужи. Куда? Зачем? Неужели их дела так важны, что выгнали их из домов под дождь, на мокрые мостовые? Задумываются ли эти торопящиеся люди о судьбах миров, как я? Вряд ли… Цены на продукты в магазинах, успехи или неудачи любимой команды, курсы валют, мода на тряпки и косметику — вот пределы их интересов…

Скрип тормозов прервал мои размышления. Одна из машин, ехавшая по противоположной стороне дороги, резко развернулась, пересекла две сплошные линии, подрезала встречные автомобили и остановилась метрах в десяти передо мной. Теперь я обладал достаточным опытом и выдержкой, чтобы не удариться в панику. Едва заметив подозрительные маневры автомобиля, я первым делом проверил его водителя и пассажиров. Это были не оборотни и не истребители магов. За рулем находился настоящий Толян, а возле него и на заднем сидении располагались две девчонки: грубо накрашенные, нелепо одетые, выглядевшие, как дешевые привокзальные потаскушки. Между сидениями на полу стоял ящик пива. Все трое — и Толян, и потаскушки — уже успели изрядно им нагрузиться.

Я продолжал спокойно идти вперед и поравнялся с остановившейся машиной. Кстати, это была весьма подержанная иномарка, цена которой была вдвое ниже стоимости нового отечественного автомобиля.

Правая дверца автомобиля распахнулась, и я увидел лучившегося самодовольством Толяна, который бесцеремонно навалился на колени сидевшей рядом девушки.

— Привет, старик!

— Кажется, я уже просил не называть меня «стариком»! — ледяным тоном произнес я.

— Да ладно, старик, кончай выделываться! — (Толян употребил более грубое выражение). — Смотри, какую тачку мне отец дал погонять. Поехали, оттянемся по-взрослому!

Чтобы продемонстрировать, что в его представлении означает «оттянуться по-взрослому», Толян грубо облапил свою спутницу, чмокнул ее в губы, затем вырвал из ее рук открытую бутылку пива и сделал большой глоток. Потаскушка вульгарно захихикала, видимо, весьма довольная таким вниманием к своей персоне.

Я вспомнил, что отец Толяна был то ли бандитом, то ли милиционером. Скорее всего, все-таки милиционером. Бандиты и их родственники не нарушают правила дорожного движения так демонстративно.

— Ну что, старик, едем?! — ухмыльнулся Толян, оторвавшись от горлышка пивной бутылки. — Когда еще ты покатаешься на крутой тачке?

— Да, я все больше летаю на драконах.

— Чего-чего?

Я преодолел искушение вызвать на Землю драконью колесницу. Вероятность такого события была ничтожно мала, а последствия оказались бы совершенно непредсказуемыми. Зато в моем распоряжении имелись другие способы наказания наглецов.

— Видишь вон тот роскошный «Бентли»?

Я вытянул руку и указал пальцем на автомобиль, припаркованный в ста метрах впереди возле входа в банк.

Толян уставился в лобовое стекло, потом опять повернулся ко мне:

— Ну и что?

— Этот «Бентли» принадлежит одному крупному государственному чиновнику, который одновременно с этим возглавляет преступную группировку.

— Ну и что?

— У тебя и твоего отца будут большие проблемы, если ты со всей дури въедешь в багажник этого «Бентли».

Толян промолчал, его нетрезвые мозги с трудом переваривали услышанное.

— Девки, брысь из машины! — коротко приказал я.

Потаскушки выскочили под дождь, словно я бросил внутрь машины клубок змей.

— А ты, Толян, хорошенько пристегнись! Потом вдави до упора педаль газа, отпусти тормоз и рули, рули, рули…

Машина Толяна сорвалась с места и через несколько секунд врезалась в «Бентли». Она снесла ему половину багажника и очень удачно промяла весь бок до самого переднего бампера. Истерично заверещала автосигнализация «Бентли». Благодаря моему магическому контролю Толян остался цел и невредим. Точнее, он не пострадал физически. А состояние его психики меня больше не интересовало. Я свернул на боковую улицу и пошел по тротуару спокойным прогулочным шагом.

Теперь от размышлений о глобальных судьбах разумных существ я перешел к раздумьям о несовершенстве отдельных их представителей. Так я дошел до следующего перекрестка и остановился перед наземным переходом. Дождь закончился и я, ожидая, пока загорится зеленый сигнал светофора, начал складывать свой зонт. Делал я это неторопливо, поэтому слегка замешкался и пропустил тот момент, когда включился разрешающий сигнал. Стоявшие впереди меня люди начали переходить дорогу. В этот момент через перекресток на красный свет пронесся «БМВ» с наглухо тонированными стеклами. Автомобиль даже не попытался остановиться, хотя у него для этого были и время, и возможность. Должно быть, водитель такой престижной иномарки считал ниже своего достоинства уступать дорогу каким-то жалким пешеходам.

Хотя дождь кончился, на проезжей части еще оставались большие лужи. Проскочив между двумя группами людей, переходящих улицу с разных сторон, «БМВ» окатил и тех, и других потоками грязной воды.

— Сволочь! Мерзавец! Подонок! — завизжали женщины.

Мужчины только молча сжали кулаки в бессильной ненависти.

Я задумался, насколько велика вероятность того, что под одной из луж в асфальте скрывается глубокая выбоина… Через мгновение «БМВ» уткнулся бампером в мостовую, перекувырнулся через капот, лег на крышу, вмял ее в салон, и потом еще метров сто по инерции прополз вперед, рассыпая снопы искр по мокрому асфальту.

Казалось, время остановилось. Люди и автомобили замерли на перекрестке, не обращая внимания на переключившийся светофор. Едва перевернутый «БМВ» замер на месте, из-под него поползли струйки дыма. А потом раздался глухой взрыв, и машина скрылась в языках пламени и клубах дыма. Теперь водителя не спасли бы никакие подушки безопасности.

Я спокойно направился дальше, оставив позади себя вопли людей, сигналы автомобилей и вой пожарных сирен. Я не испытывал ни малейших мук совести. Я знал, что водитель «БМВ», бандит, убийца, насильник, начальник охраны крупной нефтяной компании, давно заслуживал подобного наказания.

Теперь ход моих мыслей изменился от рассмотрения недостатков отдельных разумных существ к обоснованию необходимости эти недостатки искоренять. Тем временем дорога вывела меня на набережную. Я вспомнил, что неосознанно повторил маршрут прогулок, которые в прошлом году совершал вместе с Маришкой. Набережная неширокой московской речушки была одним из наших самых любимых мест. Особенно вон та скамейка слева…

Я повернул направо и пошел вдоль реки. Впереди двигалась шумная группа мальчишек лет двенадцати, одетых в одинаковую форму. Несомненно, это были воспитанники какого-нибудь военного училища. Каждый держал в руке по бутылке пива, к которой периодически прикладывался. Этим и объяснялись чрезмерный смех и громкие выкрики. Мальчишек сопровождал офицер-преподаватель, такой же веселый и нетрезвый. Я пошел медленнее, рассчитывая обогнать эту жизнерадостную толпу в более широком месте.

Но офицер и мальчишки внезапно остановились. Сперва я не понял, что привлекло их внимание. Затем я увидел, что мальчишки повисли на решетчатом ограждении набережной и стали бросать бутылки в воду. Точнее, не в воду, а в уток, которые плавали в реке.

Офицер-преподаватель азартно побуждал и подстрекал своих подопечных:

— В голову! Цельтесь в голову!

К счастью, нетвердые руки нетрезвых мальчишек не нанесли уткам серьезного ущерба. Напуганные птицы бросились в разные стороны, размахивая крыльями и топая по воде перепончатыми лапами.

— Бей! Бей! — заорал офицер. — Если не одну не собьете, всех отправлю в карцер! Вы мужики, а не бабы! Научитесь Родину защищать!

Есть такие люди, которые абсолютно уверены в том, что настоящим «мужиком» может быть только алкоголик и садист. Будущие защитники Родины раскачивались на ограждении, вопили во весь голос и бросали вслед взлетающим уткам последние бутылки. Вероятность того, что металлическое ограждение не выдержит нагрузки, была так велика, что мне почти не пришлось дополнять ее силой своей магии. Офицер и все мальчишки, которые навалились на ограждение, рухнули в воду вместе со сломанной секцией. На берегу остались всего три паренька. Они стояли в задних рядах и не принимали участие в жестокой забаве.

Речка, закованная в бетон и гранит, не желала выпускать свою добычу. Без посторонней помощи упавшие в воду люди взобраться по отвесным стенам набережной не могли. Мальчишки орали от ужаса, офицер-преподаватель беспомощно матерился.

Я поравнялся с теми тремя мальчишками, которые остались на берегу. Они пребывали в шоке, ошарашенные неожиданной катастрофой. На ходу я бросил им:

— Свяжите свои ремни!

Не замедляя шага, я пошел дальше. Мне не надо было оборачиваться, чтобы своими глазами увидеть, как выполняется мой совет. Об этом мне сообщила моя магия. Дети не пострадали, только вымокли в холодной осенней воде. Едва ли они поняли, что наказание последовало сразу же за их преступлением. К сожалению, они не поняли бы этого даже в том случае, если бы я попытался им все объяснить. Офицеру-преподавателю я «подарил» застуженные почки и печень. Теперь употребление алкоголя стало для него равносильно принятию яда. Врачи ему об этом сообщат. Интересно, сумеет ли он отказаться от пагубных пристрастий? О том, чтобы он переосмыслил свою жизнь и пересмотрел свои взгляды, я даже не мечтал…

Мои мысли замкнули круг. От необходимости наказания отдельных разумных существ за совершенные преступления я вернулся к рассуждениям об обществе в целом. Если государства строились на насилии и лжи, если они не только попустительствовали порокам, но, наоборот, поощряли их, то стоило ли упрекать отдельные личности за то, что они исковерканы и изуродованы? Наказывать следовало целые страны или даже миры. Но как быть с теми, кто жил по законам чести и совести, несмотря на общую вакханалию подлости?

Я утратил интерес к прогулке по Москве. Мне стало скучно ходить по улицам и судить отдельных людей. Я должен был найти своих смертельных врагов. Не исполнителей — оборотней и истребителей магов, а их хозяев и начальников. У меня были все основания предполагать, что они находятся в Изначальном мире. У меня даже появились первые наброска плана, как заставить тайных врагов проявить себя. План еще требовал проработки, но в любом случае мне пришло время отправляться в Изначальный мир.

Я мог попасть туда через сад камней неподалеку от дома Отшельника, затем, как уже проделал однажды, воспользоваться телевизором, чтобы открыть дверь в Мураву. Но существовал и другой путь, более короткий. Я достаточно хорошо помнил кухню в квартире Соображаевых, где дожидался, пока Цедария приводила в чувство своих родителей. Мне не составило особого труда представить дверь, которая открывалась бы в это место. Магический проход возник прямо передо мной. Торопясь покинуть Землю, чтобы никакой случайный прохожий не заметил моего сверхъестественного перемещения, я быстро шагнул за дверь…