34

Незадолго до этого в соседнем областном центре» где были не только армейские склады, но и целый оружейный завод, состоялась тайная сделка, которая прошла практически незамеченной. Отличная, почти новая видеокамера профессионального класса была обменена на оружие: автомат Калашникова, неплохой самодельный пистолет и несколько гранат — не слезоточивых, а самых настоящих боевых. Кроме того покупатель оружия получил еще и доплату в наличных рублях.

Говорила эта сделка только об одном. Гена, главный из похитителей Яны Ружевич, пошел вразнос и последние остатки здравого смысла покинули его. Если раньше операция финансировалась за счет таксистского заработка Казановы и разных мелких спекуляций, но теперь Крокодил принялся распродавать вверенное ему чужое имущество. Казанова хоть и не одобрял этого, но мешать не стал. В конце концов, если все-таки удастся получить выкуп, то Марику можно будет вернуть деньги за проданное имущество, и даже с лихвой. А если операция провалится, то будет тем более все равно.

— Ну, и что дальше? — спросил Казанова, когда Гена привез покупки на «тойоте».

Злоупотребления Крокодила коснулись и этой машины, ездить на которой Марик Калганов ему отнюдь не разрешал, а наоборот, велел беречь как зеницу ока, холить, лелеять и держать безвылазно в запертом на все замки гараже.

Поначалу похитители собирались использовать «тойоту» только один раз — непосредственно во время похищения. Причем сначала предполагалось, что участвовать в деле будут четыре человека, но Гена то та побоялся, то ли не смог привлечь четвертого. Поэтому «тойоту» пришлось на несколько минут оставить без присмотра на улице, пока проворачивалась вся эта комбинация с угнанными «Жигулями» и такси (таксомотор был совершенно доподлинный, тот, на котором Казанова зарабатывал деньги — они только меняли номера). «Тойота» стояла на тихой улочке километрах в трех от того места, где переодетую и опьяненную Яну посадили в такси. Казанова быстро, но без грубого нарушения правил домчал свой таксомотор до этой точки, после чего Гена перебрался в «тойоту», и две машины отправились к месту общей пересадки разными путями. Все было продумано великолепно и прошло без сучка и задоринки.

В тот день, поставив машину в гараж. Крокодил не думал, что ему придется воспользоваться ею снова. И не только потому, что Марик это запретил — Гена плевать хотел на Марика с высокой колокольни. Просто опасно было ездить на чужой машине без доверенности и глупо было бы попасться на такой мелочи, проворачивая дело на три миллиона долларов.

Но когда Казанова наотрез отказался ехать за оружием на своем такси, Крокодил психанул, хлопнул дверью, плюнул в пол и уселся в «тойоту».

Это было чудовищной глупостью. Пока он ездил в соседнюю область, Казанова, занимаясь в «темнице» любовью с пленницей, все время спрашивал себя: «Почему я еще здесь?» В его мозгу ежеминутно всплывала одна и та же тема — кажется, из фильма «Двенадцать стульев» с Андреем Мироновым: «Пора удирать! Пора, брат, пора». Но тут же пробегало, как мираж, фантастическое сияние, то ли зеленое, то ли золотое, и имя ему было миллион долларов — вернее, целых полтора миллиона, поскольку Уклюжий выпал из доли, а сумму выкупа Крокодил уменьшать не стал.

Это сияние удерживало Казанову от немедленного бегства. И он дождался возвращения Гены.

Крокодилу опять повезло. Хотя операция с самого начала пошла наперекосяк, в самые острые моменты обоим ее участникам все же улыбалась фортуна. Иначе они давно сидели бы в кутузке, а может, лежали бы в морге. Но удача еще не повернулась к ним спиной, и это давало надежду на благополучный исход всего дела.

— Ну, и что дальше? — спросил Казанова, когда Крокодил раскладывал на столе свои покупки. — С кем мы будем воевать?

— Со всеми. Мне нужен миллион долларов, и он у меня будет.

— Раньше ты думал, что для этого хватит одного самопала и пары бомб с газом.

— Раньше я не думал, что против нас выйдут профессионалы. Они ведут себя неправильно, и я в этом не виноват.

— А может, это мы ведем себя неправильно?

— Теперь да. Они должны были принести деньги сразу, как только я сказал. И не какие-то легавые, а сам Горенский, которого они не рискнули бы подставлять под пули. Какого черта Горенский сбежал? Ему что, действительно плевать на свою бабу? Это же золотая курица.

— У него таких куриц целая птицеферма. Янка в первый же день сказала тебе, что ему плевать.

— Мне неинтересно, что она сказала. Мне нужны деньги. Я не хочу никого убивать, но они меня довели. Если боишься, можешь идти. Я тебя не держу и в подвал сажать не стану.

— И пробовать не советую, — усмехнувшись, сказал Казанова и принял боевую стойку.

В ответ Крокодил вогнал на место магазин автомата, передернул затвор и спросил:

— Ну и куда ты с голой пяткой против АК-74?

Казанова тотчас расслабился и сказал:

— Ладно. Я иду с тобой. Один уговор — стрелять только по конечностям.

— Если они честно принесут деньги, то мы вообще не будем стрелять. А если это ловушка, то нам будет некогда целиться.

— Если бы знать заранее, что они на самом деле задумали…

— Если б знать где упасть, то во рту росли б грибы, — ответил Крокодил поговоркой, построенной по принципу: «Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь».