Антонов ВасилийПоединок или убийство

Василий Антонов

Поединок или убийство?

"СУД БОЖИЙ"

Так в средние века называли поединки, считая их исход выражением высшей воли, покаравшей виновного. Возможно, в этом есть определенный психологический смысл: тот, кто чувствовал за собой вину, должен был совершить роковую ошибку. История поединков уходит во тьму веков. Выяснение отношений с помощью силы наши далекие пращуры начали в незапамятные времена. Постепенно, с развитием общества, достаточно четко определились три вида поединков: ратный, судебный и частный для разрешения личных вопросов, который мы привычно именуем дуэлью. Ратные поединки происходили на глазах готовых к сражению войск, когда из их рядов выходили или выезжали верхом поединщики, чтобы, поразив противника, поддержать моральный дух однополчан. Множество раз сходились в таких поединках рыцари, вызывая друг друга на бой еще до начала общей сечи. Зачастую и эти поединки имели для древних воинов пророчески-мистический смысл. Например, подвиг монаха Пересвета, вступившего в поединок с татарским богатыром Челубеем на Куликовом поле. Все доспехи инока-воителя составлял болтавшийся на груди наперсный крест, повешенный ему на шею Сергием Радонежским, в то время как Челубей был закован в броню. Но Пересвет сразил его копьем и смертельно раненый прискакал к строю русских, увидевших в этом предзнаменование Победы, которая будет добыта ценой огромной крови. Одно из первых описаний ратного поединка дано в Библии. Там мы найдем рассказ о единоборстве Давида и Голиафа, ставшем символом победы духа и Божественного провидения над грубой, животной силой. Но так ли это на самом деле? "И стали филистимляне на горе с одной стороны, и израильтяне на горе с другой стороны, а между ними была долина. И выступил из стана филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа: ростом он - шести локтей и пяди. Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его - пять тысяч сиклей меди. Медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его. И древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа. И пред ним шел оруженосец...", - так повествует о Голиафе Первая Книга Царств. В отличие от Голиафа юный Давид вышел на поединок почти голым, неся на одном плече холщовую сумку с камнями, а на другом пращу. На первый взгляд, он неминуемо должен был стать жертвой гиганта. Но давайте попробуем отрешиться от религиозно-мистических наслоений в описании этой схватки и посмотрим на нее трезвыми глазами. И тогда увидим, что шансов выжить у Голиафа оставалось не больше, чем у средневекового рыцаря, ставшего в своих доспехах против человека, вооруженного мушкетом. Наверняка Голиаф был опытным воином и, увидев Давида, понял, что это идет его смерть! Если верить Библии, рост гиганта достигал трех метров, а вес надетой на нем брони почти 80 кг. Его вооружение составляли копье, меч и щит. Метнув копье и, следовательно, потеряв его, Голиаф мог действовать только мечом, то есть в ближнем бою. Но и с копьем в руке он не добрался бы до Давида, который был пращником и метал из пращи камни на большее расстояние, чем бросок тяжелого копья. Не имея доспехов, Давид держался поодаль от Голиафа. Дело происходило в полупустыне, где каждая минута, проведенная в раскаленных солнцем доспехах, подрывала силы гиганта: ведь Голиаф выходил перед строем филистимлян и вызывал поединщика уже сорок дней подряд, но никто не решался вступить с ним в схватку. Попробуйте месяц постоять каждый день под палящим солнцем в шлеме да латах. Естественно, Давид был более свежим. Не следует обольщаться и насчет брони того времени: медные шлемы и панцири отличались хрупкостью, легко проминались. Давид знал это - не приближаясь к неуклюжему в броне гиганту, чтобы тот не достал его копьем, юноша мог осыпать его градом камней. Благо, "боеприпасов" для пращи сколько угодно прямо под ногами. Для Голиафа отступление было равносильно поражению, поэтому, верный кодексу воинской чести, он предпочел умереть, но не сделал и шага назад, под прикрытие своих лучников и пращников, которые могли отогнать резвого Давида. И Голиаф остался на месте. Один из камней угодил ему в лоб, промяв шлем. Давид подскочил к оглушенному гиганту, выхватил его меч и перерубил незащищенную доспехами шею, сняв голову с плеч. Увидев поражение своего поединщика, филистимляне побежали, а израильтяне одержали победу. Теперь судите сами: был ли этот ратный поединок равным или под видом поединка произошло убийство? Частные споры в древние времена тоже нередко разрешались на поединках. Как завзятые бретеры славились викинги, предпочитавшие схватку до "первой крови". К единоборству они относились очень серьезно и даже законодательно закрепили правила проведения дуэли: требовалось строго соблюдать условия схватки, чтобы по силе и в оружии противники были равны. Если же один из соперников превосходил другого в силе, его заставляли поститься до тех пор, пока "авторитетная комиссия" не признает уравнивание сил. Нарушение условий считалось убийством, и виновный карался смертью. Естественно, в ратных поединках ничего не уравнивалось: каждый сражался как мог, и тем оружием, которое у него было. Вызванный на дуэль имел право наносить удар первым, но, самое главное, ему предоставлялось право выставить вместо себя на бой друга или иное лицо, нанятое за деньги. Согласно правилам, побежденный выплачивал победителю заранее обусловленную сумму. Это породило своеобразный "бизнес" - появилось немало профессиональных бретеров, готовых рисковать головой за вознаграждение или специально искавших повода для ссоры, чтобы заработать, одержав победу в поединке. Можно подумать: как гуманны были древние, обуславливая бой до "первой крови". Не заблуждайтесь - "первая кровь" часто становилась последней. Викинги прекрасно владели оружием и дрались тяжелыми острыми секирами или огромными булавами, усеянными длинными шипами. Реже пользовались мечами. Представьте себе, каков был удар секиры, нанесенный привычной к веслу и оружию могучей рукой! Он вдребезги разбивал шлем вместе с черепом. Вот и "первая кровь"...

ПОЕДИНОК С БОРЗОЙ

Примерно в VII веке дуэли распространились среди большинства народов, населявших Европу. К сожалению, из тех времен до нас почти не дошли свидетельства о частных поединках, а упоминания о ратных весьма отрывочны и скупы. Но нет сомнений, что люди тогда дрались по правилам и без правил, пока пятьсот лет спустя французы, наконец, не разработали "этикет дуэли", расписав подробно процедуру вызова на поединок, его подготовки и проведения. Большую роль в создании этих правил сыграли рыцарские турниры и судебные поединки. Как уже говорилось, они приравнивались к "суду Божиему", а поскольку юстиция средневековья во многом строилась на религиозно-мистических постулатах, такие поединки поощрялись духовенством и назначались в любом случае, когда суд заходил в тупик или дело казалось связанным с "нечистым". Стоит рассказать об одном из судебных поединков, настолько необычном, что его сюжет даже был запечатлен в росписях на стенах замка Монтаржи. Встречается несколько версий этого поистине "суда Божиего", но мы будем придерживаться той, которую изложил в своих хрониках историк и писатель XV века Оливье де ля Марш. Он рассказывает, что во Франции начала XIV века жили два рыцаря: мессир Обери де Мондидье и мессир Андрэ Машер. Были они дружны, но, как это часто бывает, один из друзей превосходил другого талантами и красотой. Мессир де Мондидье отличался храбростью, веселым нравом и честностью, за что его любил сам король и уважали другие рыцари. Мало-помалу дружба со стороны Машера переродилась в черную зависть, а потом и в лютую ненависть к Обери. Однако Андрэ тщательно скрывал это и дожидался своего часа. Однажды на охоте эти два рыцаря оказались одни в густом лесу близ Парижа. Убедившись, что рядом нет никого, Машер решил разделаться с де Мондидье и попытаться занять его место подле короля. Выхватив меч, он вонзил его в спину ничего не подозревающего друга и тут же выдернул клинок, покрытый дымящейся кровью. В этот момент на Андрэ бросилась любимая борзая убитого. Отшвырнув ее, злодей наспех забросал тело ветками, а сам вскочил на коня и ускакал. Он был уверен: никто не узнает о совершенном им преступлении. Вернувшись в Париж, Машер вместе со всеми печалился о судьбе пропавшего де Мондидье. А борзая между тем оставалась у тела Обери несколько дней, и только голод заставил ее уйти из леса. Она побежала в Париж в королевский дворец, туда, где часто проводил время ее погибший хозяин. Увидев во дворце убийцу, собака стала яростно бросаться на него. Ее пытались удержать и отгоняли, но она вновь и вновь кидалась на мессира Андрэ. - Это неспроста, - решил король. - Уведите собаку и накормите, а когда борзая убежит из дворца, пусть проследят, куда она направится. Слуги исполнили приказание: собаке дали поесть, а потом несколько рыцарей последовали за ней. Каково же было их удивление, когда борзая привела их в лес к куче хвороста. Разбросав ветки, рыцари обнаружили тело де Мондидье. Немедленно доложили королю. Тот собрал совет и повелел предстать перед ним мессиру Андрэ Машеру. Его оправдания не удовлетворили королевский суд, который постановил, что Машер должен сражаться с борзой, дабы полностью очиститься от подозрений в убийстве мессира Обери. "И да свершится суд Божий. Аминь!" - заключил король. Поединок решили провести на острове Нотр-Дам, назначили его день и час. Собака могла драться зубами и когтями, а Машер имел право закрываться щитом и обороняться палкой. Королевский суд признал это справедливым. В назначенный день стражники огородили место поединка. Посмотреть на необычную схватку приехал сам король и многие вельможи. В одном конце огороженного места стал мессир Машер с щитом и палкой в руках, а в другом держал собаку приятель покойного де Мондидье. Едва дали знак к началу поединка и отпустили собаку, как борзая стрелой понеслась к Машеру и, подпрыгнув, вцепилась в горло! Как ни изворачивался Андрэ, как ни пытался сбросить с себя собаку, ничего не получилось. - Виновен, - глядя на это, мрачно бросил король. - Виновен, - вслед за ним повторили члены королевского суда. Стражники оторвали разъяренного пса и тут же поволокли мессира Андрэ на виселицу, где он и был вздернут в назидание всем, кто замышляет черные дела...

"СТРАНА ДУЭЛЕЙ"

Да, Францию не зря называли "страной дуэлей"! Однако вернемся к частным поединкам, поскольку судебные изжили себя раньше, чем закончились средние века. Новые времена принесли и новое безумие - дуэль превратилась в модное светское развлечение! Шпаги обнажали по любому поводу, а уж если приходилось защищать честь дамы, то кавалеры дрались, как львы. И не мудрено - еще сотню лет назад побежденному на дуэли из-за женщины - если он, конечно, оставался жив - частенько отсекали кисть, чтобы другие рыцари не жалели себя в таких поединках. К счастью, этот варварский обычай давно исчез, зато светское общество осыпало побежденного градом язвительных насмешек. Поединки уносили не меньше жизней, чем эпидемии, благородное сословие Европы таяло на глазах. Так, с 1597 по 1600 год французское дворянство потеряло на дуэлях до двух тысяч человек. Таких потерь Франция XVII века не знала даже в период ведения войны. Непримиримым противником дуэлей стал кардинал Ришелье. В романе "Три мушкетера" Александр Дюма весьма вольно обошелся с образом этого вельможи. В отличие от литературного двойника реальный герцог Ришелье не натравливал гвардейцев на мушкетеров и не преследовал любовными домогательствами Анну Австрийскую, хотя, может быть, и был к ней неравнодушен. Кардинал являл собой пример твердого и трезвого политика, ярого сторонника абсолютизма. Хитрый, изворотливый, цинично жесткий, когда дело касалось укрепления государства, он хотел заставить дворян душой и телом служить Франции и ее королю, а не растрачивать попусту силы на поединках. И добился запрещения дуэлей под страхом смертной казни. И все же, несмотря ни на что, Франция осталась страной дуэлей. И среди завзятых дуэлянтов встречались весьма незаурядные, даже гениальные люди. Один из них - поэт и писатель Сирано де Бержерак, служивший в королевских мушкетерах. Он жаждал стать оригинальным и прославленным буквально во всем, поэтому постоянно задирался с собратьями по перу, именно среди них отыскивая противников для поединков. Судя по дошедшим до нас в мемуарах сплетням XVII века, он даже пытался вызвать на дуэль самого Мольера! Удивительным, просто фантастическим мастером клинка был граф Монморанси. За шестнадцать поединков его приговорили к смертной казни, но с помощью друзей он сумел бежать из страны. Однако покинув родину, граф сильно затосковал и, не в силах более жить без Парижа, вернулся. Наверное, нам, живущим в мире компьютеров и сверхзвуковых перелетов, трудно понять, какие чувства владели этим "поэтом дуэли". 21 июня 1627 года в Париже, всегда охочем до бесплатных развлечений, граф собрал на одной из площадей толпу зевак, вызвал на дуэль первого попавшегося дворянина и продемонстрировал свой самый эффектный бой. Изумленные зрители увидели все его коронные финты. Противник уже десяток раз был на волосок от гибели, но граф играл с ним, как кот с мышью, продолжая "показательные выступпения". Толпа обезумела от восторга: еще бы, ведь не каждый день удается увидеть, как владеет шпагой первый дуэлянт Франции! Наконец Монморанси красиво заколол противника и раскланялся, как актер. Воистину, он и был подлинным артистом, не раз исполнявшим смертельно опасные номера. Но в тот день все закончилось для графа плачевно - еще не успели убрать тело убитого, как гвардейцы уже поволокли Монморанси на виселицу. Другим знаменитым дуэлянтом был маркиз Лэториэр. С полным основанием его можно назвать "невольником чести". Он неукоснительно соблюдал кодекс чести буквально во всем и требовал этого от других. Свой первый поединок он провел в 16 лет, сбежав на него с уроков. Точно неизвестно, сколько раз маркиз обнажал свою шпагу на дуэли, но надо полагать, что он участвовал в нескольких десятках поединков, поскольку получил до сорока ран. Уже в зрелом возрасте маркиз в одну из ненастных ночей тайком проник в женский монастырь, где его ждала возлюбленная. По веревочной лестнице он перебрался через стену, через окно влез в здание, но тут внезапно открылись его раны. До синевы закусив губу от боли, Лэториэр рухнул на каменный пол. Камзол маркиза насквозь пропитался кровью, сознание мутилось, но он упрямо молчал, хотя мог позвать на помощь. Утром монахини обнаружили лежавшее на каменных плитах пола бездыханное тело - невольник чести предпочел умереть, но ничем не скомпрометировать женщину, ждавшую его в одной из келий. Разразился скандал, но монастырское начальство так и не сумело выяснить, кто из сестер отдал свое сердце маркизу... Мрачной фигурой в ряду знаменитых бретеров выглядит телохранитель Людовика XIV Анри Гей-Люссак. Виртуозно владея шпагой, он поставил свое искусство на службу вероломному монарху, вменившему ему в обязанность убивать на поединках неугодных дворян. Сразу после дуэли Анри получал отпущение грехов и милостивое монаршее прощение. Даже не верится, что этот человек был одним из пращуров великого физика Жозефа Луи Гей-Люссака.

ДУЭЛЯНТЫ ИТАЛИИ

Не менее, чем Франция, славились поединками Испания и Италия. Оставим в стороне гордых испанских грандов - среди них не найдется ни одного, кто мог бы соперничать с графом Монморанси или маркизом Лэториэром, и обратим свой взор на Италию. В XVI веке там жил человек, прославившийся среди современников как отчаянный бретер, а среди потомков как великий художник, творениями которого и сейчас восхищается весь мир. Его имя Микеланджело да Караваджо. Не будем строго судить вспыльчивого мастера: современники не смогли понять и оценить его дарование, отчего Микеланджело жестоко страдал и вынужденно начал защищать свои творения клинком. Надо признать, что владел он им не хуже, чем кистью! Караваджо не терпел никакой критики, и насмешливые отзывы о его манере художника приводили мастера в неописуемую ярость. Однажды некий Серапино неодобрительно отозвался о картинах Микеланджело и получил вызов на дуэль. Бедняга даже не подозревал, что попадет в историю с "большой буквы" именно потому, что его заколол на поединке великий Караваджо! Беда в том, что остроту клинка Микеланджело узнал не один Серапино. Вскоре патрицианский Рим заволновался. "Разве это художник? - патетически восклицали отцы Вечного города. - Он больше работает шпагой, чем кистью!" По тем суровым временам Караваджо отделался довольно легко: его изгнали из родного Рима. Впрочем, легко ли? Великий живописец потом долго страдал от того, что не может вернуться на берега Тибра.

СЛАБЫЙ ПОЛ СО ШПАГОЙ

Ах, век напудренных париков, кринолинов и кокетливых мушек на щеках! Тогда в пылу страсти за рукоять шпаги хватались даже женщины! Французский историк Брайтон писал, что в XVII веке жила некая знатная дама, мастерски владевшая шпагой: она обезоруживала мужчин хитроумными приемами и не раз одерживала победы. Однажды, возбужденная успехом на балу, она начала подряд вызывать всех кавалеров. Ее вежливо выпроводили из зала, и тогда она вызвала на поединок тех дворян, которые посмели выставить ее за двери. И поочередно заколола их одного за другим. Как звали эту даму? Брайтон умалчивает. Можно предположить, что это была актриса Мопен! Именно она в то время имела славу отчаянной дуэлянтки, а Брайтон, видимо, решил приписать подвиги безродной "актерки" даме из высшего света. В пользу этой гипотезы говорит такой факт. Доподлинно известно, что на одном из балов, куда получила приглашение Мопен, она оскорбила даму. За нее вступились три кавалера, стараясь образумить скандальную Мопен, но она всех их вызвала на дуэль и по очереди заколола. Потом эта незаурядная женщина вернулась в зал, упала на колени перед королем и попросила у него прощения. Удивленный ее смелостью, Людовик простил актрису. Другая, не менее знаменитая дуэль между представительницами прекрасного пола произошла в 1645 году. Маркиза де Нель и графиня де Полиньяк стрелялись из пистолетов в Булонском лесу. К счастью, поединок закончился без жертв, а причиной ссоры послужила ревность: обе дамы оспаривали благосклонность некоего Армана дю Плесси. Об этом рассказал нам в своих мемуарах сам Арман Кан дю Плесси, герцог Ришелье. Да, да, тот самый кардинал Ришелье, добившийся запрещения поединков под страхом смертной казни. Не исключено, что его преосвященство тайком наблюдал, как дамы готовились застрелить друг дружку. Не отстали от француженок и дамы, живущие по другую сторону Ла-Манша. В конце 1833 года в Дублине стрелялись на дуэли Джесси Крауби и некая Сильвия. И тоже из-за мужчины. Первая была его женой, вторая - любовницей. Видимо, вопросы соперничества не удалось решить мирным путем, а коварный муж не пожелал взять на себя тяжкое бремя выбора. Или, может быть, он не хотел никаких изменений? Как бы там ни было, дуэль состоялась. И разлучница Сильвия поплатилась жизнью! Англия всегда считалась страной, в которой нельзя безнаказанно преступать закон. Поэтому Джесси привлекли к суду по обвинению в умышленном убийстве. Обвинителем выступил сам прокурор Дублина. К удивлению судей, Крауби и не подумала отрицать, что намеренно застрелила любовницу мужа. Дело выиграл известный адвокат, по традиции именуемый в Британии стряпчим: он состряпал такую речь, которая заставила суд присяжных прослезиться. Главным его аргументом было то, что риск на поединке был для обеих женщин одинаковым, а в результате произошел "суд Божий". Ведь, как известно, браки заключаются на небесах! И присяжные единогласно оправдали Джесси... Со временем дуэли запретили повсеместно, однако вопросы чести по-прежнему настоятельно требовали разрешения. И вот в прошлом веке два француза месье Пик и месье Грандпер нашли способ обойти закон и устроили необычный поединок. Каждый из них сел в корзину своего воздушного шара, и, поднявшись на высоту примерно 200 метров, месье открыли огонь из ружей по... шару противника. Кажется, там все обошлось достаточно благополучно, но какова изобретательность в способе выяснения отношений? Не менее курьезная дуэль случилась в 1878 году в США. Некий мистер Брайт, получив вызов на дуэль, явился на место поединка, держа в руке, подобно Парису, два незрелых яблока. С милой улыбкой он предложил противнику выбрать яблоко и съесть его, а другим угостится сам мистер Брайт. Противник тут же снял свой вызов: ссора произошла во время страшной эпидемии холеры! Некоторые забавные поединки так и не состоялись, а жаль! Один итальянский писатель, взбешенный рецензиями на свои книги, вызвал на поединок литературного обозревателя из Чикаго. Американец оказался парнем с чувством юмора: поскольку ему принадлежало право выбора оружия, он предложил вести поединок сливочными тортами на расстоянии шести шагов до тех пор, пока один из дуэлянтов не запросит пощады. Оскорбленный в лучших чувствах писатель снял свой вызов...

РУССКИЙ "АМЕРИКАНЕЦ"

Вы вправе спросить: а что же Россия? Неужели всеобщая дуэльная лихорадка обошла нас стороной? Нет, не обошла. В допетровские времена на Руси тоже существовали ратные и судебные поединки, были и дуэли, но в большинстве случаев наши предки выясняли отношения на кулаках. Помните "Песню о купце Калашникове" Лермонтова, где великий поэт довольно точно описал поединок того времени?.. Когда на престол взошел Петр Великий, он специальным указом запретил дворянам выяснять отношения на простонародный манер. В ход пошли шпаги и пистолеты. Удивительно трагически складывались судьбы известных русских бретеров. Расскажем об одном из них, в свое время "прогремевшем" не только в нашей стране, но и за ее пределами. Речь идет о графе Федоре Толстом, прозванном "Американцем". В двадцать лет он стал участником кругосветного морского похода, но из-за своего несносного, задиристого характера умудрился поссориться с командующим походом адмиралом И. Ф. Крузенштерном. Кстати, современники отмечали ровный и невозмутимый нрав адмирала, однако Толстой сумел и его вывести из себя! Забияку высадили в Петропавловске - на окраине обитаемого мира. Оттуда склонный к авантюрам граф совершил беспримерное, крайне трудное путешествие на Аляску, жил там среди индейцев и покрыл свое тело татуировками. За это по возвращении в Санкт-Петербург он и получил прозвище "Американец". Пожалуй, в России никогда не было более знаменитого дуэлянта. Первый же поединок показал его характер. Граф задирался с морским офицером. Тот не желал драться, но Толстой не отставал и постоянно преследовал моряка. Наконец офицер не выдержал: - Послушайте, граф! Коль скоро вы твердо решили драться, то мне, как получившему вызов, принадлежит право выбора оружия. Предлагаю обнять друг друга и вместе прыгнуть в воду. Согласны? Все присутствовавшие замерли: Толстой не умел плавать, а моряк чувствовал себя в воде, как рыба. К всеобщему изумлению забияка молча обхватил противника могучими руками и сиганул с ним в воду, даже не дав бедняге опомниться. Когда их вытащили из пучины, офицер был без сознания и через несколько дней скончался. А Толстой ничего - отплевался и даже не получил насморка. Практически каждую дуэль граф инспирировал сам. Его не останавливало ничто - ни сила, ни прекрасное владение оружием противников. Казалось, "Американец" заговорен и не ведает страха. Всего он убил на поединках десять человек. Со временем бретер несколько остепенился, буйный нрав его поутих, и тут граф выкинул новую штуку: он женился. Не на графине или княгине, не на дворянке и даже не на простой русской крестьянке, а на красавице-цыганке! Вроде бы, вопреки всему, семейное счастье распростерло крылья над домом Толстого, но так только казалось. Цыганка рожала ему одного ребенка за другим, но дети рождались мертвыми или умирали во младенчестве. Граф затосковал, ударился в религию и мистику; но дети продолжали умирать. Тогда он пришел к совершенно невероятной догадке - над ним вершится суд Божий! Толстой взял лист бумаги, разделил его вертикальной чертой на две части. Слева написал имена убитых им на дуэли людей, а справа после смерти очередного младенца он вписывал его имя против имени убитого и помечал: "квит"! И случилось чудо: всего жена родила ему одиннадцать детей, а когда список убитых и умерших сравнялся, одиннадцатый ребенок остался в живых дочь. Она выросла красавицей и вышла замуж за Василия Перфильева. Такова судьба самого знаменитого русского бретера графа Федора Толстого "Американца". В ней, как в капле воды, отразились судьбы всех известных дуэлянтов разных стран и народов. Наверное, в смертельной схватке одного человека с другим действительно есть нечто мистическое, что всегда привлекало таких гигантов, как Гомер, Шекспир, Пушкин, Лев Толстой, Куприн, Дюма и Метерлинк. Наверное, есть в поединках и нечто такое, что заставляло реальных людей брать в руки пистолет или шпагу. И над каждым из них неизбежно вершился "суд Божий". Над одними раньше, над другими позже. Так что же это: поединок или убийство? Решайте сами...