ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ДОПРОС.

На поляне возле Кудрявого дуба царило необычное оживление. Здесь собрались почти все обитатели Тихого леса. Большинство животных роптало, им не нравились методы Великого сыщика. Из-за него они бросили все неотложные дела. Допрос продолжался уже пять часов. Обитатели Тихого леса выстроились по росту. Первым дал показания Медведь, за ним – Лохмач. Последним в длинной очереди оказался муравей Торопыга.

За пять часов были допрошены только двадцать свидетелей. Оставалось еще пятьдесят тысяч. Привязанный к дереву Осел тоскливо взирал на сочный чертополох.

А опьяненный своим величием Панцырь сидел на камне под дубом, неторопливо попыхивал трубкой и спокойно задавал вопросы.

– Следующий! – крикнул Великий сыщик.

Перед ним вырос глухарь Глухчо.

– Ваше имя? – спросил Панцырь.

Глухчо удивленно уставился на него и ответил:

– Я ничего не знаю.

– Я не спрашиваю, знаете ли вы что-нибудь или нет, я спрашиваю ваше имя!..

– Я не занимаюсь похищением лисят.

– Ваше имя! Это очень важно для следствия. Я должен вести протокол.

– Лисенка я никогда не видел, даже не знаю как он выглядит.

– Вы что, глухой? – Панцырь вышел из себя.

– Да, – подтвердил суслик Желтик, – поэтому его и называют Глухчо.

– Почему вас прозвали Глухчо? – загремел Панцырь.

– Меня не прозвали, меня так зовут.

– А я уверен, что прозвали!

– Я пришел не для того, чтобы на меня кричали. С какой стати вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?

– Не слышали ли вы подозрительного шума во время концерта, когда пропал Лисенок?

– Я не могу слышать шума. И на концерты я не хожу.

– Почему?

– Потому что плохо слышу.

– Это вы похитили Лисенка?

– Нужен он мне! Что мне с ним делать?

– Вы свободны, но на подозрении!

– Почему на подозрении?

– Потому что кажетесь мне подозрительным.

– Да как вы смеете?

– Я всем так говорю!.. Следующий! Так закончился допрос Глухчо. Теперь вы можете понять, какие вопросы ставил Панцырь, решив во что бы то ни стало раскрыть преступление. При этом имейте ввиду, что допрос Глухаря был самым коротким.

Обитатели Тихого леса подходили к Сыщику один за другим, отвечали на вопросы и уходили под завистливыми взглядами тех, кому еще только предстояло давать показания. Шли часы, шли дни. Жизнь в Тихом лесу круто изменилась. Замолкли птичьи песни, прекратились игры – все только и говорили, что о допросах.

На исходе третьих суток Медведь, который отвечал за счастливую жизнь в Тихом лесу, решил, наконец, прервать работу Великого сыщика.

– Извините, – начал он, – но этот допрос продлится долго. Мы не ожидали ничего подобного. Разве непременно нужно допрашивать всех?

Великий сыщик вынул изо рта трубку, положил карандаш, медленно повернулся к Медведю и холодно поинтересовался:

– Вы хотите, чтобы я нашел Лисенка?

– Конечно, – пробормотал сбитый с толку Медведь.

– Тогда почему вы мне мешаете?.. У нас, сыщиков, издавна заведено допрашивать всех поголовно. След можно обнаружить там, где и не ждешь… Вы меня поняли?

– Понял, – смущенно буркнул Медведь и ушел.

– Следующий! – обратился Панцырь к тем, кто ждал своей очереди, и недовольно произнес: – Видят, что я не сижу, сложа руки, что я лишился ради них сна и покоя, и вместо благодарности еще и мешают!.. Я сказал

– следующий!

– Я здесь! – ответила белочка Сивелка.

– Вы знаете, где находится сейчас Лисенок?

– Нет.

– Тогда попрошу ответить на следующие вопросы… И все пошло своим чередом…

К концу седьмых суток недопрошенным остался только муравей Торопыга.

– Как тебя зовут? – устало спросил Панцырь.

– Торопыга.

– Так, так… Ты знаешь, где находится Лисенок?

– Знаю.

– Знаешь?!

– Да. То-есть я не знаю, где он находится, но зато видел, как его похитили.

Панцырь подскочил на месте.

– А почему ты не сказал мне этого раньше? Почему ждал целую неделю?

– Потому что вы велели выстроиться по росту и никому не лезть без очереди. И еще сказали, что бы никто ничего не говорил, пока его не вызовут. Так вы сказали.

Вот я и молчал в интересах следствия.

Услышав эти слова, Панцырь замахал передними лапами, словно прогонял досадливых мух, потом встал на задние, закрыл глаза и… потерял сознание. Он упал на спину и закачался на своем панцыре. Его верная трубка дымилась в траве…