"Понять друг друга" - читать интересную книгу автора (Армстронг Линдсей)

Глава 5

Спустя три месяца после того, как Доминика и Энгус впервые провели ночь вместе, Наташа загадочно произнесла:

– Доминика, ведь сегодня у тебя день рождения?

– Увы, мне исполнилось двадцать шесть, подтвердила Доминика и, подняв голову от компьютера, подозрительно посмотрела па подругу. Ты ведь сама сегодня утром подарила мне открытку… – она кивнула на поздравительную открытку, стоявшую у нее на столе, – и чудесную пару вечерних кружевных перчаток.

– Все правильно. Но это неминуемо померкнет…

Но сперва скажи, – проговорила Наташа, стоя спиной к окну, – Энгус сегодня уже звонил тебе?

– Нет, но скоро позвонит, – радостно ответила Доминика. – Он сегодня утром возвращается из Малайзии.

– Как, однако, парень много путешествует, прокомментировала Наташа. – Но, Доми, правда ли, что твоя машина снова сломалась, и на этот раз весьма основательно?

Доминика кивнула, и радостное выражение сменилось удрученным.

– Автомеханики заявили, что она отжила свой век и мне нужна новая, но другое дело – могу ли я ее себе позволить.

– Думаю, тебе больше не придется забивать этим голову, – заметила Наташа.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Доминика.

– Судя по всему, твои мучения с постоянным ремонтом сегодня закончатся.

Доминика встала и подошла к окну.

– Мне все-таки непонятно, о чем идет речь, но… – Но тут она замолчала и ахнула, потому что внизу, прямо под окнами студии, стоял новенький серебристый джип, перевязанный розовыми лентами, украшенный огромным бантом на крыше и серебристыми воздушными шарами в форме сердечек с надписью «С днем рождения!». – Глазам своим не верю, – прошептала Доминика. – Он не стал бы… Это для кого-то другого.

– Сомневаюсь. – Наташа порывисто обняла Доминику. – Крошка, ты все-таки сильно зацепила этого парня, что меня нисколько не удивляет.

Ты всегда выглядела великолепно, а сейчас смотришься и вовсе сногсшибательно. Впрочем, вы друг друга стоите.

Доминика прижала ладони к пылающим щекам.

– Но это невозможно! Машины не дарят на день рождения! – воскликнула она.

– Послушай меня, – с мудрым видом произнесла Наташа. – На свете полным-полно девушек, включая и меня, которые пойдут на что угодно, лишь бы только хоть раз в жизни мужчина ради них решился на такой жест. Я вижу, как ты последнее время порхаешь. А поговорив с ним по телефону, и вовсе забываешь обо всем на свете.

Теперь, главное, сама все не испорти. Вы оба вспыльчивые люди. Между прочим, разве это не практичный подарок? И разве он не может себе его позволить? Пойдем, я помогу тебе распаковать эту посылочку, пока у нас под окнами не собралась демонстрация.

– Нет, постой, я прежде проверю! – воскликнула Доминика и потянулась к телефонной трубке, но тут же раздраженно бросила ее, потому что Энгус еще наверняка не, успел вернуться в свой офис. В этот момент в дверях появился посыльный и передал для мисс Харрис сверток, внутри которого оказалась связка автомобильных ключей и золотой брелок с красиво выгравированными буквами Д и X.

– Какие еще тебе нужны доказательства? спросила Наташа, не отрывая глаз от ключей.

Доминика тихо выругалась.

– Хорошо, иду!

Вечером мама устраивала торжественный ужин по поводу дня рождения Доминики. Дом на Роуз-Бэй еще не продали, и хотя уже наметилось несколько потенциальных покупателей, Барбара уговорила дочь позволить ей отметить этот праздник в доме, который так долго был ей родным.

Доминика уступила, по не потому, что ей так уж нужен был этот праздник, а потому, что мама по-прежнему выглядела более счастливой, чем прежде. Но Доминика настояла, чтобы в этот раз Барбара заказала еду в ресторане и для тридцати гостей, которые были приглашены на ужин, был организован шведский стол.

Когда Доминика вернулась после работы домой в новом автомобиле, пребывая по-прежнему в растерянности, то обнаружила на автоответчике послание, оставленное секретаршей Энгуса. Ей сообщалось, что мистер Кейр, к сожалению, задерживается из-за неотложных дел и приедет сразу на Роуз-Бэй, а не заедет за ней, как они предварительно договаривались.

Не на шутку раздосадованная, Доминика села на кровать. Она привыкла, что ей на автоответчике оставляет сообщения секретарша Энгуса, поскольку он нередко «задерживался из-за неотложных дел», и до сих пор принимала это спокойно.

Но сегодня Доминике нужно было обязательно вернуть Энгусу его подарок и объяснить, почему она вынуждена это сделать, прежде, чем они отправятся отмечать ее день рождения.

Но вдруг ей пришло в голову: эти «неотложные дела» не оттого ли образовались, чтобы помешать ей поступить именно так? Она скрипнула зубами, но время шло, и она нехотя начала одеваться, твердо решив доехать до маминого дома на такси.

Через полчаса, освежившись под душем, надушенная, накрашенная и одетая, она взглянула на свое отражение в бабушкином зеркале и осталась довольна. Ее наряд состоял из двух частей: лифа медно-абрикосового цвета без бретелек и длинной юбки из того же китайского шелка, расклешенной от колен. Выглядело все вместе необычайно элегантно. На шею Доминика надела старинную золотую цепочку с рубиновым кулоном, а волосы собрала в тугой узел на затылке. Это придало ей величественный, неприступный и более зрелый вид.

Внезапно по окну забарабанили крупные капли, начался дождь, и Доминика вспомнила, что ей еще нужно вызвать такси. По опыту она знала, что ничто так не замедляет работу таксистов, как проливной дождь, особенно в это время суток и особенно в пятницу. Она все равно сделала попытку заказать такси по телефону, но ее предупредили, что машина прибудет не раньше чем через полчаса.

Значит, через час, вздохнула Доминика. Ничего не оставалось, как воспользоваться подарком Энгуса. Доминика взяла свою сумочку, пашмину, связку ключей с золотым брелочком и, помедлив мгновенье, вышла.

Ехать под проливным дождем было нелегко, кроме того, всю дорогу Доминика напряженно размышляла, как могли три месяца блаженства с Энгусом привести к ситуации, которая напоминала столкновение с кирпичной стеной. Доминика пребывала наверху блаженства и не пыталась скрыть свое счастье от родных и знакомых. Несколько раз их вместе фотографировали для газет.

Они даже как-то вдоволь посмеялись над одной статьей: «Великосветская подруга парня с Дикого Запада». Они и на людях не в состоянии были скрыть электрический разряд, который постоянно пробегал между ними, а наедине их страсть нисколько не шла на убыль, напротив – росла. Кристи радовалась за них, а Барбара начала осторожно интересоваться – скоро ли зазвучат свадебные колокола? В ответ Доминика обычно смеялась и пожимала плечами, не особенно задумываясь над мамиными комментариями. Но сейчас…

Она сердито стиснула зубы, потому что темно-зеленый «рейнджровер» Энгуса уже стоял на автостоянке. Дождь все продолжался, хотя уже не такой сильный. Доминика вспомнила, что не захватила зонт, и сделала единственное, что могла: набросила на себя сверху пашмину и быстро побежала к входной двери.

Когда Доминика распахнула дверь и ворвалась внутрь, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, прямо перед собой она увидела Энгуса и свою маму. Та пришла в восторг и, сердечно поцеловав дочку, пожелала ей счастливого дня рождения. Но Энгус медлил. Его глаза впились в Доминику, и она, уже собравшись размотать свое покрывало, замерла.

Он медленно проговорил:

– Ты сейчас похожа па загадочную индийскую принцессу, Доминика. С днем рождения, дорогая моя.

– Спасибо. – Она наконец размотала дрожащими руками покрывало. – Спасибо за заботу, Энгус, но машину я принять никак не могу. – Она протянула ему ключи с золотым брелоком. Зазвучала мелодия «С днем рожденья тебя», Кристи потащила Доминику в гостиную, где тридцать человек пели в ее честь, подняв бокалы, и Энгус опустил ключи в карман пиджака. У него в самом деле не было выбора, потому что Доминика тотчас начала обходить гостей, в первую очередь старых друзей семьи, и все по очереди обнимали ее и дарили подарки. Энгус остановился рядом с Кристабель, которая, как обычно, приступила к нему с расспросами, стремясь узнать новые подробности его биографии для книги своего патрона.

Когда они столкнулись у стола с угощением, он пробормотал негромко:

– Я чем-то обидел тебя, Доминика?

Она пожала плечами и принялась накладывать на тарелку рис с пряностями и жареные креветки.

– Мне бы большее удовольствие доставил букет цветов.

– На букете далеко не уедешь, – заметил он сухо.

Она надменно взглянула на него из-под ресниц.

– Это уж мое дело.

После десерта они снова оказались рядом. Невозможно было бы игнорировать его совсем, это бы вызвало пересуды и встревожило маму. Тем более сегодня, когда Барбара решила не только отпраздновать день рождения старшей, но и поблагодарить обеих своих дочерей, Доминику и Кристабель, за все, что они сделали для нее после смерти Уолтера Харриса.

И Доминика жестом пригласила Энгуса за свой столик и приветливо улыбнулась ему, когда он уселся. Она даже завела оживленный разговор с ним и другими двумя гостями, которые вскоре отошли к буфетной стойке, чтобы взять себе еще порцию восхитительного десерта.

– Я мог бы подарить тебе бриллианты или жемчуг, – предложил Энгус, словно их первоначальный разговор не прерывался. – Какая разница?

– Никакой. – Доминика съела кусочек лимонной меренги и промокнула губы салфеткой. – Я бы их тоже вернула.

– Что же мне позволено тебе дарить?

– Цветы, книги, музыкальные диски… – Она сделала рукой неопределенный жест. – Может быть, слоника для моей коллекции. Скажем, я бы обрадовалась небольшой картинке с изображением слона или…

– Очевидно, это урок хорошего вкуса, который великосветская подруга дает мальчику с Дикого Запада? – перебил Энгус, продолжая улыбаться, но теперь это была улыбка тигра, готового к прыжку.

– Не угадал, – не дрогнув, сказала Доминика.

И, преодолев внутреннее сопротивление, заставила себя продолжить:

– Это урок того, как не дать женщине почувствовать себя... содержанкой. Вот и все.

– Значит, жене и невесте купить автомобиль можно? – взвился Энгус. – Но нельзя помочь подруге в затруднительной ситуации, используя день рождения как предлог…

Доминика на миг прикрыла глаза.

– Машина мне очень нравится, и… – Доминика беспомощно запнулась, – это был чуткий жест, но... он обошелся тебе в тридцать тысяч долларов.

Как ты не видишь?

– Я вижу, что к нам идет твоя мать, – вздохнул Энгус, поднимаясь. – Принести тебе еще десерт, Доминика? Миссис Харрис, пожалуйста, садитесь на мое место. Вам что-нибудь принести?

Позвольте поблагодарить вас за чудесный вечер в честь Доминики.

Барбара отказалась от сладкого и с чрезвычайно довольным видом опустилась на стул рядом с дочерью.

– Какой он милый, – произнесла она с восхищением. – Вы замечательно смотритесь вдвоем.

Должна сознаться, я гадала сегодня – подарит он тебе на день рождения обручальное кольцо?

И пытливо посмотрела на Доминику.

Подыскивая слова для ответа, Доминика вдруг поняла: что бы она ни говорила, именно тут кроется главная причина ее досады. Она тоже в сокровенном уголке сердца надеялась, что Энгус в ознаменование ее дня рождения и их любви подарит ей обручальное кольцо…

Она проглотила комок в горле и произнесла, изо всех сил изображая беззаботность:

– Но, мама, прошло всего лишь три месяца.

– Я помню, солнышко, но тем не менее… Барбара взмахнула рукой, явно собираясь пуститься в рассуждения по этому поводу, но очевидно передумав, сказала:

– Но что-то он должен был тебе подарить? Не томи меня, дорогая!

– Я… Он подарил мне новый автомобиль, беспомощно выговорила Доминика. – Его подогнали к моей студии, он весь был в розовых ленточках и воздушных серебряных шариках. Но я…

Барбара заморгала и произнесла с благоговейным трепетом:

– Не может быть!

– Не сомневайся, – ответила ее дочь. – Но я, конечно же…

– Как чудесно! И как романтично – розовые ленточки, серебристые шарики! Доминика, ты хоть понимаешь, как тебе повезло?

Энгус тем временем вернулся к столику и остановился за их стульями, не привлекая внимания. Он не только слышал слова матери, но и заметил раздраженный взгляд дочери. Доминика явно не получила поддержки там, где ее ожидала.

Не замечая Энгуса, она заявила:

– Но это стоило ему уймы денег.

– Все относительно, дорогая, – возразила Барбара. – У него их действительно уйма. А чего ты ждала? Букета цветов? Едва ли он ограничился бы этим, ведь он без ума от тебя, Доми.

– Вы с Наташей твердите одно и то же, – буркнула Доминика и, подняв глаза, увидела наконец Энгуса. Он ничего не сказал, но с тем же успехом мог бы прокричать: «Какие еще тебе нужны доказательства?»

До полуночи она продолжала играть роль преданной дочери, не переставая надеяться, что мама на этот раз не затеет танцы. В этот вечер ее ожидал и приятный сюрприз. Кристи представила ей молодого человека с каштановой кудрявой шевелюрой и застенчивой улыбкой. Он глаз не спускал с Кристабель, которая сегодня была необыкновенно хороша в аквамариновом платье, более шикарном и открытом, чем те, что она носила обычно.

Но Доминика не успела разузнать подробнее об избраннике сестры, потому что в четверть двенадцатого подали кофе и шампанское, погасили свет в комнате и внесли именинный торт с двадцатью шестью свечами.

Едва Доминика успела задуть свечи и начала разрезать торт, как Энгус снова оказался рядом и заявил, что хочет сказать несколько слов.

– Я предлагаю тост за Доминику, которая привносит радость в жизнь всех своих друзей, – произнес он, обращаясь к гостям, и тихо добавил, устремив на нее пепельно-серый взгляд:

– А в мою в особенности.

– Правильно! Правильно! – поддержали его присутствующие с энтузиазмом и той особенной теплотой и благосклонностью, которыми люди готовы одаривать влюбленную пару.

– Ты, кажется, решил, что все закончилось? натянуто произнесла Доминика спустя примерно полчаса, усаживаясь в его «рейнджровер».

– Ты хотела еще задержаться? – спросил он с откровенной иронией. – Все гости уже разъехались.

Доминика старательно избегала встречаться с ним взглядом. Она слышала, как Энгус договорился с Кристабель, чтобы та поставила машину Доминики в гараж, когда там освободится место.

– Я вовсе не то имела в виду, – пробормотала она.

– Тогда лучше скажи прямо, что ты имела в виду, – отрывисто произнес он.

– Не надейся, что я сейчас расположена привнести радость в твою жизнь, Энгус, – заметила она едко. – Куда мы едем?

– Ко мне домой, – ответил он. – У меня толстые стены на случай, если тебе захочется продолжать нашу ссору.

Доминика стиснула зубы, борясь с желанием закричать на него, но тут Энгус достал что-то из кармана и положил ей на колени.

– Я хотел отдать это тебе, когда мы останемся одни, – сказал он спокойно.

Это была небольшая коробочка. Доминика развязала золотой шнур, сняла крышку и увидела маленькую золотую филигранную брошь в виде слоника с сапфировыми глазами… Она некоторое время смотрела на нее, затем отвернулась к окну, чтобы Энгус не увидел, как у нее по щекам заструились слезы.

Они проехали до его дома в молчании, и весь путь Доминика прилагала героические усилия, чтобы справиться с бурей нахлынувших на нее эмоций.

Доминика уже хорошо знала квартиру Энгуса в пентхаусе, она стала для нее практически вторым домом. Комната, которой они пользовались чаще всего помимо спальни, была небольшой, с темно-зелеными обоями и кожаной зеленой мягкой мебелью.

Пол покрывал толстый бежевый ковер, стены украшало множество картин. Они играли здесь в шашки, слушали музыку, смотрели телевизор и читали. А иногда дарили друг другу любовь.

Сюда Энгус и привел Доминику. Он сбросил пиджак на спинку стула и предложил ей чего-нибудь выпить.

– Спасибо, нет, – дрогнувшим голосом ответила она, глядя, как Энгус развязывает галстук и отправляет его вслед за пиджаком. – Я понимаю, что обидела тебя, – добавила она, – и чувствую себя просто ужасно, особенно после этого… – Она повертела в руках коробочку с брошью. – Но я не могу принять от тебя автомобиль, Энгус, потому что уверена, что не должна этого делать.

– Твоего мнения, кажется, никто не разделяет.

– Но это касается только меня, и больше никого, – возразила она. – Как же мне объяснить, чтобы ты понял? Я не хочу быть благодарной тебе ни за что, только за тебя самого и за то, что мы значим друг для друга. – Она вскинула ресницы и заглянула ему в лицо. Их разделяло всего полметра, но сейчас эти полметра казались несколькими милями.

Доминика видела это по его твердо сжатым губам, слышала в его интонации, когда он произнес:

– Ты действительно думаешь, что мне безразлично твое огорчение из-за того, что ты не можешь позволить себе новую машину?

– Меня это не так уж огорчает. Да, я в настоящий момент не особенно расположена выкладывать крупную сумму, – призналась Доминика. Мне предстоит закупать новые швейные машинки, оплачивать труд новых работниц, а прибыль начнет расти не скоро, если начнет вообще. Но я бы как-нибудь выкрутилась. Я не нищая.

– Это я навел тебя на такие мысли?

Она тяжело вздохнула и села.

– Просто я чувствую себя…

– ..обязанной, – закончил он и сел рядом. – А если бы я предложил тебе автомобиль напрокат?

И ты могла бы сбросить со счетов часть расходов, если заодно будешь пользоваться им для нужд своей фирмы.

Доминика удивленно раскрыла глаза.

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – сухо подтвердил он.

– Тогда я... меня бы это устроило, – пробормотала она неловко. – Мне и самой это приходило в голову, я имею в виду – временно взять автомобиль напрокат.

Он продолжал сверлить ее пристальным взглядом.

– Но мне ужасно жаль, если я тебя обидела, повторила Доминика.

Он долго молчал, затем усмехнулся уголком рта.

– Есть способ загладить обиду.

– Какой же? – невинным голосом спросила Доминика.

Энгус встал, вставил диск в плеер и погасил свет. Потом подошел к ней и протянул руку.

– Можно пригласить вас на танец, мадам?

Она тоже встала и шагнула в его объятия.

– Невозможно танцевать с вами, мистер Кейр, и одновременно на вас обижаться, – через несколько минут констатировала Доминика.

– Понятно. – Он провел ладонью по ее волосам и вытащил из них шпильки. – Ты хочешь сказать, что, дождись я этой минуты, приняла бы от меня машину?

– Нет… Но мне было бы еще труднее отказаться.

– А как насчет... этой минуты? – Он провел руками по ее спине и нащупал молнию лифа. – Мне еще во время ужина пришло в голову, что твое платье состоит, оказывается, из двух половинок и что под верхней половинкой у тебя наверняка ничего нет. Безумно хотелось проверить… – Энгус потянул застежку молнии вниз, и лиф легко соскользнул ему на руки. – Я оказался прав! – Он позволил лифу упасть на ковер.

– Едва ли тебе подобало предаваться таким мыслям в гостях и особенно в доме моей матери, – пробормотала Доминика прерывающимся голосом, потому что в этот момент он обхватил ладонями ее грудь.

– Подобные мысли преследуют меня утром, днем и вечером, неважно, рядом ты или нет. – Он положил ладони ей на талию, и они продолжали танцевать, но его прикрытые веками глаза жадно следили, как колышется ее грудь. Доминика чувствовала, что с трудом переводит дыхание. Впрочем, она прекрасно понимала, что он бросает ей вызов.

– Плохи мои дела, – хрипло пробормотала она, запрокидывая голову, чтобы взглянуть ему прямо в глаза. – Но сейчас я хочу сказать, что это наслаждение – танцевать с тобой вот так. Еще когда мы танцевали в первый раз, мне пришло в голову, что хорошо было бы оказаться с тобой вдвоем в укромном месте…

Она провела руками по его плечам, обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы, после чего, закрыв глаза, продолжала плавно покачиваться под музыку.

– Как это случилось? – спросил Энгус, подперев голову рукой. Он лежал с пей рядом на широкой кровати под белоснежной простыней. В комнату заглядывало солнце, играло па серебряной антикварной настольной лампе. Кровать помещалась на помосте на бескрайнем бархатном ковре жемчужно-серого оттенка. В углах комнаты заботливыми руками миссис Браун были расставлены вазы с изумительными белыми лилиями.

Увидев впервые эту спальню, Доминика восхищенно ахнула, но Энгус со смехом заявил, что не имеет к ней никакого отношения. Здесь уже было все в точности так, когда он купил эту квартиру. Доминика ответила, что это настоящая королевская опочивальня, и добавила, что никогда не спала на помосте и на этой кровати пристало спать принцессе.

Тогда Доминика впервые подумала о других женщинах, которые, несомненно, присутствовали в его жизни до нее, и призналась себе, что еще многого не знает об Энгусе Кейре…

– Как случилось? Ты имеешь в виду, как это мы проснулись на заре, хотя легли очень поздно?

Я думаю, мы были так заняты чем-то другим, что забыли задернуть шторы, – серьезно предположила она.

Энгус вгляделся в ее лицо. Темные волосы падали ему на глаза, на подбородке появилась легкая щетина. Он потянул простыню вниз и медленно провел пальцем вдоль ложбинки ее бюста.

– Как это мы сумели так увлечься? Ведь приехали сюда совсем в другом настроении. Вот что я имел в виду, мисс Харрис.

– Ах, это… – Доминика сморщила нос. – Вы очень мудро сделали, что уступили силе моих аргументов, мистер Кейр.

– Не знаю насчет мудрости… Но готов признать, что уступил какой-то силе.

– Могу я внести предложение? – спросила Доминика прерывистым голосом, потому что его пальцы двигались по ее груди все с большей настойчивостью.

– Какое же? – Он поднял на нее глаза, которые опасно блеснули. Затем их выражение изменилось, и он провел рукой по ее волосам. – Насчет вчерашнего вечера, Доминика…

Но она прижала пальчик к его губам.

– Я как раз хотела предложить… Давай считать прошлый вечер перевернутой страницей.

Она увидела, как сомнение промелькнуло в его глазах, но вслух он сказал:

– Не прогуляться ли нам на пляж? Искупаемся, а потом поедем в «Лидком-Плейс» и останемся там ночевать.

Доминика испытала громадное облегчение.

– Звучит заманчиво.

К вечеру они приехали в поместье. Некоторое время назад Доминика договорилась с пожилыми супругами, присматривавшими за домом и садом уже много лет, что они будут делать это и в дальнейшем. Она же распорядилась, что и где сажать весной, решила, что необходимо купить новую стиральную машину, и заново отделала спальню, в которой они с Энгусом обычно проводили ночь.

Короче говоря, Доминика чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме своего детства.

Поскольку Энгусу редко удавалось выбраться в поместье, пришлось отремонтировать старый коттедж, стоявший на приличном расстоянии от дома. Через какое-то время там поселился управляющий, седовласый прихрамывающий мужчина лет шестидесяти, которого наняли заниматься делами фермы в отсутствие хозяина.

На огороженном поле была высажена люцерна, в амбаре обосновались два великолепных представителя альпакской породы – баран и овца.

Доминика окрестила их Наполеоном и Жозефиной, сокращенно Нап и Жози. Но особенной любовью управляющего пользовались три лошади, которых к тому времени приобрел Энгус.

Временами Доминика испытывала угрызения совести, оттого что могла наслаждаться прелестями поместья, тогда как мама и Кристабель были лишены такой возможности.

Сидя с ногами в глубоком кресле, Доминика вспомнила о минувшем дне рождения и об одной вещи, которую вчерашние переживания и эмоции как-то заслонили. Да, в истории с машиной она одержала победу, но как быть с обжигающим осознанием того, что в действительности она надеялась получить от Энгуса обручальное кольцо?..

Она покосилась на Энгуса – он лежал на кушетке в поношенных джинсах и старой черной тенниске и читал газету.

– Расскажи мне о других женщинах, с которыми ты встречался до меня, Энгус, – неожиданно для самой себя произнесла Доминика.

Он взглянул на нее поверх газеты и нахмурился.

– Зачем? И с чего ты вдруг спросила?

Она пожала плечами и иронически улыбнулась.

– Просто так. Захотелось знать. Моя сестра, например, считает, что меня прежде привлекали исключительно робкие, неуверенные в себе мужчины. – Она шутливо закатила глаза. – Представляю, что ты можешь на это сказать.

Энгус немного расслабился.

– А сама ты с ней согласна?

Доминика пожала плечами.

– Раньше я над этим не задумывалась, но мой отец был академик, историк, и мое окружение состояло из... не то чтобы робких, скорее погруженных в мир своей науки мужчин. А с такими мужчинами мне приходилось оставаться сильной и независимой. – Она поморщилась и заглянула ему в лицо. – А у тебя когда-нибудь было с другими женщинами то же, что сейчас у нас с тобой?

– Нет. Но женщины были. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Хотя я бы не сказал, что всех их объединяло какое-то одно качество, будь то робость или еще что-нибудь.

– И много их было?

Энгус помедлил и улыбнулся несколько мрачно.

– Ты хочешь, чтобы я назвал их всех по именам? А у тебя много было мужчин, пусть даже робких?

– Нет, – ответила Доминика спокойно, сдерживая растущее раздражение. – У меня был всего один роман, да и тот продолжался недолго.

Энгус сел и бросил газету на пол.

– Доминика, у меня были женщины, мне все же тридцать шесть лет, и я испытываю естественное влечение к противоположному полу. Но на самом деле их было не такое уж и множество, поскольку я очень занятой человек. А такой, как ты, не было ни одной, Он встал, пересел на скамеечку для ног и, протянув руку, коснулся ее щеки.

– Некоторые значили для меня больше, чем другие, – спокойно продолжал он. – Но ни одна из них не была так дорога, как ты.

«Тогда почему ты не берешь меня замуж, Энгус?» Этот вопрос крутился у нее в голове, дрожал на губах, но она так и не сумела заставить себя задать его. А когда он заговорил снова, Доминика обрадовалась, что не сделала этого.

– Ты, наверное, не догадываешься, но когда некоторое время назад ты назвала меня одиноком волком, то была не так уж далека от истины.

Единственное, на что я мог полагаться, чтобы выбраться из захолустья, были мои руки, голова и мечта. Но иногда я оглядываюсь назад и спрашиваю себя: а стоила ли игра свеч?

– Почему? – прошептала Доминика, и к ее глазам вдруг подступили слезы.

– Почему? – Он отвернулся и посмотрел на огонь. – Независимость прекрасная вещь до тех пор, пока любое подчинение не становится для тебя невозможным. – Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде промелькнула ироническая улыбка. Мне кажется, мы с тобой в этом похожи, Доминика, вот почему временами между нами случаются разногласия.

Доминика вздохнула, но, прежде чем она успела что-либо ответить, он произнес:

– Впрочем, я устал, да и ты тоже, и сейчас я ничего не могу придумать лучшего, чем лечь с тобой в постель – чтобы просто обнимать тебя, и согревать, и чувствовать, что ты рядом. Пойдем?

Не дожидаясь ответа, он подхватил ее на руки и понес в кровать.

Доминика временами задумывалась над тем, много ли осталось в Энгусе от паренька из захолустья. Легче всего его было принять за сельского жителя, стоило Энгусу сесть на лошадь.

Доминика сама ездила неплохо и всегда любила лошадей, но Энгус относился к ним с особым трепетом. Он купил чистокровных кобыл, две из которых были идеально выезжены, так что ездить па них было одно удовольствие. Этому они и посвятили следующее утро.

Энгус вел третью кобылу в поводу, потому что она еще не ходила под седлом. Он объяснял Доминике главные требования, предъявляемые к породистым лошадям, – быстрота, темперамент, надежность. Эти качества ценились не только в рабочих лошадях, на которых перегоняют скот, но именно они делали лошадей годными для поло и разного рода скачек.

Доминика кто-то спросила Энгуса, не доводилось ли ему самому принимать участие в скачках.

Тогда они ехали в сопровождении Люка Кинга, управляющего, и Энгус обменялся с ним смеющимся взглядом.

– Да, – сказал он. – Я купил свой первый грузовик на премию, которую получил за скачки.

– А ты случайно не вышел тогда в чемпионы? полюбопытствовала Доминика.

– Он был одним из лучших наездников, каких мне только приходилось видеть в жизни, мэм, пробормотал Люк из-под низко надвинутой на глаза потертой широкополой шляпы.

Этим утром они отправились на верховую прогулку вдвоем. Доминика надела поверх рубашки стеганый жилет, но Энгус, кажется, не замечал прохлады и был в своей любимой рубашке цвета хаки и старых джинсах. Пока они подъезжали к загону, он разговаривал с пугливой молодой кобылой, которая фыркала и косила глазом на стадо, словно с женщиной. Доминика несколько раз улыбнулась, слушая его:

– Красавица моя, я понимаю, как тебе хочется сломя голову убежать от этих странных созданий, но ты должна показать, насколько ты их умнее.

Доминике пришло в голову, что эта сцепка яркий пример того, как обращается Энгус с женщинами. Она заставила себя вспомнить слова, сказанные им прошлой ночью. Он предостерегал ее? Хотел сказать, что, может, и считает их отношения особенными, но еще слишком рано строить серьезные планы на будущее?

Доминика тревожно передернула плечами.

Прошло и правда всего три месяца. Но может быть, его слова заключали в себе нечто большее?

Наверняка он собирается рано или поздно создать семью, обзавестись детьми… Доминика отметила, что он прекрасно ладит с детьми четы Бэйли, которые часто наведывались в «Лидком-Плейс». Так почему же в ее душу снова вкралось беспокойство?

В следующую секунду Доминика почувствовала, что ее лошадь резко рванула вперед. Не успев натянуть поводья, она вылетела из седла.

Падение не было тяжелым, землю в этом месте покрывала мягкая, упругая, как подушка, трава. У Доминики только на миг перехватило дыхание, но она тут же поднялась, с облегчением обнаружив, что все кости целы.

Энгус почти в ту же секунду оказался рядом, спрыгнул на землю и, удерживая одной рукой лошадей, другой обнял ее, и она почувствовала, что его сердце бьется почти так же учащенно, как ее собственное.

Позднее, когда Доминика осталась одна в своей комнате, она приняла решение. Да, она способна примириться с тем, что ему требуется время.

Да, время необходимо им обоим, и ему, пожалуй, в большей степени, чем ей. Так что стоит подождать. Ничего, решила Доминика, заглушая внутренний голос, который упрямо спрашивал: а что, собственно, ей еще остается?