"Альдана Последняя королева эпохи" - читать интересную книгу автора (Кархалёва Надежда Владимировна)

Глава 8 Ссора

— Опять дорога через лес, — демонстративно вздохнул Клавьер. — Почему, если на территории каких-либо земель есть леса, мы обязательно идём через них?

— Проверяете своё терпение, — Дашка безрадостно усмехнулась. — Сможете ли вы вынести всё, что сваливается на вас из-за моего присутствия? То есть нападает. Сначала были ледяные демоны, в западных лесах Дестиарии — оборотни, в чащах Разории — грифоны, в Эльгирдеме — тёмные дриады…

— Можете считать это тренировкой перед сражениями с демонами Чёрных Гаваней, — сказала им обоим Кларисса. — А через леса идём, потому что огибаем крупные города. И тебе ведь не так уж тяжело отражать атаки всего, что набрасывается на нас.

— Мне надоело! — заныл парень. — Тебе легко, кидайся огнём и молниями — и всё. А мне мечом махать. Я устаю, между прочим!

— Нас, магов, колдовство тоже выматывает, — возразил Томас. — Даже сильнее, чем вас — размахивание мечом.

— Вечное противостояние меча и магии, — хмыкнул Бруно. — Вот только пару веков назад все сошлись на том, что обе силы хороши. Холодное оружие не принадлежность грубых и неотёсанных, а волшебство не приоритет изнеженных и избалованных. Подобные рассуждения — такая же дикость, что и истребление вампиров потому, что в десяти случаях из ста они становятся неуправляемыми жертвами своих инстинктов. И не ссылайся на то, что у тебя в мозгах темнота, потому что твоим воспитанием никто не занимался. Про вампиров ты всё сам знаешь, а с одной из представительниц легионов этих созданий был даже знаком лично.

— Я всего-то оправдываю ваши ожидания, — принялся язвить юноша. — Вы же считаете, что я не отличаюсь особым умом — зачем мне вас разочаровывать?

— Вы не хотите помолчать? — предложила Джессика.

— Бруно не положено. Мне, впрочем, тоже. Мне полагается нести всякий бред, а Бруно — объяснять мне, что мои слова таковым являются и как надо думать правильно, — Клавьер не собирался сдаваться.

— Думать неправильно нельзя! — прервала поединок Джессика. — Можно либо думать, либо нет!

— Гениально, — Дашка не сдержалась, улыбнулась.

— Вот видишь, если бы я повёл себя культурно, не развеселил бы её, — Клавьер гордо посмотрел на Бруно.

Дашка тут же убрала улыбку, считая её непозволительной. Радоваться в её ситуации казалось совершенно неприличным. По неясным причинам все верят, что переживут всю месть Кристиана и надеются, что Дашка в это поверит тоже. Кларисса лукавила: все атаки демонов и волшебных существ отнимали очень много сил, передышки между схватками были слишком невелики, чтобы друзья успевали придти в себя. Половину сфер, приобретённых у Мариуса Раймерса, пришлось использовать, целебные зелья тоже заканчивались. Дашка считала, что проще было в каком-нибудь поселении найти колдуна, владеющего чистой магией стихии Огня, чем терпеть её, ходячее несчастье. Не следует дарить друзьям заблуждение, что этот беспредел длиной уже почти в четыре месяца стоит того.

— Тихо! Я что-то слышала! — вдруг выпалила Тина.

— Опять, — вздохнула Дашка.

Внезапно ветка одного из деревьев выхватила меч из ножен Николаса.

— Энты! — обезоруженный молодой человек дёрнул за поводья, останавливая коня. — Эти создания леса могут позволить нам отступить, если мы не станем причинять им вред.

— У вас есть я, — Дашка рассмеялась смехом сквозь слёзы. — Меня они схватят, а вы, герои мои ненаглядные, зачем-то кинетесь меня спасать.

Тут другое дерево сдвинулось с места и вышло на дорогу. Складки коры на нём образовали две щёлки-глаза, под ними появилось дупло вместо рта. Ещё одно дерево, третье, четвёртое — путь был преграждён.

— Мы уходим! — громко объявил Николас, выставив полусогнутую руку вперёд, словно защищался, второй он натягивал поводья, заставляя своего коня развернуться.

Прорываться сквозь строй энтов никто не собирался, а обитатели леса, в свою очередь, не стали никого догонять, сделав лишь несколько шагов вслед ретирующимся чужакам.

— Обойти лес можно? — спросил Саша, когда компания удалилось на достаточное расстояние. — Или двигаться не по этой дороге, свернуть в чащу?

— Этот лес неприветлив. Как правило, если через лес есть дорога, людям позволяется двигаться по ней. Либо только по ней, в том случае, если лесные жители не любят посторонних. Когда и дорогой воспользоваться не позволяют — значит, из леса выгоняют, — неожиданно пустилась в объяснения Тина. — Что? — девушка ощутила удивление молодого человека, да и Дашки, Алины и Димы тоже: обычно в роли учителей были Кларисса, Николас и иногда Томас. — Я в Адельтии, эльфийских землях, детство провела. Обо всём, что может таить в себе лес, я чуть-чуть знаю. И Динара знала, даже больше меня, — Тина поспешила спрятать ото всех взгляд, исказившийся от внезапной острой печали.

— А зачем вообще в лесу дорога, если по ней нельзя ходить? — Диму это нисколько не тронуло, он продолжал сердиться.

— Во-первых, через лес могут направляться эльфы, раса, уважаемая всем лесным народом, или друиды, к которым он тоже относится миролюбиво, — девушка подняла покрасневшие глаза и терпеливо стала рассказывать. — Во-вторых, когда-то жители леса могли быть добрыми. Может, однажды в лесу случилась кровавая битва, и лес с тех пор решили защищать — природа ведь не любит подобной жестокости. Или появлялся тут тёмный колдун, обращающий существ в своих безвольных слуг. Или просто злой дух проник в них после того, как не стало в королевстве мощной белой магии.

— Так что будем делать? — снова спросил Саша, обращаясь не лично к Тине, а ко всем остальным.

— Придётся в обход. Что займёт немало времени, на окружающих лес территориях полно крупных городов, где нам не надо показываться, на дорогах, соединяющих их — тоже. Эти земли, Варфетия, важные для королевства. Людей короля тут нет, потому что пока не существует самого правителя, но ищейки тех, кто собирается поучаствовать в битве за корону, могут быть повсюду, — произнёс Николас.

— Разве то, что мы хотим сделать — плохо? — Теона, разумеется, не могла понять ничего.

— Им господство чёрной магии очень кстати, — усмехнулся молодой человек. — Её нельзя подавить ничем, поэтому никак не докажешь, что кто-то действовал не по собственной воле, а выполнял чью-то. А ещё история Альданы говорит, что и три человека могут поднять такое восстание, которое три тысячи воинов не подавят.

— А почему мы держим путь именно через земли Варфетии? — злился Дима. — Двенадцать земель в королевстве, а мы идём именно через те, где нас меньше всего ждут.

— Никто не предполагал, что этот лес нас погонит, — Тина была недовольна не меньше. — Через него можно было попасть сразу в Шамрейл, последние земли, отделяющие нас от Лейшарда, чьё сердце — Чёрные Гавани. Не знаю, как тебе, а мне надоело, что мы постоянно теряем время.

Несколько пар глаз посмотрела на Дашку. Молодая колдунья не стала напоминать, из-за кого такие потери. Она чувствовала, что должно тут случиться что-то, что напомнит друзьям гораздо лучше. Испугалась таких мыслей, но опоздала.

Листва зашелестела, семь здоровенных энтов, непохожих на тех, с которыми компания столкнулась десять минут назад, вышли на дорогу, встали. Глаза грозно сверкают жёлтым, кроны трепещут, как от ветра, из дупел доносится ворчание.

— Заражены злым духом, — пробормотала Тина.

— Снова отступаем? — спросил Саша.

— Мы разозлим других энтов, в той части леса не пускавших нас, — девушка нервно сжала губы.

— А какие опаснее? — последовал резонный вопрос молодого человека.

Тине не пришлось отвечать: один из тёмных энтов тряхнул кроной, в ветвях его оказался спрятан улей змиев. Растревоженные существа роем кинулись на компанию. Это был не те змии, в которых превращались золотые демоны, но эффект от их укусов мог оказаться таким же неприятным.

Весь лес взбунтовался: энты появлялись один за другим, и тёмные, и те, что были добрыми, но стали безжалостными, как их собратья, жертвы злого духа. Человеческие вскрики, стук копыт и ржание испуганных лошадей будили дриад, магия их била без промаха. Никто из друзей ничего, кроме преследователей своих, не видел и не слышал, не задумывался над тем, что лесная дорога осталась где-то далеко, — было не до этого.

Дашка не хотела сопротивляться. Её сбили с лошади, но она, хоть и упала удачно, только разодрав плечо, убегать не стала. Колдунью облепил рой змиев, после трёх укусов она узнала, что они ядовиты. А боль, нарастающая, даже радовала. Кажется, даже кости болеть начали, а всё остальное в теле плавилось и перемешивалось. Рой змиев разлетелся, когда ударила зелёная молния тёмной дриады. Убедившись, что молодая женщина почти не шевелится, только дышит, да глаза её открыты, дриада обернулась вдруг гарпией, но не успела броситься на жертву: рухнула на землю. Стрелы в её сердце Дашка не разглядела, перед глазами всё стремительно теряло чёткие очертания, но голос Тины она уловила, а также свист ещё нескольких стрел. Шума, создаваемого змиями, стало меньше, значит, они предназначались им. Но стрел на всех не хватало.

На грязном буро-коричневом фоне появилось яркое пятно — Тина. Она схватила Дашку, потянула на себя, но стоять колдунья не могла. Тащить пострадавшую на себе было затеей неудачной, так как Дашка хоть и была ниже Тины на голову, но была тяжелее, а коней своих и девушка, и колдунья потеряли. Быстро подобрав посох Духа Огня, Тина попыталась создать волну пламени, но сил было недостаточно даже для вспышки.

— Что же я делаю, — опомнилась лучница. — Эй, Дарья, ты сможешь защитить нас?

Дашка удивилась сама себе, когда согласилась. Тина вложила ей в руку посох, колдунья описала в воздухе магический символ (такие могли заменять вербальные заклинания, а у неё сейчас язык заплетался, внятно она бы не произнесла нужных слов) — начался хаос.

Огонь перекидывался с ветки на ветку, с дерева на дерево. Абсолютно сухие, они загорались так, что становилось страшно даже Дашке, хоть ей собственная стихия не могла нанести вреда, и Тине, вокруг которой колдунья сделала магическое защитное поле. Крики дриад оглушали, поэтому у Дашки осталось одно только осязание. Она обняла подругу, боявшуюся гораздо сильнее, та что-то бормотала.

Когда огненная стена исчезла, перед лучницей и колдуньей стояли три хранителя закона. Дашка догадалась по обилию зелёного, цвета форменных мантий стражей порядка, Тина просто видела, но предпочла бы, чтобы на их месте была толпа разъярённых энтов.

— Вот теперь все, — констатировал один из «зелёных мантий».

— Да, сообщи своим ребятам, — кивнул другой.

В тюрьму Дашку и Тину доставили из всей банды последними. Камера, в которой друзьям предстояло ждать суда, была переполнена.

— Тина, Дарья, это вы? — донёсся откуда-то голос Вирона.

— Да, — отозвалась девушка, помогая Дашке сесть.

— Дарья что, тоже зрение потеряла? — обеспокоилась Кларисса где-то рядом.

— Ага, — такой же немногословный был ответ. — А что, многих из наших постигла такая участь? Бедняга Вирон, как я понимаю, лиц разобрать не может, кто-то ещё пострадал?

— Томас и Дмитрий, — голос старшей колдуньи удалился. — Теона хотела помочь, за это охранник её поколотил.

— Я его убью! — взвыла где-то Джессика.

— Нашу воительницу к стене приковали, — доложила Кларисса снова вблизи — значит, ходила взад-вперёд. — За попытку накинуться на охранника, когда он первый раз ударил Теону.

— Как нас вообще нашли? — недоумевала Дашка.

— Дым над лесом заметили, — сказала Кларисса как-то странно, холодно. — Все подробности в приговоре озвучат.

— В каком? — колдунья вздрогнула.

— В смертном. И, пожалуйста, помолчи сейчас, — попросила Кларисса.

Два человека обняли Дашку с двух сторон (Теона и Саша), кто-то сел перед ней (Алина). Клариссе было не по себе: то, что талантливая ученица внушила себе и старалась вбить всем, начало въедаться в её сознание. Дашка — лишь орудие, с помощью которого компания готовится уничтожить источник зла. С ней тяжело, очень. Но без неё будет совсем невозможно, когда банда доберётся до цели. Иначе можно было бросить её в первом попавшемся на пути поселении. Она хороший маг, с такой силой не пропадёт. Пропадёт компания, если будет обладательницу силы таскать за собой. Кларисса сейчас тяготилось виной, проявляющейся каждые несколько минут в новой форме. Зачем обманывала несчастного ребёнка (почему-то в девятнадцатилетней Дашке двадцатишестилетняя Кларисса видела именно ребёнка), убеждая его, что все беды, которыми его оделяли, — это не помеха на пути к цели? Вот, она уже думает про цель, хоть и благородную, но забравшуюся выше дружбы и привязанности. Уже невозможно сказать: «Какие бы катастрофы из-за тебя не случались, мы тебя всё равно любим». Нет, договорить получается только: «…это не помешает нашим планам, поэтому мы не видим ничего предосудительного в том, что тебя любим». Зачем вдруг на это чувство отвлеклась? С таким сарказмом ребёнок отзывался о готовности компании сознательно обрекать себя на трудности, потому что Друг им дороже. Это же действительно глупость! Те, кто правда думает, что цель и интересы не могут стоять превыше всего, долго не живут. С другой стороны, главный закон жизни, о превосходстве идей, — это скорее стадное чувство. Да, так жить легче, но столько при этом теряется! Эти две мысли тесно переплелись и срослись в одну, которая сидела в голове чудовищем. Оно сожрало время: Кларисса не чувствовала хода часов и удивилась, увидев, что наступила ночь и многие уже спят.

— Ты грустишь, — заметил Николас.

— Что мы наделали? — красавица-ведьма вдруг стала беспомощной.

— Похожим вопросом задавалась Тина, у бедной девочки чуть случилась истерика. — Он, сидя на каком-то тряпье, подвинулся, чтобы было место и Клариссе. — Я её успокоил. А раньше она меня побаивалась. Тина… и Динара тоже, — он на секунду прервался, сдерживая наворачивающиеся слёзы, — всегда Аните плакались.

— Она отнимает у нас всё! — колдунья вцепилась в подол собственного платья, чтобы не начать заливать эмоциями всё вокруг.

— Дарья? Не стану отрицать: не будь её с нами, смерти Динары, Аниты, Полы, Мишель, Феликса, Честера и Джейка можно было бы избежать.

— Николас, не уходи от правды. Угрозы для их жизни вообще не было бы, если бы не эта девчонка! — она прижала согнутые руки к груди, не замечая, что по-прежнему сжимает подол платья и что этим движением она обнажила ноги.

Некоторые из заключённых оживились. Кларисса, спохватившись, замахнулась, но выброса магической энергии не произошло. Раздался мерзкий хохот, от которого передёргивало, и недовольный окрик тюремщика в коридоре.

— Тут блокиратор чёрной магии где-то находится, — произнёс Николас. — Чтобы при помощи волшебства никто не сбежал.

— О, Ветры, как же мне плохо, — простонала Кларисса и прошептала следующие слова тихо, только для друга. — Как ты можешь так спокойно мне это говорить? Знаешь ведь прекрасно, для чёрного мага нет большего унижения, чем перед лицом врага оказаться без силы.

— Какие они тебе враги? — Николас улыбнулся. — Дураки они. На них и магической силы жалко.

— Это формулировка такая. Те, кого надо поставить на место, тоже входят в понятие «враги».

— Ну и что? У дураков места нет, так что ставить их некуда.

— Предположим, так и есть. Но мы не об этом говорили. А про Дарью, — Кларисса запрокинула голову, смотря в потолок, точнее, в маленькое окошко под самым потолком.

Небо было звёздное, романтически-красивое.

— А что мы можем поделать? Она нам нужна. И мне жаль её. Она могла бы чего-то добиться в жизни, а, ощутив себя виновной в гибели семерых человек, хочет сделаться незаметной.

— Ощутив? Ты полагаешь, ощущения её обманывают? Какой бы умницей Дарья не была, она притягивает к себе трагедии.

— А ты ей веришь? Если бы не стало известно, что она потеряла ребенка и была этому рада, и дух её сына начал мстить, ты же не подумала бы, что смерть бегает за нами по этой причине? — Николас повернул лицо подруги к себе, и руку не убрал. — Так что твоё предположение — это её предположение, которое вовсе не обязательно правильное.

— Но я не смогла переубедить её, и никто из нас — тоже, — Кларисса дотронулась до руки Николаса, тоже не поспешила убирать свою.

— Почему-то от неверных убеждений отказываются труднее.

— Почему ты ничуть не взволнован? — выпалила колдунья, хотя сама нервничать стала меньше.

— Разговор с тобой укрепил мою уверенность в том, что дело не в Дарье.

— А в чём? Стечение обстоятельств?!

— Бывают и не такие совпадения, поверь.

— Всё равно мне непонятно твоё спокойствие. Ты и смерти не боишься? Нас без суда казнить собрались из-за того, что Дарья устроила пожар в лесу, оказавшемся священным!

— Тина попросила её. Я, признаться, от нашей девочки с эльфийской кровью не ожидал такого. Огонь и, соответственно, маги, владеющие этой стихией, а также те, кто их сопровождает, — самые страшные враги леса. А между лесными народами существует связь, и нас, вероятно, из других чащ будут не только гнать, но и пытаться убить.

— Ты мне врал, что ты не маг, — произнесла Кларисса, кровь её нагревалась. — Ты сейчас что-то делаешь со мной. Я не могу злиться, кричать, бояться — хоть и хочу. Пошевелиться не могу.

— Нам духи предков должны помочь. Даже если нам придётся подняться на эшафот — это будет не конец. Нашему делу пропасть нельзя, а они мудры, и не пожалеют для нас своего могущества, спасут нас. Нет, мой пульс не участится ни на один удар, когда я буду на эшафоте. Только если палач не позволит, чтобы наши последние желания были исполнены…

— И каково было бы твоё последнее желание?

Красавица догадывалась, в чём оно заключается, и надеялась, что предчувствие её не обманет, поэтому закрыла глаза чуть ли не прежде, чем Николас стал приближать лицо к ней. Мешающий капюшон она откинула. Этот человек никогда его не снимал, и Кларисса не понимала сейчас, почему. У него были мягкие волосы, длинные, густые. Когда колдунья отстранилась от него, чтобы разглядеть, увидела: у Николаса глаза великолепные, серые, радужка обведена ярко-синим. Цвет их был холодным, но невозможно было представить, что взгляд этот может быть ледяным. Он растапливал всё, согревал. Ресниц касалась тёмная неровная чёлка. Кларисса убрала её, чтобы не лезла в глаза, и теперь сама поцеловала Николаса. Через час или полтора, когда он уже спал, ведьма обратила внимание на то, что на вид он совсем молод, года двадцать три, а может, даже меньше. До появления новичков в банде он был, выходит, самым младшим, если не считать близняшек и Клавьера. Но он опытней, чем вся банда, вместе взятая. Сколько же тебе лет, Николас? Да и кто ты такой? Про тебя ничего не известно, совсем!

Наутро никто спокойствия Клариссы и Николаса никто не разделял. Часов в семь явился тюремщик за теми, у кого резко упало зрение от яда змиев вчера: за Дашкой, Томасом и Димой.

— Не позволим мы вам такой роскоши, чтобы не видеть лица своей смерти! Наш целитель лишит вас этого удовольствия, — и тюремщик расхохотался.

— Какой тут подвох? — заподозрила очередной беспредел Джессика, когда двух магов и колдунью увели. — Теоне не позволили их вылечить, а своего целителя решили напрячь.

— Я когда-то сидел в тюрьме, при которой была алхимическая лаборатория, — судя по тону Николаса, он собирался сказать весьма неприятную вещь, так и было: — На заключённых, нуждающихся в медицинской помощи, проверяли лекарственные зелья вместо того, чтобы дать им проверенное средство. Иногда алхимики нарочно «путали» препараты для зелий, причём так, что вместо лекарства получался яд. Но такие дела творились обычно по чьей-то просьбе, если кто-то был заинтересован в том, чтобы какой-то из заключённых не вышел на свободу.

— Ни Дарья, ни Томас, ни Дмитрий никому мешать не могут, — неуверенно протянула Джессика, на утверждение это не походило, воительница скорее желала получить ответ.

— Тем более что нас всех собираются казнить, — напомнила Кларисса.

— Я просто так сказал, — хмыкнул Николас. — Зарисовки из жизни, только и всего. Может, при этой тюрьме и нет лаборатории. Просто вместе с исцеляющей магией на человека можно наложить какие-нибудь защитные чары, и он и пытки преспокойно выдержит, и, если чары высшего уровня, станет на время бессмертным, так что казнить его тоже не получится.

— Хватит ребят запугивать. Ужасы будешь рассказывать, когда мы вырвемся отсюда, — Кларисса вела себя так, будто ночью ничего не произошло.

Николас ничего не ответил. О его странностях все знали, поэтому не могли сказать, замолчал он потому, что обиделся, или наоборот, его это нисколько не задело и он не стал наносить ответный удар словом. Лицо его, как всегда, скрывал капюшон, и выражения никто видеть не мог.

— Кларисса, можно я задам глупый вопрос? — подал голос Саша и рискнул озвучить, что вертелось на языке, не дождавшись разрешения: — Когда нас поведут на эшафот, мы сможем воспользоваться магией?

— Спасибо, что предупредил насчёт содержания вопроса, — ведьма усмехнулась. — Если бы это было реальным, ни один уважающий себя маг не оказался бы на виселице, на костре или у плахи.

— Но ведь не известно точно, что магию в такой ситуации применить нельзя, — возразила Джессика.

— Ты не маг и не можешь об этом судить, — Кларисса не собиралась выслушивать иное мнение и вообще считать, что такое существует. — Сила мага — всё для него. Он ни за что не откажется от неё, можно лишь насильно отнять у него магию.

— Будьте благоразумны! Противопоставление меча и магии — пережиток прошлого, — Клавьер вспомнил фразу Бруно и передразнил приятеля, при этом подняв указательный палец вверх и покачав им.

— Но гордыня магов имеет место и сейчас, — проронила Джессика, по-доброму взглянув на парнишку.

Кларисса отошла в угол, подальше от компании, села, уставилась в пол.

— Она всегда такая? Мне искренне жаль, что вам приходится её терпеть, — Джессика закатила глаза.

— Ну с присутствием Дарьи мы тоже кое-как миримся, — не осталась в долгу Кларисса.

— Так она не виновата! — начала была свою главную песню Теона, но наткнулась на новую грубость тёмной красавицы.

— Тебя послушать, так в этом мире вообще виноватых нет, все беды сами собой происходят. Запомни, девочка, за любые поступки единственный ответчик — тот, кто их совершает. Дарья знала, чем её история может обернуться, но всё равно шла с нами. И я имею право её обвинять в том, что она виновата в гибели тех, кто нам был дорог.

— Что ты говоришь! — выкрикнул Николас. — Ты раньше Дарье и думать не давала о том, что все трагедии из-за неё происходят, а теперь?!

— Прости! — страдальчески воскликнула колдунья. — Но пойми меня, я не могу так легко принять смерть тех, кого почти считала своими родными! словно я потеряла братьев и сестёр.

— Для нас эта потеря такая же тяжёлая, — произнёс Бруно. — Надеюсь, у тебя истерика. Не представляю, если твои слова — это серьёзно.

— Что, правда глаза колет? — Кларисса выходила из себя. — Из-за этой девчонки всё! Чем она хороша настолько, что можно терпеть всё, что она приносит нам? Она очевидная помеха, и это ничем не исправить и не затмить! Мы все взрослые люди, понимаем, что нежное чувство вопреки чему-то — излишество, огромное и мешающее.

Алина, Саша, Джессика и Николас в одну секунду крикнули: «Замолчи!», «Прекрати!», «Закрой рот!» и «Ложь!»

— Ты утверждала обратное ещё два дня назад, — сказал Бруно грустно. — И это слегка коробило, такие бескорыстные отношения разве что в легендах сохранились. Это казалось смешным и наивным. А теперь я убедился, что наивны как раз мысли о том, что друзья должны быть инструментом для достижения целей. И понял, что эта мысль хоть и бред — она верная… Поздравляю, ты меня совсем запутала.

— Я рада, что ты начал это понимать.

— Как раз таки я совсем запутался, — пробормотал Бруно.

— Я была о вас лучшего мнения, — заявила Джессика.

— Какая же ты дура, — хохотнув, красавица посмотрела на неё высокомерным взглядом. — Ничем не отличаешься от своей сестры. Думала о нас как о благородных разбойниках, которые друг за друга горой стоят? Большая дружная семья — мы такие в твоём представлении были, да? Ты так счастлива была, когда с нами познакомилась, говорила, что потеряла веру в таких людей, как мы, для которых жизнь это не забег по трупам. Что мечтала встретить подобных нам. Так вот, таких людей не бывает! И не ищи их! Не пытайся разглядеть в ком-либо! Не усложняй себе жизнь!

— Не оскорбляй мою сестру! — этот крик Джессики, наверное, пробежал по всем тюремным коридорам и отдался в каждой камере.

— Эй, вы, тихо! — донеслось из-за стены.

Компания бросила выяснение отношений, но все изнемогали от злости или от непонимания.

Когда в камеру вернули троих друзей, ни Кларисса, ни Бруно, ни Николас не проявили никакого участия. Остальные засуетились:

— Живы?

— Что с вами делали?

— Как вы себя чувствуете?

— Вас никакими зельями не поили?

— Зрение вернули?

После первых вопросов выкрики стали сливаться в шум, сквозь который пробился голос Томаса:

— Дали какой-то гадости, теперь нас всех мутит. Очевидно, хотели поглумиться над нами. Могу поспорить, что нам магия лечения Теоны не поможет.

— Зелье, случайно, не тёмно-фиолетовое было? — спросила Тина.

— Оно самое.

— Да, ты прав — тюремщики хотели поиздеваться. Это эликсир «Орлиный глаз», его надо разбавлять водой, пока он не станет бледно-сиреневым. В противном случае вызывает десятки побочных эффектов, — вздохнула девушка.

Тут Дашка застонала, схватившись за живот. Ей было хуже всех. И все сразу вспомнили разговор, случившийся в этой камере полчаса назад.