"Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора (Ермакова Олеся Евгеньевна)

Охотник и ведьма

Охотник шел по следу, как королевская гончая, загоняющая лисицу. Он почувствовал чужую Силу и тихо выругался сквозь стиснутые зубы. Яркая зелень следов, оставленных сильной, запоминающейся, зачаровывающей колдовской аурой. Ведьма! Еще одно богопротивное создание на его пути. Что ж, ей не долго осталось совершать свои мерзости. Скоро он придет за ней, и лес, спасавший ее от расплаты, не уже сможет ее укрыть. Никто еще не уходил от его возмездия, и эта проклятая ведьма не станет исключением!

Охотник не верил ни в языческих богов, ни в единого бога, служители которого дали ему благословенье «на борьбу с богопротивными тварями, оскверняющими этот мир». Он доверял лишь себе, острому стальному клинку, ни разу не подводившему его, и ненависти, живущей в его сердце и душе. Еще он верил в удачу, без которой была бы немыслима Охота на гнусных порождений мрака, от которых он очистит этот мир раз и навсегда.

Он никуда не спешил, ступая по шуршащему ковру из осенних листьев. Все же этот лес был красив в пору своего увядания той хрупкой последней красотой, заставляющей даже сердце Охотника, холодное как северные ветра в разгар зимы, биться чаще в глупой бессмысленной надежде.

Лесные тропы соединились в довольно широкую наезженную дорогу, значит, скоро появятся избы какого-то из многочисленных варасских селений, хаотично разбросанных по всему королевству. Там он и разузнает все про живущую в лесу ведьму. Эти твари, конечно, очень скрытны, но все равно им иногда приходится выходить к людям и зарабатывать своим бесовским промыслом — «помогать» людям. В этом их слабость, а вот Охотнику не положено иметь слабостей, как, впрочем, и чувств, за которые может зацепиться ведьма.

Охотнику повезло, что он счел хорошим предзнаменованием. Не доезжая села, он встретил селянина, правящего худой замороченной клячей и задал интересующий его вопрос:

— Скажи мне: есть ли в ваших краях порождение тьмы, богопротивная ведьма?

— Нету, откуда ж ей взяться то в краях наших дальних?

«Ложь!» — кричали обостренные чувства Охотника. Но в тоже время он знал, что крестьянин не лжет, он просто уклончиво уходит от ответа. Надо только верно задать вопрос, а в этом он всегда был мастером, или как следует припугнуть селянина, погрозив Инквизицией и королем.

— С лесными травками никто не знается? Я б хотел прикупить кое-каких кореньев для лекарства.

— Вона что, — просветленно произнес селянин. — Так тебе к ведунье нашей надо, Дарине.

— А говоришь ведьм нет, — Охотник с трудом изобразил на лице подобие добродушной улыбки.

— Так Даринушка наша не ведьма, я ж говорю: ведунья она. Бабам рожать помогает, детей лечит, травками лечебными торгуют, да и берет за свой труд недорого. Не то, что в городских знахарских лавках, где за лист крапивный, да лопухи сдерут денег, как за камни самоцветные. Еще она нас грешных от упырей, да нежити лесной оберегает. Дай бог ей здоровья да долголетия, не знаю, как жили бы мы без ней.

Охотник холодно усмехнулся, но промолчал. Просить здоровья у бога для ведьмы! Они так скоро молиться на нее начнут и храмы воздвигать! Меняются люди, раньше ведьм в один голос проклинали и до костра без его помощи дотаскивали, а сейчас… Но Охоту никто не отменял, поэтому он спросил:

— Как найти мне эту вашу ведунью?

— Видишь вон ту тропинку? — крепкая мозолистая рука труженика полей указала на чуть заметную дорожку, уходящую в самую чащу. — Ты по ней дойдешь до ручья, а там до избушки ее дойдешь. Не заблудишься, изба у ней приметная. Как придешь, благодарность ей от меня передай, скажи, что дочурке младшенькой Евсеевой настойка целебная помогла, бегает еще бодрее прежнего, бесенок маленький.

Охотник еще пару минут постоял, прислушиваясь, а потом пошел, но не предложенной словоохотливым селянином тропинкой, а обходным путем. Какой Охотник пойдет прямой дорогой к логову ведьмы? Всегда есть другие пути, пускай и более длинные, но так больше вероятность застать ведьму врасплох, пока она не успела почувствовать его прихода.

Петляя по лесу, по лишь ему видимым следам чуждой ауры, Охотник внезапно почувствовал скрытую опасность. Это была не ведьма — их присутствие всегда ощущается по-другому. Оно таилось, следя за каждым его шагом, выжидая. Что-то совершенно незнакомое и опасное, вечно голодное и жаждущее человеческой крови. Кто-то избрал его, Охотника, предметом своей охоты. Он напрягся, достал из ножен клинок из гномьей стали и зарядил арбалет, готовясь к обороне от незримой опасности.

Из тени вышла девушка, красивая, с роскошными пепельно-русыми волосами и стройной фигуркой, не обделенная природными прелестями. Обычная заблудившаяся сельская девка, пошедшая по грибы, а он уже начал паниковать, наверное, близость к логову ведьмы просто сбила его чутье. Но опускать арбалет ему почему-то не хотелось, будто что-то предостерегало от этого.

— Ты не выведешь меня в село, путник, а то я пошла с подругами гулять да заплутала, — голосок у нее был обаятельный, спокойный, умиротворяющий.

И чего он так разнервничался? Совсем нервы ни к черту стали. Точно, потерявшаяся селянка из той захудалой деревеньки. Вон даже взгляд перед незнакомым мужчиной потупила.

— Как зовут тебя, красавица?

— Марой кличут, путник. Так отведешь? — она растянула губы в обворожительной улыбке и подняла глаза. Черные, как беззвездная ночь, таинственные, завораживающие, вот только в них горел огонь не молодости, а Смерти.

Первая стрела из арбалета, угодила девушке прямо в сердце, но ничуть ее не побеспокоила. Она лишь хищно оскалилась изменившимися чертами лица и процедила сквозь ряд острых как бритва клыков:

— Почему ж так не вежливо к девушке, Маркел?

Охотник вздрогнул от звука собственного имени, как от удара, выпуская еще одну стрелу.

— Думаешь, что сможешь убить меня из своего жалкого оружия? Не думала, что знаменитые Охотники на ведьм так наивны, — она приблизилась на расстояния одного прыжка, выпустив длинные смертоносные когти.

Реакции и движения Охотника были обострены, но все равно через полчаса напряженной схватки он упустил один из ударов. И когти вскользь полоснули по плечу, оставили кровавый след и принесли ему давно забытое чувство боли. А тварь даже не поморщилась от нанесенных ей ран и выпущенных стрел. Она их просто не заметила.

Он побежал, вкладывая в бег всю свою угасающую силу. Зачем бежать, когда тварь движется гораздо быстрее? На секунду позже или раньше, какая ему теперь разница? Но ноги несли его со всей прытью, на которую был способен человек, повинуясь лишь одному желанию — жить.

Мара не ускоряла своих нечеловечески грациозных и опасных движений, следуя за раненым Охотником. Зачем ей было тратить на это силы? Скоро он выдохнется, и она выпьет его жизнь по капле вместе с его Силой. Он был редкой и ценной добычей, она выслеживала его уже три месяца. А сейчас ей хотелось немного поиграть.

Охотник слишком устал и измотался, чтобы заметить выступающую из земли корягу, и его нога предательски подвернулась, а тело упало в один из многочисленных капканов, которые селяне расставляли на лесных хищников. Последним его воспоминанием стал запах ароматных трав, устилавших дно ямы.

— Пей, — произнес строгий настойчивый женский голос, в рот полилась жгучая, отвратительная на вкус жидкость.

Охотник попытался открыть глаза, но тут же закрыл их. Ибо даже его крепкие когда-то нервы не могли выдержать подобного. Темно-русые кудрявые волосы лежали непослушной волной на плечах, спускаясь до талии, а в карих глазах играли такие до боли знакомые огоньки. Хотя чутье Охотника еще не пробудилось, он безошибочно определил, что она была ведьмой. Богомерзким созданием, недостойным жизни, той, которую он всегда ненавидел. Той, которую он собирался убить. Вот только глаза ее не были полны ненависти и злости, в них не было и тени тьмы и зла. Они были другие: сострадающие, жалостливые, волнующие, волшебные, полными яркой и многогранной Жизни.

Никогда не смотри в глаза ведьме. В них ее Сила и Власть. Никогда не верь ее взгляду, он зачаровывает и обвораживает, заставляя тебя поверить в то, что она несет в мир что-то кроме зла и тьмы. Ты не должен подчиниться ее колдовскому взгляду. Ее глаза лгут, обнажая твою душу, ища в твоей душе человеческие чувства и слабости.

— Уходи! Оставь меня, порождение мрака, — эти слова были едва слышны из-за хриплого, дрожащего голоса. Они дались ему с огромным трудом, а попытка приподняться не удалась из-за колющей, пронзающей до костей боли в плече.

— Ты ранен, и я не уйду.

— Да какое тебе дело до меня?! Почему ты не оставила меня умирать?

— Потому что я не могла позволить умереть живому существу.

— Я поклялся убивать таких как ты. И сделаю это, как только представиться возможность.

— Чем же тебе так не угодили ведьмы? — в ее голосе проскользнула обычное женское любопытство.

— Они несут в мир зло и тьму, оскверняя его своим присутствием.

— Разве в мире без ведьм нет несправедливости и зла? Почему ты решил, что убийством можно исправить этот мир? Кто дал тебе право решать, кто достоин жизни, а кто нет? — ее лицо изменилось от негодования, не утратив при этом своей красоты.

Она тоже так говорила, с той же обидой и негодованием. Гордая, независимая, обворожительная. Та, первая и единственная ведьма, которую он отпустил, потому что так и не смог убить. Он ведь и вправду поверил в ее слова, пока не узнал, что через месяц ее сожгли на костре. Это было слишком давно и совсем не с ним. Затянулась от чего-то ноющая рана в груди. Давно умер тот беспечный юнец, преступивший законы Охоты. А на его месте появился другой, Охотник. Бесстрастный, беспощадный, ненавидящий.

— Я Охотник и я в праве решать.

— Ты…, - она была слишком удивлена, чтобы это скрывать. — Но с твоей Силой… Как ты мог им стать? Кто погиб у тебя от рук ведьмы, чтобы ты стал таким? Любимая? Мать? Жена? Сестра? Дочь?

Никогда не заговаривай с ведьмой. Она опутывает тебя вереницей слов, заманивая тебя в свои колдовские игры. Она с такой же легкостью управляется со словами, как и с заклинаниями. Не слушай ее лживых слов, борись с их колдовской притягательностью, пока ты еще можешь это сделать. Пока они не затмили твой разум, не покорили волю, не заставили утратить хладнокровие, без которого ты не сможешь убить эту тварь.

— Не твое дело, ведьма! — зло произнес он, прежде чем снова провалится волну забытья.

Охотник не мог сказать, сколько он пролежал в полубредовом состоянии. Пару дней, неделю, месяц, а может и целую вечность. Периодически он просыпался оттого, что ведьма поила его очередным своим отвратительным зельем, но противиться этому у него просто не было сил. Иногда он уставшим зрением видел, как колдунья варит свои снадобья. Порой она уходила, но вскоре возвращалась с охапками ароматных трав или странноватых на вид кореньев. Пару раз он слышал людские голоса, принадлежащие, видимо, селянам, пришедших к ведьме за советом. Как будто она может что-то хорошее посоветовать! А еще она больше не пыталась заговорить с ним. На тихие проклятья Охотника, изредка процеживаемые сквозь зубы, чародейка тоже не обращала никакого внимания. Просто временами эта проклятая ведьма (чтоб ей к мракобесам провалиться!) садилась напротив него и смотрела, глядела ему прямо в глаза. Вот за этот взгляд Охотник больше всего ее ненавидел и был готов убить, наплевав на собственную беспомощность и невозможность даже подняться с лежанки без приступа боли.

Зачем она смотрит на него так? Что пытается найти в его глазах кроме ненависти и боли? Зачем она издевается над ним, пытаясь пролезть в душу, которая мертва для чувств и эмоций уже слишком долго? Взгляд у нее не обычный, а особенный — ведьминский. Такой ни с чем не спутаешь, от него не укроешься за опущенными веками. Он пронзает, околдовывает, зовет в далекие звездные дали, в лес, где луна играет в кронах высоких деревьев, в небо, где птицы парят над пиками скал, не боясь их острых смертоносных вершин. Туда, где играет всеми красками многогранная Жизнь, удивляя взгляд своим величием и красотой. Хочется верить этим карим с огоньком глазам, раствориться в них, вызывать задорную улыбку на задумчивом лице, растрепать по ветру озорные кудри…

«Ты Охотник! Пусть раненый, плененный, но Охотник! Хранящий мир от порождений зла!» — голос разума кричал, но он слишком устал, и отчего-то ему не хотелось его слушать. Вот когда он сможет встать, или хотя бы держать в руках оружие, тогда он разберется с этой поганой ведьмой, а пока…Все равно он ничего не может сделать.

Долгожданный день, когда ему, наконец, стало лучше, пришел. Его мучительница, кареглазая ведьма, естественно, оказалась рядом, испортив своим присутствием всю радость от ощущения, что он может подняться без приступов боли. Еще и издевалась над ним, предложив подняться с постели, опираясь на предложенную ей вместо костыля палку. Садистка! Он категорически отказался, заявив:

— Я и сам в состоянии встать на ноги без твоей назойливой помощи, ведьма!

Первое движение он совершил уверенно, с гордо поднятой головой, как и подобает Охотнику. А вот со вторым, решающим шагом ноги подвели, предательски подкосившись. Если б не эта наглая, вездесущая чародейка, подхватившая его под руки, то он бы уже растянулся на деревянном полу избы, переломав начавшиеся срастаться кости.

— Глупый и излишне самоуверенный, — без тени враждебности заметила ведьма, снова предложив ему опереться на костыль.

В этот раз Охотник все же согласился, помянув про себя свою «доброжелательницу» парой нелестных слов.

Он почти забыл, как же это хорошо: ходить. Пускай, опираясь на палку, но все же самостоятельно передвигать ногами! А не лежать в бредовом забытьи, не в силах подняться. Выйти из надоевшей избы на по-зимнему холодный свежий осенний воздух, посмотреть, как падают, кружась в причудливом танце, первые снежинки. Как накрывают они белоснежным покрывалом лес, догорающий огненным костром опавших листьев. Усыпляют не надолго, пока весна не коснется сугробов теплыми лучами солнца, пробуждая его ото сна.

Улыбка, давно позабытая этим вечно хмурым человеком, озарила его лицо, изменив его почти до неузнаваемости. Светлые волосы чуть ниже плеч не казались больше выцветшими и серыми. Голубые с едва заметно проступающей зеленью глаза не источали ненависти и холода, пронизывающего кожу от одного только взгляда. Сам он стал другим: мужественным, величественным, задумчивым. Но это лишь на краткий миг.

Окрик ведьмы вернул его к действительности:

— Не стой на морозе, замерзнешь!

— Ну, замерзну, тебе-то какое дело?! — он вспылил. Ненавистная ведьма не должна была видеть его таким.

Никогда не показывай ведьме своих слабостей. У тебя их просто нет. Они погребены под осколками эмоций, мечтаний и ненужных чувств. Ты Охотник, несущий лишь Смерть и ненависть. Ты не можешь и не должен быть другим. Ты сам давно избрал этот путь, и с него нет возврата.

В дом он, несмотря на злость, зашел, потому что на дворе была поздняя осень, почти перешедшая в зиму. И холод хищной змеей проникал под тонкую ткань рубашки, да и неокрепшие еще после болезни ноги требовали передышки. Интересно, куда ведьма задевала его оружие и кожаную куртку?

— Печку затопить сможешь? — спросила ведьма, накидывая на плечи теплую куртку.

— Смогу, — Охотник ответил без каких-либо эмоций и интонаций, просто холодно поставил ее в известность.

— Я сейчас за водой, а ты пока печку протопи. Можешь, конечно, сбежать, но я бы тебе не советовала — пропадешь. Лес тебе почти незнакомый. Время холодное, замерзнешь, пока дойдешь до людей. Да и волкам в лесу тоже кушать хочется, мара своей добычи вряд ли упустит. Ты слаб слишком, чтобы с ней тягаться, а в мои владения она побоится соваться, — и она ушла, прихлопнув за собой дверь.

Охотник осторожно приподнялся с лавки и, подбросив дров, начал растапливать печку, взяв огонька от свечки, освещавшей просторные комнаты. Он хотел скорее покинуть это место, но не был глуп и прекрасно понимал, что ведьма была права: не продержится он, еще больной и слабый, в лесу и пары часов. Будь он даже опытным Охотником.

Ведьму встретила теплая, хорошо протопленная изба и мрачный взгляд подопечного.

— А ты еще здесь? — удивилась она. — Я то рассчитывала, что ты предпочтешь мне общество голодных волков и красавицы мары.

Охотник промолчал, не удостоив ее ответом.

— Ты всегда такой молчаливый или только со мной не желаешь разговаривать? Кстати, у тебя имя есть или мне к тебе на «ты» обращаться?

Тишина снова послужила ей ответом. Ведьма оставила бесполезное занятие разговорить угрюмого как горные перевалы Охотника и принялась за приготовление ужина. Готовила она изумительно, уже через час от печки стали раздаваться ароматные запахи, дразнящие его внезапно проснувшийся аппетит. А принятая с подозрением похлебка оказалась просто восхитительна.

— Маркел, — вымолвил он после часа молчания, потому что тишина давила, и хотелось поговорить, хотя бы с ненавистной ведьмой.

— Дарина. Устанавливаем перемирье, пока ты не окрепнешь и встанешь на ноги, чтобы меня убить? — усмехнулась она.

— Да. Но это лишь отсрочит твою смерть.

— А ты считаешь, что так легко сможешь убить меня, Маркел? — ответила ведьма с ехидной улыбкой.

— Ты не боишься Смерти? — изумился Охотник.

— Все мы смертны, даже ты, Охотник, — философски изрекла она.

— Что ты знаешь о той твари, которая напала на меня?

— Это была мара. Разве ты о них никогда не слышал?

— Нет.

— Странно для Охотника. Значит, тебе просто повезло, что ты раньше их не встречал. Мары — это нечто среднее между нежитью и демонами. Крестьяне называют их злыми духами Смерти. В чем-то они правы — мара всегда несет с собой смерть, для того, кто ее встретит. Они могут принимать людской облик, предпочитая воплощаться в молодую красивую девушку. Никогда не заговаривай с марой, их голос очаровывает сильнее, чем пение русалок и сирен. Мару нельзя убить обычным оружием, потому что они уже неживые. Они одиночки и никогда не охотятся вместе, потому что тогда их чары слабеют, выявляя истинную сущность. Одного они не могут изменить, меняя облик — черных, беспросветных глаз, в которых слишком ярко горит огонь Смерти. Чтобы существовать, им необходима Жизнь, они выпивают ее по капле, пронзая жертву когтями, яд в которых ослабляет и лишает сил. Но обычной человеческой жизни им мало, им нужна Сила. Настоящая, колдовская, волшебная, чужая, но такая желанная. Ее то мара и ищет, выслеживая тех, кто ей обладает. Неделями, месяцами, годами, идя на огромный риск, потому что единственное, что может ее убить — это заклинание, которое может произнести даже самый бездарный и слабый маг. Только захочет ли он это сделать?

— Что ей тогда понадобилось от меня? Я не обладаю этой проклятой чародейской Силой!

— Ты так в этом уверен? Судя по всему, мара выслеживала тебя на протяжении нескольких месяцев, так как в моих лесах она до этого не появлялась. Зачем ты ей, если ты всего на всего обычный человек?

— Это уже лучше тебе знать, ведьма!

Начатый было разговор на этом и закончился. Но он все же сломал стену безмолвия между молчаливым Охотником и острой на язык ведьмой. Через день разговоры возобновились с тем же увлечением. Чем еще заняться двум людям, пусть и нелюбящим друг друга до зубного скрежета, когда за окном тихо подступает зима, принося завывания пронизывающих северных ветров, хлопья кружащегося над землей снега и мрачную песнь голодных волков? Они на удивление быстро нашли интересные им темы, которые не касались ни Охоты, ни колдовства. Разговоры всегда заканчивались долгими словесными перепалками, которые воспринимались как забавное развлечение и вошли в привычку.

Как-то раз хитро ухмыляющаяся ведьма вручила озадаченному Охотнику топор, заявив, что не чего ему просто так проедать запасы, мог бы и дров нарубить. Он, конечно, упирался, заявляя, что порождение мрака, имя которому Дарина, просто над ним издевается, желая его скорейшей кончины, но топор взял и, опираясь на палку, отправился за дровами.

Солнце еще только поднялось из-за горизонта и коснулось своими лучами спящего снежного леса, когда Охотник открыл глаза и сел на край лежанки. В эту ночь я спал плохо и почти не сомкнул глаз. Мысли хороводом бродили в голове, когда я неслышно, стараясь не шуметь, привстал, взял стоящую у печки сумку со скудным имуществом и почти дошел до выхода, а затем вернулся назад.

Ведьма спала, укутавшись в теплое козье одеяло. Темные каштановые кудри в беспорядке разметались по примятой подушке, обрамляя лицо хозяйки озорными завитками, колдовские карие глаза скрывались за длинными черными ресницами и закрытыми сном веками. Я все время старался избегать ее взгляда, опасаясь попасть под его влияние, но запомнил их удивительный цвет: ее глаза были ореховыми, оттенка горького миндаля, который въедался в душу и оставался там навеки. Я любовался ее лицом, таким неправильным по канонам красоты, принятым в Варасске, но чарующим, завораживающим своими загадочными чертами. Пока она спала, я мог любоваться без опаски нарваться на острый язычок ведьмы.

Тонкая жилка на шее едва заметно пульсировала. Одно движение острым стальным клинком, зажатым в руке, и ее жизнь прекратиться уже навсегда, потому что против холодной стали у горла не спасет никакая магия. Смерть рано или поздно приходит за всеми: и за гордыми королями, восседающими на троне, и за бедными крестьянами, трудящимися на бескрайних полях, и за бравыми вояками, привыкшими к ее дыханию на поле брани, и за могущественными волшебниками и ведьмами, творящими чудеса, и за одиночками Охотниками, у которых нет души. Как просто сейчас отнять жизнь движением, ставшим привычным и обыденным, тому, кто слишком много убивал и не только ведьм, чтобы, что-то дрогнуло там, где должно быть сердце. Вот только рука предательски дрожит, не в силах нанести решающий удар. Почему?

Потому что ты все-таки поймала меня, ведьма. Обворожила, околдовала, растопила вечные льды души, рассеяла ненависть и боль, заставила почувствовать биение сердца. Сделав так, что теперь мне не нужно от богов ничего, кроме горького миндаля твоих глаз и звуков твоего насмешливого звонкого голоса. Потому что я люблю тебя. Впервые за долгие годы я знаю значение этого слова. Ты счастлива?

Любовь — это обман, в котором тебя хотят уверить, сковав твою волю и решимость. Ей не место в твоем каменном сердце и душе. Ни того, ни другого у тебя нет. Твоя стихия — ненависть, хладнокровная, страшная, неистовая, убивающая. Ты Охотник. Ты лишь вершишь праведный суд над порождениями мрака и зла…Не верь ведьме, которая всегда будет лгать тебе, убеждая в обратном.

Дарина. Это имя подходит тебе как никакое другое. Дарина — дарящая этому серому жестокому безразличному миру Жизнь, Свет и Любовь. Дарина, любовь моя. Хочется кричать от горечи и боли, наполняющих мое сердце, но я молчу, чтобы не потревожить твой покой. Хочется поправить падающую на лицо прядь и коснутся поцелуем сомкнутых алых губ, но тогда я не смогу уйти. Уже никогда.

…Когда ты заглянешь в глаза ведьме, а в твоем сердце не останется ни капли ненависти, ты больше не сможешь быть Охотником. Преступившему запреты нет возврата. Навсегда перестает быть Охотником тот, кто, поддавшись колдовским чарам, отдал свое сердце. Нет худшего наказания, чем любовь к ведьме. Она убивает тебя, сжигая твое сердце и душу, принося лишь боль и страдание…Разве стоит она того?!

Где ты сейчас, мой Учитель, у которого я был лучшим и талантливейшим учеником? Я нашел ответ на твой давний вопрос. Через столько лет я нашел ответ, потому что узнать его можно, только преступив законы Охоты. Понравится ли он тебе? Проклянешь ли ты меня, когда его услышишь? Что ж, моя правда стоит того, что бы ее тебе рассказать.

Тихо хлопнула дверь за моей спиной, отделив меня от тебя, свободолюбивая чародейка. Заметишь ли ты мой уход? Прольется ли слезинка сожаления из твоих глаз? Я ухожу, потому что никогда не смогу причинить тебе боли. Потому что я перестал уже быть Охотником, когда заглянул в твои глаза. Я жалею лишь о том, что не успел сказать тебе всего лишь трех коротких слов. Самых важных, самых главных, самых искренних. От того-то я и не смог произнести их тогда вслух.

Избушка осталась вдалеке, когда я заметил перед собой такую знакомую хрупкую фигуру с темно-русыми кудрями и напрашивался лишь один незаданный вопрос: «Что ты здесь делаешь?». Но она никогда не прятала дерзкого пронзительного взгляда под черными ресницами, поэтому вслух я произнес совсем другое, достав покоившееся в ножнах на поясе оружие:

— Ну, здравствуй, мара! Вот и свиделись.

Тварь злобно оскалилась, убрав иллюзию. Маскарад не удался, ей не удалось меня провести на этот раз.

Снова мы кружим в смертельном танце, вот только под нами сугробы, а не ковер из опавших листьев. А я больше не поддамся на чудесные звуки мелодичного как знаменитая арагийская флейта голоса. И шансов у нас нынче поровну. Удар и ловкий прыжок в сторону. Проигрывает всегда тот, кто первым совершает ошибку. Я не собираюсь предоставлять твари такой замечательной возможности, по крайней мере, пока у меня еще достаточно сил для этого танца со смертью. В голове всплывают слова заклинания. Зачем ты сказала мне его, ведьма? Я не маг, чтобы оно обрело Силу в моих устах. Что ж все же попробуем:

— Alisto ter'rian Marren, — волна теплого струящегося света скатывается с моих пальцев, оплетая кричащую от боли Мару серебристыми нитями, убивая кровожадную тварь своей магией.

А я лишь тихо беззвучно смеюсь, чувствуя проснувшуюся Силу. Мою Силу, которая слишком долго спала. Маркел, знаменитый Охотник, убийца порождений тьмы, оказался магом, «богопротивным колдуном». Со своим даром к обнаружению магии и удивительной удачливостью, я не замечал главного. Я не верил, что во мне может быть хоть частичка столь ненавистного мне прежде волшебства, и ее не было. Она исчезала, скрывалась, повинуясь моему упорному желанию. Люди сами творят свою судьбу, но как часто они убивают чудо, волшебство в себе, просто не оставляя ему места.

Кто я? Мальчик, в одночасье ставший сиротой? Человек, превративший свою душу в оплот ненависти? Охотник, который преступил все запреты и влюбился в ведьму? Колдун, слишком поздно узнавший о своей Силе? Я решу сам, потому что никому пока не отнять у меня лишь одного — права решать.

Евсей в очередной раз ехал по проселочной дороге, соединяющей село Лесовистское с деревней Кожарки. Поездка выдалась удачной, так как главная цель все же была достигнута: путем долгих уговоров и увещеваний сын Сенька был сосватан за младшую дочь мельника, красавицу Маришку. За сей союз счастливый отец был обеими руками, потому что молодые были любы друг другу почти с колыбели. А еще женская рука в доме Евсея, где было шестеро молодцов сыновей и маленькая озорница дочка (пять годков назад ребятишки остались без матери и хозяйки) была ой как нужна. Ну, совет им, как говорится, и любовь. Готовит будущая невестка так, что слюнки текут, с хозяйством ловко управляется, а про ее чудный голос, который приезжают послушать со смежных деревень, и говорить было нечего. Одним словом счастье и утешенье ему на старости лет. Дай бог такую хорошую невестушку каждому!

Тут Евсей заметил на дороге давешнего знакомого, который еще про ведунью узнавал. Он одиноко брел по дороге, не озаботясь даже смотреть по сторонам. Евсей чуть подогнал верную кобылку и окрикнул знакомца:

— Эй, путник, куда путь держишь? Заскакивай в телегу, может, подброшу до деревни, а то ты так еще долго по лесу один будешь топать.

Человек поблагодарил за помощь и присел в телегу к доброму крестьянину. Тогда Евсею удалось рассмотреть его повнимательней. Другой человек сидел перед ним. Совсем другой. Не тот, что узнавал про ведунью. Нет, внешне он почти не изменился. Такой же светловолосый, худощавый, с голубо-зелеными глазами. Только взглянешь на него, и кажется, что в глазах вместо былой уверенности и холода печаль, грусть о чем-то былом, а еще какое-то странное величие, Сила. «Колдун», — подумал Евсей. А вот тогда этого не заметил. Поэтому и наведывался к ведунье. Небось, по своим делам чародейским.

Меняет время людей. Пара месяцев минуло, а он другим стал. Ну, чародея, наверное, больше колдовство поменяло. Вона какой задумчивый. Наколдовал, поди, чего иль с ведуньей поспорил и сидит теперь, задумавшись. И вправду говорят, что у чародеев все не как у простых людей. Бывает, за двести лет не изменятся и не состарятся ни на годочек, а бывает и в один день перемена. Темное это все же дело — эта магия, хоть и королем одобренное!

Колдун решил прервать молчание и задал вопрос:

— Не скажешь, добрый человек, какой тут город от вас ближайший, где Инквизиция (ну за ведьмами Охотники) есть?

— Дык, разогнали же их!

— Как это разогнали? — лицо мужчины побледнело.

— Да вот лет пять назад король ведьм жечь запретил под страхом казни смертной. Мне старший сын из города баял, что, мол, будто король сам на сирганской ведьме женился, когда та его от какой-то страшной болезни исцелила. Инквизицию и Охотников по домам распустил, приказав к прежнему не возвращаться, а то осерчает его величество. Бумагу издал, которую даже по всем дальним деревням гонцы пронесли, где сказано, что колдовство не есть тьма, зло и ересь и преследовать, уничтожать его не должно. А колдуны нынче в почете не меньшем, чем попы и монахи. Первое время, конечно, возмущались и противились, а теперь привыкли. Да и сподручней это, когда корову полечить или упыря отвадить можно у проезжего мага попросить и не опасаться, что чего-нибудь тебе за это будет, потому что чародейству способствовал.

Лицо путника удивительнейшим образом изменилось. И поблагодарив за дорогу, он вдруг неожиданно спрыгнул с телеги на полном ходу, чудом не переломав себе кости (ну точно колдун! простой человек шею бы свернул, а этому повезло!). Затем он, что есть сил, побежал в обратном от деревни направлении в самую глубь леса.

— Эх, не поймешь их, колдунов! — подытожил Евсей и погнал свою Рябинку в сторону дома.