"ДЕНЬ ГРЕХА" - читать интересную книгу автора (БРАУН Сандра)

Глава 4

А вот и сам Бардо, подумал Бейзил, презрительно изогнув губы.

Никакая она не классная штучка, раз поджидает Бардо – этого главаря подонков, профессионального бандита, который всегда выходил сухим из воды с помощью адвоката Дюваля.

Интересно, знает ли она, что, когда Бардо было шестнадцать лет, он убил проститутку? Они заигрались в садомазохистские игры, и он перепутал ее шею с запястьем и затянул удавку из чулка слишком сильно. Будучи несовершеннолетним, он отсидел всего один год за непредумышленное убийство, а потом был условно-досрочно освобожден. Если эта дорогая шлюха путается с подонком Бардо, она лучшего не заслуживает.

Вон как прижались друг к другу! С отвращением отвернувшись, Берк побрел напролом через изгородь к своей «Тойоте», припаркованной среди "Мерседесов и «Ягуаров», на которых прикатили гости Дюваля.

– Наслаждаетесь ночной прохладой? У Реми чуть сердце из груди не выскочило. Она открыла глаза и увидела Уэйна Бардо, заслонившего выход из беседки. Он нарочно подкрался, чтобы ее напугать. Его лицо было едва различимо, очертания фигуры скрадывались в темноте, словно перед ней был не живой человек, а привидение.

Она быстро опустила руки, тем не менее прекрасно понимая, что он видел ее недвусмысленную позу – об этом свидетельствовала его наглая ухмылка, еще более наглая, чем обычно. Он загородил собой проход, отступать было некуда – разве что через перила перелезать.

Даже не стараясь скрыть неприязнь, Реми спросила:

– Что вы здесь делаете?

– Я заскучал без вас на приеме. Решил пойти поискать. – Бардо шагнул вперед. Реми понадобилась вся ее воля, чтобы не попятиться. Подойдя вплотную, он окинул ее оскорбительно-оценивающим взглядом, задержав глаза на полуобнаженной груди. Доверительно понизив голос, он добавил:

– А вы, оказывается, здесь.

Бардо был красавчиком, прямо герой-любовник из немого кино. Зачесанная блестящая волна черных волос, смуглая кожа, стройный, поджарый, всегда шикарно одетый. Но с самой первой минуты их знакомства Реми не доверяла ему и испытывала отвращение – страстные взоры, которыми он ее одаривал, были весьма недвусмысленны.

Еще до того, как Пинки взялся представлять интересы Бардо в суде, они были партнерами, так что Бардо частенько появлялся в доме Дювалей. Реми вела себя с ним вежливо, сдержанно и несколько холодновато, не допуская никакого сближения. Ее просто подташнивало от его липких взглядов.

В тех редких случаях (почти всегда нарочно им подстроенных), когда она оставалась с ним наедине, Бардо не упускал шанса сказать какую-нибудь двусмысленность, многозначительно вздохнуть, хитро ухмыльнуться. Он всегда вел себя так, словно они владели общей непристойной тайной. – Пинки будет меня искать.

– Она попыталась пройти мимо него, но, вместо того чтобы дать дорогу, Бардо дерзко положил руку ей на бедро и погладил.

– Может, и я на что сгожусь?

Он никогда еще не дотрагивался до нее, и на мгновение Реми парализовало от отвращения. Она достаточно наслушалась его хвастливых рассказов и знала, что он получает удовольствие от любой формы насилия. Логично предположить, что это распространяется и на его отношения с женщинами. Кроме того, ее испугала мысль: как поступит Пинки, когда узнает, что ее касался другой мужчина?

Сегодня Бардо вел себя наглее обычного – возможно его окрылил оправдательный приговор, а еще он, кажется, выпил больше нужного, Реми чувствовала сильный запах алкоголя. Его возбуждение только больше распалится, если она покажет свой страх. Поэтому она резко приказала ему убрать руку.

Его крокодилья ухмылка стала шире, он крепче прижал руку.

– А может, лучше так, миссис Дюваль? Она процедила сквозь стиснутые зубы:

– Уберите руку.

– Он тебя трахал, да?

Не в силах больше выносить его прикосновение, Реми скинула его руку.

– Оставьте меня в покое.

Она снова попыталась выйти из беседки; на этот раз он схватил ее за плечи и прижал к чугунной колонне.

– Ты поэтому опоздала к гостям, верно? Пинки тебя трахал. Если бы ты принадлежала мне, я только этим бы и занимался. День и ночь. Не слезал бы с тебя. То так, то эдак.

Он похабно потерся об ее бедро ширинкой.

– Думаешь, Пинки хорош в постели? Пока ты не попробуешь меня, ты не узнаешь, что такое хорошо, миссис Дюваль. – Он высунул язык, сделал неприличный жест, потом провел языком по ее шее. – Это быстро, сама знаешь. Я тебя хочу.

Она подавила тошноту и изо всей силы отпихнула его. Силы были слишком неравны, поэтому Бардо спокойно отступил назад, рассмеявшись ее попытке.

– Если вы подойдете ближе…

– То что? Ну, скажите, миссис Дюваль, что вы тогда сделаете?

Он оперся рукой о колонну чуть выше головы Реми, наклонился и издевательски произнес:

– Ну, так что? Наябедничаешь Пинки? – Он покачал головой. – Не думаю. Если ты расскажешь твоему мужу, что я тебя трахнул, он скорее всего обвинит не меня, а тебя. Видишь ли, мне он доверяет. А ты умеешь рекламировать свой товар.

Он потянулся к ее груди, но она оттолкнула РУКУ.

– Я и не собиралась жаловаться Пинки. Я сама справлюсь.

– Справишься? – осклабился он. – Интересно узнать как?

Холодно глядя на него, она спокойно произнесла:

– Мистер Бардо, неужели вы думаете, что вы единственный наемный убийца, служащий у моего мужа?

Его ухмылка сползла с лица, глаза на мгновение утратили самоуверенный блеск. Воспользовавшись моментом, Реми резко оттолкнула его и выбежала из беседки.

Она быстро шагала по дорожке к дому, надеясь, что Уэйн Бардо не заметит, как сильно ослабели ее ноги. Ибо, несмотря на всю внешнюю браваду, она далеко не была уверена, кому – ей или Бардо – поверит Пинки в случае конфликта.

Барбара уже спала, когда Берк вернулся домой. Он разделся в темноте, не желая ее будить. Но, когда он лег в кровать, Барбара повернулась к нему.

– Где ты был?

– Уже поздно, да?

– Первый час.

– Где ты был? – повторила она.

– Работал.

– Ты же сказал, Дуг отпустил тебя на неделю.

– Да. – Ему не хотелось обсуждать это сейчас, но он чувствовал, что она не отстанет. – Я должен поставить точку, Барбара. В последнее время стало модным повторять эту фразу. Поставить точку.

Она неодобрительно вздохнула.

– Ради Бога, Берк. Кев Стюарт погиб несколько месяцев назад. По делу Бардо вынесен приговор.

– Я знаю.

– Так выбрось это из головы! – рявкнула она.

– Не так-то это легко.

– Да, нелегко, но у тебя получается еще хуже, чем на самом деле.

У Берка на языке вертелось множество возражений, но он сдержался Они с Барбарой вели подобные беседы бесчисленное количество раз, ему не хотелось все снова затевать, да еще ночью. После их ссор он всегда чувствовал себя так, словно его пропустили через стиральную машину и повесили сушиться. На сегодня хватит поражений. Уже спокойнее Барбара сказала:

– То, что произошло с Кевом, – ужасно. Но такова жестокая реальность – полицейских, случается, убивают. Риск – составная часть вашей работы.

– Но, согласись, чертовски редко случается, когда полицейского убивает его напарник.

– Это не твоя вина.

– Присяжные решили иначе. Во всяком случае, Бардо они виновным не признали. – Бессознательно сжимая и разжимая правый кулак, Берк представил себе весь расцвеченный огнями дом Дюваля, наполненный вкусной жратвой, обильной выпивкой и красивыми женщинами. – Они с Дювалем сегодня устроили праздник – отмечают убийство отличного полицейского. – Берк откинул одеяло, сел на край кровати и подпер голову руками.

Барбара тоже села.

– Откуда ты знаешь?

– Сам видел.

Берк не видел ее лица, но знал, что она нахмурилась.

– Ты с ума сошел! Хочешь, чтобы тебя уволили? Если Дугу Пату прикажут тебя уволить, тогда как? Потеряешь работу и наконец успокоишься?

– Это ты успокоишься.

– В каком смысле?

Он бросил на нее сердитый взгляд через плечо.

– Можно подумать, не ты добивалась все эти годы, чтобы я ушел из полиции.

– Да, но я не желаю, чтобы тебя выгнали с позором, – сердито ответила она. Он фыркнул.

– А-а. Теперь понятно, почему ты так и не появилась на суде. Не хотела иметь отношение к позору отдела по борьбе с наркотиками – организации, которую ты, по иронии судьбы, столько лет поливала грязью.

Всю совместную жизнь они постоянно ссорились из-за его работы. Барбара хотела, чтобы он ушел из полиции на какую-нибудь более спокойную и безопасную работу. Дискуссии потихоньку превращались в бурные ссоры, к общему решению они не приводили, оставляя лишь усиливавшуюся взаимную неприязнь.

Главный аргумент Барбары был таков: если Берк ее любит, он должен считаться с ее чувствами. Берк возражал: если она его любит, то не должна требовать, чтобы он бросил любимую работу. А если он захочет, чтобы она ушла из шкоды? Честно это будет? В этих бесконечных ссорах победителя не было.

Сейчас Берк чувствовал себя слишком усталым, чтобы ввязываться в бессмысленное препирательство. Он лег и уставился в потолок.

После долгого молчания Барбара примирительно сказала:

– Я не в том смысле… Ну, о позоре. В ее голосе звучало искреннее раскаяние, однако она не шелохнулась. Берк уже не помнил, когда они в последний раз касались друг друга – случайные ежедневные прикосновения были не в счет. Не с той ночи, когда погиб Кев. Кажется, раньше. Нет, определенно намного раньше.

Он повернул голову и мягко проговорил:

– Забудь, Барбара. Это не важно.

Годы постоянного недовольства жизнью оставили на лице Барбары свои следы, но все же она оставалась очень привлекательной женщиной. Она преподавала физкультуру в средней школе, так что фигура у нее была по-прежнему стройной и подтянутой. Его сослуживцы частенько отпускали непристойные шуточки по поводу ее фигуры. Счастливчик, этот сукин сын Бейзил, каждую ночь ложится в кровать с такой куколкой.

Берк с грустью подумал о том, что не может припомнить, когда они с Барбарой ложились в одну кровать не только для того, чтобы спать. Все эти месяцы он был настолько подавлен и загружен работой, что даже думать забыл о сексе. Видя его угрюмость, Барбара инициативы не проявляла.

Но суд над Бардо завершен. Дело ушло в прошлое. Кев умер, но он-то, Берк, жив. Надо снова начинать жить. Секс вернет его к жизни и, может быть, заставит порадоваться, что его не угробили.

Мягкость женщины исцеляет. Ее тело дарует мужчине не только облегчение, но и избавляет от психологического напряжения. Берку внезапно так захотелось наступающего после близости пьянящего чувства освобождения, сладостного забвения на несколько волшебных мгновений. Любовь излечит его от удушающего чувства вины и горечи сожаления.

Он обнял Барбару за шею и поцеловал. Она не противилась, но он почувствовал ее напряжение и понял, что она не испытывает энтузиазма. Конечно, они ведь так давно не занимались любовью; Берк приказал себе не торопиться. Они оба нуждались в долгом и спокойном разогреве, придется снова привыкать друг к другу. А может, ей хочется, чтобы ее поуговаривали. Долгое воздержание обидело ее, вот и кокетничает.

Он поцеловал Барбару более страстно – надеясь разжечь ее желание и свое. Берк провел рукой по ее груди поверх ночной рубашки, но ее соски не напряглись. Он попытался раздвинуть коленом ее ноги, безуспешно. Он тихо прошептал ее имя.

Последовало еще несколько неловких попыток, потом она резко отодвинулась.

– Мне завтра утром рано вставать. У меня на первом уроке начинается турнир по волейболу. Берк отпустил ее.

– Да, да, хорошо.

– Извини, Берк, я…

– Все нормально. Не надо извиняться.

– Мне действительно надо рано вставать, но…

– Барбара, ничего страшного, – перебил он несколько резче, чем хотел. – Ладно? Извини, что разбудил. Давай спать.

– Ты уверен, что…

– Переживу. Никто еще не умирал оттого, что не потрахался.

– Нечего обижаться, Берк, – огрызнулась она. – Ты сам во всем виноват. Слишком уж долго ты вынашивал свое горе. Это ненормально. Почему оно до сих пор тебя гложет?

Он не ответил. Не знал, как ответить.

– Ну что ж, – сказала она. – Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Берк закрыл глаза, но знал, что не заснет. Ее отказ разозлил его, но меньше, чем следовало, и Берка это встревожило.

Когда он уверился, что Барбара заснула, он встал, пошел на кухню, сделал себе бутерброд. Потом сел за стол, уронил голову на руки и стал смотреть на бутерброд, который так и не съел.