"ДЕНЬ ГРЕХА" - читать интересную книгу автора (БРАУН Сандра)

Глава 5

– Двойная ставка, а? Она остановится перед нами, даст вид крупным планом и посмотрит прямо в глаза. Спорим?

– Нет.

Берк потер висок. Час назад у него заболела голова; боль усиливалась из-за грохочущих барабанов, даже две таблетки не помогли. Может, следовало послушаться Пату и взять оплаченный недельный отпуск? Нет, уж лучше работать, чем торчать дома и думать, думать.

– Я не хочу больше сегодня играть, Мак. Отстань.

Мак Макьюэн ослепительно улыбнулся.

– Я дам тебе шанс отыграться.

– Нет, спасибо.

Макьюэн был готов спорить на что угодно – от результата мирового чемпионата по футболу до того, кто из тараканов быстрее пробежит по стойке. Разочарованный безразличием Берка, Макьюэн переключил внимание на полуобнаженную танцовщицу, которая (надо же!) остановилась прямо перед ним. Тряся грудью, она подмигнула офицеру полиции – молодому, привлекательному и очень модно одетому даже в тех случаях, когда он не изображал из себя заезжего зеваку, забредшего поглядеть на ночную жизнь Бурбон-стрит.

Берк по сравнению с ним выглядел усталым и потрепанным, именно таким он себя и чувствовал. Прошлой ночью он не сомкнул глаз, попеременно то жалея себя, то безумно злясь на Барбару за отказ. Утром они неприязненно пожелали друг другу доброго утра, и Берк весь день буквально кипел от злости.

Скривившись, он наблюдал, как Мак пожирает глазами вихлявшую бедрами танцовщицу. Интересно, какое у Мака имя. Берк мало что знал о Макьюэне: знал, что тот неоднократно подавал прошение о переводе в НОБН. Его и перевели чуть больше года назад. По мнению Бейзила, Макьюэн слишком шикарно одевался и слишком много выпендривался – офицеру отдела по борьбе с наркотиками это ни к чему.

– Спорю на пятерку, что у нее сиськи пластиковые, – предложил Макьюэн, когда танцовщица упорхнула. – Что скажешь?

– Скажу, что я не идиот. Как мы узнаем правду? У нее спросим?

Смутить Макьюэна было трудно. Обаятельно улыбнувшись, он поднял бокал с содовой и отхлебнул.

– Я просто шучу с тобой, Бейзил. Хочу, чтобы ты наконец улыбнулся. Кроме того, если я только приближусь к такой шлюшке, моя старуха меня убьет. Она жутко ревнивая. Правда, я не даю ей повода. Смотреть смотрю, но налево не гуляю. Мы уже три года вместе. – Казалось, его самого удивляла собственная верность. – А ты когда-нибудь изменял жене, Бейзил?

– Нет.

– Ни разу?

– Ни разу.

– Вот это да. Ведь вон сколько баб вокруг. А ты давно женат?

– Достаточно.

– Счастлив в браке?

– А ты что, работаешь в семейной консультации?

– Не злись, – обиженно произнес Мак. Я всего лишь спросил.

– Больше не спрашивай. Мы пришли сюда работать, а не глазеть на танцовщиц или обсуждать нашу семейную жизнь. На нашей с тобой работе нужно думать только о работе, иначе получишь пулю в лоб…

– Наш подопечный явился, – перебил Мак. Бейзил по-прежнему смотрел на Мака, по-прежнему улыбался. Может, он не такой уж плохой полицейский, как Берку показалось? – Идет сюда. В мерзкой желтой куртке.

Берк не повернулся, но испытал прилив особого возбуждения, которое на него накатывало перед каждым арестом.

Их секретный агент покупал наркотики у этого типа несколько месяцев. Звали торговца Роланд Сэчел. Он не был крупным дилером, но наркотики всегда имел качественные и, похоже, без товара не сидел. С виду казалось, что торговал он скорее для забавы, чем для заработка. Сэчел владел собственным бизнесом – фабрикой по изготовлению сумочек, выпускавшей модный ширпотреб для дешевых магазинов.

Сферой торговли Сэчела были не улицы, а модные клубы. Ему нравилось общаться со знаменитостями, профессиональными диск-жокеями и их поклонницами.

Отдел по борьбе с наркотиками считал, что, если удастся зацепить Сэчела, он может сдать Дюваля. Секретный агент, работавший в этом деле, сегодня утром на конспиративной встрече делился с ними информацией:

– Сэчел – тип честолюбивый и жадный. Он постоянно ворчит на босса, а поскольку он сам босс на собственной фабрике, то, вероятнее всего, имеет в виду своего босса по наркотикам. Думаю, Сэчел сдаст нам босса, если мы предложим ему сделку.

– Он называл имя? – спросил Берк.

– Никогда. Просто босс.

– Ставлю свое левое яйцо, что это Дюваль, – сказал Мак.

Пату спросил:

– Почему ты считаешь, что Сэчел пойдет на сделку?

– У него есть сын. Футболист, – объяснил агент. – Сэчел его обожает, все время хвастается. Парень на следующий год собирается поступать в университет, и, конечно же, Сэчелу ужасно хочется поглядеть, как его сын будет играть на университетском поле. А сможет ли он попасть на стадион, если угодит за решетку, хотя бы и по мелкому делу?

Бейзил ненавидел широко распространенную в полиции практику заключать сделки с людьми, преступившими закон. Если уж говорить начистоту – это самое последнее дело. Сэчел сразу возьмется за старое; только выйдет на свободу – вернется к своему поганому бизнесу.

Но Берку был нужен Дюваль. Полицейский готов был пожертвовать таким слизняком, как Сэчел, в обмен на Дюваля.

На утреннем совещании с агентом выяснилось следующее. Сэчел часто сшивается в этом клубе. Неудивительно: классные девки, шикарная публика. А принадлежит заведение подставной фирме, входящей в империю Дюваля.

Уголком глаза Берк видел, как Сэчел зажег сигарету и стал смотреть все на ту же танцовщицу, теперь извивавшуюся у медного столба посреди эстрады. Он, казалось, был целиком поглощен зрелищем. Когда девица изобразила оргазм, Сэчел восторженно зааплодировал. Потом он начал пробираться через прокуренную комнату, на ходу пожимая руки и приветствуя знакомых. Очевидно, он искал местечко потише и в конце концов нашел – за столом в углу зала.

Первым клиентом Сэчела в этот вечер оказался хорошо одетый юппи, стройный, как девушка. Лихорадочный блеск глаз и резкие движения без слов свидетельствовали, что у него ломка по кокаину. Сэчел сделал знак официантке и заказал выпивку на двоих.

– Черт! – нарочито громко воскликнул Макьюэн, поднимаясь. Он начал действовать по намеченному сценарию. – Вот это была девка. Потрясная штучка. С ума сойти, волосы на лобке сбрила! Ну, ладно, я в сортир пошел.

Он вышел из-за стола, за которым они с Берком сидели, и направился в сторону туалета. Берк тоже встал, делая вид, что внимательно изучает счет, который ему подала грудастая официантка.

Подходя к двери, Макьюэн уронил спичечный коробок и наклонился его поднять.

Берк увидел, как юппи что-то передал Сэчелу, вроде бы сложенную купюру. С ловкостью шулера Сэчел накрыл деньги ладонью, одновременно доставая что-то из кармана своей желтой куртки.

Барабанщик не успел поднять и опустить палочки, а Берк уже стоял возле столика с пистолетом в руке и приказывал Сэчелу не двигаться. Макьюэн тоже очутился рядом, дуло его пистолета упиралось за правое ухо юппи.

Двое других полицейских, изображавшие подвыпивших бездельников, среагировали мгновенно и помогли произвести арест.

Дерганый юппи, когда ему зачитывали его права, дрожал с головы до ног, плакал и лепетал, что ему нельзя в тюрьму, ребята, он же сдохнет там, в тюрьме. Сэчел же, пока на него надевали наручники, обыскивали, доставали из кобуры, прицепленной у него на лодыжке, маленький пистолет, ругал полицейских на чем свет стоит и орал, какого черта они себе позволяют. Не дождавшись ответа, он потребовал встречи со своим адвокатом – Пинки Дювалем.

– Десять к одному, что этот подонок Дюваль окажется в участке раньше нас, – сказал Макьюэн, когда они с Берком выходили из клуба.

– И ты наверняка снова выиграешь, Мак.

– Лейтенант Бейзил, рад снова видеть вас так скоро.

– Ты бы не имел этого удовольствия, Дюваль, если бы не был со всех сторон окружен дружками-преступниками.

Как и предвидел Макьюэн, к моменту их прибытия в участок адвокат уже находился там. Должно быть, верный человечек в клубе известил его, что Сэчела арестовали на месте преступления при продаже наркотика.

– Что, продолжаете переживать из-за процесса Уэйна Бардо?

Больше всего на свете сейчас Берку хотелось врезать по наглой холеной физиономии Дюваля, чтобы с нее исчезла издевательская улыбка. Хотя было далеко за полночь, когда любой человек, только что выдернутый из кровати, будет выглядеть слегка помятым, на адвокате была свежая накрахмаленная сорочка и отличный костюм-тройка. Седые волосы причесаны волосок к волоску.

Видя, что назревает скандал, Пату шагнул между ними:

– Я провожу мистера Дюваля к его клиенту.

Берк, тебя ждут.

Он кивнул в сторону комнаты для допросов, размещавшуюся за стеклом. Там сидел задержанный юппи и затягивался сигаретой с такой страстью, словно курил последний раз в жизни.

– Как его зовут? – спросил Берк.

– Рэймонд… – Пату заглянул в папку и передал ее Берку. – Хан.

– Аресты были?

– Хранение наркотиков, нарушение общественного порядка. Получил условный срок.

Когда Берк повернулся к двери, Дюваль кинул ему вслед:

– Зачем вы его арестовали, Бейзил? Надо было просто застрелить.

Понимая, что Дюваль старается его спровоцировать на какую-нибудь дурацкую выходку, чтобы потом подать жалобу, Берк сдержался и даже не остановился. Он нарочито спокойно вышел, даже не хлопнув дверью.

Он видел, как Пату проводил Дюваля в такую же комнату, где сидел Сэчел. Адвокат, конечно же, посоветует Сэчелу ни в чем не признаваться, а говорить тому все же придется. Разговор с Сэчелом получится долгим, но, если полицейским повезет, Дюваль завтра к вечеру сам будет за решеткой.

Мак Макьюэн уже поговорил с Ханом, двое других полицейских – тоже. Теперь была очередь Берка. Он налил себе тепловатого кофе, придвинул свой стул ближе к арестованному.

– Давай побеседуем, Рэй.

Подняв руки в наручниках, секретный агент жадно затянулся.

– Пустышка. – Он обвел быстрым взглядом мрачные лица сидящих в комнате; – У него при себе почти ничего не было, так? – спросил он, обращаясь к полицейским.

– Пара унций. Сейчас обыскивают его машину, но, похоже, там чисто.

– Значит, дело не выгорело, – продолжал Хан. – От большого срока Дюваль его отмажет. Поскольку угроза небольшая, торговаться с нами ему не имеет смысла. Может, уже снимете эти штуки?

Один из офицеров снял с него наручники.

– Спасибо. – Хан начал растирать запястья. – Ты меня до смерти перепугал, когда дернул через комнату с пистолетом, – обернулся он к Бейзилу.

Кажется, Хан все еще нервничал. Берк подумал, что он, наверное, и вправду кокаинист, потому-то и вел себя так правдоподобно с Сэчелом.

– После нашей утренней встречи мы поговорили с бывшими клиентами Сэчела, которые сейчас сидят в тюрьме, – сообщил Хану Берк. – Они готовы дать на него показания взамен на досрочное освобождение. Разные сложности плюс подготовка свидетельств для суда, да отсрочки, да всякие там переносы… Все это займет столько времени, что его сынок успеет университет окончить.

– Вообще-то должно сработать. – Рэймонд задумчиво грыз заусенец. – Хотя, черт его знает. Сэчел – псих с бешеным самомнением, но он не дурак. Хоть он и жалуется на босса, но, я думаю, здорово его боится. Кроме того, его могут выпустить под залог, пока суд да дело.

Вошел Пату.

– Удивительная вещь: мистер Дюваль посоветовал своему клиенту держать язык за зубами. Надеюсь, Рэй, ты припас для нас что-нибудь стоящее?

Вместо секретного агента ответил Берк:

– Знаешь, что я думаю? – Он медленно встал, потер висок, в котором продолжала пульсировать боль. – Я думаю, мы идиоты, что стали брать Сэчела на ерундовой сделке. Надо было подождать, когда у нас появится возможность обыскать его фабрику и склад.

– Он там этим не занимается, – вмешался Хан. – Я много раз предлагал встретиться на фабрике. Он отказывался. Он придерживается твердого правила вести дела отдельно одно от другого.

– Этому он научился у Дюваля, – сухо заметил Мак.

– Кроме того, мы уже пробовали работать по этому методу, но ничего не добились, – напомнил Пату. – У нас нет оснований устраивать рейд против вполне законного предприятия. Ни один судья ордер не выпишет.

– Я просто говорю…

– Будет еще один провал, и мы снова не прищучим Дюваля. Если, конечно, это Дюваль.

– Это Дюваль, – отрубил Берк.

– Тем более надо соблюдать осторожность.

– Я понимаю, Дуг, но…

– Литрелл не примет дело к производству, если мы не предоставим весомых…

– …доказательств! – заорал Берк. – Без тебя знаю. Я тысячу раз это слышал!

– Нам не нужны больше провалы, – огрызнулся Пату. – Наш отдел, да и ты тоже, этого просто не выдержим.

Они так орали друг на друга, что остальные офицеры в смущении отвели глаза.

– Ладно вам, ребята, – пробормотал Мак. – Остыньте.

В отделе все, а особенно Берк, знали, что Пату относился к нему лучше, чем к остальным. Не только потому, что считал Бейзила хорошим полицейским, но и потому, что считал его своим другом.

В академии они учились в одной группе. Пату пошел по административной линии, однако разница в звании никак не сказывалась на их отношениях. До недавнего времени. Смерть Кевина Стюарта и сопутствовавшие ей обстоятельства внесли в их дружбу некоторую напряженность. Берк это чувствовал. И он прекрасно понимал, почему так произошло. Дуг отвечал перед начальством за поведение и работу каждого полицейского, находящегося в его подчинении; Быть посредником между начальством и подчиненными всегда трудно, но особенно – когда стараешься защитить репутацию офицера полиции, который к тому же является твоим другом.

Берк знал: Пату не хотел, чтобы он ушел из полиции из-за нелепой ошибки. Дуг за него горой стоял, когда под сомнением оказались его психическая устойчивость и надежность. И наедине, и публично поддерживал его на все сто. Несмотря на душившую его ярость, Берк понимал, что Дуг желает ему добра. Стоило только Берку потерять голову, совершить какой-то безрассудный поступок, как нервное начальство тут же отберет у него значок.

Они с Дугом стояли друг против друга. Не отводя глаз, Берк, уже почти справившись с собой, попросил:

– Дай мне поработать с Сэчелом.

– В твоем нынешнем состоянии вряд ли, – ровным голосом ответил Пату. – Может быть, завтра.

– Завтра его выпустят.

– А мы не будем торопиться со слушанием. Бейзил вздохнул, похлопал себя по затылку, потом обвел остальных кислым взглядом.

– Тогда я пошел домой.

– А со мной что? – спросил Хан. Пату посмотрел на Берка.

– Давай, заканчивай. Это твое шоу.

– Как же, мое, – проворчал тот. Потом повернулся к Хану. – Придется подержать тебя еще пару часов.

– О Господи. Терпеть не могу эти вонючие камеры.

– Извини, Рэй, но не можем же мы тебя раскрыть. Иначе окажемся в полном дерьме.

Пинки встал и захлопнул портфель.

– Ты уходишь? – в отчаянии воскликнул Сэчел. – Ты не можешь так просто уйти. А как же я?

– Ты проведешь ночь в тюрьме.

– В тюрьме? В тюрьме? Когда ты меня оттуда вытащишь?

– Завтра с утра первым делом я начну хлопотать о выпуске под залог. Так что, боюсь, до утра тебе придется побыть тут.

– Здорово! Просто лучше не бывает. Вот дерьмо!

– Несколько часов в камере тебе не повредят, Сэчел. Посидишь, подумаешь, каким идиотом ты был.

Сэчел перестал причитать и исподлобья взглянул на Пинки.

– О чем ты?

– О том, что только полного идиота полиция арестовывает при продаже наркотика в клубе.

С полицейскими Дюваль вел себя спокойно и сдержанно, но, оказавшись наедине с клиентом, дал волю своему раздражению.

– Я того парня хорошо знаю, – начал оправдываться Сэчел. – Он постоянный покупатель. Я продавал ему много раз. И что плохого…

– Заткнись! – рявкнул Пинки. – С каких это пор ты сделался наркоманом?

– Я? Никогда в жизни не был.

– Но твоя подружка наркоманка.

– Подружка? О чем ты говоришь, Пинки? У меня жена, ребенок. Нет у меня никакой подружки.

Пинки ненавидел, когда люди ему врали. Еще он терпеть не мог, когда его держали за дурака и впаривали уж совершенно очевидное вранье.

– Танцовщица. Кудрявые рыжие волосы. Тощая задница. Сиськи маленькие, а соски как блюдца. Ладно, Сэчел, ты же знаешь, о ком я говорю.

Сэчел с трудом сглотнул, на лбу у него выступила испарина, бледное лицо стало зеленым, особенно по контрасту с яркой курткой.

– Ты трахаешься с ней три месяца, – мягко, почти ласково про должал Дюваль. – Она дает тебе за наркотики. Мои наркотики. Ты поставляешь их ей даром. Это называется воровство, Сэчел. Более того, поскольку наркотик бесплатный, она столько ширяется, что все время пребывает под кайфом и не может выступать. А как тебе известно, она – самая популярная танцовщица в клубе. Мужики могут часами пить свое виски и смотреть, как она крутит задницей. Они готовы платить, чтобы посидеть подольше и увидеть ее фальшивый оргазм. Но когда ее нет, они уходят домой раньше. – Пинки подошел так близко, что до Сэчела доносился мятный запах у него изо рта. – Твои эрекции стоят мне денег, Сэчел.

Сэчел с головы до ног обливался липким холодным потом.

– Я и в мыслях не держал тебя обманывать, Пинки. Ты же знаешь.

– Откуда я могу это знать? – Он покачал седовласой головой. – До меня доходят разные слухи, Сэчел. Печальные слухи о тебе и твоем непомерном честолюбии.

Силясь улыбнуться, Сэчел попытался раздвинуть непослушные губы.

– Не надо верить сплетням.

– А я верю. Особенно после сегодняшней ночи.

– В… в каком смысле?

– Почему этот хитрый легавый Берк Бейзил арестовывает тебя с парой унций? Он, конечно, псих, но у него хватает мозгов, чтобы не связываться с мелюзгой. Если только ему не нужно что-то от тебя.

– А что ему может быть от меня нужно?

– Информация. Свидетельские показания.

– Я пошлю их куда подальше. Не обращая внимания на праведное негодование Сэчела, Дюваль продолжал размышлять вслух:

– Они подержат тебя ночку-другую за решеткой со всякими подонками, чтобы ты хорошенько понял, что такое тюрьма; а потом, когда ты окончательно скиснешь, они вызовут тебя на переговоры. Я думаю, они предложат снять с тебя обвинение взамен на информацию о твоих сделках.

– Я никогда на это не пойду. Пинки улыбнулся.

– Я тоже думаю, что не пойдешь. Сэчел заметно расслабился.

– Черта с два. Я друзей не продаю.

– Уверен, что не продаешь. – Голос Дюваля был нежнее шелка. – Кроме того, ты наверняка предпочтешь лучше посидеть в тюрьме, чем захочешь, чтобы с твоим сыном случилась какая-нибудь неприятность.

Бравада Сэчела исчезла бесследно.

– С моим мальчиком? О Господи, Пинки.

Нет. Я…

Дюваль успокаивающе похлопал его по плечу.

– Я жду с нетерпением, когда смогу увидеть твоего сына играющим за «Тигров». – Он крепче сжал плечо Сэчела. – Как будет грустно, если он вдруг попадет в аварию и его многообещающая футбольная карьера окончится, так и не начавшись.

Сэчел заплакал.

– Ты ведь не хочешь, чтобы твой сынишка стал жертвой автомобильной катастрофы, правда, Сэчел?

Всхлипнув, как ребенок, тот кивнул.