"Джоби" - читать интересную книгу автора (Барстоу Стэн)

8

Джоби сидел за столом перед раскрытым блокнотом; рядом лежала ручка и стояла бутылочка чернил. Задолго до того, как взяться писать письмо, он тщательно обдумал каждое слово — и теперь, глядя на плод своих усилий, решил, что ничего лучшего, пожалуй, не придумаешь.

(Он сперва сомневался — не приличнее ли употребить в обращении «мисс Ледекер», но потом рассудил, что так будет чересчур уж сухо и чопорно.)

Джоби перечитал написанное и удовлетворенно кивнул головой. Что ни говори, а письма он писать умеет. В этом его никому не перещеголять, даже Снапу. Он надписал конверт: «Мисс Э.Ледекер» — и вложил в него записку и флакончик духов. Потом взял блокнот, ручку, чернила и, покуда из магазина не вернулась мать, убрал это все в ящик стола…

Идея принадлежала Гэсу.

— Слышь-ка, чего я разведал — одна моя знакомая девчонка, Джоун Берч, ходит играть с Эльзой Ледекер к ней домой.

— Ну и что?

— Дурачок, чем тебе не случай передать ей письмо, а можно и духи. А там, глядишь, и познакомитесь.

Чем больше Джоби об этом размышлял, тем сильнее воодушевлялся. Мысль была грандиозная.

— Если я напишу письмо, ты его отдашь этой Джоун Берч?

— Само собой, — сказал Гэс. — Можешь на меня рассчитывать.

— Ты ей только скажи, чтоб держала язык за зубами. А то разболтает на весь свет, мне этого не надо.

— Будь покоен, — сказал Гэс. — Это я беру на себя.

В тот же день послание ушло из его рук. Принимая его, Гэс подмигнул с видом заговорщика, и в ту минуту, как конверт исчез в его кармане, у Джоби шевельнулось смутное предчувствие недоброго.

Тревога у него в душе нарастала, особенно после того, как они с Гэсом разошлись в разные стороны; и назавтра, к тому времени, как они снова повстречались, Джоби готов был востребовать назад конверт вместе с его содержимым и отказаться от своей затеи. Однако Гэс уже передал его Джоун — и через несколько часов он должен был дойти до Эльзы. Теперь, когда Джоби был бессилен что-либо изменить, он не находил себе места от терзаний. Ему рисовалось, как Эльза с Джоун будут потешаться, что ему взбрело в голову послать записку и духи, а после растрезвонят про это всем знакомым — и каждый встречный на улице будет указывать на него пальцем и смеяться над ним. Мало того — чем он дольше терзался, тем яснее сознавал, что вообще по чистому недоразумению вообразил, будто неравнодушен к Эльзе, а на самом деле она ему совершенно безразлична. На кой шут ему сдались девчонки? Зачем он выставил себя на посмешище? Джоби искренне жалел, что Гэс подал ему такую мысль. Но теперь ему оставалось только сидеть и ждать, что произойдет дальше…

Старый теннисный мяч оттопыривал Гэсов карман. Гэс вытащил его, и они с Джоби бесцельно побрели по задворкам, прилегающим к церкви, перебрасываясь мячиком. Вот уже несколько дней они варились в собственном соку. Шла праздничная неделя, и почти все знакомые ребята в городке поразъехались кто куда; одни — в Блэкпул или Моркам, другие — в Бридлингтон. Целый год их родители откладывали деньги, платя взносы в различного рода «каникулярные кассы», и теперь, за одну восхитительную неделю, растранжирят их щедрой рукой, позабыв о работе, о стряпне и уборке. Будет музыка: Реджинальд Диксон за органом в блэкпулском танцзале «Тауэр», Джордж Формби в театре «Палас», Альберт Модли и Дейв Моррис на пирсе. Будет иллюминация, цепочки разноцветных огоньков; звонки открытых трамвайчиков на променаде. На набережной будут развлекать публику аттракционы: «хохотунчик», «американские горы», а на приморском бульваре — продаваться с пылу с жару рыба с картошкой в газетных кульках и открытки с изображением толстух в красных купальных костюмах. На людном пляже — шезлонги, лопатки, ведерки, песочные замки. Катанья на весельных лодках по озеру в Стенли-парке, гром военного оркестра, исполняющего попурри из «Развеселой Англии», «Маленькой квакерши» и «Гондольеров»! Захватывающее дух путешествие в лифте на самый верх «Тауэра», где можно купить, написать и отправить открытку горемыкам, которых здесь нет, и, подойдя к перилам, наблюдать, как по променаду снуют туда-сюда игрушечные автомобильчики! Разноголосый веселый гомон, повсюду ланкаширский или йоркширский говорок, кое-где разбавленный валлийским, шотландским, джорди. По тротуарам, напялив бумажные колпаки, стайками прогуливаются рука об руку молоденькие фабричные работницы, постреливают по сторонам задорными глазками в подтверждение начертанных на колпаках призывов: «Только тронь!», «Ау, голубчик!», «Поцелуй-ка!»

У родителей Джоби в этом году праздничная поездка сорвалась из-за того, что матери пришлось лечь в больницу. Правда, шел разговор о том, чтобы отправить ее недельки на две в санаторий — это покрывала Уэстонова страховка, — но она воспротивилась, сказав, что не позволит себе второй раз на полмесяца бросить семью и дом, пока сама будет, как королева, прохлаждаться на курорте. Уэстон полагал, что дня на три они, возможно, сумеют вырваться к морю в октябре, когда там тоже будут устраивать иллюминацию. Но до октября оставалась целая вечность, и мало ли какие неожиданности могли нарушить этот план! К тому же, как подозревал Джоби, в семье было туго с деньгами. Его поступление в классическую школу повлечет за собой известные расходы. Понадобится новая форма, спортивное снаряжение, школьная сумка. Кроме того, он таил надежду уговорить в конце концов родителей, чтобы ему купили велосипед, и каждый день ездить на нем в школу и обратно (когда только мать перестанет бояться, что его собьют по дороге!) — со временем это окупится, так как избавит его от необходимости платить за проезд на автобусе, но пока что сведется опять-таки к новым расходам. Надо еще сказать спасибо, что ему вообще позволили учиться в классической школе. Вон другие ребята тоже успешно сдали экзамен на стипендию, а в школу родители их не пустили — и в четырнадцать лет заставят работать, приносить деньги в дом. А разве можно забыть, как рыдала в углу Одри Адамс, первая в классе по всем предметам, потому что ее родители считают, что давать девочке образование сверх обязательного — излишняя роскошь? Короче, ему определенно грех жаловаться, хоть и досадно, что погорела поездка на праздники к морю…

Джоби зазевался и бросил мяч слишком высоко. Гэс подпрыгнул с вытянутой рукой, пытаясь перехватить его, но мяч пролетел дюймов на шесть выше его ладони и едва не сбил фуражку с головы уличного мороженщика, который проезжал перекресток на трехколесном велосипеде с тележкой. Гэс метнулся через дорогу и поймал мячик в то мгновение, когда он отскочил от земли у витрины углового магазина. Когда Джоби подошел, он стоял, разглядывая витрину, и покосился на приятеля с хитрым выражением, от которого у Джоби чаще забилось сердце.

— Деньжата есть?

Джоби пошарил в кармане своих шорт.

— Три с половиной пенса. А у тебя?

Гэс качнул головой.

— Ни гроша… Чего бы спросить подешевле?

— Может, жевательную резинку?

— Точно, резинку!

Он посмотрел Джоби прямо в глаза и ощерился еще шире. Интересно, подумал Джоби, какое сейчас лицо у него самого. По Гэсу никогда не скажешь, что ему страшно, а ведь и с ним это бывает, сам признавался.

— Ты раньше заходил сюда?

— Нет, но все будет нормально. Хочешь, я спрошу?

— Ага, давай ты.

Он вложил Гэсу в руку две монетки, и Гэс, звякнув колокольчиком, открыл дверь. В магазине было прохладно и тихо. Вдоль стен тянулись полки, доверху заставленные банками джема, лимонного сыра, жестянками всевозможных консервов; на прилавке стояли коробки со сладостями и пачками заварного крема, на полу лежал открытый мешок с картошкой, рядом — мешок с сахарным песком. Они прислушивались, ожидая, что кто-нибудь выйдет, но ниоткуда не доносилось ни звука.

Гэс запустил руку в коробку с ирисом, и это послужило для Джоби сигналом к началу действий. Он не замедлил последовать примеру своего приятеля, а тот уже с завидным хладнокровием перегнулся через прилавок, дотягиваясь до сигарет. Джоби распихивал по карманам пригоршни конфет; где-то в глубине его сознания буравчиком засверлила мысль, что хозяин лавки не появляется слишком долго.

И в тот же миг — как пинок в самое сердце — окрик:

— Вы чем это тут занимаетесь?

Они стремительно обернулись, рванулись бежать — и застыли на месте, увидев, что человек стоит по эту сторону прилавка, между ними и дверью. От ужаса оба онемели. Вытаращив глаза, они уставились на него. Лавочник, пожилой, худощавый, в халате защитного цвета, протянул руку и запер дверь на засов, отрезав им путь к спасению.

— Чем вы тут занимаетесь, я спрашиваю?

Голос у него был холодный, жесткий, как металл. Джоби, обессиленному потрясением и испугом, казалось, что он никогда в жизни не слышал такого голоса, не видел такого безжалостного, сурового лица. Господи! Этого он и боялся с самого начала. Он знал, что рано или поздно так должно было случиться. Если бы только можно было перенестись на десять минут назад, играть себе на улице в мячик и не помышлять ни о каких магазинах!

Гэс первым обрел дар речи.

— Мы пришли за жевательной резинкой, — проговорил он, словно бы не поняв вопроса.

— Да, это правда, — услышал Джоби собственный лепет. — За резинкой. Вон у него и деньги на нее. — Он повел головой в сторону Гэса; тот разжал кулак и показал две монетки, лежащие у него на ладони.

— Ах за резинкой. Только вряд ли вы найдете ее в коробке с ирисом и за прилавком!

Лавочник расправил костлявые плечи под защитным халатом. Седые косматые брови топорщились у него над оправой очков, глаза глядели ясно, твердо. Он показал рукой на дверь, ведущую в заднее помещение.

— А ну-ка пройдемте со мной! Давайте-давайте, пошевеливайтесь!

Шагая позади, он повел их в жилую комнату. Там они остановились у стола, не зная, куда девать руки.

— Вы полицию хотите вызвать? — спросил Джоби.

Картинки позора, одна за другой, точно в калейдоскопе, замелькали у него в голове. Полицейские у них в доме; смятение и стыд родителей; шушуканье соседей; зал суда; его доброе имя запятнано, и двери классической школы закрыты для него; вместо нее — исправительное заведение в каком-нибудь страшном месте вроде Борстала… Его потянуло сесть. Ноги, подвластные лишь страху, отказывались его держать.

Хозяин лавки не удостоил его ответом.

— А теперь выворачивайте карманы, — скомандовал он.

Джоби с готовностью выложил на стол ириски, тщательно обследуя каждый уголок в кармане на случай, если хоть одна завалялась там. У Гэса, помимо конфет, обнаружились две пачки дешевых сигарет, по десять штук в каждой. Вслед за этим на стол посыпалась разнообразного назначения дребедень, какая обычно составляет содержимое мальчишеских карманов.

Лавочник оглядел ее.

— Это все?

Они согласно закивали головами. Тогда он отодвинул в сторону то, что принадлежало ему, снял очки, зажмурился и потер рукой глаза. Джоби, ища поддержки и утешения, хотел было переглянуться с Гэсом, но не смог и только два-три раза метнул испуганный взгляд на лицо хозяина лавки. Едва тот водрузил очки на место и поднял голову, как он торопливо отвел глаза.

— Тебя как зовут? — спросил он Гэса. — И не вздумай мне врать!

Гэс назвал себя, и лавочник кивнул с таким видом, словно все о нем знает.

— Понятно. А ты кто таков? — спросил он, обращаясь к Джоби.

— Джозеф Уэстон. Меня все зовут Джоби.

— А понравится тебе, если все будут звать тебя «вор»? — бросил ему в лицо хозяин лавки.

— Нет, не понравится, — прошелестел Джоби.

— Да-да… Так объясните вы мне, что вас заставило прийти ко мне воровать? Давно вы начали этим заниматься? По всем лавкам подряд промышляете или с выбором?

Отвечал ему Гэс, голосом искренним и правдивым до невозможности:

— Нет, мистер, мы не воры, честное слово. Просто нам в голову взбрело позабавиться. Вроде как «на слабо», понимаете? Со скуки — друзей никого нет, уехали на праздники, ну и прочее. Мы больше никогда не будем, верно, Джоби? Это для нас хороший урок.

— Ах вы решили позабавиться? А знаете, куда вас заведут такие забавы? В колонию для малолетних преступников. А это вам не дома жить у мамы да кататься на праздники к морю. А когда выйдете на свободу, все будут знать, что вы сидели за воровство, и ни у кого к вам больше не будет доверия. С этого ли надо жизнь начинать? Вам сейчас может казаться, что у вас впереди целая уйма времени, но на самом деле не успеете вы оглянуться, как пора будет думать о заработке, а с подмоченной репутацией кто вас возьмет?.. Вы в какой школе-то учитесь?

— Я — на Тинсли-роуд, — сказал Гэс.

— А я с сентября пойду в классическую, в Крессли.

— На стипендию прошел? — Джоби кивнул, и хозяин лавки оглядел его с головы до ног. — Так за каким же ты чертом гробишь себе такие возможности?

По тому, как это было сказано — устало и с досадой, — Джоби понял, что он никуда на них не заявит. И от пьянящего чувства облегчения уже почти не слышал то, что говорилось дальше.

— Забирайте свое барахло — и марш по домам. — Хозяин лавки отошел от камина. — Да поразмыслите как следует над тем, что я вам сказал.

Приятели сгребли со стола свое имущество и, засовывая его в карманы, направились к выходу.

— Можете выйти с черного хода. — Он открыл дверь и посторонился, пропуская их мимо.

— Вы нашим родителям не скажете? — спросил Гэс.

— Поживем — увидим. Но запомните: я теперь знаю ваши имена и, если хоть раз услышу, что вы опять попались за подобным занятием, немедленно пойду в полицию и сообщу про сегодняшнее.

— Не беспокойтесь, мистер, — пылко заверил его Гэс, — больше такое не повторится. С нас хватит одного раза.

Он вышел во двор. Но Джоби еще помедлил. Ему хотелось что-то сказать. Он не мог уйти без этого. У него словно тяжкий камень с души свалился, так велико было чувство избавления, которое он сейчас испытывал.

Он поднял глаза на хозяина лавки.

— Спасибо вам, мистер. Большущее спасибо.

Хозяин лавки положил ему руку на плечо и подтолкнул к порогу, следом за Гэсом.

— Беги домой. Не забывай того, что я сказал, и все у тебя будет хорошо.

Первые минуты приятели шли молча, и лишь когда они удалились на порядочное расстояние от лавки, Гэс заговорил:

— Елки-палки, я уж думал, нам хана!

— Я тоже. Джоби покосился на Гэса, пытаясь прочесть по его лицу, в каком он настроении. — Видимо, пора нам завязать с этим делом.

— Видимо, да. Теперь это будет опасно.

Они свернули на выгон и присели обсудить случившееся. Даже сейчас, когда лавка осталась далеко позади, Джоби еще не избавился от опасений.

— Как думаешь, нажалуется он родителям?

На этот счет Гэс был спокоен.

— Не, теперь он не станет жаловаться. Он нас сам отчитал будь здоров — чего же еще?

Часы на церкви пробили один раз.

— Слушай, это сколько же пробило?

— Полпятого.

— Не опоздать бы домой к чаю, — сказал Джоби.

— Что ты, еще вагон времени. — Гэс приподнялся, озираясь по сторонам, но на лугу не было видно ни души. — Курнем по-быстрому на дорожку? — Он полез в карман и вытащил нераспечатанную пачку сигарет. Джоби разинул рот.

— Откуда они у тебя?

Гэс широко ухмыльнулся.

— А ты как полагаешь — откуда?

— Да ведь ты их все вернул.

— Все вернул, кроме этих.

Джоби, со смешанным чувством восхищения и неловкости, не мог сдержать улыбки.

— Ну ты даешь, Гэс! С ума сойти, честное слово!

— Так что — подымим?

— Нет. — Джоби поднялся на ноги. — Я должен идти. Мама велела не опаздывать. Пока, до скорого!

Он отвернулся и пошел по отросшей траве. К тому времени, как перед, ним вырос забор, он уже не шел, а бежал. Пускай Гэс думает о нем, что хочет, неважно. Важно теперь одно: как можно скорее унести от Гэса ноги.