"Грааль никому не служит" - читать интересную книгу автора (Басирин Андрей)

Глава 7. Я САЖУСЬ НА «ПОГИБЕЛЬНЫЙ ТРОН»

У каждого протея есть внутреннее пространство, в котором размещаются двигатели, реакторы, навигационная часть, жилые каюты. Не спрашивайте, где оно находится. Дело попахивает чертовщиной и, может быть, даже пятым измерением. Протей-левиафан снаружи размером с кита. Но внутри него умещается целый город.

За годы беспризорной жизни Симба одичал. Куда девались салоны класса люкс? Бордовые ковровые дорожки, чёрное дерево перил, инкрустированные перламутром мембраны входов?

Мы сидели на полу в небольшой меловой пещерке. Ни экранов, ни кресел. Пульта управления тоже нет. А мне нужен руль. Ещё Воннегут писал, что без кнопок «вкл.» и «выкл.» пилот чувствует себя неуютно.

— Симба, — позвал я. — Где мы?

— Всё в порядке, хозяин, — отозвался голос корабельного коммуникатора. — У меня запросили пароли на четырёх постах. На последнем дежурный поинтересовался, почему мы не охотимся.

— А ты?

— Я ответил, что Винджент передумал и в последний момент решил участвовать в Охоте, — продолжал протей.

— Винджент? Кто такой Винджент?

— Неважно. — Мне показалось, что программа хихикнула. — Пока я жил в снегах, я многому научился. Взломал коды, с помощью которых рунархи переговариваются. Они хреновые конспираторы, хозяин. Лионесские разведчики опаснее.

Я расслабился. Значит, протей зря времени не терял.

— Симба, кто такой Винджент?

— Гранд-туг. Командующий флотом.

Ясно. Я закрыл глаза. Джассер и Весенняя Онха о чём-то спорили на рунархском. Потом к ним присоединилась Гибкая Тири. В их интонациях ощущалась угроза. Всё-таки чужой язык загадка.

Как всегда бывает после сильного психического и физического напряжения, на нас навалилась усталость. Действие коктейля NP-46 (в просторечии «валькирианы») закончилось, и я еле волочил ноги. А ведь нам ещё предстояло высадиться на «Погибельном Троне».

— Пойдём, — сказала Асмика. — Я знаю, где жилые отсеки. Они, правда, больше двух лет в консервации, но это ничего. Мы их запустим, и всё будет в порядке.

— Рунархи оставили на станции работающую автоматику?

Психоморф пожала плечами:

— Это в их духе. «Погибельный Трон» трижды переходил из рук в руки. Последнее сражение было особенно жестоким. Братья Без Ножен вырезали весь гарнизон. Всё оружие было демонтировано или защищено ловушками. Системы дальней связи обезврежены. А жилые блоки ни для кого опасности не представляют.

Да, конечно. Раса, которая никогда ни с кем не воевала, может позволить себе быть беспечной. Люди взорвали бы станцию, чтобы не мозолила глаза. А рунархи не любят ничего разрушать.

Но странно: откуда Асмика знает о боях на «Погибельном Троне»? Она же была на Лангедоке. В концлагере.

Протей высадился возле пусковых шахт, откуда стартовали малые корабли: катботы и шлюпы. Внутрь «Погибельного Трона» он отказался заходить, сославшись на то, что «есть дела». Мне пришлось остаться, чтобы выяснить, в чём дело.

Оказалось, он решил создать инфофантома комендантской биремы: пакет данных, имитирующий в флотских сетях передвижения корабля. При нынешнем развитии стелс-технологий сторожевые посты больше доверяли тахиопереговорам, обмену паролями и кодами, чем тому, что показывали радары. Начало этому парадоксу было положено в двадцатом веке. Предприимчивый делец мог перегнать через материк существующий лишь на бумаге состав с нефтью и получить за него вполне реальные деньги.

«Всё в порядке, хозяин, — передал мне протей. — Иди. Я скоро вас догоню».

Я отправился вслед за Асмикой. Размеры станции впечатляли: не Гавань конечно, однако «Погибельный Троп» был в несколько раз крупнее «Авалона». Километров семь-девять в диаметре. Рунархские бомбардировки превратили его в подобие эшеровской головоломки; металлопластиковая броня вытекла и застыла причудливыми фигурами.

Застывший Солярис. Симметриады и асимметриады.

Я двинулся к шахтам. Гравитация в космических сооружениях играет с людьми дурную шутку. Её вектор выползает куда угодно; в давно покинутых станциях любая мало-мальски плоская поверхность самопроизвольно становится полом. Поэтому я не удивился, когда, подпрыгнув, рухнул на потолок. Стены притягивали меня с равной силой: едва я терял равновесие, как меня шатало вбок. Дважды мне приходилось падать на стену — это чертовски неприятно.

Балансируя, как заправский канатоходец, я пробежал по коридору. Где находятся окраинники, я знал. Непонятно было лишь, как до них добраться.

Помог случай: едва не свалившись в шахту, я заметил на аварийном подъёмнике салатовую искру. Среди чёрных глянцевых тел платье Весенней Онхи выделялось очень ярко.

— Эй, стойте! — позвал я. Никто не обернулся. Тогда я хлопнул по бедру, активизируя связь. Завибрировало защитное поле, которым протей облил каждого из нас, выпуская в свет. То бишь в открытый космос. В такт ему запульсировали «поля-близнецы».

— Андрей, поднимайся, — крикнула в ответ Гибкая Тири. — Здесь восходящий поток. Он тебя удержит.

Законный вопрос — «поток чего?» я придержал при себе. Рунари не владела ситуацией. Шахта запустила программу по самоочистке. Этот восходящий поток на деле не что иное, как силовой транспортер, который утягивает наверх мусор. Где-то там располагается утилизатор, в котором пыль, песок, камешки, использованные носовые платки и потерянные очки превращаются в абстрактную материю.

Вообще-то он должен работать мощнее. Разбаловался без людей.

Я прыгнул в поток. Меня потащило вверх, да так резво, что я забеспокоился. У площадки, на которой столпились мои окраинники, поток слабел. Джассер схватил меня за руку и вытащил из шахты.

— Здесь должен быть лифт, — уверенно сказала Асмика. — Если нам повезёт и он работает — мы окажемся в жилой зоне. Если нет, придётся прогуляться.

Нам не повезло: лифт не работал.

Потом ещё раз не повезло.

И ещё.

А потом вдруг попёрло. Всё-таки «Погибельный Трон» огромен. Полностью его разгромить никаких рунархов не хватит. Мы нашли движущийся коридор. Тут появился Симба. Он ничего не сказал, лишь снял рунархскую трансформ-мину у входа.

О подобных сюрпризах нас должен был предупреждать Велиаджассен. Он бледнел и краснел. Клялся, что вовсе не думал нас подвести, просто после охотничьей ночи у него темнеет в глазах.

Всё понятно. Люди устали. Один Джассер держался молодцом: попадись нам одичавшие десантники или рунархские стрелки, он бы нас защитил. Всем остальным давно было пора на боковую.

Скоро отыскалась жилая зона. Асмика ввела в сервис-блок команду на распаковку жилых модулей. Привалившись к стене, мы ждали, чем кончится дело.

Мягко загудели сервомоторы в стенах. По полу прокатились волны самоочистки. Где-то захлопали створки и птичьими голосами защебетали ремонтные сентиботы.

Мне пришло в голову, что если я их слышу, не касаясь головой стены, значит, появился воздух. Через переборки звук передаётся иначе. Вектор гравитации выровнялся; пол стал полом, а потолок — потолком. Раскрылась мембрана в стене, и приятный баритон сервис-коммуникатора объявил:

— Приветствую вас на борту «Погибельного Трона», господа. Ваши полномочия подтверждены. Запрос на идентификацию выполнен. Добро пожаловать!

Я посторонился, пропуская Асмику:

— Прошу вас, сударыня.

— Благодарю, сударь.

Чинно, словно аристократка на балу, Асмика вошла в жилую зону. За ней наши рунари, Торнадя, потом Дмитрий Эстокович. Я шёл предпоследним. Протей остался в арьергарде. Он съёжился до размеров лесной рыси и отрастил камуфлирующую шкуру. Чеширский кот, только неулыбчивый.

Распакованный модуль строился по принципу коммунальной квартиры. Он включал в себя десять жилых, кухонный отсек, кают-компанию и два санитарных блока. Робоэскулап и сервисные сентиботы располагались в помещениях, которые мы окрестили кладовками. Модуль создавался с нуля, так что никаких сюрпризов здесь быть не могло. Я подключил протея к инфосети. Теперь можно было не опасаться нападения извне.

Какое наслаждение — избавиться от надоевшей спрей-шкуры. Я влез в синий спортивный костюм из синтет-льна и побежал занимать очередь на помывку. Почему-то душевые кабинки в каютах не работали.

В коридоре меня перехватила делегация рунархов. Джассер, Джелиннахан и друг автоматов.

— Ты помнишь мою клятву, срединник? — спросил Джассер. — Настало время её исполнить.

— Прямо сейчас?

— Да.

Я вздохнул:

— Джассер, ты скотина. Он на ногах почти не держится. А ты — брат Без Ножен. Это честно, по-твоему?

Как оказалось, честно.

— Господь лишил меня сил перед дуэлью, — ответил душепийца. — Это ли не высшее проявление его мудрости?

— Не стоит мешать богу, — поддержал Джассер. — Андрей, скажи зверю, чтобы выпустил нас. Мы будем сражаться в пустых коридорах, чтобы не осквернять жильё кровью.

— Идиоты. А он-то вам зачем? — я ткнул пальцем в грудь Велиаджассена. Коротышка побелел от унижения.

— Секундант.

— Идите.

Я приказал Симбе открыть шлюз. В конце концов, душепийца сам того хотел. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Симба, проследи за ними, — приказал я. — Что-то с этими шутами неладно.

Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Рядом стояла Асмика, загадочно улыбаясь. Прижав палец к губам она указала глазами на шлюз:

— Я хочу посмотреть рунархскую дуэль. Выпустишь меня?

Я махнул рукой. Семь бед — один ответ. Но Симбе придётся вертеться, чтобы уследить за всеми.

На станции царили уют и безмятежность. Месмер и кинетик спали. Торнадя объясняла юным рунари, как пользоваться ванной:

— ...вот полотенце, — донеслось до меня. — Вымоешь голову, обмотаешь вот так и так.

— Зачем? — поразилась Ллиу-Лли.

— Чтобы получилась чалма из полотенца.

— Зачем?

— Что «зачем»? Так надо. Так все делают.

— Госпожа, я не понимаю. Это что, ритуал хорошей погоды?

Белая Ллиу-Лли взяла шефство над бывшей Матерью Костей. Они даже халатики выбрали одинаковые: белый и одуванчиковый.

— Так надо, малышки. Идите, вымойтесь хорошенько, — Торнадя по-матерински расцеловала своих подопечных. — Лёгкого вам пара.

Рунари послушно отправились в санитарный блок. Счётчица грустно смотрела им вслед.

— Торнадя, — окликнул я её.

— Аюшки?

— Что ты им сказала? О паре?

— Это для женщин, Андрюша. Старинное напутствие перед мытьём.

— И что оно означает?

— О-о, дружок, тут хитро всё. «Пар» — это уважительное от слова «парень». Не паренёк, не парниша, не парничок какой. Серьёзный человек. Тот, с кем можно стать парой.

— Хм... Помню. «Пашня под паром». А лёгкий?

— Лёгкий — значит, на характер лёгкий, покладистый.

Интересно. Какое знание лингвистики. А ведь всего лишь счётчица.

Торнадя взяла меня за руки.

— Беда у младшенькой, сердцем чую. Дружки её молчат, да я вижу. Что-то они с нею сделали нехорошее. Ты помоги ей, Андрюша, ладно? Ничего не обещай — просто помоги, если сможешь.

— Хорошо. — Я не удержался, спросил: — Торнадя, а как тебя по-настоящему зовут?

— Торнадей и зови, — улыбнулась она. — Чем плохое имя?

— Тяжело быть счётчицей?

— Ох, Андрюша... Умным это горе горькое, хуже не придумаешь. Умным бабам всегда тяжело. А я — Торнадька-дурочка. Чего с меня взять?

Уходя в свою каюту, она обернулась:

— За Асмикой приглядывай и Томом. У них своя игра. Тебе в ней не поздоровится, понимаешь?

И ушла в свою каюту. Ничего нового она не сказала. Что Асмика темнит, я давно догадываюсь. У меня девять окраинников, и каждый — загадка.

Я похромал в кают-кампанию. Порка кинетической плетью даром не прошла: я еле волочил ноги. По пути я заглянул во второй санблок. За дверью шумела вода, и Асмика напевала какую-то восточную песенку. Уже вернулась, оказывается.

Интересно, когда? Скорее всего, Джассер её заметил и прогнал обратно в модуль.

В кают-компании я оказался не один. За столиком сидела Гибкая Тири. С первого взгляда было ясно: плохо ей. Она даже не переоделась — просто накинула поверх спрей-комбинезона уродливый балахон и всё.

— Можно с тобой посидеть? — спросил я.

Рунари вздохнула и чуть отодвинулась, давая мне место. Глаза её покраснели. На щеках поблескивали мокрые дорожки от слёз.

— Ученица ещё не знает? — спросила она.

— О чём?

— О Джелиннахане.

— Пока нет. Когда Джассер уходил, они с Весенней Онхой отправились мыться.

— Бедная девочка... Я всегда желала ей добра. Весенняя Онха была очень талантлива.

— Талантливей Белой Ллиу-Лли?

Тири отвернулась.

— И поэтому ты натравила на Весеннюю Онху Джелиннахана.

— Тебе этого не понять. Ты варвар.

Варвар так варвар. Сейчас меня волновало другое.

— Весенняя Онха — спросил я, — кто она? Девчонка говорит, будто ты можешь рассказать о начале войны.

Ловушка была построена грубо, но Тири попалась.

— Она знает не меньше меня. Джассер её дядя. У них не было секретов друг от друга.

— Джассер?

Рунари продекламировала:

Я ждал, что будет дальше.

— У Хозяйки Прайда много обликов, — продолжала рунари. — И Вдова, и Мать Костей, и Дева у моря. Ковёр из костей — священный символ, который открывается лишь немногим посвященным Хозяйки. Ваш посол не имел права говорить об этом.

— Он всего лишь читал стихи. Написанные бог знает когда. И не о Хозяйке Прайда, а о...

— Знаю. О вашей королеве. Но Джассер — поэт. Эти слова уязвили его. Он увидел в них свою судьбу и судьбу всех рунархов.

— Значит, Джассер и есть тот самый Брат Без Ножен, случайно оказавшийся рядом с послом.

— Андрей, не надо об этом. Мне больно. Честно.

— Тебе больно... На Лангедоке погиб Дэн. Он тоже был поэтом. Хуже Джассера, лучше — кто знает?.. Пёс загрыз девчонку. У неё всё было впереди. Она могла влюбиться, могла прожить счастливую и светлую жизнь. А хотя бы и нет, пусть тёмную и тоскливую... но сейчас есть лишь обглоданные кости в снегу.

— Замолчи! Замолчи! Замолчи!! — завизжала Тири, закрывая уши ладонями. — Я не хочу этого слушать!

— Нет, послушай! — Я схватил её за руку. — Скажи, что такого знал Джемитин? Ради чего он погиб?

— Я не знаю. — Гибкая Тири смотрела на меня с ужасом. — Андрей, честно, я ничего не знаю! Но я могу помочь. Мы разговаривали с Весенней Онхой, и она рассказала последние новости Тевайза. Всё изменилось. Скажи, насколько сильны твои обязательства перед Первым Небом?