"Время легенд" - читать интересную книгу автора (Бейшир Норма)

Глава 25

— Ваш отец как нельзя лучше соответствовал тому образу жизни, который мы вели. В душе он был настоящим искателем приключений, — вспоминал Форрестер. — Во времена УСС мы сотрудничали с французским Сопротивлением, и для вашего отца не было невыполнимых задач.

Однажды он умудрился наладить радиосвязь с нашими людьми в Англии прямо под носом у гестаповцев. Он сидел с аппаратурой в огромной бочке, а я правил повозкой, колеся по улицам Гавра. В другой раз он надел мундир немецкого генерала и проник в парижскую штаб-квартиру гестапо. — Форрестер помолчал и добавил:

— После войны все пошло по-другому. Он тосковал по былой жизни, полной опасностей и риска, которые нужно было преодолевать собственными силами.

— И он вернулся в разведку, — заключила Джейм, наливая гостю кофе.

Форрестер кивнул.

— Ни один человек не воспринял возрождение разведывательной службы с таким воодушевлением, как ваш отец, — продолжал он. — В годы «холодной войны» он с завидной регулярностью посещал Россию — разумеется, под видом дельца. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году во время карибского кризиса его отправили в Гавану следить за Кастро и русскими ракетами, установленными на кубинской территории.

— А сейчас? — спросила Джейм.

Форрестер бросил на нее настороженный взгляд, но все же ответил:

— Ваш отец — специалист по борьбе с терроризмом.

— Что это значит?

— В свое время он обучал бойцов антитеррористических подразделений американской «Дельты» и английской «Эс-эй-эс», — сказал Форрестер и пригубил кофе. — Потом его внедрили в лагерь подготовки террористов в Ливии.

— В Ливии! — испуганно воскликнула Джейм.

Форрестер кивнул:

— Да. Он уже давно находится там.

— К чему вся эта ложь? — спросила Джейм. — Зачем вы сказали, что он изменник? Зачем меня пытались заставить поверить, будто он предал свою страну?

— Чтобы обеспечить его безопасность, — просто ответил Форрестер.

— Он в Ливии, — сказала Джейм Николасу, когда они улеглись в постель. — Его отправили туда в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, когда ЦРУ помогало Каддафи свалить режим короля Идриса. Отца пришлось выдать за изменника, чтобы ливийцы приняли его на службу.

На лице Николаев отразилось облегчение.

— Значит, теперь ты все знаешь, — произнес он, привлекая к себе Джейм. — Твой отец жив, как ты и утверждала. Он не предатель, не двойной агент. — Николае поцеловал ее. — Может быть, мы забудем об этом сумасшествии и заживем нормальной жизнью?

Джейм с удивлением посмотрела на него:

— Ни в коем случае.

— Ты получила ответы на все свои вопросы, — заметил Николас, понимая, к чему она клонит. — Чего же тебе еще надо?

— Я хочу увидеть его.

— Твой отец в Ливии, Джейм. Не забывай, американцы — тамошнее национальное блюдо.

— И все же я хочу его повидать.

Николас раздраженно хлопнул себя по лбу.

— Неужели ты всерьез?

— Разумеется.

— Не можешь же ты попросту приехать в Ливию, чтобы встретиться с отцом. Сейчас не та обстановка.

— Плевать!

Даже в темноте Николас видел знакомый упрямый огонек, вспыхнувший в ее темно-зеленых глазах. Он уже не сомневался, что Джейм преисполнена решимости отправиться в Ливию на поиски отца.

Еще меньше он сомневался в том, что поедет вместе с ней.

Вашингтон, округ Колумбия

Когда зазвонил телефон, Гарри Уорнер завтракал у себя дома в Джорджтауне. Его жена Мирна взяла трубку, сказала несколько слов, передала аппарат мужу и, словно по сигналу, предупредительно покинула комнату.

Уорнер прижал трубку к уху.

— Алло?

— Это я.

— Тебе же велено никогда не звонить мне домой! — раздраженно произнес Уорнер.

— У меня важное сообщение.

Уорнер перевел дух.

— Что случилось?

— Форрестер обвел нас вокруг пальца.

— Что? — Уорнер едва не выпрыгнул из кресла.

— Он поехал к дочери Лайнда.

— Он ей что-нибудь рассказывает?

— А как вы думаете? Слава Богу, я установил там микрофоны.

Уорнер нервно стиснул зубы.

— Приклейся к ним, не отпускай их ни на шаг.

— А чем я, по-вашему, занимался до сих пор?

Уорнер пропустил мимо ушей последнее замечание.

— Не упусти их из виду, — добавил он.

— Что делать с Форрестером?

— Забудь о Форрестере, — отрезал Уорнер. — Я сам позабочусь о нем.

— Думаете, Джейм Лайнд хватит глупости поехать в Ливию?

— Она наверняка попытается.

— В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году ЦРУ поддержало намерения Каддафи низложить короля Идриса I, который был стар, слаб здоровьем и, как считалось, решительно настроен против США, — рассказывал Форрестер. — В ту пору двадцатисемилетний Каддафи опирался на группу молодых ливийских офицеров-связников — среди них не было ни одного человека старше тридцати лет. С помощью Штатов они заняли Триполи и Бенгази, ворвались во дворец и захватили военные объекты и узлы коммуникаций. Опять-таки при помощи США Каддафи сплотил вокруг себя несколько тысяч солдат.

— А мой отец должен был способствовать укреплению его мощи, — задумчиво сказала Джейм.

Форрестер на мгновение замялся, потом кивнул.

— Да, это так, — сказал он наконец. — Ваш отец с самого начала сомневался в Каддафи, но был вынужден выполнять задание.

Джейм оттянула книзу свой оранжевый свитер и выпрямилась в кресле. На ее лице застыло непроницаемое выражение.

— А теперь, стало быть, он занимается подрывом сил ливийцев, — сдержанным голосом произнесла она.

— Вскоре после того как люди Каддафи попытались восстать против него, ваш отец покинул Триполи и некоторое время провел в Сирии, — продолжал Форрестер. — В ту пору мы — я имею в виду Компанию — занимались изучением террористической деятельности в этой стране. Тогда-то ваш отец и приобщился к борьбе против терроризма.

— Почему он ни разу не побывал дома? — спросила Джейм. — Почему он хотя бы не попытался связаться со мной?

— Это было опасно — для него и для вас, — ответил Форрестер. — Не забывайте, он действовал под личиной предателя, человека, который не имеет права вернуться в свою страну. Если бы его легенда лопнула, это поставило бы под удар вас обоих.

Джейм заморгала, скрывая слезы, и дрожащим голосом спросила:

— Когда он вернулся в Ливию?

Форрестер на секунду задумался.

— После переворота, совершенного Каддафи, ваш отец многократно проникал в Ливию и покидал ее пределы. Этот маньяк с самого начала приносил нам одни неприятности. Честно говоря, эта операция обернулась для Компании сплошным позором. Каддафи проявил себя куда более непримиримым врагом Штатов, чем низложенный король, вдобавок он террорист до мозга костей.

— Кажется, его называют религиозным фанатиком? — осведомилась Джейм, вспомнив прочитанную когда-то статью.

— Можно сказать и так, — согласился Форрестер. — Ливийская полиция, выполняя указания вождя, решительно проводит в жизнь его собственную интерпретацию шариатского кодекса. В больших городах стражи порядка вылавливают на улицах девушек в слишком коротких, по их мнению, юбках и мажут им ноги красной краской, которую почти невозможно смыть. И что самое главное, ими движут не столько соображения морали, сколько желание пощупать и погладить ножки нарушительниц. Разумеется, такие жесткие меры не ограничиваются одними женщинами, — продолжал Форрестер, помолчав. — Мужчинам запрещено отращивать длинные волосы и носить тесные брюки. По мнению Каддафи, длинные волосы превращает мужчин в женщин, а узкие штаны — это проявление тлетворного влияние Запада. Когда ваш отец впервые вернулся в Триполи — это было в тысяча девятьсот семидесятом году, после того как Каддафи закрыл американскую авиабазу «Уилус» и британские военные аэродромы в Тобруке и Эль-Эдаме, — ему пришлось перекрасить волосы в черный цвет, чтобы не привлекать к себе внимания. Его огненная шевелюра слишком выделялась на фоне черноволосых арабских голов.

Джейм задумалась над последними словами Форрестера, тщетно пытаясь представить отца брюнетом.

— С тех пор он седой как лунь, — добавил Форрестер как бы про себя.

— Это и неудивительно, — заметила Джейм.

— Постепенно Каддафи стал главной и единственной заботой Единорога, — продолжал Форрестер. — Ваш отец оказался одним из немногих специалистов, которые могли присматривать за тренировочными лагерями ливийцев и, в частности, за самим Каддафи. — Он допил кофе. — Когда стало очевидно, что «бешеный пес»

Ближнего Востока представляет реальную угрозу, было решено, что его следует держать под неусыпным наблюдением и что США должны соблюдать величайшую осторожность, имея с ним какие-либо дела. В тысяча девятьсот семидесятом году Госдепартамент аннулировал экспортные лицензии двух американских компаний, собиравшихся продать Ливии ядерные реакторы и топливо. Эти сделки лишь укрепили бы авторитет Каддафи и еще больше ожесточили его.

— А мой отец?..

— Джеймс предупреждал, что террористическая деятельность Каддафи представляет угрозу не только для стран Запада, но также для ряда арабских союзников Ливии. В том же году появились сведения, что Каддафи участвовал в неудавшемся покушении Организации освобождения Палестины на иорданского короля Хусейна в Омане. Он также содействовал покушениям на суданского руководителя Нимейри, на марокканского — Хассана, на Буржибу из Туниса. Он вошел в союз с Мальтой, Угандой и Сирией — странами, известными своей принадлежностью к террористическому миру. У него крепкие связи с такими организациями, как «Черный сентябрь» и итальянские «Красные бригады». Чем сильнее разворачивалась эскалация напряженности на Ближнем Востоке, тем яснее становилось, что ваш отец должен продолжать действовать там, причем нелегально.

— Я не понимаю только одной вещи, — заговорила Джейм, выбирая слова. — Почему моему отцу пришлось делать вид, что он изменник?

— Чтобы выявить настоящего изменника, — негромко произнес Форрестер.

— Ты с ума сошла.

— Я должна найти своего отца, — заявила Джейм, давая понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению.

— Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь, — настаивал Николас. — Я обещал помогать тебе до конца.

Но когда речь идет о Ливии, это не просто опасно, это верное самоубийство!

— Тебе не обязательно ехать со мной, — отозвалась Джейм.

Николас уселся и с недоверием посмотрел на нее.

— А что об этом сказал Форрестер?

— Он думает точно так же, как ты. Говорит, это чересчур рискованно.

— Прислушайся к его совету. Он знает, что делает. — Николас вновь улегся.

— И тем не менее он согласился поехать со мной, — произнесла Джейм, выключая свет.

— Мы уже давно подозреваем, что в ряды наших людей в Ливии затесался предатель, — сказал ей на следующий день Форрестер.

— Эдвин Уилсон? — предположила Джейм, вспомнив газетную статью о деле Уилсона. По данным прессы, он был агентом ЦРУ, потом перебежал на сторону ливийцев и помогал им приобретать оружие. Однако по поводу ее отца таких сведений в газетах не появлялось — только противоречивые слухи и домыслы. Теперь Джейм по крайней мере понимала, чем это объясняется.

Форрестер кивнул.

— Ваш отец подозревал многих людей, — обронил он.

— У Уилсона были помощники, — продолжала вспоминать Джейм.

— Совершенно верно, — подтвердил Форрестер. — Но Джеймс не сомневался, что в Ливии действуют и другие перебежчики, не имеющие никакого отношения к Уилсону и его организации.

— А если его легенда лопнет?

Форрестер посмотрел ей прямо в глаза.

— Тогда его убьют.

Вашингтон, округ Колумбия

Читая записки, лежащие на его столе, Гарри Уорнер ощутил безотчетную тревогу. Прикрытие Джеймса Лайнда — его мнимая государственная измена и бегство в Ливию — с самого начала задумывалось и планировалось очень тщательно. Немногие посвященные были едины во мнении, что легенда Единорога не должна иметь разночтений, иначе ливийцы заподозрят неладное.

И тем не менее кто-то скормил дочери Лайнда несколько противоречащих друг другу версий исчезновения ее отца. Кто-то из сотрудников Компании. «Зачем? — спрашивал себя Уорнер. — Зачем людям Компании вызывать подозрение к Лайнду и его отношениям с американским правительством?»

Только для того, чтобы разоблачить его.

— Мне поведали так много разных историй, — сказала Джейм Форрестеру, перечисляя препятствия, встречавшиеся на ее пути, который закончился в Париже. — В конце концов я решила, что не должна опускать руки до тех пор, пока не найду отца или по крайней мере не выясню правду о том, что с ним случилось после его исчезновения.

Форрестер внимательно смотрел на нее, в его глазах застыло беспокойство.

— Здесь что-то не так, — тревожно произнес он.

— Не сомневаюсь, — мрачным голосом отозвалась Джейм.

— Я имел в виду другое. Отклонений от официальной версии быть не должно. При разработке легенды вашего отца было решено, что она должна выглядеть безупречно и обоснованно.

— Что же это значит?

— А это значит, милая девушка, что кто-то использовал вас, чтобы выследить вашего отца, — кто-то, желающий найти его так же страстно, как вы. — Форрестер помолчал. — Если мои подозрения верны, нам нельзя терять ни секунды. Я должен отправиться в Триполи сегодня же ночью.

— Мы должны, — поправила его Джейм.

— Нет, — ответил он, покачав головой. — Это слишком опасно. Я еду один.

— И я тоже, — уперлась Джейм. — С вами либо без вас. Что вы предпочитаете?

Форрестер замялся, не зная, какой вариант сулит больший риск.

— Прекрасно, — ответил он наконец. — Вы поедете со мной, — Разве вам не полагается связаться с кем-нибудь?

Я хочу сказать, если мой отец попал в беду… — заговорила Джейм.

Форрестер покачал головой:

— Мы ни с кем не можем связываться.

— Но почему?..

— Потому что не знаем, кто допустил утечку сведений, — веско произнес Форрестер. — Отныне мы никому ничего не можем рассказывать.

— Это безумие! — вспылил Николас. — Ты думаешь, в Ливию так же легко въехать, как в соседний город? Ты хотя бы догадываешься, какая сложная там обстановка?

Джейм вперила в него сердитый взгляд.

— Да! Догадываюсь! — выпалила она в ответ. — Я, знаешь ли, иногда почитываю газеты!

— Значит, ты не ставишь свою жизнь ни в грош! — запальчиво произнес Николас. — Может быть, у тебя мания смерти?

Джейм порывисто обернулась и посмотрела ему в лицо.

— Куда девались любовь и взаимопонимание? — спросила она. — Неужели ты забыл о своем обещании любой ценой помочь мне в поисках?

— Я предпочел бы видеть тебя живой — если, конечно, ты не возражаешь!

— Сейчас в Ливии живет немало американцев, — заметила Джейм.

— Они находятся там вопреки указаниям Госдепартамента, — возразил Николас. — И не забывай: тебе будет не так-то легко смешаться с толпой ливийцев!

Джейм наградила его убийственным взглядом.

— Кем ты себя возомнил? Кто ты такой? Мой хозяин?

— Еще чего не хватало! — гневно воскликнул Николае. — Я просто безмозглый идиот, которого угораздило в тебя влюбиться!

Джейм секунду молча смотрела на него.

— Извини, — негромко сказала она. — Я не хотела тебя обидеть. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня, беспокоишься обо мне. Но я должна найти своего отца, должна увидеться с ним, поговорить. Даже если это будет наша последняя встреча.

Николас обнял ее.

— Понимаю, — ответил он, гладя Джейм по голове. — Во всяком случае, пытаюсь понять. Я не могу смириться с мыслью о том, что ты делаешь из себя подсадную утку в тире Каддафи. — Он поцеловал ее в лоб. — Господи, ведь твоя затея — то же самое, что войти в воду, зная о кишащих там акулах!

Джейм прильнула к нему.

— Честно говоря, я и сама боюсь, — призналась она. — Я боюсь с той самой минуты, когда приступила к поискам. Каждое утро, просыпаясь, я спрашиваю себя: стоит ли заниматься тем, что я делаю? И, как бы я ни сопротивлялась, ответ всегда получается один — да, стоит. Я хочу — нет, должна — сделать это ради самой себя.

— В таком случае нам пора укладывать вещи, — сказал Николас, на мгновение задержав ее в объятиях.

— Нам? — спросила Джейм, подняв на него глаза.

Николас заставил себя улыбнуться.

— Я ни за что не отпущу тебя одну.