"Отец-холостяк" - читать интересную книгу автора (Бродерик Аннетт)

Глава девятая

Из окна своего кабинета Сьюзен смотрела на ясное весеннее небо. Была середина апреля. С отъезда Тони прошло уже два месяца. Однако зияющая пустота, образовавшаяся в жизни после его отъезда, так ничем и не заполнилась. Сердце щемило по-прежнему. Сьюзен отчаянно скучала без Тони.

Он сдержал слою и регулярно общался со Стивом. Обычно он звонил после того, как мальчик возвращался из школы, но еще до прихода Сьюзен с работы. Он явно избегал телефонных разговоров с ней – выполнял букву и дух того соглашения, которое они заключили прошлой осенью: общался со Стивом и по возможности не вмешивался в ее жизнь.

Что ж, ведь именно этого она и хотела, именно на этом и настаивала. Правда, теперь она уже не была в этом так уверена, но что-либо менять уже слишком поздно, с огорчением думала Сьюзен.

Она подошла к столу секретарши.

– Никто не звонил?

– Нет. А разве кому-то было назначено? – Донна с удивлением посмотрела на нее.

– Нет, просто сегодня такое затишье, вот я и решила спросить на всякий случай.

Донна указала на окно.

– Да, наверное, только мы одни в доме в такую погоду. Все сейчас на воздухе, наслаждаются солнечным днем.

– Да, я тоже об этом подумала. У Стива завтра спортивные состязания после школы. Надеюсь, солнечная погода продержится до завтра.

Донна озадаченно посмотрела на нее:

– А у тебя все в порядке?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Да так… Просто я работаю с тобой уже больше трех лет, и впервые за все это время ты присела и заговорила со мной о погоде. – Донна улыбнулась. – А как тебе понравилось интервью с Тони, которое вчера вечером транслировали по телевизору?

Сьюзен не стала лгать и утверждать, что она его не видела, в то время как она, Стив и Ханна буквально прилипли к экрану за час до объявленного в программе времени – так боялись они его пропустить.

– По-моему, все было хорошо.

– По-моему, тоже. Особенно когда он сказал, что отказывается отвечать на вопрос, почему в этом году он не претендует на титул Дон-Жуана звезд большого спорта этого года.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

– Пожалуй, пойду еще поработаю, – сказала она, стараясь не замечать понимающей улыбки Донны.

Она вернулась в кабинет, но не села за работу, а продолжала стоять и смотреть в окно.

Она думала о том, что у Тони был усталый вид. Может, он слишком переутомляется? Так приятно было смотреть на него, она все глаза проглядела, стараясь подметить малейшую перемену и от всей души надеясь, что у него все в порядке.

Надо все же выкинуть его из головы, а то она совсем рехнется. Как раз в этот момент зазвонил телефон, и она радостно схватила трубку.

– Сьюзен Мак-Кормик у телефона.

– Ох, Сьюзен, – услышала она огорченный голос Ханны.

– Что случилось, Ханна?

– Стив вот только что ехал на велосипеде, примерно в квартале от дома, а какой-то идиот вывернул на слишком большой скорости и залетел на встречную полосу…

– Стива сшибла машина? – Сьюзен медленно опустилась в кресло.

– Да. За мной прибежал сосед. Когда я пришла к месту происшествия, там уже была «скорая помощь». Они сказали, чтоб я связалась с тобой и попросила тебя приехать в больницу.

– В каком он состоянии?

– Они ничего не сказали. Я знаю только, что он без сознания.

Сьюзен уже достала сумочку из ящика письменного стола.

– Увидимся в больнице.

Проходя через комнату Донны, она бросила на ходу:

– Позвони моему отцу и попроси его подъехать в больницу. Стив попал в аварию.

Прежде чем Сьюзен кончила фразу, Донна уже набирала номер.

Потом Сьюзен никак не могла вспомнить, как добралась до больницы. Она только радовалась, что больница так близко от ее работы и что улицы были пустынны. Смутно вспоминались машины «скорой помощи» у подъезда приемного отделения и спокойная деловитость медицинского персонала.

Лучше она запомнила доктора Мастерса, который рассказал ей, каково состояние Стива, и позволил повидать его.

– Он пришел в себя, когда мы стали промывать рану, – заверил ее доктор. – Он даже узнал меня. – Доктор взглянул на спящего ребенка. – Эти порезы и ссадины выглядят страшнее, чем они есть на самом деле. Они быстро заживут. Меня же волнует возможность внутренних повреждений. И я бы посоветовал вам дать разрешение на хирургическое обследование. Не нравятся мне кое-какие симптомы. Они указывают на непорядок в брюшной полости.

Сьюзен недоуменно взглянула на него – что они от нее хотят? Если врач считает, что необходимо хирургическое обследование, не будет же она с ним спорить!

– Как вы считаете нужным, доктор. Вам лучше знать, что необходимо.

– Как только мы что-нибудь выясним, я вам сообщу. – Он потрепал Сьюзен по плечу, вывел ее в коридор и сказал, указывая на одну из дверей: – Почему бы вам не подождать там?

После этого он исчез за дверью с надписью «Операционная». В комнате ожидания Сьюзен обнаружила Ханну, спокойно сидящую с вышиванием в руках. Ей вдруг захотелось, чтобы и у нее достало терпения заниматься рукоделием. Она опустилась в кресло. Началось бесконечное ожидание.

Прошло уже несколько часов, а никаких известий о Стиве все еще не было. К Сьюзен присоединились ее родители, и она сидела, вцепившись в руку отца.

– А не пойти ли нам выпить кофе, Сьюзен? Думаю, тебе полезно немножко встряхнуться.

– Нет, не могу, папа. Не хочу пропустить доктора Мастерса. Почему они так долго? Что они там делают?

– Хирургическое обследование – вещь непростая, детка. Это именно обследование. Они сами не знают, что конкретно ищут, – на это нужно время. Ты же не хочешь, чтобы второпях они что-нибудь просмотрели?

– Нет, я только хочу, чтобы с ним все было в порядке.

– Мы все этого хотим, детка. Потерпи еще немного. – Он поднялся. – Пойду принесу нам всем кофе сюда.

Мать Сьюзен сидела в другом конце комнаты один на один со своими тревогами. Она всегда утверждала, что может сама, без посторонней поддержки, пережить все беды и напасти, и теперь была совершенно не способна ни принимать сочувствие других, ни сама утешить кого-либо. Однако она явно страдала.

Сьюзен слышала, как захлопнулась дверь за ее отцом, она впала в полное оцепенение, ожидая его возвращения. Услыхав звук открывающейся двери, она сразу же подняла голову, но это был не отец.

– Тони!

Сьюзен не проронила ни слезинки, когда узнала о происшествии, когда ей пришлось пройти через рутинную процедуру опознания, ожидания в приемном покое и даже когда она узнала, что необходимо хирургическое обследование. Но появление Тони лишило ее всякого самообладания. Когда она поднялась со стула, он был уже рядом с ней. Она вцепилась в него, уткнулась лицом ему в грудь и пролепетала:

– Ох, Тони! Как я боюсь!

– Знаю, знаю, любовь моя. Как он сейчас?

– Мы ничего не знаем. По-моему, он в операционной уже целую вечность.

– В операционной? Но почему?

– Внутренние повреждения. – Сьюзен передернуло. – У него еще всякие порезы и ссадины на лице и руках, но врач сказал, что это не страшно. Однако возможно сотрясение мозга. – Она еще крепче прижалась к нему. – Ох, Тони, он выглядел так ужасно… и он такой еще маленький!

– А что, собственно, вы тут делаете? – Голос Марши Спенсер прозвучал слишком громко в тишине этой комнаты. Она, конечно, узнала Тони. Он мало изменился с тех пор, когда был непоседливым шаловливым ребенком, каким она его помнила в давние годы. Но она уж никак не ожидала встретить его здесь.

Прежде чем Тони успел открыть рот, в комнату вошел отец Сьюзен, принесший кофе.

– Это я пригласил его, – сказал Стивен Спенсер. – Его место здесь, и тебе, Марша, пора бы это понять. Стив принадлежит Тони в той же мере, что и Сьюзен. И Тони имеет такое же право находиться здесь, как и каждый из нас.

Стивен Спенсер встретил пристальный взгляд мужчины, державшего в объятиях его дочь, и легким кивком головы выразил свое доброе отношение к нему. Потом прошел в дальний конец комнаты и уселся рядом с женой.

– Сейчас самое главное, Марша, – это что в операционной юная жизнь висит на волоске. Все мы любим Стива, и он нуждается и в нашей общей любви, и в наших общих молитвах.

Марша Спенсер застыла как мраморное изваяние, да и цветом лица она мало чем от него отличалась. Глядя на пару, обнявшуюся посреди комнаты, будто видит обоих впервые в жизни, она начала было:

– Но Майкл и Сьюзен…

– Никогда не было Майкла и Сьюзен, дорогая моя, разве что в твоем воображении. Это всегда были Тони и Сьюзен. – Ясные голубые глаза Стивена Спенсера были спокойны, он взял похолодевшую руку жены в свои теплые руки. – Все будет хорошо, не волнуйся, Марша. Мы не должны принимать решения за них.

Марша со вздохом посмотрела в доброе, любящее лицо мужа. Уронив голову ему на плечо, она, похоже, смирилась.

Сьюзен слегка отстранилась от Тони.

– Спасибо, что приехал. Ты был мне так нужен!

– Я сразу же выехал. Я и вообще-то хотел приехать. А как только получил срочную телеграмму, тут же нанял самолет и вылетел сюда. Жаль, что я не поступил так одиннадцать лет назад.

– Не надо, Тони. Теперь уже это неважно. Важно то, что мы снова вместе. – Она всхлипнула, мысленно моля Бога, чтобы это ее решение не было принято слишком поздно для всех троих.

Казалось, Тони прочитал ее мысли:

– Он поправится, любовь моя. Он сейчас в хороших руках. И потом – он в руках Божиих. У нас еще будет настоящая семья.

Прошел еще час, прежде чем приоткрылась дверь операционной. Перед ними стоял доктор Мастерс – на руках хирургические перчатки, защитная маска болтается на шее, рот расплылся в широкой улыбке.

– С ним все благополучно.

Все пятеро ожидавших повскакали с мест, как только он вышел, и теперь в комнате слышались только радостные возгласы: «Ну, слава Богу!»

– Как там, доктор? – спросил Тони, он первым взял себя в руки.

– Мы обнаружили несколько разрывов в кишечнике, поэтому операция и затянулась. Пока-то мы их отыскали, наложили швы и удостоверились, что больше ничего нет. Ему придется остаться в больнице еще на какое-то время, а потом он сможет показывать своим одноклассникам очень интересный шрам.

– А когда мы сможем его увидеть? – Это было первое, что спросила Сьюзен.

Доктор посмотрел на стенные часы. Было уже начало одиннадцатого.

– Он еще недолго пробудет в операционной. Там остались уже пустяки. А потом до утра он полежит в палате реанимации. – Врач обвел взглядом окруживших его людей. – Я бы посоветовал вам вернуться домой и немного самим отдохнуть.

– Но, доктор, – начала было Марша Спенсер, но замолчала, почувствовав руку мужа у себя на плече.

– С ним все в порядке, дорогая. Пошли домой. Нам тоже нужно отдохнуть. Это был не самый легкий день в твоей жизни. – И они вместе вышли из комнаты.

– Пошли, Сьюзен, – сказал Тони. – Я отвезу вас с Ханной домой. День и для вас был не из легких.

Ханна оторвалась от своего вышивания.

– Правильно, Тони. Отвези Сьюзен домой. А я сяду в ее машину, когда соберусь уезжать. Но сейчас я хочу немного обождать. – Она взглянула на доктора с самым решительным видом.

Доктор Мастерс рассмеялся:

– Вы всегда были упрямицей, Ханна!

– Да уж кому это знать, как не вам, – парировала Ханна, – ведь вы сами рекомендовали меня в этот дом, когда Стив появился на свет.

– Помню, помню. Именно этого мне и следовало от вас ожидать – ведь вы хуже наседки!

– Но, послушайте, я ведь все равно не засну. Так почему бы мне и не задержаться здесь? Может, вы разрешите посидеть в приготовленной для него палате?

– Не стану и пытаться сопротивляться. – Доктор пожал плечами. – Я скажу дежурной сестре, что вы частная сиделка.

– Спасибо! – улыбнулась Ханна.

Доктор покачал головой и обратился к Сьюзен и Тони:

– Будто у меня был выбор!

– А может, мне тоже остаться? – спросила Сьюзен.

– Нет-нет. Сегодня ночью вы ничем не сможете быть полезны. Отдохните как можно лучше к тому времени, когда он придет в себя после наркоза. Уследить, чтобы этот молодой человек не ворочался с боку на бок в постели, тоже будет непросто.

– С ним все в порядке, поверь мне, – пробормотал Тони. – Давай я увезу тебя домой.

Доктор проводил их до двери. Тони обернулся и протянул ему руку.

– Спасибо за все, доктор. Мистер Мастерс ответил сильным рукопожатием.

– У вас прекрасный парень, Тони. Вы должны им гордиться.

Тони обнял Сьюзен за талию.

– Мы и гордимся, – сказал он.

Они посмотрели вслед доктору Мастерсу. А потом начали долгое путешествие через приемное отделение к тому миру, в котором они жили до аварии.

Сьюзен стояла перед зеркалом в ванной и не спеша вытаскивала шпильки из пучка. Голова так раскалывалась, что ей захотелось хотя бы распустить волосы, туго стянутые на затылке.

– Вот, выпей-ка это. – Тони подошел к ванной и протянул ей немного бренди.

– Я не буду ничего пить, Тони. Я чувствую себя нормально.

– Все равно. Лучше глотни. И прими душ, пока я состряпаю ужин. Уверен, у Ханны уже что-нибудь приготовлено. – Дверь спальни тихо закрылась за ним.

Когда она спустилась в кухню, Тони уже разогрел суп и приготовил целую гору сандвичей.

– Я вспомнил, что и я не ел сегодня. Так что я приготовил столько, чтобы хватило на двоих. – Он перестал помешивать суп, обернулся и вдруг замолчал на полуслове. Она была совсем как та маленькая девочка, рядом с которой он провел все свое детство, – волосы рассыпались волной по плечам, лицо раскраснелось от горячего душа, босые ноги высовывались из-под голубого халатика. – Где твои шлепанцы?

Она рассеянно огляделась вокруг.

– Не знаю. Я не смогла их найти.

– Тогда надень теплые носки или еще что-нибудь. Не хватало только, чтобы ты сейчас простудилась.

Сьюзен послушно пошла искать обувку. Тони тряхнул головой. Господи, как же он ее любит! И если ее сегодняшняя реакция на его приезд хоть что-нибудь означает, то и она, возможно, скоро признает, что тоже не может жить без него. Но не сейчас. Достаточно уж и того, что она так обрадовалась его приезду. Жизнь научила его терпению. Не стоит торопить события. Сегодня никаких объяснений.

– Ты ведь не собираешься ехать к себе домой? – спросила Сьюзен, когда они поели.

Тони с удовлетворением отметил, что аппетит у нее неплохой. Его старания прошлых месяцев не пошли насмарку.

– Да не так уж это и далеко.

– Но ведь совершенно бессмысленно ехать туда, раз нам завтра рано утром нужно быть в больнице. – (Его сердце радостно забилось, когда она сказала «нам» как нечто само собой разумеющееся.) – Теперь, когда Стив и Ханна в больнице, в доме целых две свободных кровати.

– Ну, посмотрим.

Она взглянула на него умоляюще:

– Тони, пожалуйста, не уезжай. Я не хочу сегодня оставаться одна.

Тони чуть не подпрыгнул от радости. Когда она так на него смотрела, он мог пообещать все что угодно.

– Хорошо, раз ты просишь.

Она зевнула и сонно улыбнулась ему:

– Да, прошу. Не следовало мне пить бренди, Тони. Меня так развезло. Сейчас упаду со стула, и все тут.

Тони тут же встал и с легкостью поднял ее на руки.

– Ну, с этой проблемой мы как-нибудь справимся. Тебе давно пора в постельку, детка.

Она послушно обвила руками его шею. Он отнес ее в спальню, осторожно опустил на кровать и прикрыл одеялом.

– Дальше, надеюсь, ты справишься, – сказал Тони и направился к двери.

– Даже не хочешь поцеловать меня и пожелать мне спокойной ночи? – огорченно надула губки Сьюзен.

Это уже было выше его сил.

– Не сегодня, любовь моя. Я разбужу тебя завтра утром. – И он снова направился к двери.

– Тони!

Уж лучше не оборачиваться. Этот мягкий голос подействовал на него так, будто его ударило током. Никогда еще он не слышал такой мольбы в ее тоне.

Он остановился, медленно повернул голову и оперся о дверной косяк. Настольная лампа у кровати освещала ее фигуру. Теперь Сьюзен стояла у расстеленной кровати, голубой атласный халатик упал на пол, а лампа освещала контражуром мягкие линии ее тела, просвечивающего через просторную ночную рубашку.

– Что, любовь моя? – еле выговорил он наконец.

– Пожалуйста, не оставляй меня этой ночью.

Стараясь не потерять контроль над собой, Тони ответил даже чуть резковато:

– Я же обещал, что не уеду.

– Ты не понял меня. – Она указала на постель. – Оставайся здесь, со мной. – И, прежде чем он успел возразить, добавила: – Мне нужно чувствовать, что ты здесь, Тони. Я хочу только чувствовать тебя рядом!

Это все, чего она хочет! Ее взгляд сломил последние крохи его решимости к сопротивлению. Он пожал плечами и шагнул к ней, машинально расстегивая на ходу рубашку.

– Надеюсь, ты понимаешь, о чем просишь? Она кивнула. Лицо было серьезно, даже торжественно.

– Да. Я люблю тебя, Тони. Я всегда тебя любила… И всегда буду любить. Уж так, видно, я устроена, и ничто не может истребить во мне это чувство. – Она с трудом произносила слова – какой-то комок мешал в горле. И все-таки она добавила, улыбаясь: – Надеюсь, твое предложение руки и сердца остается в силе?

Увидев выражение лица Тони, Сьюзен умолкла. Он буквально светился изнутри, иначе не скажешь.

В мгновение ока он оказался рядом с нею. Когда Тони коснулся ее щеки, рука его слегка дрожала.

– Ох, Сьюзен, любовь моя, я уж совсем было отчаялся услышать от тебя эти слова.

Он крепко обнял ее. И его поцелуй как бы вместил в себя всю любовь… и горечь, которые он так долго носил в себе. Это был поцелуй обладателя, в нем были и забота, и чувство ответственности, и взятые добровольно обязательства.

Он спустил с ее плеч бретельки ночной рубашки, и та соскользнула ей на бедра. Тони потянулся к ее голой груди, нежно лаская ее.

Сьюзен тоже ощутила непреодолимое желание дотронуться до этого молодого сильного тела. Стянув с него рубашку, она стала судорожно расстегивать на нем ремень.

Ее нетерпение подстегнуло и Тони. Сколько раз ему все это снилось! И сколько раз, просыпаясь по утрам, он заново переживал эти сны, полные любви и страсти. Но в действительности это оказалось еще большим блаженством.

Они стояли друг против друга в мягком свете настольной лампы и чувствовали себя первооткрывателями, заною познающими друг друга. Лампа освещала великолепное тело Тони, и тело Сьюзен тянулось к нему.

Тони обнял Сьюзен за талию и начал опускать руки все ниже и ниже, пока ночная рубашка, еле державшаяся на бедрах, не упала на пол к ее ногам. Тони склонился над ее обнаженным телом и медленно поднял ее на руки.

– Я люблю тебя, Сьюзен. Но зачем я все это говорю. Ты ведь и сама это знаешь.

Сьюзен молча кивнула. Говорить она не могла. Сердце колотилось как бешеное от любви к нему, но передать все то, что переполняло ее в это мгновение, она не умела. Когда Тони опустил ее на кровать, ей вдруг стало неловко, и она потянула на себя простыню.

– Ты замерзла? – спросил Тони, устраиваясь рядом с ней.

– Вроде нет, – смущенно пробормотала она.

Тони приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.

– Ты что, боишься? – мягко спросил он, тихонько откидывая волосы ей со лба.

Сьюзен отрицательно покачала головой.

– Я просто не знаю, как себя вести. Я хочу показать, как я люблю тебя, но у меня нет никакого опыта в таких делах.

Тони улыбнулся:

– Ничего страшного. Уверен, с моей помощью ты быстро наберешься опыта в этой сфере. – Его рука скользнула ей на грудь и стала легонько ее поглаживать.

Она почувствовала напряжение во всем теле. И хотя дыхание было все еще учащенным, тело как-то отяжелело – казалось, она не смогла бы сейчас и рукой шевельнуть.

Тони наклонился к ее губам, легко пощекотал их своими, потом стал опускаться все ниже и ниже к ее груди. Наконец он добрался до ее сосков. Черные кудри разметались у нее по груди. И где-то глубоко внутри Сьюзен почувствовала охватившую ее неодолимую дрожь.

Тони неторопливо учил ее искусству любви. Он хотел, чтобы эта ночь была для нее не меньшим счастьем, чем для него самого. Он чувствовал, как под его руками ее изголодавшееся тело все больше возбуждается, и терпеливо проводил ее через все стадии соития, пока оба они не почувствовали, что созрели для завершающего этапа.

Но и теперь Тони не торопился. Он целовал ее долгими, пьянящими поцелуями, он любил ее каждой частичкой своего тела. Никогда не забудет она эту ночь, эти мерные ритмичные движения любви. Да, теперь она полностью принадлежит ему, душой и телом.

Сьюзен казалось, что она проваливается все глубже и глубже в какую-то черную пустоту. Она еще крепче обняла плечи Тони и конвульсивно прильнула к нему… и вдруг – будто тысячи звезд яркой вспышкой взорвались вокруг, и их ослепительный свет заслонил все, кроме близости Тони.

Тони почувствовал ее состояние и с облегчением перестал себя сдерживать. Последний мощный рывок поверг и его в пучину ослепительного звездного блеска, и за последние несколько месяцев он впервые почувствовал блаженное удовлетворение и расслабленность, от которых так долго добровольно отказывался, мечтая разделить их именно со Сьюзен.

Что ж, ожидание того стоило!

Он лежал на боку, прижимая к груди задремавшую Сьюзен. Вскоре и сам он заснул, продолжая во сне улыбаться. Впервые за долгие годы они нашли счастье в объятиях друг друга.

На следующий день в шесть утра Сьюзен и Тони были уже в больнице. Ханна спала в большом кресле в палате Стива, но самого мальчика в палате еще не было. При звуке открывающейся двери Ханна проснулась и вскочила на ноги. Увидев, что это всего лишь они, Ханна снова присела.

– А я-то подумала, что это Стив.

– Что врачи говорят? – спросила Сьюзен.

– Ничего. – Ханна взглянула на часы. – Его переведут в палату примерно через час.

– Давайте пойдем в кафетерий и позавтракаем, – предложил Тони. – Я попрошу дежурную, чтобы она позвала нас, если Стива привезут до нашего возвращения.

Женщины не стали с ним спорить. И Тони позаботился, чтобы все трое отошли от прилавка самообслуживания с полными подносами.

Выпив кофе, Ханна внимательно посмотрела на парочку, сидевшую напротив нее.

– Это мое воображение, или у вас есть какое-то омолаживающее зелье? Сегодня утром вас просто не узнать.

Заметив, что Сьюзен слегка покраснела, Тони сжал ее руку и улыбнулся Ханне:

– Не знаю, как Сьюзен, но я сегодня наверху блаженства. Сьюзен согласилась выйти за меня замуж. Мы поженимся, как только Стив поправится и сможет присутствовать на свадьбе.

– Слава тебе, Господи! Давно пора! – Ханна так и лучилась улыбкой. – Я просто счастлива за вас обоих.

– Сама не понимаю, как я так долго продержалась, – призналась Сьюзен, – ведь всем известно, что Тони неотразим. И если уж он что задумал…

– Вообще-то мы со Стивом заключили пари, что вы не поженитесь до отъезда Тони на весенние тренировки. Я не ожидала, что он так быстро тебя уломает.

– Так, значит, поэтому Стив был так огорчен, когда Тони уехал! А я думала, это потому, что они не попрощались.

– Конечно, не только поэтому. Но он заключил пари – и проиграл.

– А на что вы спорили? – полюбопытствовал Тони.

Ханна с готовностью объяснила:

– Если бы он проиграл, он должен был бы убирать и пылесосить свою комнату, а также мыть ванну еженедельно, без каких-либо напоминаний с моей стороны.

Тони и Сьюзен расхохотались.

– А если б он выиграл? – спросила Сьюзен.

Ханна пожала плечами.

– Тогда мне пришлось бы не реже раза в неделю готовить все его любимые блюда. Это было справедливое соглашение.

Официантка прервала их разговор:

– Сьюзен Мак-Кормик, позвоните, пожалуйста, по внутреннему – четыреста двадцать восемь.

Официантка не успела закончить фразы, как Сьюзен уже бежала к телефону. Она возвратилась с довольным лицом.

– Это дежурная по этажу. Из реанимации сообщили, что они сейчас переведут его в палату.

Все трое поспешно вышли из кафетерия и поднялись по лестнице. Когда привезли Стива, они уже были в палате.

Хоть Сьюзен и знала, чего следует ожидать, однако увидеть сына в таком состоянии было для нее большим потрясением. Из-под одеяла от него тянулись какие-то трубочки, подсоединенные к разным аппаратам. Лицо, распухшее от ушибов, да еще темный шрам, резко выделяющийся на бледной коже.

– Ох, Стив, – прошептала она и почувствовала, как Тони сжал ее руку.

Когда мальчика перенесли с каталки на кровать, он слегка приоткрыл глаза.

– Мама? – Голос был сонный и слабенький.

– Я здесь, дорогой. – Она нагнулась и сжала его вялую руку.

– Что произошло?

– А что ты помнишь, детка?

– У меня все перемешалось. Помню, что видел доктора Мастерса и что было больно. Что я такое сделал?

– Ты ничего не сделал, дорогой мой, ты просто возвращался домой из школы. Тебя ударило машиной. Но ничего, все будет хорошо. – Она с трудом удерживала слезы.

– Я очень горжусь тобой, Стив, – сказал Тони, подойдя поближе к кровати.

Сонные глаза Стива удивленно раскрылись:

– Тони?

– Да, это я, сынок.

– Как ты сумел так быстро вернуться? Тони нежно улыбнулся ему:

– Когда я буду тебе нужен, я всегда буду рядом.

Стив прикрыл глаза. Потом снова открыл их и попытался улыбнуться. Но любое движение было болезненно, и он слегка застонал.

– Я рад, – наконец произнес он и снова закрыл глаза.

Тони наклонился и поцеловал его в лоб.

– Я тоже, я тоже, сынок.