"Сироты" - читать интересную книгу автора (Бюттнер Роберт)11Фельдшер присел рядом и прижал меня спиной к мешкам. — Спокойно, спокойно. Ты цел? Он осмотрел меня. Кто-то еще возился с инструктором, который вытолкнул меня из окопа и, видимо, этим спас мне жизнь. Сделал то, что пытался совершить Вальтер. — Я-то цел. Вальтер погиб. Я заплакал. — Живой? — раздалось из-за фельдшерского плеча. Орд нагнулся ко мне, упираясь руками в колени. — В полном порядке, сержант. Шок, кровотечение из носа и ушей. Может, барабанная перепонка порвалась. А вот второй пацан… — Фельдшер вдруг обернулся к Орду. — Сержант, этот парень чего-то принял. Орд побагровел. — Что? — Зрачки у него — сами посмотрите. — Да нет, это он от потрясения. — Точно говорю, сержант. Может, это только «Прозак-2». Но парень точно на чем-то. — Мне было страшно, — оправдывался я. — Я боялся, что не справлюсь. Всего-то две давно забытых таблетки. Орд схватил меня за плечо и сжал. Больно. То ли он был взбешен, то ли давал понять, чтобы я заткнулся. На всякий случай я заткнулся. — Вы знаете правила, сержант, — настаивал фельдшер. — Это должно войти в рапорт. Орд скрестил руки на груди. Позади него на носилки грузили мешок. Вальтер. У меня остановилось дыхание. Фельдшер обхватил меня за щеки и повернул лицом к себе. — Только «Прозак» принял? Где-то в пределах часа, да? Больше ничего? Я помотал головой. Он закатал мне рукав, в воздухе запахло спиртом, а в мою руку воткнулась игла. — Скоро полегчает. — Спасибо. — Не спеши благодарить, парень. Мир расплылся. Дальше помню уже потолок лазарета. Отбеленные доски, с которых свешивались голые лампочки. Капельница со светлой жидкостью рядом с кроватью и трубка, тянущаяся к моему локтю. Остальное помещение такое же белое, как потолок. Полдюжины пустых кроватей вокруг моей. Двойные двери в конце палаты, застекленные матовыми стеклами. За ними маячили два серых силуэта. — От него давно пора было избавиться, Арт, — раздался голос капитана Яковича. — Он толковый парень, сэр. И вживаться начал потихоньку. Это Орд. — У него словно на лбу написано — того и гляди что-нибудь натворит. — Сэр, у всех это на лбу написано. И наша задача превратить их в солдат, а не избавляться от них. — А Лоренсен? Какой из него теперь солдат? Силуэты остановились. — Вы правы, сэр. Тут моя вина, не курсанта. — Ерунда, Арт! Чтобы такой солдат, как ты, сломал себе карьеру из-за какого-то наркомана, нарушившего приказ?! Да с твоим послужным списком ты давно должен был стать главным сержантом и получить место при штабе. — Я предпочитаю полевые задания, сэр. — Да? Ну а я предпочитаю наказывать тех, кого следует. То есть не на тебя. Хоть, может, ты и сплоховал. Устав тебе известен — ему дано право выбирать между дисциплинарным взысканием и трибуналом. Я человек справедливый: захочет дисциплинарное взыскание, влеплю по полной. Но это все равно лучше трибунала. — Сэр, чтобы трибунал вынес приговор, нужны доказательства. — Доказательства? Да он сам признался фельдшеру, что принял таблетки. Они помолчали. — Вот уж от кого, а от тебя, сержант, не ожидал малодушия. Ознакомишь его с выбором, когда очухается. Я смотрел, как мне в вену капает раствор. — Есть, сэр. Стук ботинок постепенно затих. За стеклом остался один силуэт — Орда. Он наклонил голову, снял свою неизменную шляпу, какое-то время, казалось, смотрел в нее, а потом вздохнул. Я почувствовал, что опять проваливаюсь в сон, и улыбнулся. Наверняка мне приснился весь разговор. Я, может, и поверил бы в него, но Якович сказал, что Орд облажался, а это невозможно. Через два дня меня выписали из лазарета. В казарме было тихо, как в могиле. На койках лежали скатанные матрасы, на полу валялись собранные рюкзаки. Третий взвод сегодня выпускался. Громыхая ботинками, я протопал мимо коек к сержантской. Через открытую дверь я увидел Орда: он сидел за столом и что-то писал. Я сглотнул подступивший к горлу комок и постучал. — Входи. — Курсант Уондер прибыл, господин инструктор. Он оторвался от бумаги и положил ручку на стол. — Здоров? — Так точно, господин инструктор, доктора говорят, здоров. Он кивнул. — Уондер, что непонятного было в приказе о наркотиках? Я присмотрелся, читая с перевернутого листа. Похоже, это уже входило в привычку. Орд писал письмо, адресованное Лилиан Лоренсен. Оно начиналось так: «Уважаемая миссис Лоренсен! Ваш сын был настоящим мужчиной и храбрым солдатом». Дальше Орд не дошел. В корзине валялись три скомканных листа бумаги. Слезы защипали мне глаза, к горлу подступил комок. — Все было понятно, господин инструктор. Я совершил ужасную ошибку. Но вина тут моя и ничья больше. Он снова кивнул. — Чья тут вина, вопрос спорный, однако к делу это отношения не имеет. Сейчас тебе предстоит сделать выбор. Можешь выбрать расследование и трибунал, а можешь — административное наказание. Первый вариант означает суд присяжных, где тебя будет защищать адвокат из военно-юридической службы. Присяжных по твоему пожеланию собирают либо из офицеров, либо из сержантов. Обычно заседают офицеры. Ведь солдатская мудрость гласит, что сержанты большие засранцы. — Кто бы мог подумать, господин инструктор! Он чуть не улыбнулся. — Второй вариант — дисциплинарное наказание, налагаемое непосредственным командиром. Тут как повезет. Апеллировать не к кому. Однако солдатская мудрость советует выбирать дисциплинарное наказание, так как убеждать приходится только одного человека, который тебя знает, а не кучу незнакомцев. — Мой непосредственный командир — капитан Якович? Якович не очень-то симпатизировал мне, стоя за дверью лазарета. — Капитан Якович неукоснительно следует уставу, это верно… Моя жизнь была на кону. Не время любезничать. — Следует? Ребята говорят, он каждое утро себе в задницу новую копию устава запихивает, чтобы ровнее стоять. Орд опустил глаза, прикрыл рот ладонью, кашлянул и продолжил: — Капитан Якович следует уставу, но он справедливый человек. Он выходец из славной военной семьи. Я отвоевал вторую Афганскую войну под командованием генерала Яковича. Помнится, на лекциях капитан Якович говорил, что издевательства над военнопленными — подсудное дело, и это при том, что наши шансы взять противника в плен были примерно сравнимы с моими шансами слетать на Луну. Бросить себя на милость Яковича или пойти под трибунал. Безвыходно, как ни крути. — Что мне грозит в худшем случае? — В худшем? Год военной тюрьмы, потом позорное увольнение, без всяких прав и привилегий. — Тюрьму я переживу. Мне бы на службе остаться. Орд нахмурился. — Это вряд ли, Уондер. У меня защемило в груди. Орд прав — я сам слышал, как Якович грозился вышвырнуть меня из армии. — Но я же хочу остаться. Должен остаться! Он прикрыл письмо ладонью. — Тут я бессилен. — Кроме Вальтера у меня в этом мире никого не было. Теперь все, что есть — это армия. Только сейчас я понял, что значили для меня Вальтер и армия. Я сказал правду. И если Якович мне не поможет, надо рисковать. — Пусть будет трибунал. Орд побарабанил пальцами по столу. Он глянул на прикрытое ладонью письмо, тряхнул головой и поднял на меня глаза. — Выберешь трибунал, точно вылетишь отсюда. Уж я-то знаю, немало их на своем веку повидал. У меня слова застряли в горле, и я замигал, борясь со слезами. Одна просочилась-таки и покатилась по щеке. Орд похлопал меня по плечу. — Ничего, ничего, сынок. Выдержишь. Переживешь. Я смотрел на письмо. Я-то, может, и переживу, а вот Вальтер… И чего мне, собственно, здесь надо? К черту Орда, к черту всю эту кашу! — Если я соглашусь на увольнение, даст ли мне Якович улизнуть от слушанья и избежать тюрьмы? — Возможно, но… Так чего же я жду? Надо бросать! Уволится, а дальше уже разбираться с судьей Марчем. — Отлично. Тогда скажите капитану, что я увольняюсь. — С другой стороны… Через два часа выпуск. За час можно пройти слушанье у капитана. Ничего не теряешь. Я потряс головой и почувствовал, как шнурок трется о шею. — Желает ли господин инструктор получить обратно зубную щетку? Орд прочистил горло. — Обычно я прошу ее назад после выпуска. Еще ни один, кому я давал ее прежде, армию… ммм… не бросал. Может, ты и вправду такой, каким казался в начале курса. Безвольный скоморох. Ах ты сукин сын! Только я понадеялся, что Орд мне сочувствует, как он вон как наподдал. Я обиженно засопел и засунул щетку обратно под форму. Разумней всего сейчас все бросить, но Орд так меня разозлил, что я не думал о разумном. Сержант больше не улыбался, однако, по-моему, кивнул. — Ладно, черт подери. Ваша взяла. Проявить характер? Так вот — Яковичу без боя от меня не избавиться. Я требую слушанья. И сейчас же. |
||
|